18 - 19 декабря 2003 г. в Липецком государственном педагогическом университете (далее - ЛГПУ) состоялась межрегиональная научная конференция "Азиатский Восток в новое и новейшее время", организованная Восточной лабораторией кафедры всеобщей истории при поддержке Администрации Липецкой области. В работе конференции приняли участие ведущие сотрудники Института востоковедения РАН, Самарского государственного университета, преподаватели, аспиранты и студенты ЛГПУ. Свои доклады на конференцию прислали преподаватели Алтайского государственного университета, Пензенского государственного педагогического университета, Пензенского государственного университета архитектуры и строительства, Воронежского государственного института физкультуры, Воронежского государственного института МВД.

Открывая конференцию, ректор ЛГПУ П. Г. Бугаков подчеркнул актуальность проблематики конференции, рассказал о развитии востоковедческого направления в вузе.

Зам. председателя департамента науки и образования Администрации Липецкой области Н. Е. Калганов отметил важность сотрудничества России и Азиатского Востока в экономической, политической, культурной сферах.

Пленарное заседание, посвященное теме "Россия и Азиатский Восток: проблемы взаимодействия в новое и новейшее время", открылось докладом Л. Б. Алаева (ИВ РАН) "Альтернативность и однолинейность в истории (мнимые альтернативы и жестокие тупики в историческом процессе)". Он обратился к критике одной из разновидностей цивилизационного подхода - идеи об альтернативности путей исторического развития различных обществ, явившейся реакцией на телеологические схемы эволюции, предписывавшие всем народам развиваться по одним и тем же "законам исторического развития". Сторонники этой идеи (А. В. Коротаев, Д. М. Бондаренко, Н. Н. Крадин и др.), по мнению докладчика, впали в иную крайность, пришли к полному отрицанию единого исторического процесса и выдвинули термин "нелинейное развитие". Л. Б. Алаев согласился с тем, что "история, как она идет в определенном месте и в некий период времени, не обязана подчиняться закономерностям, выявленным исследователями на базе всего исторического материала". Но так же очевидно, что человечество едино по определению, "его единство задано уже биологически, и обращает на себя внимание схожесть преодолеваемых разными частями человечества исторических этапов и институтов, возникающих независимо друг от друга". В противовес идее "альтернативщиков" автор привел пример более состоятельного в научном плане анализа исторической теории - работы Х. Дж.М. Классена и П. Скалника, которые "редуцировали идею многолинейности до разновидности побочных линий развития". Л. Б. Алаев охарактеризовал полемику между сторонниками альтернативного пути развития и поддерживающими идею "общей эволюции". На примерах ряда бифуркаций (антропогенеза, образования стратифицированного общества и государства, возникновения античных обществ, "социалистической цивилизации") автор пришел к выводу: вполне приемлемо рассматривать не линию, а плоскость эволюции, или даже многомерное пространство - поле социальной эволюции, что, однако, отнюдь не мешает производить операции с этим полем значений и выявлять кривую или кривые перспективных путей развития. Однолинейный историософский подход никак не страдает от признания многообразия исторических реалий, заключил Л. Б. Алаев.

Т. Л. Шаумян (ИВ РАН) в докладе "Российско-тибетские отношения в свете документов Архива внешней политики Российской империи" рассмотрела заявленную тему в рамках проблемы "Большой игры" - англо-русского соперничества в Центральной Азии в конце XIX - начале XX в. Она не согласилась с версией англичан о том, что Англия лишь обороняла свои индийские владения, тогда как Россия разворачивала экспансию, в конечном счете рассчитывая на захват Индии. По мнению Т. Л. Шаумян, конкурирующие стороны вели наступательную политику из стратегических соображений, в интересах развития торговли, приобретения новых источников сырья и рынков сбыта. И в Центральной Азии столкнулись два встречных потока экспансии. Автор приоткрыла завесу над деятельностью "таинственных" личностей, оказывавших огромное влияние и на русское правительство, и на Далай-ламу, бурятов по происхождению: личного посланника Далай-ламы А. Доржиева и тибетского врача П. А. Бадмаева. В до-

стр. 159

кладе дана характеристика миссий А. Доржиева (1898, 1900 и 1901 гг.) в Россию, подвергнут критическому анализу "фантастический" план П. А. Бадмаева о присоединении к России Китая, Тибета и Монголии, уделено место истории британской вооруженной миссии в Тибет в 1903 - 1904 гг. Т. Л. Шаумян пришла к выводу о том, что Тибет не мог быть объектом российских стратегических интересов и экспансии в прямом смысле слова в силу его географических особенностей и удаленности, но бурное экономическое развитие России во второй половине XIX в. требовало новых рынков сбыта и сфер приложения капитала, равно как и сдерживания британского "усиления" в Лхасе.

Н. Н. Петрухинцев (ЛГПУ) в докладе "К вопросу о начальных этапах вхождения Казахстана в состав России" выделил четыре этапа. Первый (1717 - 1725), по его мнению, был дипломатической "разведкой". Казахская элита активно добивалась установления прочных связей с Россией, которая не желала внешнеполитических осложнений, в том числе - в отношениях с Джунгарией, стратегическим партнером и потенциальным противником одновременно. На втором этапе (1726 - 1730) усилились процессы дробления внутри казахских жузов, повлекшие за собой обеднение населения. Хан Младшего жуза Абулхаир осенью 1730 г. отправил в Россию посольство с просьбой о принятии в подданство, надеясь "не только обеспечить территорию кочевий-летников своего жуза, но и укрепить собственные позиции в борьбе за власть", подчеркнул автор. Россия же в период правления императрицы Анны Иоановны, в обстановке внутренней смуты стремились "продемонстрировать приверженность национальным интересам России и традициям Петра, а заодно и отвлечь массу рядового дворянства от внутриполитических баталий и проблем". Третий этап (1731 - 1723) отмечен началом открыто интеграционного, хотя и декларативного курса России в отношении Казахстана. В начале 1731 г. жалованной грамотой Анны Иоановны Абулхаиру было формально предложено вхождение Младшего жуза в состав России. Докладчик раскрыл причины малой эффективности посольства А. И. Тевкелева, направленного в Казахстан осуществить присоединение на практике, и появления проекта будущей Оренбургской экспедиции И. К. Кириллова. Четвертый этап (1734 - 1740) был ознаменован деятельностью Оренбургской экспедиции. Инициатива в интеграционном процессе перешла к России, желавшей хотя бы часть территории Казахстана включить в свой состав на правах широкой автономии, однако ни И. К. Кириллову, ни его преемникам В. Н. Татищеву и В. И. Урусову достичь полного успеха не удалось. Н. Н. Петрухинцев пришел к выводу, что фактически "вхождение" Младшего жуза не состоялось ни в 1731 г., ни позже. Речь может идти лишь о форме весьма ограниченного протектората России над частью казахских территорий, не сопровождаемой реальным контролем над ними.

Ю. Н. Тихонов (ЛГПУ) выступил с докладом "Начало Второй мировой войны и обострение международных отношений в Центральной Азии в 1939 - 1940 гг.". Мифическая "угроза" вторжения советских войск через Афганистан в Индию побудила Лондон выработать план боевых действий на афганской территории. В свою очередь, руководство СССР опасалось возможных английских военных акций в Туркестане с применением иранских, афганских и индийских колониальных войск против соединений Среднеазиатского военного округа. Автор рассмотрел вопрос о том, каким образом атмосфера взаимной подозрительности СССР и Англии создала благоприятные условия для интриг стран "оси" в Центральной Азии в начале войны. Германия считала необходимым "оказать нажим на англичан", устроить на границе Афганистана демонстрацию силы "без агрессивных намерений" и привлечь в этих целях советские войска. Ю. Н. Тихонов осветил вопрос о контактах германского руководства с Москвой и подчеркнул, что Кремль согласился оказать услугу Третьему рейху и не возражал против распространения слухов о готовящемся вторжении Красной Армии в Индию. В итоге провокация привела к "кризису доверия" между Англией и СССР, а также к резкой активизации их дипломатических усилий в Кабуле.

Л. А. Черешнева (ЛГПУ) осветила ряд аспектов проблемы "СССР и раздел Британской Индии". С началом Второй мировой войны индийские политические партии оказались перед выбором: оказывать безусловную поддержку Англии в борьбе с фашизмом или же воспользоваться ее трудностями для немедленного достижения независимости. КПИ, следуя установкам ВКП(б) и Коминтерна, призвала индийцев подняться на "народную войну" с колонизаторами за установление советской республики, развернула антивоенную пропаганду, но широкой поддержки масс не нашла. Партии Индии, поддержавшие военные усилия Англии, или обусловившие свою готовность к сотрудничеству требованием конституционных ре-

стр. 160

форм, в СССР были подвергнуты резкой критике. Автор проанализировала изменения советской позиции в отношении Индии после 22 июня 1941 г. С открытием советско-германского фронта Москва дала установку филиалам Коминтерна отказаться от националистических и антивоенных лозунгов, активно помогать Англии, содействовать военным усилиям СССР. Последовательная ненасильственная борьба Конгресса за независимость расценивалась как "пособничество фашизму". Начавшаяся по окончании войны при лейбористском правительстве К. Эттли подготовка передачи власти в Индии в обстановке крайнего обострения индо-мусульманских противоречий и реальной возможности раздела Индии расценивалась в СССР как "маневр империализма". В докладе освещен вопрос об установлении дипломатических отношений между СССР и Индией и признании временного правительства Дж. Неру, дана характеристика советских оценок сущности плана Маунтбэттена и последствий раздела Индии в 1947 г.

На втором заседании конференции по теме "Проблемы внутренней и внешней политики стран Азиатского Востока в новое и новейшее время" слушания начались с доклада Г. В. Уварова (ЛГПУ) "Политика Германии в Китае в условиях нарастания германо-японских противоречий в середине 30-х годов XX в.". Автор подчеркнул, что указанный период был отмечен нарастанием политической напряженности, вызванной вторжением Японии в Северо-Восточный Китай. Японские власти оккупированных районов поставили цель подорвать экономические позиции западных держав в Китае, в первую очередь - Германии. Автор охарактеризовал меры, предпринятые Германией по защите своих интересов в Китае. Г. В. Уваров отметил, что руководство Третьего рейха использовало сложности внутриполитического положения Китая, находившего в состоянии гражданской войны между сторонниками Гоминьдана и КПК, а также активизацию южных сепаратистских группировок. Автор показал роль находившихся в Китае высокопоставленных немецких офицеров во главе с Хансом фон Сектом, представителей германских монополий в лице Ханса Кляйна. По мнению Г. В. Уварова, успех Германии в Китае был кратковременным, и с началом Второй мировой войны официальному Токио и японским властям оккупированных районов удалось свести к минимуму результаты усилий Германии.

К. В. Симонов (Воронежский гос. ин-т физической культуры) в докладе "Англо-русские противоречия по афганскому вопросу и проникновение германо-турецких агентов в Афганистан летом 1915 г." коснулся проблемы соперничества европейских военно-политических блоков за вовлечение Афганистана в Первую мировую войну. Германия и Турция настойчиво подталкивала Хабибуллу-хана к выступлению против России и Великобритании, а те, в свою очередь, пытались удержать эмира в рамках уже сложившейся системы взаимоотношений и не допустить его присоединения к центральным державам. Население и почти вся правящая верхушка Афганистана были настроены против политики нейтралитета, вступление же в войну Турции в ноябре 1914 г. только усилило эти настроения. В августе 1915 г. на афганской территории оказалась военно-дипломатическая миссия О. Нидермайера и В. фон Хентига. По мнению К. В. Симонова, это стало возможным из-за несогласованности действий России и Великобритании. Английские власти, несмотря на угрозу выступления афганцев в поддержку Германии и Турции, не желали обсуждать с царским правительством эту проблему. До лета 1915 г. они полагались лишь на свои возможности и дружеские отношения с эмиром. В результате, когда немецкие отряды оказались у границ Афганистана, серьезный отпор им организовать не удалось, делает вывод К. В. Симонов.

И. Б. Бочкарева и О. Ю. Курныкин (Алтайский гос. ун-т) в докладе "Эволюция тактики свараджистов в законодательных органах Индии (1920-е годы)" предприняли попытку на основе индийского фактического материала рассмотреть одну из приоритетных в современном обществознании проблем - становления, эволюции, типологических особенностей парламентских институтов в странах Востока. Исследователей интересует вопрос о возможностях и пределах заимствования западной модели этих институтов и ее соотносимости с местной социокультурной средой. Свараджистская партия в 1920-е годы являлась парламентским крылом ИНК. Ориентация модернизированной и англизированной элиты на британские политико-юридические стандарты и трезвая оценка индийскими лидерами прочности колониального режима при его некоторой эволюции в сторону либерализации обусловили преобладание в индийском освободительном движении конституционных методов политической активности, подчеркнули авторы. Ни деятельность индийских террористов, ни сатьяграхи М. К. Ганди не столкнули индийское национальное движение с дороги конституционализма.

стр. 161

М. Ю. Крысин (Пензенский гос. ун-т архитектуры и строительства) проследил изменения в арсенале средств борьбы Фронта освобождения Джамму и Кашмира (ФОДК) в период с 1964 по 2003 г. Изучение деятельности этой организации представляет интерес по ряду причин: 1) из рядов ФОДК вышли первые террористы, начавшие в конце 1980-х гг. мятеж в Кашмирской долине, который перерос в террористическую войну, продолжающуюся по сей день; 2) в настоящее время это единственная сепаратистская группировка в индийском штате Джамму и Кашмир, которая не разделяет идеологии исламского фундаментализма и требования о присоединении штата к Пакистану, хотя бы формально сохраняя приверженность идеям независимости и секуляризма. Автор детально проанализировал сложный процесс становления и внутренних противоречий в ФОДК, его раскола и контактов с зарубежными (пакистанскими, американскими спецслужбами), а также постепенный переход от терроризма и убийств к "чисто политической деятельности". М. Ю. Крысин пришел к выводу, что при преобладании центробежных тенденций и стремления к государственной и иным видам самоидентификации в современном мире даже претерпевший тактические изменения ФОДК может представлять угрозу единству и территориальной целостности Индии.

В. С. Кирьянов (ЛГПУ) в докладе "Экономическая политика Индиры Ганди в 1966 - 1969 гг." охарактеризовал основные направления и мероприятия конгрессистского правительства в области экономики и показал внутриполитическую борьбу по вопросу о методах преобразований. Докладчик отметил, что экономические взгляды Индиры Ганди были лишены крайностей - как левого радикализма так и правого консерватизма, и его можно определить как прагматическое. Она возглавила правительство в сложный период, когда индийское народное хозяйство переживало тяжелый кризис, что предопределило содержание и методы ее экономической политики. Программа правительственных мер включала девальвацию рупии как средство поощрения экспорта и гарантии большой помощи извне, поощрения "зеленой революции" через государственную помощь современным фермерским хозяйствам, а также либерализацию контроля над частной промышленностью, ослабление государственного регулирования. В то же время была произведена национализация 14 крупнейших частных банков Индии, что свидетельствовало о стремлении правительства Индиры Ганди придерживаться "смешанной" модели экономики. В. С. Кирьянов отметил, что в результате политики либерализации ситуация в индийской экономике начала стабилизироваться. Однако решительные меры правительства способствовали формированию консервативной оппозиции Индире Ганди как в обществе, так и в самом Конгрессе. В результате обострения внутрипартийной борьбы возникла вероятность раскола ИНК и смещения премьер-министра со своего поста.

Д. С. Долженко (ЛГПУ) осветил вопрос об индо-пакистанском конфликте 1971 г. в контексте международных отношений. Используя многолетнее противостояние Индии и Пакистана, великие державы (СССР, США, Китай, Англия, Франция) стремились утвердить свое влияние в Южной Азии, чем способствовали усилению конфронтации между двумя странами Индостана. Особенно ярко это проявилось, по мнению автора, в период кризиса в Восточной Бенгалии.

Третье заседание конференции были посвящено теме "Проблемы культурной и этноконфессиональной самоидентификации и массовых движений в странах Востока".

А. В. Райков (ЛГПУ) охарактеризовал основные тенденции в историографии национально-освободительного движения индийской общины в странах Юго-Восточной Азии в годы Второй мировой войны, которое он считает составной частью общеиндийского освободительного движения, весомым вкладом в борьбу за независимость. В индийской историографии это движение связывается прежде всего с деятельностью С. Ч. Боса. Для работ большинства индийских авторов характерна безудержная апология С. Ч. Боса, отсутствие всякого критического анализа его деятельности, полное одобрение его тактики, направленной на сотрудничество с фашистскими державами. Лишь отдельные авторы, как, например, А. К. Чаттерджи, К. С. Гиани, Мохан Сингх, главное внимание уделяют патриотической борьбе индийских масс в ЮВА за свободу родины и разоблачают японскую политику в отношении Индии. Японские авторы - И. Фудзивара, Х. Ивакуро, Б. Ямамото, сотрудничавшие с индийцами, стремятся представить себя в качестве "искренних борцов" за независимость Индии. Для английской историографии характерно стремление исказить сущность конфликта между индийским народом и колониальным режимом ("расовый конфликт") и принизить значение подъема борьбы за свободу Индии в странах ЮВА. Американская историография представлена несколькими работами про-

стр. 162

фессора Джойс Лебры, в которых всячески приукрашивается японская политика в отношении Индии и индийского освободительного движения.

В докладе А. С. Пахомова (Липецкий филиал Воронежского ин-та МВД) "Переговоры М. К. Ганди и М. А. Джинны в 1944 г." затронут один из важных сюжетов в истории индо-мусульманских политических противоречий периода Второй мировой войны. В 1944 г. руководство Индийского национального конгресса осознало необходимость компромисса с Мусульманской лигой, которая к этому времени превратилась в массовое политическое движение индийских мусульман, с тем, чтобы выработать взаимоприемлемую программу действий и провести переговоры с вице-королем на предмет предоставления Индии независимости. Переговоры Ганди и Джинны состоялись в Бомбее в сентябре 1944 г. Основываясь на положениях Лахорской резолюции 1940 г., Джинна убеждал Ганди в том, что все индийские мусульмане "составляют единую нацию" и поэтому имеют право на создание своего собственного государства, не исключая вариант немедленного (еще при господстве англичан) раздела Индии. Ганди же категорически отвергал идею "две нации - две Индии" и предлагал решить проблему посредством проведения плебисцита в провинциях северо-западной и северо-восточной частей Индии, предполагавшихся по планам Лиги быть включенными в состав будущего Пакистана. А. С. Пахомов отметил, что провал переговоров был предрешен задолго до их официального начала. К 1944 г. противоречия между двумя религиозными крупнейшими общинами страны достигли своего пика, и без участия Великобритании в качестве "третейского судьи" урегулировать их не представлялось возможным.

И. Б. Дежкин (ЛГПУ) в докладе "Образование Партии пакистанского народа (ППН) и ее программа" рассказал о создании в 1967 г. этой влиятельной политической организации Пакистана, "противостоявшей набиравшему силу исламскому фундаментализму". Автор подчеркнул, что трижды - в 1971 - 1977, 1988 - 1990 и 1993 - 1997 гг. - эта партия находилась у власти и, даже во время пребывания в оппозиции, сохраняла популярность в массах. Под лидерством Зульфикара Али Бхутто ППН объединила самые различные социальные слои и группы населения, причины чего автор видит в особенностях политической программы партии, в которой совмещались лозунги исламского, демократического и социалистического содержания. ППН выступала за национализацию финансов и ключевых отраслей промышленности, отмену феодальных форм эксплуатации, введение кооперации в сельском хозяйстве, прекращение иностранного вмешательства во внутренние дела страны, возвращение Кашмира, выход из СЕАТО и другие, в целом популярные меры. По мнению И. Б. Дежкина, мероприятия ППН не выходили за рамки реформирования капитализма, хотя подавались как движение к "исламскому социализму". Объективно они означали перераспределение части национального дохода в пользу непривилегированных слоев общества и проведение социальных реформ.

Т. П. Скороходова (Пензенский гос. педагогич. ун-т) затронула проблему "Христианство глазами индийца. Полемика Раммохона Роя с миссионерами". Христианство оказало серьезное воздействие на феномен социокультурного синтеза Востока и Запада в эпоху Бенгальского возрождения в XIX-первой половине XX в. Религиозно-философское переосмысление традиций "осевого времени" Индии через призму монотеизма, в том числе христианского и исламского, утверждает автор, позволило обосновать духовно-нравственную, антидогматическую суть религии, гуманизм как основополагающий принцип жизни в обществе. Философ, социальный и религиозный реформатор Раммохон Рой (1772 - 1833) выступал за возрождение истинного духа индуизма, искоренение идолопоклонства и других "изуверских" обычаев, разрушающих мораль и гуманность в обществе. Истинная религия заключалась для него не в букве религии, обрядах, ритуалах и т.п., но в ее духе, этике и человеколюбии. В христианстве его привлекала прежде всего нравственная сущность учения Христа, постигая которое Рой пришел к следующим утверждениям: "религия - это вера в безличного единого Бога-Творца, соединенная с морально-этическим кодексом поведения человека; ни одна религия не должна претендовать на абсолютную истину в сравнении с другими". Религиям и порожденным ими культурам необходимо вести диалог, - завершает свой обзор учения Раммохона Роя автор.

М. В. Кржижевский (Самарский гос. ун-т) предложил вниманию участников конференции доклад этнографического характера "Пакистанские студенты г. Самары. Этнокультурный аспект". В вузах Самары обучаются десятки представителей стран Азии, в том числе - Исламской Республики Пакистан. Несмотря на то, что большинство обучающихся в университетах Самары пакистанцев являются панджабцами, этнический состав представляется далеко не од-

стр. 163

нородным. Пуштуны, белуджи, мухаджиры (потомки мусульманских мигрантов из Индии, говорящие на урду), балти и шина, населяющие граничащие с Индией горные районы, существенно обогащают этническую палитру. М. В. Кржижевский отметил, что все пакистанцы осознают свою принадлежность к определенному этносу, сохраняют различные элементы традиционной культуры, используют государственный язык Пакистана - урду в качестве средства общения. Будучи мусульманами, в основном суннитами, они торжественно отмечают главные религиозные праздники - Ид ал-Фитр (окончание поста) и Ид ал-Адха (праздник жертвоприношения). Шииты же отмечают дату гибели Хусейна, третьего шиитского имама. Автор коснулся вопроса о взаимоотношениях индийцев и пакистанцев в вузах Самары и признает, что индо-пакистанские политические и религиозные противоречия "вдали от родины забывались, ... но лучше чувствовалась принадлежность к единой - южноазиатской - историко-культурной области (провинции)".

В заключение участники конференции подвели итоги совместной работы. От имени оргкомитета конференции заведующая кафедрой всеобщей истории ЛГПУ Л. А. Черешнева выразила признательность Администрации Липецкой области, участникам и гостям, студентам и аспирантам, проявившим интерес к деятельности липецких востоковедов. Л. Б. Алаев выразил надежду на то, что прошедшая конференция будет способствовать развитию востоковедческих исследований в Липецке и Липецкой области.

Заинтересованный читатель сможет ознакомиться с текстами представленных на данную конференцию докладов в сборнике "Азиатский Восток в новое и новейшее время", который готовится к выпуску в г. Липецке в 2004 г.

Permanent link to this publication: