М.: Институт Африки РАН, 2006. 306 с. (Цивилизационное измерение. Т. 14)

В наши дни все большую роль начинает играть "политический" ислам, выходящий как за рамки собственно конфессии, так и за границы мусульманского мира. Феномен этот требует пристального внимания со стороны действующих политиков, а также ученых-исследователей. Немало работ последних посвящено анализу положения в исламских странах Азии и Северной Африки. Однако Тропическая Африка, где в последние годы значительно выросла роль исламского фактора, остается в этом плане малоизученной. Между тем 20 стран этого субконтинента входят в Организацию "Исламская конференция", а некоторые (как Нигерия или Сенегал) занимают важные позиции в мире ислама.

Рецензируемая монография А. Д. Саватеева, ученого, много лет занимающегося проблемами "африканского" ислама и посвятившего им целый ряд работ, восполняет этот пробел. Автору хорошо известна имеющаяся научная литература по данной теме, у него есть и опыт личных полевых исследований во время работы российской научной экспедиции в Танзании в 2003 г., специально посвященной изучению конфессиональной ситуации в этой стране. Корпус источников работы включает сообщения средневековых авторов (арабоязычных и европейских); сочинения африканских средневековых и современных авторов (трактаты богословов и политических деятелей); документы современных мусульманских организаций (местных и международных); путевые заметки европейских (в том числе российских) путешественников XVIII-XIX вв. Многие из этих источников впервые прочитаны под углом зрения исследователя ислама. В приложениях к монографии даны переводы сочинений духовно-религиозного лидера джихада начала XIX столетия на севере Нигерии Османа дан Фодио, также впервые увидевшие свет на русском языке.

В основу исследования положен цивилизационный подход. Несмотря на многочисленные дискуссии, уже не вызывает сомнения, что Тропическая Африка - особый, своеобразный цивилизационный мир. Автор книги полагает и убедительно доказывает, что на основе укоренения во многих районах субконтинента ислама складывается новая реальность, определяемая им как исламо-африканская цивилизация, отличная как от африканской (негрской), так и от классической исламской. Этот еще незавершенный процесс он рассматривает на широком историческом и географическом фоне; прослеживает основные вехи и особенности возникновения данного феномена, современную ситуацию и тенденции развития. Книгу можно разделить на три части: первая (гл. I, II) посвящена теоретическим вопросам, вторая (гл. III, IV) - культурологическим, третья (гл. V, IV) - политическим.

В первой главе ("Цивилизационный подход как теоретическая основа исследования") определяются базовые характеристики цивилизации, ее функции, критерии и основные признаки, во второй ("Преемственность и вариативность ислама в Черной Африке") - общие положения мусульманства, история распространения ислама в Тропической Африке, складывание особых

стр. 178

форм существования суфийских орденов (тарикатов), сочетающих в себе идеологические и духовные составляющие. Возможно, в книге излишне подробно описаны основа, сущность, универсализм ислама, история внутриконфессиональной борьбы, уже достаточно хорошо известные не только исследователям, но и широкому читателю. Отмечу справедливый вывод автора о том, что если в средневековье и до конца XIX в. в исламе превалировали дезинтеграционные процессы, приведшие к созданию целого ряда направлений и юридических школ, то с конца XIX в. все усиливающемуся европейскому влиянию "противопоставляется тенденция к консолидации на сугубо религиозной основе", осознание, несмотря на локальные особенности, единой "исламской идентичности" (с. 81).

Справедливость этого вывода подтверждается моими личными наблюдениями и беседами с религиозными деятелями в Эфиопии в 1992 г. Этому отнюдь не противоречат региональные (индонезийский, кавказский, центральноазиатский, африканский) варианты ислама и т.д. Один из современных африканских исследователей ислама и сам мусульманин так поэтически определил эту ситуацию: "Ислам - что вода, которая принимает форму того сосуда, куда ее наливают, и цвет почвы, на которую она проливается, но остается водой". Процесс создания таких вариантов занимает не одно столетие. И автор прослеживает этот процесс в Тропической Африке, соотносит его с политическим и социально-экономическим развитием общества, подчеркивая, что "традиционные культы и верования... становились нередко тормозом на пути их дальнейшего социально-экономического, политического и духовного развития" (с. 84). Вслед за Ю. М. Кобищановым он видит в этом причины относительно легкого и быстрого принятия новой религии многими народами Тропической Африки. Думаю, следует также иметь в виду, что некоторые ее важные бытовые требования не противоречат традиционным нормам. Так, состояние одержимости суфиев сродни ритуалам традиционных культов, полигамия и обрезание также изначально присущи последним и т.п. Это, несомненно, облегчало принятие этими народами норм ислама и, напротив, затрудняло распространение среди них христианства.

Хотя в большинстве случаев проникновение ислама шло мирно (ведущую роль в этом процессе играло купечество), на субконтиненте имели место и "три типа военных джихадов": антихристианского в Эфиопии (как показал, однако, С. Б. Чернецов, здесь в такой форме решались чисто экономические проблемы, и целью борьбы было не столько укрепление мусульманства, сколько контроль над торговыми путями); антифранцузского в Западной Африке; антиколониального махдистского в Восточном Судане под лозунгом за чистоту веры (с. 91). В XIX столетии ислам стал знаменем сопротивления, что весьма способствовало увеличению числа неофитов. Это ярко видно в Сенегале, где за 30 - 40 лет с 1860-х гг. его приняли большинство волоф.

Важной чертой ислама в Тропической Африке была особая роль суфийских орденов: Кадирийя, Тиджанийя и др. Провозглашая равенство в вере, аскетизм, они постепенно становились активными субъектами экономики, продолжая "миссионерскую" и экономическую деятельность первых мусульманских купцов, сочетавших духовные и мирские цели и выполнявших от имени Аллаха "требования просветительского, этического и экономического характера" (с. 97). В результате устанавливался новый характер социальных связей, когда кровнородственные отношения, бывшие многие века основой единства общества, заменялись отношениями духовной близости и экономической подчиненности руководителям тарикатов. Наиболее ярким примером служит деятельность тарикатов в Сенегале, Гане, Мали, Кот д'Ивуаре, занимавшихся производством и торговлей арахиса, какао-бобов, кофе и т.п. Основой идеологии, как справедливо подчеркивает автор, в этих случаях стало "прославление сельскохозяйственного труда как богоугодного дела, обеспечивавшего... дорогу в рай, а при жизни - святость" (с. 100). Марабуты - мудрецы и знатоки Корана, обладающие харизмой и благодатью (барака), одновременно были и удачливыми бизнесменами. Если вначале создавались специальные кооперативы по выращиванию товарных сельскохозяйственных культур, то со временем сфера применения труда мюридов значительно расширилась, а в наши дни вышла далеко за границы своих стран. Так, в США торговцы-эмигранты из Сенегала ныне отправляют прибыль в распоряжение главы тариката, а в Европе, главным образом во Франции, активно действует Исламское движение мюридов, созданное в 1983 г. Популярность тарикатов влияет и на политическую обстановку в своих странах, способствуя выбору предпочтительной партии.

В третьей главе ("Становление духовной культуры ислама в Тропической Африке") и в четвертой ("Исламо-африканская цивилизация как социокультурное единство и многообразие") подробно рассматриваются процессы взаимовлияния традиционных и мусульманских норм культу-

стр. 179

ры (в самом широком понимании этого термина), приведшие к оформлению социокультурного единства, определяемого как "исламо-африканская цивилизация". Автор отмечает многообразие влияния ислама на местные культуры через появление арабской письменности и образования; возникновение нового социального слоя - мусульманской интеллигенции; формирование новых сюжетов письменной и устной литературы на базе взаимопроникновения исламских и традиционных жанров; изменение материальной культуры и изобразительного искусства (масок, фетишей, форм и стилей архитектуры и т.д.). Уже в средневековье, как показывает автор, выделились две формы ислама - "народный" ("деревенский") и "легалистский" (более жестко настроенный на исконно мусульманские нормы). Добавлю, что эти формы породили и разные формы культуры (см., например: Э. С. Львова. "Городской" и "деревенский" ислам в Африке южнее Сахары // Ислам и проблемы межцивилизационных взаимодействий. М.: Институт исламской цивилизации, 1994, с. 208 - 219).

Автор книги показывает противоречивость и сложность столкновения не просто исламской и традиционной культур, а многообразных культур африканских народов, с одной стороны, и ценностей разных исламских центров (от Марокко до Индии и Персии) - с другой. Если главными чертами африканских культур были локальность и замкнутость, то принятие ислама разрушало их и способствовало приобщению к мировой культуре. (Не отрицая подобной роли ислама, отмечу, что и христианство имело то же влияние.) В частности, этому способствовали и хаджи в Мекку, в результате которых расширялся кругозор паломников, прежде всего правителей раннегосударственных объединений, а исламский мир узнавал о существовании государств в глубине Африки. В последних появлялись ученые и умельцы из стран ислама, возникали коранические школы, а затем и учебные заведения более высокого уровня, иногда называемые университетами (в Дженне, Томбукту и др.); копировались и сочинялись собственные религиозные и светские литературные произведения; арабский язык становился языком учености и обогащал лексику народов, принявших ислам; арабский алфавит использовался и для местных, ранее бесписьменных языков - фула, хауса, малинке, канури, суахили, малагаси и др. При этом, в отличие от Северной Африки, исламизация не повлекла за собой арабизации.

Сама исламизация долгое время затрагивала лишь политическую, экономическую и интеллектуальную верхушку обществ Африки. Среди представителей последних наиболее значимой фигурой был Осман дан Фодио - политико-религиозный деятель, воин, мыслитель, основатель халифата Сокото на севере современной Нигерии. Эта неординарная личность не раз привлекала внимание исследователей. Так, Д. А. Ольдерогге сосредоточивал свое внимание на социальной стороне деятельности Османа дан Фодио, Ю. К. Щеглов рассматривал его поэмы и выступления с литературной точки зрения, а А. Д. Саватеева, пожалуй, впервые привлекли богословские заявления Османа дан Фодио, его разъяснения сущности ислама. Автор убедительно показывает, что социальные проблемы решались на основе мусульманского понимания справедливости в борьбе с доисламскими представлениями. По мнению автора, победа этого религиозного деятеля была не только политической - в результате возникла новая социальная общность, основанная преимущественно на духовных и нравственных нормах ислама. Именно с этого времени можно говорить о постепенном превращении "синкретической афро-мусульманской формы ислама" в "синтезную исламо-африканскую", т.е. об усилении и увеличении в нем общеисламских элементов и уменьшении значения традиционных.

Усиление этих процессов заметно в период колонизации и особенно после достижения независимости, когда африканские общества становились все более открытыми. Автор указывает, что выход новых государств на мировую арену (движение изнутри континента) привел к росту сотрудничества со странами ислама в противовес Западу и к росту числа приверженцев как "легитимистского", так и "народного" ислама. Безусловно, большую роль играет деятельность по распространению ценностей ислама Лиги арабских государств, Организации "Исламская конференция" и отдельных исламских стран по каналам культурной и финансовой помощи африканским государствам, которые охотно ее принимают и поддерживают (хотя не всегда явно) распространение исламских норм, противопоставляя их индивидуализму и черствости Запада. В исламизированных районах Африки возникает социокультурная целостность, укрепляющаяся через духовно-религиозное образование, в том числе путем создания во многих странах высших исламских учебных и исследовательских центров. В результате "афро-исламская" культура становится символом и средством борьбы с влиянием Запада не только в культуре, но и в политике, своеобразным "символом эмансипации" (с. 186).

стр. 180

Главы пятая ("Современный исламский фундаментализм") и шестая ("Источники напряжения и раскола: политические течения в африканском исламе") посвящены политическим аспектам рассматриваемой автором проблемы.

Исламский фундаментализм Африки делится на два направления - культурно-просветительское и политическое. Каждое из них имеет в странах южнее Сахары (главным образом на западе субконтинента) хорошо организованные союзы и объединения. Хотя автор и не указывает этого, но видна прямая зависимость их возникновения с активизацией борьбы за независимость. Политизированные организации тесно связаны с таковыми как в Северной Африке, так и за пределами континента (в частности, с "Братьями-мусульманами" и другими), ориентированы на арабский исламский мир. По мнению автора, эти явления, не характерные для местных обществ до XX в., говорят о все растущей укорененности ислама в африканскую почву, о стремлении ощущать себя частью мусульманского мира. Особенно заметен подъем их активности после иранской "исламской" революции. Продолжается и соперничество "старого" ислама (с культом святых, высокой ролью марабутов, традиционной культовой практикой и т.п.) и "нового", ваххабитского. В таком соперничестве у второго больше успехов, постоянно растет его роль, в том числе и политическая. Это направление, используя недовольство социальных низов, создает отдельные квазиисламские движения типа "Майтацине" в 1980-е гг. на севере Нигерии, организовывающие погромы и кровавые столкновения.

Важное место в современном африканском политическом исламе занимает вопрос о власти. Автор прослеживает историю развития этой проблемы в раннем исламе через более спокойное отношение к разделу власти духовной и светской и к возвращению инициируемому фундаментализмом единству и неделимости светской и духовной, сакральной власти.

Важная черта политизированного фундаментализма - стремление к введению шариатской судебно-правовой системы. В ряде штатов таких стран, как Нигерия, Нигер, Гамбия, Сенегал (а в Сомали по всей стране), это уже произошло. Процесс этот шел непросто, особенно драматические формы он принял в Нигерии, где были жертвы. Мусульмане этой страны требовали даже закрепления этого права в конституции. Пока правительство Нигерии категорически отказалось от изменения основного закона, но требования этого не прекращаются в отношении тех штатов, где мусульмане не составляют большинства населения.

Сохраняются и противоречия между официальным исламом и ценностями, связанными с традиционным менталитетом африканцев: жесткостью по отношению к единоверцам и традиционной толерантностью; военным джихадом и абсолютизацией мира; агрессивностью радикалов и мягкостью "народного" ислама; неприятием светской власти и лояльностью к любым авторитетам и т.п. Можно согласиться с автором в том, что эти противоречия не развились до такой степени, за которой начинается раскол, и что "политический исламизм, несмотря на расширяющееся поле своего влияния, пока находится на периферии духовно-культурной жизни. Общество и государство еще в состоянии сдерживать экстремистские крайности, однако глобализация может способствовать росту влияния исламистов и внести серьезное обострение в жизнь исламизированных африканских обществ" (с. 247).

Активизация местных мусульманских организаций поддерживается извне, со стороны "Аль-Каиды", "Хезболла" и др. Это уже привело к ряду столкновений и терактов в Мали, ЮАР, Кении, Танзании. В то же время вторжение США и других стран в Ирак, вызвавшее широкое негодование в большинстве стран исламского мира, в Африке не вызвало сколько-нибудь массового движения; демонстрации в Танзании, например, как говорили участникам российской экспедиции в 2003 г., вызвали осуждение исламского духовенства. А Рашид Омар, один из религиозных исламских деятелей ЮАР, заявил даже: "Южно-африканским мусульманам нужно проявить свою приверженность прежде всего к Африке" (с. 245).

Важно понимать, что в Тропической Африке уже сложилась исламская цивилизация, ислам играет существенную роль в общественной жизни стран региона, стремительно растет число приверженцев этой религии, и быстро возрастает ее политическая роль. Это происходит в тесной связи и под большим духовным и финансовым воздействием международных исламских организаций и влиятельных мусульманских стран, что нередко не учитывается при анализе и определении тенденций развития Африки, когда предполагается, что основным образцом (особенно в условиях все ширящихся процессов глобализации) остается Запад и обсуждаются лишь способы и темпы модернизации, под которой подразумевается вестернизация. Именно поэтому монография А. Д. Саватеева так своевременна и важна не только для ученых-африканистов или исламоведов, но и для политологов и практических работников в области международных отношений.

Permanent link to this publication: