Восточная политика при Петре Великом стала приобретать более четкие очертания и цельность с приоритетами, ориентированными на юг и юго-восток. Петр I целеустремленно и энергично сумел мобилизовать значительные ресурсы государства на обеспечение геополитических интересов России на Востоке. Превратившись в результате в державу с самыми крупными в то время сухопутными силами и мощным военно-морским флотом, Россия стала грозным соперником других держав в борьбе за мировые торговые пути. При Петре I впервые занялись систематизированным и, говоря современным языком, научно обоснованным практическим изучением тех регионов, которые представляли интерес для России. Царь понимал взаимосвязь политики на Западе и на Востоке и иногда пытался своими внешнеполитическими действиями на Западе решать и восточные проблемы.

Что касается реализации геополитических целей России на Востоке, то политика могла принимать и принимала при Петре I различные формы. Возможность реализации внешнеполитических целей на Востоке определялась прежде всего тем, в какой мере эти цели являлись реалистическими в существовавших тогда конкретных исторических условиях и обстановке как внутри самой России, так и в соседних странах. Если оценивать результаты петровской восточной политики, то можно констатировать, что ее успехи существенно уступали внешнеполитическим достижениям Российского государства на Западе. Наиболее активным на Востоке Петр I был в начале и в конце своего царствования; это понятно, если принять во внимание Северную войну.

Уже во время Керченского похода, осуществленного в 1699 г. Петром I совместно с адмиралом И. Крюйсом и капитаном П. Памбургом, он столкнулся с отсутствием детального географического описания маршрута плавания. В результате были осуществлены астрономические и геодезические измерения, замеры глубин фарватеров, детальная инструментальная съемка Дона и побережья Азовского моря. Материалы этого похода позволили составить карты, опубликованные в 1704 г. в Амстердаме [Вопросы..., 1975]. По-видимому, с этого времени Петр I начинает уделять пристальное внимание изучению сопредельных России территорий, среди которых Средней Азии отводилось особое место.

Уже в первые годы самостоятельного правления Петр I столкнулся с вопросом взаимоотношений с узбекскими ханствами. Так, в 1689 г. в Москву прибыл хивинский посол Ибрахим-Бахадыр Аниезов [Материалы..., 1932, с. 255 - 257]. Посол наряду с жалобами на набеги яицких казаков и калмыков Аюки-хана на хивинские земли поднял обсуждавшуюся и ранее проблему строительства на хивинской территории, у "Трухменской пристани" на Каспии, городка, чтобы обеспечить безопасность купцов. Во-

стр. 112

прос этот был старый, и в отпускной грамоте хивинскому послу было обещано, что "о городовом строении указ их великих государей (Ивана и Петра. - Х. Г.) впредь будет" [Материалы..., 1932, с. 258]. Это было простой отпиской, хотя бы по той простой причине, что в Посольском приказе не имелось сколько-нибудь ясного представления о географии местностей и территорий, о которых шла речь.

Об этом свидетельствуют, например, расспросные речи хивинского посла Ибрахима в Посольском приказе "на разговоре" с думным дьяком Е. Украинцевым [Материалы. .., 1932, с. 256 - 257], а также и расспросные речи тобольского казака Федора Скибина о путях в Среднюю Азию [Материалы..., 1932, с. 263 - 267]. Ф. Скибин в 1694 г. был направлен с посольством из Тобольска в Туркестан, где был задержан ханом Тауке и через 15 месяцев бежал. Он пешком через Бухару проник в Хиву, где тайно прожил три месяца, а в конце марта 1696 г. через плато Устюрт добрался до низовьев р. Яик (Урал), а затем до Уфы.

Знание географии и общей обстановки в Средней Азии было важно и для установления торговых связей через Среднюю Азию с более отдаленными странами. Так, в это время в Персию, Среднюю Азию, затем в Кабул и Индию был направлен "купчина гостиной сотни Семен Маленький" [Материалы..., 1932, с. 258 - 262], о чем извещались царскими грамотами хивинский и балхский ханы.

Таким образом, отсутствие надежных сведений о регионе, даже о пограничном Каспийском море, являлось серьезным препятствием для реализации каких бы то ни было намерений царского правительства в юго-восточном направлении. Это явилось причиной направления Петром I нескольких так называемых каспийских миссий и экспедиций. Разумеется, в большинстве случаев задачи этих экспедиций выходили за границы чисто географических, а их результаты широко использовались царским правительством во время Персидского похода.

В 1699 г. Петр I направляет на Каспий миссию под руководством капитана Астраханского морского флота Еремея Мейера. Основной задачей Е. Мейера была съемка Каспийского моря, его побережья, ознакомление с береговой линией и составление его общего чертежа. В 1704 г. Мейер представил свою карту Каспийского моря с подробным описанием, за что царь подарил ему свой портрет и выдал денежное вознаграждение. В газете "Ведомости" от 18 марта 1704 г. по этому поводу сообщалось: "И тот капитан того Хвалижского (Каспийского. - Х. Г.) моря карту учинил и напечатать велено таких листов многое число" [Княжецкая, 1964, с. 68]. Однако распоряжение это по неизвестным причинам выполнено не было; возможно, связано это было с гибелью Е. Мейера в 1705 г. в Астрахани во время стрелецкого бунта. Судьба карты Е. Мейера неизвестна, однако, по мнению специалистов, она получила отражение в карте Каспийского моря, опубликованной в Амстердаме в 1722 г. (так называемая карта Мейера-Оттеиса). Е. Мейер был не первым, кому Петр I поручал составить карту Каспия. Ранее для этого был привлечен служилый датчанин Х. Шельтрун, которому с самого начала его миссии не повезло: он был захвачен во время работы персами и погиб в тюрьме [Берг, 1940, с. 160 - 165, 171].

В 1709 и 1713 гг. для рекогносцировки западного побережья Каспийского моря, поисков наиболее удобных пристаней и бухт был направлен капитан Астраханского морского флота Яган (Жан-Кристоф) Рентель. Хотя Рентель не спускался южнее устья Куры, основная часть западного берега Каспия была им снята с достаточно высокой для того времени точностью. Результаты съемок и обследования акватории бакинского порта, проведенных Рентелем, послужили русским войскам во время второго этапа Персидского похода Петра I в 1723 г. - осады Баку, когда русские корабли пришли на бакинский рейд и осуществили высадку десанта.

В мае 1700 г. в Москву прибыл посол хивинского хана Шахнияза (1688 - 1702) Достек-Бехадур. В письме хивинского хана на имя Петра I содержалось шесть статей.

стр. 113

"Первое прошение то, чтобы хану нашему быть в подданстве у великого государя", а "второе прошение: с другом быть дружен, а с неприятелем бы неприятелем" [Материалы..., 1932, с. 269]. Остальные прошения касались торговых сношений, причем хан просил царя свободного отпуска из Астрахани в Хиву различного оружия и материалов для оружейного дела, "и железа бы свинцу и винтовальных пищалей" [Материалы..., 1932, с. 269]. Очевидно, что просьба Шахнияза принять его в подданство России была вызвана стремлением укрепить свою власть и ослабить его вассальную зависимость от Бухары.

Петр I принял хивинского посла и 30 июня того же года выдал ему отпускную грамоту для хана Шахнияза. В ней говорилось: "Мы великий государь наше царское величество тебя Шанияса хана жалуем милостиво, похваляем и в подданстве у нас великого государя нашего царского величества быть тебе повелели". И далее: "...и тебе б Шанияс хану по своему обещанию у нас великого государя нашего царского величества будучи в подданстве служить нам великому государю верно, а мы великий государь наше царское величество за твою верную службу будем держать тебя в нашей царского величества милости" [Материалы..., 1932, с. 272]. Хану Шахниязу были направлены богатые дары, сам посол также был вознагражден.

Через три года царь подтвердил факт принятия Хивы в подданство России новому хивинскому хану Араб-Мухаммеду (1702 - 1714) [Московские ведомости, 1703].

В январе 1705 г. в Москву от бухарского Убайдуллы-хана прибыл посол Алимбек с 35 ханскими и 15 посольскими людьми. При посольстве находились купец Миргадаев и с ним семь человек. Посольство было принято царем 17 февраля. В ответной грамоте царь благодарил Убайдуллу-хана за присланное посольство и сообщал о своем разрешении на торговлю русских купцов в Бухаре и бухарских в России на льготных условиях. Несколько ранее льготы были предоставлены хивинским купцам, ведущим торговлю в Астрахани.

Впоследствии Петр I решил воспользоваться борьбой между ханами и феодальной аристократией в среднеазиатских ханствах, о которой он, несомненно, был осведомлен. Так, имелись планы поместить с согласия ханов в Хиве и Бухаре русские военные отряды, которые содержались бы за их счет и помогали бы им против врагов. Такая мера укрепила бы ханскую власть над подданными, но в то же время поставила бы ханов в зависимость от царского правительства.

Несмотря на все эти планы, обмены посольствами и торговыми людьми, происходившими вплоть до 1714 г., Петр I был слишком занят делами на Западе, чтобы уделять большее внимание отношениям с узбекскими ханствами.

В 1714 г. случились события, которые вызвали пристальный интерес Петра I к среднеазиатским делам и послужили причиной хорошо известных Каспийских и Хивинских экспедиций лейб-гвардии капитан-поручика Александра Бековича-Черкасского и несколько менее известной экспедиции подполковника Ивана Бухгольца.

В 1714 г. в Петербург приехал сибирский губернатор князь М. П. Гагарин. Он сообщил Петру I о том, что "в Сибири близ калмыцкого городка Еркета, в реке Амударье", находят золотой песок, и привез образец такого золота. Следует отметить, что Гагарин сообщал неверные данные о расположении "городка Еркета". Город Яркенд, расположенный в долине реки с одноименным названием, никакого отношения ни к Сибири, ни тем более к Амударье не имел. Сведения М. П. Гагарина были получены от некоего Ф. Трушникова, ездившего в Малую Бухарию (Синьцзян) и в г. Яркенде купившего золотой песок. Сообщая далее, что путь от Еркета до Тары занимает два с половиной месяца "нескорою водою", а от Тары до Тобольска пять дней, сибирский губернатор предлагал царю организовать военную экспедицию для овладения этим городом, по пути же к нему построить укрепленные крепости с русскими гарнизонами [Миллер, 1760, с. 7, 32 - 33, 126 - 150].

стр. 114

Одновременно с Гагариным в Петербург прибыл знатный мангышлакский туркмен Ходжа Нефес. Он также сообщил, что в Амударье находят "песошное золото" и предложил Петру взять в свое владение земли, лежащие на этой реке. Ходжа Нефес рассказал и о том, что в давние времена Амударья впадала в Каспийское море, но местные жители-хивинцы преградили течение ее плотиной. Если же эту плотину разрушить, река вновь потечет к Каспийскому морю. Полученные сведения очень заинтересовали царя. Происходившая в те годы Северная война требовала огромных затрат, и, поскольку Россия тогда не имела крупных золотых приисков, амударьинское золото представляло большой государственный интерес. Петр сам расспросил обо всем Ходжу Нефеса, чьи показания совпадали с донесением сибирского губернатора.

В Петербурге в это же время находился посол хивинского хана Ашур-бек, которого ознакомили со сведениями, полученными от М. П. Гагарина, и с образцами "песошного золота". Посол подтвердил эти сведения, равно как и рассказы Ходжи Нефеса, указав, что такое золото имеется в Хивинском и Бухарском ханствах и добывается оно на Амударье. Он подтвердил и существование плотины на Амударье. Посол предложил Петру "близ того места, где прежде впадала Амударья в Каспийское море, построить крепость и снабдить ее гарнизоном" [Жуковский, 1915, с. 47]. Таким образом, внимание царя было вновь привлечено к Средней Азии, которая всегда вызывала интерес царского правительства и сама по себе, и как территория, через которую можно приобщиться к выгодам индийской торговли.

Было решено послать две экспедиции к "городку Еркету". Одна из них должна была отправиться на поиски этого города через Сибирь - от Тобольска вверх по Иртышу. Возглавил эту экспедицию подполковник И. Бухгольц. В именном указе Петра I ему предписывалось ехать в Тобольск и, набрав здесь "воинских людей", подняться по Иртышу до Ямышева озера, где основать крепость [Международные отношения..., 1989, с. 231 - 232]. Перезимовав в этой крепости, Бухгольцу предписывалось "иттить к калмыцкому городку Еркетю и оный городок достать и укрепить, и проведать на Дарье реке, как калмыки промышляют песошное золото" [Жуковский, 1915, с. 58].

Из Тобольска экспедиция И. Бухгольца выступила летом 1715 г. В ее составе было около трех тысяч человек. Экспедиция поднялась по Иртышу на больших лодках до Ямышева озера, где заложила крепость, в которой провела зимовку. Неприятности начались весной 1716 г., когда крепость подверглась нападениям местного населения. Не дождавшись подхода вспомогательного отряда, который, как выяснилось позднее, почти целиком был пленен калмыками, Бухгольц был вынужден эвакуировать крепость после долгого сопротивления и больших потерь. Спустившись вниз по Иртышу до устья р. Омь, летом 1816 г. И. Бухгольц с разрешения сибирского губернатора М. П. Гагарина заложил крепость, которая стала впоследствии основой города Омска.

Неудача экспедиции И. Бухгольца показала, что для осуществления похода на Ер-кет необходимо существенно усилить русское присутствие на Иртыше. Соответствующие поручения были даны нескольким отрядам во главе с Бухгольцем, Ступиным, Мстигоревым. Так, в 1716 г. Бухгольцу было поручено дойти до Зайсан-озера и на этом озере построить город, а в 1718 г. Ступин основал Семипалатинск. В 1719 г. майору Ивану Лихареву было поручено с отрядом численностью более 400 человек разведать "о пути от Зайсан-озера к Иркетю, как далеко и возможно ли дойти; также, нет ли вершин каких рек, которые подались к Зайсану и впадали в Дарью-реку или в Аральское море" [Международные отношения..., 1989, с. 245 - 246]. Отряд Лихарева прошел и проплыл далеко за озеро Зайсан по Черному Иртышу. На обратном пути И. Лихарев построил Усть-Каменогорск, по существу завершив создание Иртышской линии укреплений, разграничившей русские владения в Сибири со Средней Азией [Бартольд, 1977, с. 397].

стр. 115

Следует отметить, что в задачу миссии И. Лихарева входил "розыск" о злоупотреблениях сибирского губернатора М. П. Гагарина. Лихарев должен был "разыскать о подполковнике Бухгольце, каким образом у него Ямышевскую крепость взяли, также и прочих его худых поступках свидетельствовать". Ему поручалось собрать как можно больше сведений о "золоте Еркетском, подлинно ли оно есть, и от кого Гагарин узнал, тех людей отыскать, также и других знающих людей, и ехать с ними до тех крепостей, где посажены наши люди..." [Памятники..., 1985, с. 182 - 209]. Однако очередная попытка узнать о песочном золоте к успеху не привела. Лихарев не смог разыскать людей, которые первыми сообщили Гагарину о Еркете, не смог он и достичь этого города.

Путь второй экспедиции, возглавляемой А. Бековичем-Черкасским, был намечен через Среднюю Азию, Хивинское и Бухарское ханства. Задачи, которые были поставлены перед этой экспедицией, были значительно шире и сложнее задач экспедиции И. Бухгольца.

Эти задачи были сформулированы Петром I в двух именных царских указах. В первом, от 29 мая 1714 г., предписывалось ехать в Астрахань и, набрав здесь "1500 человек с надлежащими судами, провиантом и протчим", плыть с ними вдоль восточного берега Каспия до хивинских земель, где необходимо было поставить город. Бековичу-Черкасскому предписывалось разузнать о "Дарье-реке", проехать до персидской границы и, в случае нахождения реки, поставить в ее устье крепость, которую можно было бы удерживать шестью или семью сотнями людей. С этой целью А. Черкасскому были выданы пушки и провиант для крепости. Наконец, ему поручалось составить карту морского пути, т.е. восточного берега Каспия; для этой цели он должен был взять опытных людей Астраханского морского флота. Среди этих людей, которые были переданы экспедиции Бековича-Черкасского, находился упоминавшийся выше Я. Рентель.

Миссия Бековича-Черкасского началась летом 1714 г. Прибыв в Астрахань, он, наряду с подготовкой морской экспедиции, направил несколько групп разведчиков в Среднюю Азию для сбора сведений о местности между Аральским и Каспийским морями, об Амударье, ее притоках, местах добычи золота и т.д. Морская экспедиция вышла в море в ноябре 1714 г. вдоль северного побережья Каспия, но тяжелые ледовые условия вынудили экспедицию уже в декабре вернуться в Астрахань. К этому времени Бекович-Черкасский получил сведения о том, что в Средней Азии золото добывается. Для поиска таких мест Бекович-Черкасский попросил царя выслать отряд в 500 казаков. В результате трудного перехода отряд прибыл в Хиву осенью 1715 г. в тяжелом состоянии и был вынужден сдаться хивинцам [Княжецкая, 1986, с. 29].

В апреле 1715 г. А. Бекович-Черкасский на 20 бригантинах опять вышел в море. Он проследил и описал все северные и восточные берега Каспия до Астрабадского залива. Обнаружив залив, позже названный его именем, и описав Кара-Богаз-Гол, он посетил "Красные Воды". Здесь он опрашивал местных туркмен и, неправильно поняв их, сделал вывод, что еще сравнительно недавно Амударья впадала в Каспийское море. Его разведчики во главе с Ходжа Нефесом получили неверные сведения, что хивинцы якобы запрудили русло, из-за чего Амударья потекла в Аральское море. В конце октября того же года Бекович-Черкасский вернулся в Астрахань, не потеряв ни одного человека. Отсюда он сообщил Петру: "Сделана карта оным местом, где мы были" - и приложил к письму карту всего Каспийского моря.

Следует отметить, что у Петра I впоследствии зародились сомнения в правильности этой карты, и в 1719 г. для съемки Каспийского моря была направлена новая экспедиция во главе с Карлом Верденом. Помощником Вердена был назначен Федор Соймонов, который впоследствии командовал морскими силами во время Персидского похода.

Сведения Бековича-Черкасского о плотине, преградившей путь Амударьи в Каспийское море, чрезвычайно заинтересовали царя, который загорелся идеей повернуть течение Амударьи в старое русло и таким образом установить единый водный путь из

стр. 116

Волги через Каспий вверх по течению Амударьи, возможно, даже вплоть до Индии. Идея эта тем более увлекла Петра, что к этому времени он уже, в общем, представлял трудности сухопутного пути в Индию через Персию.

В свете этих новых замыслов был подготовлен второй именной указ Петра от 14 февраля 1716 г., в котором были сформулированы задачи экспедиции капитана от гвардии А. Черкасского. Черкасскому предписывалось построить две крепости: одну на месте прежнего устья Амударьи на Каспии, а вторую - на Амударье у найденной им плотины. Черкасский должен был приложить все усилия, чтобы направить течение Амударьи по старому руслу. После поворота Амударьи необходимо было подняться по ее течению, покуда это будет возможно, и искать водный путь в Индию. В Индию должен был направиться подчиненный Черкасскому офицер, поручик Александр Кошин, для которого были подготовлены специальные инструкции. Черкасский должен был склонить хивинского, а если возможно, и бухарского хана к верности царю обещанием защиты от подданных путем присылки гвардии, за которую хан должен был платить. Также указывалось на необходимость подняться вверх по Сырдарье до города Еркет для осмотра мест золотодобычи.

Для осуществления этих целей в экспедицию выделялись более 6000 человек, суда, провиант и т.д., экспедиции были приданы также инженеры и навигаторы. В том случае, если целей нельзя будет достичь прямым путем, предписывалось это делать тайным образом. Черкасский был снабжен царскими грамотами на имена хивинского и бухарского ханов и Великого Могола.

Следует сказать, что в марте 1716 г., когда Черкасский находился в Москве, подготавливая вторую морскую экспедицию, к нему возвратился один из его разведчиков, Тебей Китаев, побывавший в Хиве, Бухаре, Самарканде и Балхе. Он привез важные сведения, в частности о золотодобыче вблизи Самарканда (и образцы золотого песка и лазурита), о важнейших торговых путях и характере торговли в Средней Азии.

Вторая морская экспедиция Черкасского началась 15 сентября 1716 г. Для ее осуществления пришлось построить специальную флотилию, почти в 100 судов. 9 октября флотилия приплыла к мысу Тюб-Караган, где была заложена крепость, которая была названа крепостью Святого Петра. Затем в заливе Александр-бей была заложена вторая крепость, а у "Красных Вод" - третья, на месте которой впоследствии вырос город Красноводск. Отсюда Черкасский направил к хивинскому хану трех человек с сообщением, что намеревается идти в Хиву и нуждается в помощи. Однако посланцы его не вернулись. Оставив в каждой из построенных крепостей гарнизон и провиант, Черкасский в феврале 1717 г. вернулся в Астрахань. В его войске к этому времени оставалось около трех тысяч человек.

Таким образом, вторая Каспийская экспедиция была закончена. Основным ее результатом явилась закладка крепостей, главным образом Красноводской, которой, по замыслу Петра I, предназначалось охранять устье возрожденной реки и служить опорным пунктом в сношениях России со Средней Азией.

К этому времени Бекович-Черкасский получил наконец долгожданные известия от своих послов, направленных в Хиву еще из Красноводской крепости. Они сообщали о тревожной обстановке в Хиве и о неверии хивинцев в мирные намерения царской экспедиции. Эти сведения чрезвычайно обеспокоили Черкасского, который известил о них Петра I. Черкасский наверняка был бы обеспокоен еще больше, знай он о судьбе отряда яицких казаков в 1000 человек, который в 1705 г. решил совершить набег на Хиву. Перейдя через Устюрт, этот отряд благополучно добрался до подступов к Ургенчу, но здесь был поголовно истреблен [Россия и Туркмения..., 1946, с. 7].

Несмотря на эти известия, в конце марта 1717 г. Черкасский направил сухопутным путем в Гурьев отряд яицких и гребенских казаков, которые должны были здесь дожидаться основных сил экспедиции; остальные во главе с Черкасским направлялись в Гу-

стр. 117

рьев морем. Так начался Хивинский поход. Будучи в Гурьеве, Черкасский получил известие о трагической гибели своей жены и двух детей во время бури на Каспии. Это горе, по свидетельствам очевидцев, на него очень сильно подействовало.

Получив проводников от калмыцкого Аюки-хана, в июне 1717 г. экспедиция взяла курс на Хиву. Выйдя из Гурьева, отряд двинулся на восток, через 10 дней на плотах переправился через реку Эмбу, затем повернул на юго-восток и пересек плато Устюрт в самый разгар лета. На всем протяжении пути экспедиция чрезвычайно страдала из-за нехватки питьевой воды и корма для лошадей и верблюдов, часть которых по этой причине пала. Путь по плато Устюрт занял семь недель. В середине августа перед экспедицией показались озера, образованные сбросовыми водами оросительных каналов на окраине Хивинского оазиса.

Дальнейшая история экспедиции хорошо известна. В ста верстах от Хивы Ширгази-хан во главе большого отряда осадил русский лагерь, но был отбит. Отступив в Хиву, хан вступил в переговоры с Бековичем-Черкасским, убедил его в своей неосведомленности о нападениях на русских и пригласил к переговорам, в ходе которых был заключен мир. А. Бекович-Черкасский согласился на предложение хана - впустить отряд по частям в город так, чтобы русские были расквартированы в ханстве в пяти городах небольшими группами. Затем по приказу хана русские были перебиты либо взяты в плен и обращены в рабство. Сам А. Бекович-Черкасский был убит.

Сведения о судьбе экспедиции были сообщены в Россию несколькими участниками хивинского похода, которым удалось бежать из плена. Петр I узнал о гибели экспедиции и о крушении своих замыслов в отношении Средней Азии в сентябре 1717 г. Он приказал усилить гарнизоны в Тюб-Карагане и Красных Водах, но привести в исполнение его приказание не смогли. Коменданты крепостей, столкнувшись со смертностью в гарнизонах, тревожимые нападениями туркмен и не получая никаких указаний из России, решили возвратиться в Астрахань, чтобы спасти остатки своих отрядов. В 1720 г. в Россию прибыло посольство от хивинского хана во главе с Айваз-Мухаммедом. Официальная цель посольства заключалась в возобновлении торговых сношений; можно предполагать, что посол должен был выяснить намерения российского правительства в отношении Хивы после уничтожения экспедиции А. Бекович-Черкасского. Посол был, по указанию Петра, арестован и заключен в крепость, где и умер в 1721 г. Только один из участников посольства был отпущен в Хиву с грамотой на имя хана. С ним же было направлено письмо канцлера, извещавшее хивинского хана о смерти его посла. Русские пленные, вернувшиеся впоследствии из Хивы в Россию, рассказали, что по получении царской грамоты хивинский хан растоптал ее ногами [Бартольд, 1977, с. 396].

Описанию экспедиции А. Бековича-Черкасского посвящена обширная литература, в которой повторяются тезисы об исключительно миролюбивом характере предприятия и коварстве хивинцев. Все эти исследования, - и дореволюционные и советского периода, освещали только одну сторону проблемы.

Точка зрения хивинцев на экспедицию А. Бековича-Черкасского и его действия (постройка укрепленных крепостей на хивинских землях, намерение повернуть Амударью в сторону Каспия, разрушить плотины на реке, в результате чего значительная часть орошаемых земель могла оставаться без воды, рассылка групп разведчиков под видом торговых людей по всей Средней Азии, наконец, приход крупного вооруженного отряда в Хиву) в научной литературе никогда не обсуждалась. Только В. В. Бартольд отмечал, что "по мнению хивинского историка, отряд имел целью завоевать Хивинское ханство ради золота, добывавшегося в горах Шейх Джели" [Бартольд, 1977, с. 394]. Впрочем, и сам Бартольд несколько ранее в той же работе говорит, что "план мирного завоевания Средней Азии был связан с надеждой восстановить водный путь в Индию и приобрести золотые россыпи" [Бартольд, 1977, с. 58]. Говоря о мирном завоевании, ученый, по-видимому, имел в виду, что Хива не должна была оказывать сопротивления

стр. 118

этим планам России. Очевидно, что такого рода действия не являлись нормой межгосударственных отношений и со стороны хивинцев могли и должны были вызвать негативную реакцию, о которой, впрочем, и А. Бекович-Черкасский, и сам Петр I были хорошо осведомлены [Княжецкая, 1964, с. 36 - 37]. Дело было в том, как отмечал С. В. Жуковский, что при Петре I "русское правительство уже не сносилось с Бухарой и Хивой как равный с равным... Такое изменение отношений России к ханствам объясняется тем, что как в Бухарском ханстве после Абдул Азиза, так и в Хивинском после Ануши началось время внутренних смут и частой смены ханов. Эти беспорядки повлекли за собою распадение Бухарского ханства и ослабление Хивинского, чем и решил воспользоваться Петр для действительного подчинения ханств русской власти" [Жуковский, 1915, с. 41 - 42].

Говоря о миролюбивых намерениях экспедиции А. Черкасского, нельзя не согласиться с тем, что она вряд ли имела в виду завоевание ханств - сил для этого было явно недостаточно. Но нельзя забывать и о том, чем оборачивалась европейская торговля для Азии: "Дело начинается там ситцами, а кончается созданием подвластной империи в 150 млн. жителей" [Фадеев, 1889, с. 7]. История показала, что это справедливо не только в отношении Англии. Наконец, что касается хитрости и коварства хивинцев, необходимо иметь в виду, что слабо вооруженные и не знающие настоящей воинской дисциплины хивинские войска оказались не в состоянии уничтожить русский лагерь под Хивой в открытом бою и тогда прибегли к другим средствам. В любом случае гибель экспедиции А. Бековича-Черкасского на сто лет остановила военную активность России в Средней Азии.

Это трагическое событие ознаменовало собой завершение определенного этапа во взаимоотношениях России со среднеазиатскими ханствами. Как отмечал Ф. Энгельс, неудача, постигшая это предприятие, была вполне закономерной [Энгельс, с. 615]. В последующем во взаимоотношениях со среднеазиатскими ханствами царское правительство использовало главным образом дипломатические средства. Наряду с этим необходимость распространения влияния России и стремление к получению большей выгоды от расширения экономических и политических связей со странами Востока привели Петра I и его преемников к идее строительства крепостей и укрепленных линий на границах с Казахстаном, т.е. к специфической организации пространства, на которую, по мысли царского правительства, распространялись геополитические интересы России.

В этом смысле представляет интерес рассмотрение миссии капитана артиллерии Ивана Унковского в Джунгарское ханство [Записки..., 1887]. Как и перед многими другими миссиями и экспедициями того времени, перед вышедшей в путь 11 апреля 1722 г. из Тобольска экспедицией были поставлены дипломатические, разведывательные и научно-прикладные задачи. В состав миссии вошли геодезисты, специалисты горного дела, инженеры. Основными ее целями были: во-первых, склонить правителя Джунгарского ханства - хунтайджи Цэван-Рабтана к принятию русского подданства и получить его поддержку в строительстве на территории ханства крепостей с русскими гарнизонами, во-вторых, поиск речных путей из Сибири в Среднюю Азию; в-третьих, поиск залежей "песошного золота" (русское правительство все еще надеялось найти город Еркет) и, наконец, географические и геодезические съемки и составление соответствующих карт. Унковскому предписывалось осматривать те места, "где удобно крепостям быть, а особливо, чтоб в тех местах, где может найдена быть руда и коммуникация с Сибирью, особливо же водяным путем".

Посольство Унковского имело свою предысторию. Цинский Китай усилился при императоре Канси и стал угрожать существованию Джунгарского ханства. Хан калмыков решил обратиться к России за военной помощью. С этой целью в Россию был направлен посол, который был принят в Петербурге. "Предложения, сделанные послом ...вполне соответствовали планам Петра Великого: калмыки предлагали русским от-

стр. 119

править из Семипалатинской войско в 20000 человек и построить крепость" [Бартольд, 1977, с. 398] на Верхнем Иртыше. Посольство И. Унковского и было направлено для окончательного решения этих вопросов.

Поднявшись вверх по Иртышу до Семипалатинска, затем направившись к юго-востоку по долине реки Чар и переправившись через несколько горных хребтов, И. Унковский 25 октября 1722 г. прошел через Джунгарские ворота и, преодолев реку Хоргос, 20 ноября достиг резиденции хунтайджи в долине реки Или. Здесь миссия перезимовала и затем в течение нескольких месяцев двигалась к озеру Иссык-Куль. На всем пути члены миссии проводили измерения и географические съемки. И. Унковскому не удалось уговорить хунтайджи перейти в подданство России, не удалось ему также получить разрешение и на строительство крепостей. Дело в том, что за короткое время политические условия в Джунгарском ханстве изменились. Император Канси умер в 1722 г., и давление Китая на ханство ослабло. Теперь уже ханство не нуждалось в помощи России и опасалось появления русских отрядов. Более того, Цеван-Рабтан опять стал поднимать вопрос о правах калмыков на берега Иртыша вплоть до Оми.

18 сентября 1723 г. миссия вышла в обратный путь, практически повторив прежний маршрут. Основным результатом миссии И. Унковского явились путевой журнал и карта, которая давала первое достоверное представление о восточном Казахстане [Магидович, Магидович, 1983, с. 139]. Кроме того, И. Унковский собрал весьма ценные сведения о судьбе русских, плененных калмыками в ходе экспедиции И. Бухгольца. Они были увезены в Восточный Туркестан и Семиречье.

История с еркетским золотом не была закончена с миссией Унковского. В 1732 г. в Джунгарское ханство было направлено посольство майора Угримова, которому наконец удалось выяснить, что золото добывают в Восточном Туркестане, а не у Яркенда, который называли Еркетом [Бодкорский, 1947, с. 105 - 106]. После этого правительство России дальнейших шагов к овладению приисками не предпринимало. Но Угримову удалось освободить из калмыцкого плена и вернуть в Россию практически всех живых к тому времени русских, плененных в период экспедиции И. Бухгольца.

Одной из серьезных причин ослабления активности России в Средней Азии явилось вмешательство России в кавказский узел противоречий, выразившееся в осуществлении Петром I Персидского похода. Целью похода [Киняпина, Блиев, Дегоев, 1984, с. 17] было распространение влияния России в прикаспийских областях и на Кавказе и получение доступа к мировым торговым путям в этом регионе, прежде всего "к центральным шелковым торгам Ирана и от Пятигорска до Тифлиса - центра Грузии" [Бушуев, 1955, с. 10]. Успех этого похода выразился в присоединении значительных прикаспийских территорий, закрепленных за Россией условиями Петербургского договора 1723 г. между Россией и Ираном и созданием казачьих укрепленных линий на Северном Кавказе.

Этот военно-политический успех России, естественно, вызвал ответную реакцию Турции и недовольство Франции и Англии, увидевших в действиях России угрозу своим интересам в левантийской торговле. Именно в это время начинает формироваться русско-британское соперничество на Востоке, достигшее своего апогея в XIX в. В эти противоречия вскоре были вовлечены Крымское ханство, выступившее на стороне Турции и угрожавшее своими набегами Северному Кавказу и Ирану, усилившемуся в результате объединения под властью Надир-шаха.

Для реализации своих интересов на Кавказе России прежде всего было необходимо нейтрализовать влияние Турции и Крыма. Эта проблема превратилась в важнейшую задачу России на Востоке на многие десятилетия, отвлекая ее внимание и военные ресурсы от Средней Азии. Тем не менее даже в это время Россия продолжает строить завоевательные планы в отношении Средней Азии. Эта тенденция усилилась с принятием Младшим казахским жузом русского подданства. Известен, например, про-

стр. 120

ект, разработанный одним из сподвижников Петра I, сенатским обер-секретарем И. Кирилловым, назначенным начальником Оренбургской экспедиции [Бартольд, 1977, с. 404 - 407]. Проект предлагал воспользоваться слабостью среднеазиатских ханств (Бухарского и Хивинского) и завоевать их с помощью казахских жузов. Необходимым условием завоевания было склонение всех жузов к русскому подданству. Именно по этой причине Кириллов настаивал на принятии всех условий, на которых Абулхайр-хан соглашался принять русское подданство. Кириллов полагал, что иначе "не токмо новые многие народы, пришедшие в подданство и еще желающие подданства, со многими городами, яко Ташкент и Арал, можем потерять, но и нынешний случай к подобранию рассыпанных бухарских и самаркандских провинций и богатого места Бодокшан упустим". В проекте ставилась задача строительства городов на севере и юге степи, отмечалась необходимость сооружения укрепления в низовьях Сырдарьи, чтобы "на Аральском море российский флаг объявить". Поднимался и вопрос о торговых путях в Индию через среднеазиатские ханства.

Проект был одобрен правительством, и Кириллову было поручено в 1734 г. приступить к его практической реализации. Уже в 1735 г. на реке Ори был построен город Оренбург. Российское правительство в то время смогло осуществить только небольшую часть проекта, а именно создать линии укреплений вдоль северо-западной границы "киргиз-кайсацких степей". В работе В. В. Бартольда, опубликованной в 1911 г., отмечалась нереалистичность проекта Кириллова. Бартольд писал: "Видно, что и в Средней Азии, как прежде в Маньчжурии и в Монголии, составлявшиеся в то время проекты присоединяли к России области, которые потом оставались вне пределов Российской империи: "богатое место Бодокшан" (Бадахшан. - Х. Г.) входит в настоящее время в состав Афганистана" [Бартольд, 1977, с. 406]. Вместе с тем завоевание Кавказа Россией обеспечило ей, наряду с Оренбургской укрепленной линией, новый стратегический плацдарм с такими опорными пунктами, как Баку, Петровск (Махачкала), Дербент, облегчая проникновение России в Среднюю Азию.

В результате победоносной Северной войны возросло международное значение России, которая превратилась в первостепенную европейскую державу.

На Востоке же найти "ключ и врата ко всем азиатским странам", как планировал Петр, не удалось: "В этом нет ничего удивительного - страна не располагала ресурсами, чтобы одновременно добиваться равных результатов на западе и на востоке" [Павленко, 1990, с. 427]. Ни номинальное признание российского подданства отдельными ханами, ни военные экспедиции Бековича и Бухгольца эту задачу не решили. Спустя столетие после описываемых событий министр иностранных дел К. В. Нессельроде писал, что поворот торговых дорог "из Хивы, Бухары и от окрестностей Инда к Мангышлаку или другому удобнейшему там месту и оттуда в Астрахань морем или сухим путем через Эмбу и Урал" явится "надежнейшим средством" развития торговых связей с Азией. Он подчеркивал особую целесообразность изучения вопроса о древнем русле Амударьи и возможности его восстановления - вопроса, издавна занимавшего русских ученых и "стоившего Петру Великому знатного числа войск" [АВПРИ, л. 9 - 10].

В качестве одного из важных инструментов своей восточной политики Петр I широко использовал военные миссии и экспедиции. Поскольку в большинстве случаев речь шла о новых территориях и странах, перед этими миссиями и экспедициями ставились задачи детального их географического описания и изучения, составления карт, поиска торговых путей на Восток. Собранные экспедициями материалы содержали бесценные, имеющие порой уникальный характер данные. Но вопросы изучения Востока имели военно-прикладной характер.

стр. 121

Главным же было достижение основных целей России на Востоке - подготовка к усилению ее экономической роли и политического влияния. Анализ петровских экспедиций в Среднюю Азию показывает, что зачастую перед ними ставились задачи и цели, которые были недостижимы при существовавших тогда конкретных исторических условиях как в самой России, так и в сопредельных восточных регионах. Но эти петровские предприятия "определяли задачи русской внешней политики на будущее" [Буганов, 1989, с. 175].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). СПб. Главный архив. П-18. Оп. 62. 1819 - 1.

Бартольд В. В. История изучения Востока в Европе и России // Бартольд В. В. Сочинения. Т. IX. М., 1977.

Берг Л. С. Первые русские карты Каспийского моря // Известия АН СССР. Серия географическая и геофизическая. М., 1940. N 2.

Бодкорский М. С. Очерки по истории русского землевладения. Т. 1. М., 1947.

Буганов В. И. Петр Великий и его время. М., 1989.

Бушуев С. К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России. М., 1955.

Вопросы географии петровского времени. Л., 1975.

Жуковский С. В. Сношения России с Бухарой и Хивой за последнее трехсотлетие. Пг., 1915.

Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии. Т. X. СПб., 1887.

Киняпина Н. С., Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984.

Княжецкая Е. А. Судьба одной карты. М., 1964.

Магидович К. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. Т. II. М., 1983.

Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Вып. 3. Ч. 1. Л., 1932.

Международные отношения в Центральной Азии XVII-XVIII вв. Документы и материалы. Кн. 1. М., 1989.

Миллер Г. Ф. Известия о песочном золоте. СПб., 1760.

Московские ведомости. Апрель 1703 г.

Памятники сибирской истории XVIII в. Кн. 2. СПб. 1885.

Россия и Туркмения в XIX в. / Под ред. Г. И. Карпова, А. Г. Соловьева, Д. Ф. Масловец. Ашхабад, 1946.

Фадеев Р. А. Шестьдесят лет Кавказской войны // Фадеев Р. А. Сочинения. Т. 1. Ч. 1. СПб., 1889.

Энгельс Ф. Продвижение России в Средней Азии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. XII.

Permanent link to this publication: