Выдающийся российский востоковед второй половины XIX - начала XX в., этнограф, археолог, историк и педагог немецкого происхождения Василий Васильевич Радлов (настоящее имя Вильгельм Фридрих) внес гигантский вклад в развитие отечественной тюркологии. "Первоклассный мировой ученый ", "Колумб тюркских языков и тюркских народов ", "неутомимый богатырь тюркологии ", "родоначальник новой эпохи в развитии отечественной и мировой тюркологии " - так отзывались о его заслугах коллеги и друзья.

В. В. Радлов родился 5 января 1837 г. в Германии. По окончании гимназии он прошел курс университетского образования в Берлине (1854 - 1858) и Галле (два семестра) у замечательных ученых того времени Августа Фридриха Потта, Франца Боппа, Хеймана Штейнталя, Вильгельма Шотта. Особое влияние на молодого В. Радлова оказал выдающийся географ Карл Риттер. О высоком уровне его подготовки и блестящих способностях свидетельствует тот факт, что в 1858 г. в возрасте 21 года В. В. Радлов защитил диссертацию на тему "О влиянии религии на народы Азии" и был удостоен Йенским университетом степени доктора философии. Особый интерес проявился у В. В. Радлова к уральским и алтайским языкам, и спустя месяц после защиты диссертации молодой ученый отправился в Россию с целью их изучения. Здесь он прожил до конца жизни (1918 г.) и достиг небывалых высот в одной из областей лингвистики и этнографии - тюркологии.

На протяжении нескольких десятков лет В. В. Радлов серьезно и глубоко занимался уйгуроведением, главным образом по следующим четырем направлениям:

* изучение различных аспектов уйгурского языка;

* издание и текстология уйгурских письменных памятников;

* этнографическое изучение уйгурского народа;

* публикация и изучение уйгурского фольклора.

В. В. Радлов любил уйгурский народ и с большим уважением относился к его истории, языку, литературе. В широко известной работе "К вопросу об уйгурах" ученый на основании изучения целого ряда исторических материалов писал о предмете своего исследования: "Уйгуры не только принадлежат к числу древнейших тюркских племен..., это был весьма распространенный тюркский народ, занявший с древнего времени выдающееся место среди тюркских племен и на дальнем западе" [Радлов, 2003, с. 20].

Уйгурский язык В. В. Радлов исследовал по двум основным направлениям. Он собирал образцы современного разговорного уйгурского языка (то же он делал и в отношении других тюркских языков) - которым, отметим, прекрасно владел - и изучал язык древних письменных памятников. В результате такого сравнительно-сопоставительного анализа на свет появился фундаментальный многотомный труд "Опыт словаря тюркских наречий". В нем, по замыслу автора, должно было быть три части: первая включала в себя тексты, вторая - словарь, третья посвящалась сравнительной грамматике1. Этот труд представляет собой систематизированный итог многолетних лингвистических исследований В. В. Радлова, в том числе и по уйгурскому языку.

1 Третья часть, к сожалению, так и не была завершена.

стр. 138
Знание уйгурского языка позволило ученому подготовить к изданию ряд памятников уйгурской письменности: "Хуастуанит" (1909), "Тишаствустик" (1910), "Куан-ши-им Пусар" (1911), "Сутры золотого блеска - Суварнапрабхаса" (1913 - 1917). В. В. Радлов не только опубликовал эти произведения, но и перевел их, прокомментировал и даже описал грамматику языка некоторых из них. Много внимания уделил В. В. Радлов изучению выдающейся поэмы XI в. "Кудадгу Билик" Юсуфа Хае Хаджиба Баласагунского.

Как отмечал известный ученый Д. М. Насилов, "В. В. Радлов первым предпринял попытки научного осмысления древнеуйгурских текстов из Восточного Туркестана и в сопоставлении с орхоно-енисейскими и другими письменными памятниками стремился представить их языки в определенной системе, что нашло отражение в его классификации" [Насилов, 1971, с. 100].

Что касается этнографии уйгурского народа, ученый наиболее полно изложил свои взгляды в работах "Из Сибири" и "К вопросу об уйгурах", где достаточно подробно прокомментированы исторические сведения об уйгурах в древности. Здесь он также изложил эволюционистскую схему разных форм хозяйственной жизни с точки зрения их прогрессивности. В. В. Радлов излагает теоретические основы своих представлений о пути развития человеческих обществ, которые сводятся к эволюционной триаде: от охотничьего быта к кочевому пастушескому, от пастушеского к оседлому земледельческому. По этой схеме высшим этапом эволюционного развития человечества являлось общество оседлых земледельцев, а типичными его представителями исследователь называет прежде всего таранчи2, т.е. уйгуров.

Неоценимы заслуги ученого в археологическом изучении древней уйгурской столицы - городища Карабалгасун.

Одним из самых ярких научных пристрастий В. В. Радлова было его увлечение фольклором. Во многих своих работах ученый не раз давал высокую оценку тем или иным произведениям устного народного творчества, часто пользовался ими в качестве примера и подтверждения своих мыслей. В частности, он был тонким знатоком и ценителем уйгурского фольклора.

Знакомство В. В. Радлова с образцами уйгурского устного народного творчества относится к алтайскому периоду научной деятельности (1859 - 1871), когда ученый собирал и обрабатывал материалы по языку, фольклору, этнографии, археологии разных тюркских народов. Многие из этих материалов легли в основу его фундаментальных, основополагающих работ по фольклору тюркоязычных народов, в том числе и уйгурского. Одна из них, "Образцы народной литературы северных тюркских племен", по точному замечанию академика А. Н. Самойловича, является "первой серией капитальных трудов Радлова по возведению фундамента тюркологии" [Самойлович, 1922, с. 708]. Сам ученый в предисловии к первому тому этой десятитомной серии скромно отмечал: "Единственное мое желание и цель моего труда состояла в том, чтобы, посредством собранных мною материалов, обогатить запас наших сведений о тюркском народе" [Образцы..., ч. I, 1886 (2), с. XXII].

Шестой том этой серии, небольшой по объему в сравнении с другими, целиком посвящен уйгурскому фольклору [Образцы..., 1886 (1)]. Для специалистов в области уйгурской фольклористики это издание имеет исключительное значение. И не только потому, что в этом томе впервые в уйгуроведении были представлены пословицы этого народа в столь большом количестве, народные сказки, песни, но и в связи с тем, что ученый проанализировал произведения уйгурского фольклора с точки зрения их структуры и содержания.

После небольшого предисловия (I-IX стр.) в томе опубликованы тексты (211 стр.) книжного и народного происхождения, записанные В. В. Радловым в г. Кульдже, отча-

2 Таранчи - тюрк, "земледелец".

стр. 139
сти в г. Копале летом 1862 г. и главным образом рассказанные ему "владеющим хорошо родным языком, умным и знающим немало произведений народного творчества" уйгуром Гемер-Баки (видимо, Умар Баки. - Ф. Х.), который продиктовал ученому "сказки, письма, интересные рассказы и, наконец, ряд статей из его прошлого и сведения о состоянии китайской части Илийской долины" [Радлов, 1886, с. 2]. Сам В. В. Радлов высоко ценил уйгурский фольклор и в работе "Из Сибири" отмечал: "О том, что нужда и насилие еще не совсем согнули таранчей и не отняли у них все душевные силы, говорит самобытная, яркая поэзия народа" [Радлов, 1989, с. 527].

Пословицы, которым впервые в уйгуроведении было уделено специальное внимание, открывают сборник. Их 52. Многие из них отличаются высокой художественностью, особенно богатой рифмой и являются подлинными жемчужинами народной мудрости. Так как В. В. Радлова интересовал только язык уйгурского народа, то ученый даже не расположил пословицы по самому простому принципу паремиологической классификации - алфавитному, а опубликовал их бессистемно. Видимо, ученый посчитал, что пословиц не так много и систематизировать их нет особого смысла. Скорее всего, располагая огромным фактическим фольклорным материалом, В. В. Радлов предполагал обработать его в совокупности несколько позже. Тем не менее эта первая публикация пословиц имеет огромное значение, все они вкупе позволяют оценить богатство паремиологического фонда уйгурского народа.

Целый ряд пословиц и поговорок, собранных В. В. Радловым, активно бытует и сегодня, они вошли в различные последующие сборники уйгурских пословиц. Другие несколько изменили форму, приобрели иное смысловое наполнение. Третьи совсем перестали бытовать среди народа, так как в новых исторических условиях смысл, заложенный в пословицу, утратил свое актуальное значение. Приведем примеры на все три разновидности:

У В. В. Радлова:

В современном фольклоре:

1. Ана коруп кіз al!

1. Ана коруп, киз ал,

Кіркак коруп боз al!

кир коруп, боз ал.

Аз кіl! ус кіl!

Аз кил, саз кил.

2. Агрік каідін каlур? - аштін,

2. Агрик - аштин,

баlа каідін каlур? - каjаштін.

бала - кериндаштин.

Jаmан хотун аlгіча,

Яман хотун алгичэ,

бойтак jурган оlгуча.

бойдак жургин олгичэ.

Jаmан пчак туткіча,

мікиlан jачан тоігіча.

3. Момуннін конні худанін оjі.

3. Момунин кони худанин оди.

Значительное место в сборнике отведено сказкам, тематика которых разнообразна. В томе представлены все три разновидности сказок: о животных, волшебные, бытовые. Как пишет фольклорист М. М. Алиева, В. В. Радлов "был не только собирателем фольклорных образцов, с его именем связаны и первые шаги в изучении уйгурских сказок. Он делает попытку соотнести уйгурские сказки с мировым запасом этого фольклорного жанра. В частности, в предисловии к тому он отмечает большое сходство уйгурских сказок со сказками других народов индоевропейской семьи" [Алиева, 1975, с. 6]. С этим трудно не согласиться, тем более что комментарии к сказкам, собранным ученым, даже самые краткие, отличаются точностью и глубоким знанием предмета.

Так, о сказке "Козы Корпеш" В. В. Радлов пишет, что она связана лишь именем героя с известной киргизской легендой "Козы Корпэш" [Радлов, 1886, с. 4].

Уйгурская версия (подробнее см.: [Кози Корпэш..., 1991]) действительно, на мой взгляд, родилась и бытовала в уйгурской среде, ибо в ней практически нет элементов, которые с полным основанием можно было бы считать заимствованиями. Если говорить о существующем сходстве некоторых сюжетных приемов, то лишь как об общей

стр. 140
для многих народов канве, в которую каждый из них вписывал свои, самостоятельно разработанные идеи и образы.

Первое и необходимое условие для выяснения самостоятельности уйгурской версии - выяснение времени создания произведения. С точностью установить время создания уйгурской сказки (как и всякой другой) практически невозможно. Об этом нет данных ни в архивных, ни в литературных источниках. Поэтому при определении приблизительного времени возникновения фольклорного произведения приходится исходить прежде всего из содержания самой сказки, где сохранился ряд особенностей, правда, и они совсем незначительны.

О "возрасте" сказки говорит само ее содержание. Она возникла, оформилась как художественное целое в доисламскую эпоху или же, самое позднее, на начальном этапе проникновения ислама в уйгурскую среду, так как ее содержание не подверглось влиянию мусульманской идеологии. О том же свидетельствует и образ старухи, в котором, во-первых, ясно видно влияние шаманизма, во-вторых, именно с ней связан мотив сводничества, чрезвычайно развитого в буддийскую эпоху. Подтверждением версии о раннем возникновении сказки может служить и следующее обстоятельство. В уйгурской сказке нет счастливой концовки, как, например, в некоторых вариантах этого сюжета в казахской версии. По словам выдающегося казахского писателя и исследователя Мухтара Ауэзова, счастливая концовка "порождена сочувствием народа к несчастным влюбленным и является позднейшим наслоением" [Ауэзов, 1964, с. 37]. Следовательно, в уйгурском варианте сказки мы сталкиваемся, возможно, с первоначальным идейным замыслом произведения, об этом же свидетельствует логическая завершенность ее образов.

Заслуживает внимания и то обстоятельство, что в уйгурской сказке ни один из персонажей, кроме главного героя, не имеет имени. Это одна из характерных особенностей сказочного жанра, а, следовательно, она свидетельствует об отсутствии влияния извне. В уйгурской сказке, в отличие от ее вариантов, бытующих у других народов, отсутствует история рождения главного героя, в связи с этим акценты повествования несколько смещены.

О самостоятельности уйгурской версии говорит и тот факт, что в ней существуют образы, присущие только уйгурской среде, не встречающиеся больше ни в одной другой версии этого произведения. К таковым, в частности, относится образ таза.

Таким образом, мнение В. В. Радлова о самостоятельном возникновении уйгурской версии этой сказки совершенно справедливо.

Песни, вошедшие в сборник, были продиктованы В. В. Радлову Умаром Баки. Всего песен 15, если считать и две песни Садыра Палвана - народного героя и поэта уйгурского народа, чьи песни были широко популярны. В отличие от сказок, содержание песен не отличается большим разнообразием. Как пишет сам ученый, кроме первой песни, представляющей собой плач отца о своих детях, умерших от оспы, все остальные относятся к любовным песням. В предисловии В. В. Радлов делает попытку анализа песен по их формальным признакам, т.е. по тому, как они составлены, по количеству стихов и слогов, а также по принципу повторяющихся рифм и припевов.

Из всего сказанного выше можно заключить, что выдающийся ученый-тюрколог В. В. Радлов проявил исключительный интерес к образцам уйгурского фольклора, заинтересовался его структурой и содержанием. Оценивая его труды в области уйгуроведения, К. Хасанов пишет: "Уйгурский том "Образцов" явился первой научной публикацией уйгурского фольклора в русской транскрипции и с русским переводом" [Хасанов, 1963, с. 61]. Другой исследователь, А. Кайдаров, снабжая данную работу краткой аннотацией, писал: "Тексты образцов народной литературы, записанные автором у уйгура, представителя Илийского округа Синьцзяна. Тексты снабжены русским переводом и комментариями" [Кайдаров, 1962, с. 101]. Фольклорист М. М. Алиева отметила: "Книга опубликована на уйгурском языке в русской транскрипции без перевода" [Алиева,

стр. 141
1989, с. 14]. Однако это не совсем так. В сборнике нет ни перевода на русский язык, ни русской транскрипции. Все тексты даны в так называемой радловской транскрипции, т.е. тексты транскрибированы и кириллицей, и латиницей с "авторскими" поправками.

Прошло свыше ста лет со дня выхода в свет книги "Образцы народной литературы северных тюркских племен. Часть VI. Наречия таранчей". Это была первая научная публикация произведений уйгурского фольклора. Именно с ее появления ведет свой отсчет уйгурская фольклористика. Пусть первая публикация была недостаточно полной и в ней не были представлены все жанры богатого уйгурского фольклора, однако комментарии исследователя, даже самые краткие, отличает высокий профессионализм и любовь к народной литературе, свойственные В. В. Радлову.

Именно эти качества передал В. В. Радлов своим ученикам-последователям, среди которых были выдающиеся уйгуроведы Н. Ф. Катанов и С. Е. Малов. Они продолжили дело своего учителя, в том числе и в области сбора и изучения уйгурского фольклора.

Заслуги Василия Васильевича Радлова в области уйгуроведения трудно переоценить. Блестящая научная подготовка и потрясающее трудолюбие позволили ему стать не только основоположником в деле изучения уйгурских памятников письменности, особенно "Кудадгу билиг", но и первым собирателем и знатоком уйгурского фольклора.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

"Кози Корпэш ва Баян Сулунин" уйгурчэ нухсиси // Уйгур авази. 24.10.1991.

Алиева М. М. Жанры уйгурского фольклора. Алма-Ата: Наука, 1989.

Алиева М. М. Уйгурская сказка. Алма-Ата: Наука, 1975.

Ауэзов М. О. Козы-Корпеш и Баян-сылу // Народный эпос "Кузы-Курпес и Маян-Хылу". Уфа, 1964.

Кайдаров А. Уйгурский язык и литература. Аннотированный библиографический указатель. Т. 1. Алма-Ата, 1962.

Насилов Д. М. В. В. Радлов и изучение древнеуйгурских памятников // Тюркологический сборник. М.: Наука, 1971.

Образцы народной литературы северных тюркских племен / Собраны В. В. Радловым. Ч. VI. Наречие таранчей. СПб., 1886 (1).

Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дунганской степи / Собраны В. В. Радловым. Ч. I. Наречия Алтая. СПб., 1886 (2).

Радлов В. В. Предисловие // Образцы народной литературы северных тюркских племен / Собраны В. В. Радловым. Ч. VI. Наречие таранчей. СПб., 1886.

Радлов В. В. Из Сибири. Страницы дневника. М.: Наука, 1989.

Радлов В. В. К вопросу об уйгурах. Из предисловия к изданию Кудадгу Билик. Прочитано на заседании историко-филологического отделения Российской академии наук 24 октября 1890 г. Алматы, 2003.

Самойлович А. Н. Радлов как тюрколог // Новый Восток. 1922.

Хасанов К. Чокан Валиханов как уйгуровед. Алма-Ата, 1963.

Permanent link to this publication: