Где молчат хроники и исторические памятники, там начинает говорить одно слово, там, где безмолвствуют саги, начинают повесть собственные имена.

М.Я. Морошкин. Славянский именослов, или Собрание славянских личных имен в алфавитном порядке. СПб., 1867

Особый интерес у современников вызывает происхождение редких, а иногда и уникальных фамилий: именно они в первую очередь отражают богатую историю, являясь своеобразными памятниками культуры народа. В данной статье мы представляем историю возникновения и бытования некоторых из них, засвидетельствованных в настоящее время на территории Смоленщины и не встреченных в других ономастических источниках. Возможно, читатель отметит существование означенных именований и в других регионах, но, бесспорно, тоже в единичных случаях. На наш взгляд, именно такие фамилии должны стать своеобразным украшением будущего Словаря русских фамилий.

Бирлин. Единственное старое смоленское прозвища засвидетельствовано в начале XVII века: Офонаска Остафев прозвища Бирло (Готье Ю.В. Памятники обороны Смоленска 1609-1611 гг. М., 1912). Корень бир-, возможно, имеет значение "брать", а суффикс -л-

стр. 77

указывает на лицо. В таком случае семантика старого прозвищного имени, легшего в основу современной фамилии, довольно прозрачна: "берущий", "все себе загребающий". Интересно, что в современных смоленских говорах бытует очень похожее прозвище Бйрла "о загребистом, прижимистом, скупом человеке", что, как мы считаем, говорит о преемственности старых нехристианских имен и современных прозвищ.

Бойторин. В смоленских памятниках письменности под 1683 годом записан "старостишко дворовой Белского уезда Никифорка Бойтора" (Смоленский исторический музей; далее - СИМ). Нигде более антропоним пока не отмечен.

Для объяснения семантики старого прозвищного имени обратимся к показаниям русских говоров, так как апеллятив в рассматриваемый период не выявлен. У Даля находим глагол бойтить "поступать решительно" без указания места (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I). В современных вологодских говорах бытует слово бутора "тот, кто много, быстро и бестолково говорит" (Словарь русских народных говоров. Л., 1968. Вып. 3; далее - СРНГ). Ю.И. Чайкина фиксирует прозвище Бутора в вологодских источниках (Чайкина Ю.И. История вологодских фамилий. Вологда, 1989). В смоленских говорах исходное слово не отмечено (Словарь смоленских говоров. Смоленск, 1974. Вып. 1; далее - ССГ). А вот среди современных смоленских прозвищ встречаем прозвище Батбра "бестолковый человек" (д. Прудки Починковского района). Таким образом, мы видим, что узкодиалектное прозвищное имя, давшее начало современной фамилии, имеет соответствие в северных говорах.

Буколтов. С'корее всего уже фамилия впервые отмечена нами в одном из смоленских текстов конца XVII века: "...поместье Буколтова в Вяземском уезде" (Российский государственный архив древних актов;

далее - РГАДА). На наш взгляд, антропоним региональный, так как нигде более в таком варианте источниками не засвидетельствован.

Значение основы помогает определить также современное прозвище, отмеченное в Починковском районе: Букблтище "толстый, неповоротливый человек" (укажем попутно, что суффикс -ищ- в антропониме имеет значение усиления признака). Выявлено нами и другое похожее прозвище: Букблтя "толстяк" (п. Голынки Руднянского района). Семантика современных прозвищ помогает определить значение возможного старого прозвищного имени Буколт, на базе которого образована современная интересная фамилия.

В том же источнике отмечена и еще одна редкая фамилия - Буримое, засвидетельствованная и сейчас на территории Смоленской области: вяземский воевода Андреян Афонасьевич Буримое (РГАДА). Образована она от основы возможного, но пока не выявленного в источниках имени Бурим. Имя скорее всего татарского (или тюркского) происхождения (ср. модель с суффиксом -им: Карим, Кудим, Муслим и

стр. 78

др.). Однако следует предположить и другую версию происхождения фамилии.

Так, у Даля находим глагол бурить "швырять, кидать" с пометой "западное" (Даль. Т. I). В современных русских говорах круг значений слова расширился: 1) бить ключом (свердловское); 2) наливать через край (пермское, симбирское, курганское), 3) бранить (свердловское), 4) мочиться, не спросясь (псковское, тверское, смоленское). - (СРНГ. Вып. 3). Возможно, последнее значение и реализовывалось в семантике старого прозвищного имени, давшего начало фамилии: Бурим "человек, страдающий недержанием мочи".

Бызлов, Бызловский. Редкое старое прозвищное имя встретилось нам в материалах Ю.В. Готье: Степан Бызло, посадцкой человек в Смоленске. Лишь однажды антропоним Бызло засвидетельствовал М.Я. Грынблат в старобелорусских источниках; исследователь отнес имя к числу 3% антропонимов с неясной этимологией (Грынблат М.Я. Анамастыка як крынща вывучэння псторьп i этнаграфи беларускага народа (на матэрыялах беларуск1х прозв1шчау) // Матэрыялы да IV М1жнароднага з'езда славютау. Мшск, 1958).

Как же определить значение старого прозвищного имени, давшего основу современным фамилиям?

Возможно, семантика антропонима близка вологодскому бызун "бесстыжий волокита" (Даль. Т. I). Позднее это слово на вологодской территории приобрело еще одно значение "драчун, задира" (СРНГ. Вып. 3). Старое прозвищное имя и диалектные существительные объединяет общий корень быз- (суффикс имен -л- был, как мы уже отмечали, характерен для антропонимов).

Однако возможно, что и на Смоленщине бытовали схожие лексемы. Об этом свидетельствует современное смоленское прозвище Бызик "незадачливый ухажер" (Починковский район). В этом случае точность определения значения старого нехристианского имени возрастает.

Ворогуишн. Прозвище Ворогуша впервые отмечено в смоленских источниках конца XVI века: ...крестьянин, прозвище Ворогуша (При- ходно-расходные книги Болдина Дорогобужского монастыря. 1591 г. // Русская историческая библиотека. Петроград, 1923. Т. 37. Ч. 2; далее - РИБ). Еще лишь однажды в старорусских памятниках письменности отмечает фиксацию антропонима Н.М. Тупиков: у него засвидетельствован Ворогуишн Савка, тобольский стрелец, 1668 г. (Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собственных имен. СПб., 1903). Как видим, время фиксации в местах вторичного заселения более позднее.

Апеллятив в древнерусском языке не выявлен. Семантику основы помогают определить только русские говоры. Так, в смоленских говорах ворогуша "лихорадка" (Добровольский В.Н. Смоленский областной словарь. Смоленск, 1914), "недруг, нечистая сила" (ССГ. Т. 2). На

стр. 79

русской территории слово ворогуша имеет и другие значения: 1) колдунья (олонецкое), 2) сваха (архангельское), 3) метель с ураганом (калужское) - (СРНГ. Вып. 5). Но, на наш взгляд, в старом локальном прозвище реализовывалось негативное значение "недруг, нечистая сила", тем более, что лексема враг {ворог}, безусловно, легшая в основу антропонима (суффикс -уш- был обычным для имен - ср. Богуша, Дорогуша и др.), хорошо известна древнерусскому и старорусскому языку (Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1976. Вып. 3; далее - СлРЯ XI-XVII вв).

Гайда, Гайдин, Гайдо. В основе этих современных фамилий лежит старое прозвищное имя Гайда, выявленное нами в конце XVII века:

Гайда Федюнин, вяземский мещанин (СИМ).

Нигде более на русской территории в исторических источниках антропоним не засвидетельствован. В настоящее время в курских говорах отмечено прозвище Гайда, но этимология его не ясна (СРНГ. Выи. 6). Кстати, у Даля представлен глагол гайдать "шататься" с пометой "южное, курское" (Даль. Т. I). Лексему гайда находим у него же в словаре со значением "иди, пошел" и с указанием на татарское происхождение (там же).

Однако отметим, что вне русской территории антропоним Гайда засвидетельствован в староукраинских источниках XVI-XVII веков. Украинский антропонимист Ю.К. Редько указывает на его тюркское происхождение: haydi "легкий, свободный" (Редько Ю.К. Сучаснi украiнськi прiзвища. Киiв, 1966). Найдено имя и в старобелорусских памятниках письменности, но семантика его трактуется по-иному: 1) переносное "негодный человек" из украинского гайда "флейта", "пастушья свирель"; 2) переносное "нехороший человек" - из польского "дудочка", "дударь" (Б1рыла М.В. Беларуская антрапанiмия. Мшск. 1969. Ч. II).

Мы хотим предложить и свое объяснение семантики старого прозвищного имени, давшего начало редким фамилиям. В смоленских говорах бытует слово гайда "рослая женщина", "неряшливая женщина" (ССГ. Вып. 3). Возможно, следует иметь в виду родовое переосмысление антропонима. Одно несомненно - старое прозвищное имя было локальным и имело юго-западный ареал.

Дежин, Дежкин. В начале XVII века на территории Смоленского края бытовали нехристианские прозвищные имена Дежа и Дежка. Так, у Ю.В. Готье находим упоминание о Деже Федорове, Дежке Семенове, Дежиной Насте, Марье Дежкиной. Однако определить, что это члены одной семьи, не представилось возможным.

Сразу же отметим, что на других русских территориях имя отмечено лишь однажды (Заказчикова Т.А. Русская антропонимия XVI-XVII вв. М., 1979. Словник кандидатской диссертации). Зато весьма активно прозвищное имя в старобелорусских источниках XVI-XVII веков: Дежка Ескович Жоров, 1578 г.; Дзешка Петрок, 1614 г.; Дежа

стр. 80

Астапович, 1618 г. и др. (Б1рыла М.В.: Беларуская антрапашмия. Мшск, 1969. ч. II; Беларуская антрапашмия. Мшск, 1966. Ч. 1).

Апеллятивом явились старорусские существительные дежа, дежка "квашня", которые в XVI-XVIII веках зафиксированы только в двух регионах Московского государства - в Воронеже и Смоленске (СлРЯ XI- XVII вв. Вып. 4). Естественно, они были локальными. И в настоящее время слова активно употребляются на Смоленщине, причем круг значений расширился: 1) квашня, 2) бочка, кадка, 3) количество содержимого кадки (ССГ. Выи. 3). Суффикс -к- приобрел значение уменьшительности, которого раньше не имел. Ареал слов также расширился: это западный регион России, тамбовские, нижегородские говоры (Даль. Т. I).

Дудолад. Возможно, уникальная фамилия отмечена нами в материалах Рославльского ЗАГСа Смоленской области. В основе ее - старое прозвищное имя, засвидетельствованное у Ю.В. Готье: Федор Петров прозвища Дудолат. Налицо оглушение, выраженное на письме.

Прозвищное имя Дудолад, фамилия Дудоладов, помимо смоленских, встречается только в северо-западных памятниках письменности:

Дудолад Афанасий, белевский крестьянин (Веселовский С.Б. Ономастикой. М., 1974); Юшко Дудоладов, сольвычегодский крестьянин (Тупиков. Указ. соч.).

Апеллятив дудолад в старорусском языке не выявлен. Находим его у Даля: дудолад "дударь" (Т. I). Ареал подчеркивают современные говоры: это Пенза, Саратов (СРНГ. Вып. 8). Но возможно, что семантика антропонима несколько иная: дудолад "пьющий" (ср. дудолить: 1 -сосать, 2 - много пить; слово засвидетельствовано в калужских, тульских, смоленских и некоторых других говорах; СРНГ. Вып. 8).

Домрачеев. Прозвищное имя Домрачей и фамилию Домрачее С.Б. Веселовский фиксирует в новгородских и звенигородских памятниках письменности XVI века. Объясняется и семантика имени: Домрачей {домрачей "игрок на домре" (Веселовский. Указ. соч.). Мы дополняем материалы С.Б. Веселовского смоленским примером начала XVII века: у Готье засвидетельствован смолянин Бориска Домрачеев.

На наш взгляд, антропонимы были локальными. Слова домра "музыкальный инструмент", домрачей "игрок на домре", прилагательное домряной бытовали только в Новгороде и на Севере (СлРЯ XI-XVII вв. Вып. 4). Правда, В.И. Даль (Т. I) полагал, что домра известна у многих славянских народов, ранее это был даже духовой инструмент (ср. дуть). Однако ни в белорусском, ни в украинском языках рассматриваемого периода слово не выявлено. Нет его и в смоленских памятниках письменности. Возможно, инструмент все же был популярным не на всех территориях. Интересно, что сама основа домр в именах собственных засвидетельствована раньше, чем в апеллятивной лексике исторического словаря.

стр. 81

Ерин. Прозвищное имя Еря встретилось нам в одном из текстов

XVII века: ... земля Ери Станкевича (РГАДА). Более ранние фиксации находим в новгородских источниках в словаре Н.М. Тупикова: Якушка Ерин, 1495 г. (Тупиков. Указ. соч.). В смоленских же памятниках письменности в XVIII веке еще дважды находим упоминание о Ериных - под 1723 и 1765 годами (СИМ).

Можно предположить, что апеллятивом послужило слово ера "трава", отмеченное в одном из травников XVII века (СлРЯ XI-XVII вв. Вып. 5). Однако, на наш взгляд, более достоверным кажется апеллятив ер, ера "беспутный человек" (Даль. Т. I; ср. глагол ерничать). Ареал бытования лексем - вятские говоры.

В старобелорусских источниках прозвищное имя Ера засвидетельствовано несколько раз и считается разговорной формой имени Георгий (Бiрыла М.В. Беларуская антрапанiмiя).

Еропкин. Редкая и несколько смешная фамилия рассматривается нами по материалам С.Б. Веселовского и по нашим изысканиям.

В 1445 году литовцы взяли в плен Еропку Степана из рода смоленских князей. Этот Еропка некоторое время жил в Литве, а потом вернулся на Русь. От него-то и пошли Еропкины, которые первоначально долго жили в Смоленском крае (Веселовский. Указ. соч.). Мы в XVII и

XVIII веках засвидетельствовали бытование фамильного прозвания или фамилии Еропкин в документах Вязьмы (СИМ), что подтверждает проживание Еропкиных на Смоленщине.

Возможно, что имя Еропка - это западнорусский вариант имени Ерофей. Но, возможно, основа диалектная: у Даля находим слово еропа "чванливый, надутый человек", известное тульским говорам (т. I). Там же представлен и глагол еропить "чваниться". И в настоящее время лексемы известны тульским говорам (СРНГ. Вып. 9).

Мы рассмотрели лишь несколько редких фамилий, бытующих в настоящее время в Смоленской области. Но, конечно же, они могут встречаться и в других местах.

Смоленск

Permanent link to this publication: