ДИНАМИКА СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ШАНХАЙСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СОТРУДНИЧЕСТВА1

В главе "Дилеммы управления союзами" своей книги "Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство" З. Бжезинский, рассуждая об институционализации азиатского регионального сотрудничества, не упоминает ШОС (с. 117 - 174). Более того, он подчеркивает, что стабильность региона Восточной Азии "может оказаться под угрозой из-за роста могущества ряда азиатских государств". По его мнению, здесь нет никаких сдерживающих "кооперативных" структур, отвечающих за региональную безопасность. Такой подход и иные вызовы современности ставят особые задачи перед государствами - участниками ШОС.

Почему же З. Бжезинский игнорирует такую "кооперативную" структуру в области безопасности, какой является Шанхайская организация сотрудничества (ШОС)? Описывая регион, он отмечает следующее: "Жгучие взаимные обиды ближайших соседей в сочетании с острыми национальными переживаниями выглядят особенно зловеще на фоне стратегической уязвимости соответствующих стран. Современные азиатские державы действуют в быстро меняющемся мире и преимущественно неструктурированном региональном контексте, которому недостает многосторонних механизмов сотрудничества в области безопасности, подобных тем, что существуют в сегодняшней Европе и даже в Латинской Америке" [Бжезинский, 2006, с. 145].

На наш взгляд, ответ кроется в следующем подходе этого автора: "Если провести прямую линию от Каспия к Сахалину, то азиатская территория Евразии окажется разделенной на две части: севернее - крайне малонаселенные Сибирь и российский Дальний Восток, где проживает 30 - 35 миллионов человек, и непосредственно к югу - крайне густонаселенная зона, где сосредоточено приблизительно 3 миллиарда китайцев, индийцев и мусульман" [Бжезинский, 2006, с. 171].

Очевидно, что "линия Бжезинского" проходит по территории стран ШОС: Казахстана, Узбекистана, Киргизстана, Таджикистана, России. Однако эти государства "сбрасываются" З. Бжезинским со счетов при структурировании региона Центральной и Восточной Азии для установления региональной безопасности, экономической интеграции, всестороннего развития. Для старого "шахматиста" Бжезинского это все мелкие фигуры, которыми можно пренебречь при анализе "Большой игры в Азии", которую, по его представлениям, в XXI в. должны выиграть США.

Такой подход Бжезинского проистекает из того, что при анализе современной ситуации в Евразии он не опирается на данные исторического политико-географического познания (ИПГП), которое является одной из старейших областей комплексного на-

1 Статья подготовлена на основе доклада на международной конференции "Ситуация в Центральной Азии и ШОС", проведенной Шанхайским Институтом международных исследований 15 - 16 ноября 2007 г.

стр. 74
учного подхода в современной политологии [Шведов, 2006]. В отечественной науке этой методологией пользуются как раз при анализе того исторического фундамента, на котором строится ШОС [Международные отношения..., 1989].

Безусловно, при анализе проблем развития ШОС необходимо структурировать Центрально-Азиатскую территорию Организации как зону соприкосновения интересов всех участников организации. Выявление традиционных и современных национальных и государственных интересов необходимо для соотнесения их с "корпоративными" интересами ШОС, учета воздействия тех и других на принятие политических, экономических и иных решений, например в области безопасности. Если государства-участники хотят сделать ШОС эффективной организацией, не допускающей нового витка "Большой игры в Азии", то "корпоративные" интересы должны, на мой взгляд, превалировать над всеми иными.

Динамика нынешних международных отношений определяется главнейшими вызовами человечеству на современном этапе - энергетикой и экологией.

У всеобщей энергетической озабоченности есть много аспектов, много граней и измерений. Эксперты выстраивают иерархию угроз глобальной энергетической безопасности в следующем порядке: "Наметившееся отставание предложения энергии от роста энергопотребления; увеличивающаяся напряженность в обеспечении энергетических нужд транспорта; нарастание региональных энергетических диспропорций; все более тяжелые перерывы в энергоснабжении вследствие техногенных катастроф и системных аварий; необратимые изменения климата регионов и планеты в целом" [Фортов, Макаров, Митрова, 2007, с. 100].

Специалисты подчеркивают, что "обеспечение глобальной энергетической безопасности невозможно без диалога и взаимной открытости на уровне государств, делового мира и населения". При этом населению высокоразвитых стран придется (хотя и с большим трудом) признать необходимость ограничения сложившегося "энергорасточительного образа жизни". Академик В. Е. Фортов и его коллеги обращают внимание на то, что, "когда к уровню жизни нынешнего "золотого миллиарда" в течение одного-двух десятилетий приблизятся еще 3 млрд. жителей Бразилии, России, Индии и Китая, существующий ныне стиль потребления сделает нагрузку на мировую энергетику непосильной при любых реальных темпах научно-технического прогресса" [там же, с. 107].

Замечу, что три из четырех перечисленных выше догоняющих государств относятся к странам ШОС. Кстати, что касается "догоняющей модели" развития, то интересные наблюдения в связи с этим феноменом были сделаны в ходе подготовки проведенной в мае этого года Институтом Восточной Европы (Москва) совместно с Social Science Research Council (США) конференции "После неолиберализма". Ряд исследователей из России и США прислали письменные тексты. Наш наибольший интерес вызвала статья В. Попова ""Пекинский консенсус" против "вашингтонского"". Рассматривая сегодняшнее развитие Китая, автор подчеркивает, что "впервые в новой истории мы имеем дело с успешным догоняющим развитием, базирующимся на нелиберальных ценностях, если не сказать антилиберальных принципах - на "азиатских ценностях", коллективистских по сути своей институтах" [ПрогнозиΣ, 2007, с. 346].

Если говорить об энергетике в связи с перспективами развития ШОС, то напомню, что на встрече глав правительств государств Организации в Ташкенте 2 ноября 2007 г. российский премьер Виктор Зубков призвал страны ШОС активнее сотрудничать в данной области. При этом им было высказано предложение о создании энергетического клуба, который мог бы держать руку на пульсе этого сотрудничества. "Работа по созданию этого неправительственного совещательного органа уже идет, но от профильных ведомств наших стран хотелось бы более энергичных действий, - подчеркнул рос-

стр. 75
сийский премьер, добавив, что энергетическая стратегия России сейчас уточняется, - мы выстраиваем ее на период до 2030 года, не меняя при этом базовых принципов".

Этот же тезис прозвучал в выступлении В. Зубкова на Втором российско-китайском экономическом форуме на высшем уровне, проходившем в Москве 6 - 7 ноября 2007 г. в период закрытия Года Китая в России. Особый упор при этом был сделан на энергетику, но не на сырьевые ресурсы, а на увеличение доли машинотехнической продукции в российском экспорте в Китай. "За прошедший год сделан впечатляющий шаг в развитии торгово-экономического сотрудничества России и Китая2", - отметил премьер РФ. Но обе стороны видят необходимость совершенствования двусторонних торгово-экономических связей. "Необходимо повышать долю российской машинно-технической продукции во взаимных поставках", - заключил В. Зубков [Российская газета, 7.11.2007, с. 2].

Для этого по предложению глав государств РФ и КНР создан специальный орган -Российско-китайская палата по содействию торговле машинно-технической и инновационной продукцией. В ходе Форума прошел Учредительный Съезд этой Палаты. И уже в ходе самого форума было подписано соглашений более чем на три миллиарда долларов. Среди этих соглашений энергетика заняла главное место. "Атомстройэкспорт" и Цзянсуская ядерная энергетическая корпорация подписали документы о сооружении второй очереди Тяньваньской АЭС. Заключено рамочное соглашение об оказании "Техснабэкспортом" технического содействия в сооружении 4-й очереди газоцентрифужного завода в КНР и подписан протокол к соглашению между правительствами России и Китая о сотрудничестве в сооружении на территории Китая газоцентрифужного завода по обогащению урана для атомной энергетики.

В ответном слове премьер КНР Вэнь Цзябао заявил: "Надеемся, российские предприятия со своими преимуществами в сфере энергетики, машиностроения, авиации и космонавтики смогут получить большие доли на китайском рынке" [там же].

Прежде чем продолжить анализ, я хотел бы заметить, что двусторонние торгово-экономические и научно-технические связи государств, входящих в ШОС, конечно, развиваются. Но это развитие идет как бы параллельно с их отношениями в рамках ШОС. На мой взгляд, было бы интересно взглянуть на статистические данные, скажем, двустороннего торгово-экономического взаимодействия всех участников ШОС в совокупности. И его же в рамках ШОС. Может быть, эта статистика подскажет нам, как укреплять корпоративные экономические интересы.

Конечно, об общем рынке государств ШОС говорить еще рано. Эти государства еще должны завершить стадию реформ, выйти на определенный и сопоставимый уровень развития (как это было в Европе) и уже после этого создать механизмы объединенного рынка, который даст новый импульс их развитию. А заодно и сделать это объединение способным конкурировать на мировом рынке. Но серьезный разговор об этом, на мой взгляд, сможет начаться не ранее чем через два-три десятилетия. Однако сегодня ШОС, если она хочет иметь слышимый голос на мировой арене, должна показывать миру динамику своего корпоративного экономического развития.

На сегодняшний день проблема "ШОС и глобальная энергетическая безопасность" детально и глубоко проанализирована в специальной главе "Перспективы расширенной Шанхайской организации сотрудничества", подготовленной Д. Б. Малышевой для фундаментального коллективного труда о роли энергетики в международных отноше-

2 По оценке экспертов, за январь - сентябрь 2007 г. товарооборот двух стран увеличился до $35 млрд, в том время как в 2006 г. этот показатель составлял $29 млрд. При этом поставлена задача - к 2010 г. достичь уровня в $60 - 80 млрд. товарооборота в год. При этом экспорт из Китая в Россию составил 20.45 млрд. дол. (по сравнению с тем же периодом - увеличение на 84.5%), а импорт из России составил 13.47 млрд. дол. (по сравнению с тем же периодом 2006 г. - увеличение на 6.8%). На данный момент РФ является восьмым по значению торговым партнером Китая [Второй российско-китайский..., с. 39].

стр. 76
ниях в Восточной Азии [Энергетические измерения...]. Нельзя не согласиться с выводом Д. Б. Малышевой о том, что "будущее ШОС будет определяться самыми различными динамиками: российско-китайскими, китайско-американскими и российско-американскими отношениями; перспективами расширения или же свертывания присутствия США и НАТО в Центральной Азии; вызовами со стороны исламистских движений; интенсивностью "оранжево"-революционных процессов в регионе" [там же, с. 430].

К этому перечню, на мой взгляд, следует добавить и динамику развития отношений в треугольнике Россия-Китай-Индия. Такой подход уже продемонстрирован японским исследователем Ивасита Акихиро в вышедшем под его редакцией двухтомнике о политической ситуации в Евразии [Eager Eyes...]. Третий раздел первого тома, озаглавленный "Россия, и ее южный фронт", состоит из статей Ивасита Акихиро "Новый вариант Примакова? Россия и "стратегические треугольники в Азии"", Нирмала Джоши "Индийско-российские отношения и стратегическая обстановка в Евразии", Фазал-ур-Рахмана "Развивающиеся отношения Пакистана с Китаем, Россией и Центральной Азией" и, наконец, Ёсида Осаму "Евразия и Южная Азия в их глобальном контексте" [там же, с. 165 - 244]. Кстати, в этом же томе помещена большая и довольно любопытная статья известного китайского исследователя Сунь Чжуанчжи "Отношения между Китаем и Центральной Азией", где значительное внимание уделено политике Китая в ШОС [там же, с. 41 - 63].

В дискуссии экспертов, приведенной в сборнике под редакцией А. В. Торкунова, интересную мысль о корпоративных интересах ШОС высказал А. Д. Воскресенский: "У меня складывается впечатление, что новые региональные организации типа ШОС - это попытка скоординировать интересы на региональном уровне без учета интересов тех "игроков", которые находятся как бы в "отдельном классе", т. е. без США и Японии, по принципу: мы постараемся договориться сами между собой, а потом внесем это в регион, и ничего против этого нашего консенсусного решения нельзя будет сделать" [Энергетические измерения..., с. 945].

Динамика современных международных отношений не в последнюю очередь определяется темпами глобализации. Мне понравилась мудрая мысль, высказанная недавно крупнейшим специалистом в области мировой культуры и философии истории, академиком Вячеславом Всеволодовичем Ивановым, который говорил о том, что человечеству, чтобы выжить, необходимо уже сегодня (завтра может быть поздно), создав единый управляющий орган, спасать планету Земля. Но тот процесс глобализации, который мы наблюдаем, и в котором мы участвуем сегодня, развивается совсем по другому, не научному сценарию.

Как отметил в своем выступлении на заседании Президиума РАН директор Института США и Канады РАН член-корреспондент РАН СМ. Рогов: "Становится ясно, что глобализация ведет не только к большему единству, взаимозависимости людей на планете, но и к очень большой диверсификации и расколу мира. Есть победители в этой глобализации, и есть те, кто проигрывает" [Вестник..., с. 783].

В таком случае, что же такое развитие ШОС в условиях глобализации? Начнем с того, что ШОС - объединение развивающихся стран. "Развитие состоит в трансформации общества, улучшении жизненных условий бедных, создании для каждого возможностей для успеха и доступа к здравоохранению и образованию", - так утверждает нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц [Стиглиц, с. 289]. Думаю, что с ним можно согласиться, но для государств ШОС развитие означает не только и не просто ликвидацию бедности, но еще и создание современных развитых экономик, экономик знаний, питающих науку и культуру, и обеспечивающих суверенное и гармоничное развитие информационного общества в условиях безопасности.

стр. 77
Однако это в перспективе. Хотел бы коснуться еще двух проблем, которыми озабочена наука сегодня и которые имеют, на мой взгляд, немаловажное значение для развития ШОС. Обе проблемы экологические. Первая из них - все возрастающий дефицит пресной воды. Озабоченные нефтью мы иногда забываем о том, что для жизни человечества вода важнее. Как отмечает директор Института водных проблем РАН член-корреспондент РАН В. И. Данилов-Даниелян, Всемирная комиссия по воде (World Commission on Water) констатировала, что более половины крупных рек мира "серьезно истощены и загрязнены, деградируют и отравляют окружающие их экосистемы, угрожая здоровью и жизнеобеспечению зависящего от них населения" [Данилов-Даниелян, с. 110]. Ежегодно в мире загрязняется от 12 до 17 тыс. кв. км поверхностных вод, то есть примерно половина доступной пресной воды. Главным фактором загрязнения является антропогенное воздействие. Именно это становится причиной нехватки пресной воды. При этом возможности сооружения крупных гидротехнических объектов в США и Европе практически исчерпаны. Что же касается развивающихся стран, то там возможности возведения таких объектов сохраняются, но требуют широкой научной экспертизы и глубоко продуманных решений во избежание крайне негативных последствий.

Эксперты пришли к выводу, что "мировые резервы питьевой воды, которые с приемлемыми затратами могли бы быть вовлечены в экономику, близки к исчерпанию. Между тем рост населения в мире будет продолжаться еще, по крайней мере, полвека, хотя с уменьшающимися темпами. Однако не только дополнительное население обусловит рост потребности в воде. Не менее важно, что такой рост поддерживается стремлением всех стран, а прежде всего развивающихся, к улучшению качества жизни, невозможному без решения водохозяйственных проблем" [там же, с. 111].

Какова цена решения проблемы? Если устоявшиеся тенденции будут продолжаться и затраты по-прежнему пойдут на экстенсивное водопользование для водоснабжения, канализации, водоочистки, сельского хозяйства и защиты окружающей среды, то это потребует ежегодно 180 млрд. дол. до 2025 г. Только внедрение новейших технологий может сократить эти гигантские расходы.

Завершая свой анализ, В. И. Данилов-Даниелян прямо говорит о том, что если сейчас в мировой политике существеннейшую роль играет энергетическая безопасность, то "в условиях глобального водного кризиса на первый план выйдет водная безопасность". Водная безопасность будет трактоваться мировым сообществом как "такое распределение воды и водоемкой продукции, при котором не возникнет угрозы мировой стабильности по причине водных войн, водного терроризма и т. п." [там же, с. 114].

Вторая проблема - проблема социально-экономических последствий опустынивания в Центральной Азии. "Опустынивание - продукт сложного взаимодействия между социально-экономическими (болезни, нищета, голод, нестабильность экономики) и природными факторами (засуха, водная и ветровая эрозия, засоление почв, деградация растительности и др.)", - так определяют это явление ученые Самаркандского университета [Алибеков, Алибекова, с. 420]. Эти факторы взаимно усиливают друг друга. Около 32% площади суши на Земле находятся под угрозой опустынивания. Им уже поражено 70% засушливых земель, которые пока еще используются в сельском хозяйстве. Опустынивание угрожает 119 странам Азии, Африки и Латинской Америки, оно ежегодно поглощает 50 тыс. кв. км земель, пригодных для эксплуатации. Если перевести эту площадь в более наглядный вид, то получится чуть меньше удвоенной площади Республики Македонии, если брать Европу, и немного больше удвоенной территории Израиля, если вернуться в Азию. Ущерб от этой тихой катастрофы оценивается в 42 млрд. дол. ежегодно.

Во второй половине XX - начале XXI в. большая часть Центральной Азии "характеризуется неблагоприятным экологическим состоянием и развитием всех видов опу-

стр. 78
стынивания". Основная причина, ведущая к такому поражению природной среды, "заключается в глубоком несоответствии сложившейся в прошлом производственной структуры народного хозяйства с возможностями и состоянием экосистемы" [там же, с. 421]. В связи с дефицитом водных ресурсов, усилением процесса вторичного засоления, ухудшением технического состояния гидромелиоративных систем общий недобор сельскохозяйственной продукции в центральноазиатских государствах ШОС составил: в Узбекистане - 30%, Таджикистане - 18%, Казахстане - 30%, Киргизстане - 20%.

В Казахстане в настоящее время 63 млн. га деградированных пастбищ, что "составляет более 30% территории выпасов; значительны очаги загрязнения радионуклидами в результате ядерных испытаний; экономическая дестабилизация, явления социального и медико-биологического кризиса. Общие потери природного потенциала от опустынивания сопоставимы с валовым национальным доходом страны" [там же, с. 422]. В Киргизии "из-за деградации пастбищ их продуктивность снижена на 30 - 40%". Антропогенное воздействие привело к тому, что площадь лесных массивов за 50 лет сократилась наполовину. В Таджикистане из общего количества пахотных земель в 759 тыс. га, в том числе орошаемых 521.3 тыс. га, около 300 тыс. га "находятся в неблагополучном состоянии. Широкое распространение на территории республики получила эрозия на орошаемых и богарных землях. Площадь эродированных и дефлированных земель составляет 97.9% от общей площади сельскохозяйственных угодий" [там же]. В Узбекистане, где более 80% территории страны занято пустынями и полупустынями, в связи с активной хозяйственной деятельностью более 60% территории подвержено процессам опустынивания [там же, с. 423].

В рассматриваемом регионе за последние 40 лет в природоохранные мероприятия были вложены сотни миллионов долларов. "Однако практика показывает, - делают вывод эксперты, - что "отраслевые" мероприятия не дают должного эффекта в борьбе с опустыниванием. Только комплексный подход к хозяйственному развитию страны и региона на основе научно обоснованных географо-экологических рекомендаций открывает возможности для управления природными процессами" [там же, с. 425].

Думается, что в экономических программах ШОС проблема опустынивания должна занять соответствующее остроте ситуации место. Это и есть один из кооперативных интересов ШОС.

В заключение хотел бы остановиться на той международной проблеме, которой в политике ШОС с самого основания организации уделялось и продолжает уделяться огромное внимание. Я имею в виду борьбу с международным терроризмом. Безусловно, мы должны продолжать нашу деятельность на всех уже заданных направлениях, чтобы успешно противостоять этой чуме XXI века. Вместе с тем эта борьба не может быть основным содержанием международных отношений, как охота на ведьм не может быть содержанием любой из великих мировых религий.

Любопытное мнение по этому поводу высказано в уже цитировавшемся мною журнале о будущем - "ПрогнозиΣ". Хочу предупредить заранее, что я не согласен с автором в том, что необходимо бороться с мировым исламизмом, а не с международным терроризмом. Тем не менее рассуждения этого эксперта по военной стратегии заслуживают внимания: "Пекин тоже мог бы включиться в нынешнюю борьбу с мировым исламизмом, поскольку он заинтересован в глобальной стабильности для того, чтобы обеспечить свой дальнейший экономический рост и предотвратить попытки исламистов предъявить претензии на влияние среди мусульманского населения на западе страны. Однако он этого не делает, а ждет, пока США и исламисты ослабят друг друга в ходе своей непримиримой борьбы, ждет и фантастически быстро развивает свою экономику, тратя на оборону во много раз меньше, чем США. Выигрышная стратегия в этой триединой схватке между американцами, исламистами и китайцами за мировое лидерство, как это часто бывает, не в том, кто будет бороться активнее, а в том, кому

стр. 79
удастся остаться в стороне и подождать, пока два других соперника расправятся друг с другом. Если следовать этой точке зрения, то постепенно чаша весов склоняется в пользу Китая" [Момот, с. 83].

М. Момот попытался разъяснить и раскрыть свою позицию в двух комментариях, помещенных на этой же странице. Первый из них относится к стратагеме невмешательства - N 9 из трактата "36 стратагем" ("Наблюдать за пожаром с противоположного берега" или "Сидя на горе, наблюдать за борьбой тигров", т. е. никакого спешного вмешательства или преждевременного действия, пока тенденция не разовьется в твою пользу, и лишь тогда можно действовать и пожинать плоды" [Харро фон Зенгер, с. 174 - 183].) Вот этот комментарий: "Наиболее успешно США использовали такую стратегию в ходе Первой мировой войны, в которую вступили лишь в 1917 г., когда Антанта и Германия с ее союзниками исчерпали свои силы. Подобным образом Вашингтон поступил бы и во Второй мировой войне, предоставляя коммунистам и нацистам истреблять друг друга, если бы нападение Японии не вынудило США отказаться от нейтралитета".

Второй комментарий связан с невозможностью для России последовать примеру Китая: "Подобные размышления не имеют отношения к России. Она не может самоустраниться и подождать, когда США, Китай и исламисты ослабят друг друга, ведь РФ как раз и является полем битвы между ними (хотя и не она одна). Москве нужно выбирать какую-то сторону, причем претензии исламистов на российские территории на Кавказе и потенциальные китайские притязания на Дальний Восток оставляют немного сомнений в том, какой выбор будет правильным. Малочисленную сухопутную армию Россия, в отличие от США, также не может себе позволить ввиду наличия сухопутной границы с Китаем".

Гораздо глубже анализируется ситуация в статье евро-американского аналитика Мери Бэрдман, озаглавленной "Евразийская ШОС предпринимает действия, ведущие к стабильности" [Burdman, с. 78 - 80]. Эта работа явилась непосредственным откликом на Бешкекский саммит и военные учения шести стран ШОС в районе Челябинска 9 - 17 августа 2007 г. "Евразийские страны, ведомые Россией и Китаем, предпринимают беспрецедентные меры для построения эффективной системы коллективной безопасности против сил терроризма, сепаратизма и экстремизма - асимметричным военным действиям, ныне разрушающим Ирак и Афганистан и создающих угрозу стабильности в Евразии". Это звучит как прямой ответ З. Бжезинскому, умудряющемуся не замечать очевидные факты.

М. Бэрдман широко цитирует в своей статье Бешкекскую декларацию саммита глав государств ШОС, в частности и тот абзац, в котором "главы государств полагают, что стабильность и безопасность в Центральной Азии могут быть обеспечены непосредственно силами самих государств региона на основе международных организаций, ныне созданных в нем. Государства-участники подчеркивают необходимость коллективных усилий в противодействии новым вызовам и угрозам" [там же]. Этот документ и выступления на саммите президента РФ В. В. Путина, лидеров других государств являются не только программой развития ШОС, но и конкретным планом развития международных отношений как в Центральной, Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии, так и в мире в целом.

Что касается упомянутых регионов Азии, то ШОС могла бы выступить с крупной международной инициативой: предложить подписать "Азиатскую хартию", которая кодифицировала бы международные отношения в этой части света на основе норм международного права, принципов ООН, и азиатских коллективистских ценностей. Эта инициатива могла бы быть проработана в предварительном порядке с ближайшим аналогом ШОС - АСЕАН и исходить от большинства малых и средних стран Азии, чтобы шосовско-асеановская модель отношений воспринималась не только как шаг к

стр. 80
кодификации всесторонних связей, но и как призыв к демократическому обновлению азиатской международной арены в целом.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Алибеков Л. А., Алибекова С. Л. Социально-экономические последствия процесса опустынивания в Центральной Азии // Вестник Российской академии наук. Т. 77. N 5. Май 2007.

Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2006.

Вестник Российской академии наук. Т. 77. N 9. Сентябрь 2007.

Второй российско-китайский экономический форум на высшем уровне. Спецвыпуск. М., 2007.

Данилов-Даниелян В. И. Вода - стратегический фактор развития экономики России // Вестник Российской академии наук. Т. 77. N 2. Февраль 2007.

Международные отношения в Центральной Азии XVII - XVIII вв. Документы и материалы. Кн. 1 - 2. М., 1989.

Момот М. Военная сила и упадок США // ПрогнозиΣ;. Журнал о будущем. 2007. N 2(10).

Постников А. В. Становление рубежей России в Центральной и Средней Азии (XVIII - XIX вв.). М., 2007.

ПрогнозиХ. Журнал о будущем. 2007. N 2 (10).

Российская газета. 7.11.2007.

Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные моменты. М., 2003.

Фортов В. Е., Макаров А. А., Митрова Т. А. Глобальная энергетическая безопасность: проблемы и пути решения // Вестник Российской академии наук. Т. 77. N 2. Февраль 2007.

Харро фон Зенгер. Стратагемы. Т. 1. М., 2004.

Хафизова К. Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии (XIV - XIX вв.). Алматы, 1995.

Шведов В. Г. Историческая политическая география: обзор становления, теоретические основы, практика. Владивосток. 2006.

Энергетические измерения международных отношений и безопасности в Восточной Азии // Под общ. ред. и руков. А. В. Торкунова. М., 2007.

Burdman Mary. Eurasia's SCO takes Action for Stability // Executive Intelligence Review. August 31. 2007. Vol. 34. N 33 - 34.

Eager Eyes Fixed on Eurasia. Vol. I. Russia and Its Neighbors in Crisis. Vol. 2. Russia and Its Eastern Edge // Ed. by Iwashita Akihiro. Sapporo. 2007.

Permanent link to this publication: