3 октября 2008 г. в Институте стран Азии и Африки МГУ состоялись очередные Дмитриевские чтения, ежегодно проводимые кафедрой тюркской филологии ИСАА МГУ. На этот раз они были посвящены 110-й годовщине со дня рождения Н. К. Дмитриева (1898 - 1954)¹.

Член-корреспондент АН СССР, действительный член Академии педагогических наук РСФСР, проф. Н. К. Дмитриев был выдающимся языковедом и филологом-тюркологом первой половины XX в., педагогом, организатором и творцом науки, после гибели акад. А. Н. Самойловича в 1938 г. - главой новой тюркологической школы, разработчиком лингвистических основ методики обучения неродному языку (НИИ национальных школ АПН РСФСР).

Ученый "полевого склада", получивший в свое время двойную подготовку, славяноведческую и тюркологическую, как писал о нем А. Н. Самойлович, "благодаря своим исключительным языковым способностям вел одновременное исследование ряда тюркских языков - турецкого, азербайджанского, гагаузского, туркменского, крымско-татарского, башкирского, татарского, кумыкского, и эти обширные познания сделали его особенно ценным работником всесоюзного масштаба, пользующимся заслуженной известностью и среди зарубежных туркологов". Уже после смерти Н. К. Дмитриева в записке от 22.12.1955 г., направленной в оргкомитет по чествованию памяти ученого, В. А. Гордлевский написал: "Учитель гордится своим учеником, который обогнал его, едва усвоив элементарные знания".

Организатор особой школы тюркской диалектологии, Н. К. Дмитриев в результате многочисленных экспедиций, им возглавляемых, создал основной научный фонд для исследования различных тюркских языков и диалектов, прежде не изучавшихся или малоизученных. Исследование важнейших вопросов диалектологии и строя тюркских языков позволило ему разработать собственную грамматическую концепцию и при опоре на нее - принципы научного описания конкретного тюркского языка. Эти принципы применены им в тех его грамматиках (кумыкского и особенно полно - башкирского языков), которые стали эталоном такого описания.

Опираясь на созданный им фонд языковых данных, Н. К. Дмитриев заложил научные основы сравнительной грамматики тюркских языков, которая была разработана коллективом тюркологов Института языкознания АН СССР под его руководством, а частично - и при его участии. Научное творчество Н. К. Дмитриева фактически определило основные направления исследований в современном тюркском языкознании.

В заседаниях лингвистической секции и секции литературоведения, которые проходили параллельно, приняли участие ученики Н. К. Дмитриева (выпускники 1948 - 1958 гг.) Э. А. Грунина, И. В. Бородина, Г. Ф. Благова (Ин-т языкознания РАН), Д. М. Насилов, Г. А. Горбаткина (ИМЛИ РАН) и ученики его учеников - чл.-корр. РАН А. В. Дыбо, Ю. В. Щека, М. М. Репенкова, Е. А. Оганова и др. Ниже представлен обзор докладов и сообщений, прозвучавших на заседании лингвистической секции. Ряд докладов был связан с лингвистической тематикой Н. К. Дмитриева.

В докладе заведующей отделом урало-алтайских языков Института языкознания РАН А. В. Дыбо, касавшемся тематики Turco-Slavica, отчасти Turco-Balcanica, внимание привлекает углубленное лингвоисторическое исследование древних тюркизмов в южнославянских языках. В докладе отводится важное место заимствованиям из дунайско-булгарского языка (VIII - IX вв.) в южнославянских языках. Докладчик полагает, что заимствования в южнославянских языках происходили из того же источника, из которого слой булгаризмов проник в венгерский язык, где этот слой признается за поздний. По мнению А. В. Дыбо, булгарский вокализм, в частности первичные долготы, выявлен в венгерском и славянских языках. Заслуживают отдельного изучения различные переходы и соответствия в вокализме сопоставляемых разносистемных языков.

Востребованными в начале XXI в. оказались мысли Н. К. Дмитриева о "фольклористике этнографического направления" и "фольклористике литературного направления", тесной связи полевой работы тюркологов-лингвистов и фольклористов (при необходимости владения лингвистическим методом для тех и других). Как и другие лингвофольклористические заметки научного архива Н. К. Дмитриева, эти положения получили развитие применительно к изучению

¹ См. о нем: Восток (Oriens). 1999. N 2. С. 165 - 167; 2002. N 6. С. 162 - 164.

тюркской антропонимии в докладе Г. Ф. Благовой "Н. К. Дмитриев и лингвофольклористический подход к проблемам антропонимии". Материалом послужили тюркские личные имена, включаемые ею в мифолого-ассоциативный блок непогоды (bulut 'облако', jaTmur 'дождь', kar 'снег', boran 'буря'), с одной стороны, а с другой - имена, связанные с таким предметом материальной культуры, как пуговица (др.-тюрк. tiryma, ср. -уйг. twytna). История пуговицы этнографами пока не изучалась, хотя для построения пратюркской картины мира небезразлично, что названия пуговицы представлены в тюркской антропонимии; в хакасском эпосе пуговица на парадной одежде (у воротника) считается приметой совершеннолетнего юноши.

Э. А. Грунина в докладе "О проблемах современной турецкой диалектологии" напомнила, какие перспективные планы строил в 1930-х гг. акад. А. Н. Самойлович в архивном обзоре "Изучение анатолийско-румелийско-турецкого языка", какие надежды возлагал он на Н. К. Дмитриева как турколога, считая, что именно он, обладая опытом и глубокими знаниями, будет способен организовать изучение в СССР анатолийско-турецкого языка в многообразии его диалектов.

Э. А. Грунина отметила, что те задачи, которые не удалось осуществить А. Н. Самойловичу, теперь выполняются современными турецкими диалектологами: их усилиями обследована и описана значительная часть турецкого диалектного пространства. В этой области, новой для турецкого языкознания, стали публиковаться монографические исследования, однако задачи, намеченные А. Н. Самойловичем более 70 лет назад, все еще далеки от завершения.

Тем не менее, считает докладчик, благодаря собранному к настоящему времени материалу появляется возможность понять характер членения диалектного пространства турецкого языка, которое складывалось начиная с XI в. в процессе проникновения на территорию Анатолии разных волн кочевых родоплеменных объединений из среднеазиатского Двуречья. Тип возникавших диалектных зон определялся и природными условиями мест оседания. Изолированный характер в диалектных единицах в горных районах востока Анатолии рассмотрен в говоре терекеме.

Д. М. Насилов в своем докладе рассмотрел сведения, которые приводит Махмуд Кашгарский в словаре "Диван лугат-ат турк" относительно диалектных особенностей языка тюркских племен, объединяемых у него термином кыпчак. Сравнение фонетических, морфологических и лексических данных словаря показывает, что Махмуд Кашгарский фиксирует диалектные формы двух племенных группировок кыпчаков - северо-западной и северо-восточной. Язык последней группы сближается у Махмуда Кашгарского с особенностями языка огузов (по-видимому, эти кыпчаки были одним из родовых подразделений огузов, как об этом свидетельствуют данные истории). Западные кыпчаки, сведения о которых отрывочны и достаточно противоречивы, автору словаря были, очевидно, менее известны, но именно они характеризуются по языковым признакам как носители черт, сопоставимых с современными кыпчакскими диалектами.

Новому аспекту изучения тюркской категории склонения - с привлечением материала древ-нетюркских рунических памятников - был посвящен доклад М. Э. Дубровиной (СПб.ГУ). Модель эволюции падежных форм, предлагаемая ею, противоположна той, которая прослеживается во флективных языках. Грамматические падежи флективных языков (винительный и родительный) в модели общетюркской категории падежа материального показателя не имели, их содержание выражалось соположением слов как максимально экономичным грамматическим способом выражения служебной информации. Так называемый основной падеж, который исследователи традиционно обнаруживают в парадигме категории склонения по аналогии с именительным падежом европейских языков, для тюркских языков не имеет места.

А. И. Чайковская (Таллинский пед. ун-т) рассказала о работе над анонимным памятником XV в. "ал-KawaHUH ал-куллййа ли-дабт ал-лугат ат-туркййа", относящимся к группе филологических сочинений мамлюкского периода и еще мало известным в отечественной тюркологической литературе. Особый интерес представляет тот факт, что автору удалось ознакомиться с этим памятником в оригинале, хранящемся во всемирно известном книгохранилище Сулеймание в Стамбуле. Текстологический анализ рукописи составил содержание доклада.

К. Н. Бичелдей (МГПУ) затронула вопросы изучения интонации хакасского языка, а также интонационных особенностей его диалектов и говоров. В основу исследования положено конструирование наиболее важных ритмоинтонационных моделей. Выступивший в ходе дискуссии Ю. В. Щека отметил опасность абсолютизации так называемого принципа релевантности при изучении интонации, поскольку различные нюансы в мелодике, неуловимые оттенки речи могут часто выражать всю основную семантику и прагматику высказывания. Подчеркивалась также

необходимость вернуться к традиционному изучению музыки речи, ее не только мелодических, но и ладовых особенностей.

Доклад И. Я. Селютиной (Ин-т филологии СО РАН, Новосибирск) посвящен фонетическим процессам в языках народов Сибири (охвачено около сорока языков, диалектов и говоров - тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских, самодийских, обско-угорских, енисейских и палеоазиатских). Изучение этих процессов опирается на инструментальные исследования и направлено на разработку проблем типологии соответствующих фонологических систем, а также на выявление этнокультурных, в частности языковых, взаимодействий. Полученные результаты свидетельствуют, что границы фонических и фонологических процессов могут не совпадать с границами языков и даже языковых групп. В результате различных этнокультурных контактов фонетические трансформации, вовлекая в преобразования известные части различных языковых семей, приобретают ареальный характер, вследствие чего различия между генетически родственными языками могут оказаться значительнее, нежели между языками, не имеющими общего корня, но входящими в один языковой союз.

Темой сообщения Т. В. Лосевой-Бахтияровой (ИСАА МГУ) явились имена собственные, связанные с названиями вооружения в тюркских языках. В данном явлении отражается проблема мотивации выбора собственных имен, которыми нарекают ребенка, желая видеть его крепким и непобедимым продолжателем рода. Наряду с широко известными именами, такими как кылыч 'меч', 'сабля', темир 'железо', балта 'топор', ок 'стрела' и др., в сообщении рассмотрены и антропонимы, возникающие вследствие метафоризации значения названий оружия, что было свойственно особенно древним и средневековым тюркским языкам.

М. М. Клычева (МГИМО(У) МИД РФ) остановилась на трудностях обучения правильному туркменскому произношению русскоязычной аудитории, особенностях реализации ряда туркменских согласных в различных фонетических позициях, вопросах отнесения тех или иных типовых реализаций к аллофонам одной фонемы или к различным фонемам. Наиболее адекватное, по ее мнению, отражение туркменской фонетики представлено в работах А. П. Поцелуевского. В ходе краткого обмена мнениями отмечалась необходимость учета того, что, с одной стороны, всякое лингвистическое описание в известной степени условно и должно опираться на систему конкретных примеров и что, с другой - в преподавании туркменского языка как иностранного следует опираться на теоретический фундамент, разработанный, в частности, в российской тюркологии и отраженный в таких работах, как "Туркменский язык" Э. А. Груниной (М., 2005).

В докладе "К защите алтайской гипотезы и обоснованию генетического родства алтайских языков" заведующего кафедрой тюркской филологии ИСАА МГУ Ю. В. Щеки говорилось о том, что отрицание алтайской гипотезы представляется не случайным, а весьма объективным отражением неудовлетворительного положения в алтаистике. При условии привлечения широкой междисциплинарной картины эволюции языков, опирающейся, в частности, на становление ритмо-просодических уровней речи, находят естественное объяснение: а) так называемые первичные долготы в ряде тюркских языков и монгольских языках как отражение синкопирования речи в алтайском праязыке, б) принципиальная несостоятельность противопоставления генетического родства и заимствования (суть праязыкового синкретизма состояла именно в постоянном взаимном обмене формами как внутри алтайских прадиалектов, так и между ними; этот обмен оказывается глубинной основой и при более поздних современных заимствованиях, так как они выступают лишь продолжением именно длившегося многие десятки тысячелетий праязыкового синкретического единства) и в) генетическое единство как алтайских, так и урало-алтайских языков, которое в свете указанной общей теоретической картины является вполне доказанным и для которого просто нет никакой иной разумной альтернативы.

К настоящему времени издано семь выпусков "Вопросов тюркской филологии", содержащих материалы ежегодных Дмитриевских чтений; материалы реферируемых чтений 2008 г. составят содержание очередного выпуска.

Permanent link to this publication: