М.: ИВ РАН - "Крафт+". 2002. 356 с.
Судьба славян в мире ислама - тема важная, чрезвычайно интересная, но, к сожалению, явно недостаточно изученная, особенно в отечественной историографии. Причин тому много: противоречивость сведений источников о появлении славян на территориях, ставших в дальнейшем частью мира ислама; трудность выделения тех или иных групп славян, вовлеченных в миграционные потоки, сопровождавшие рождение и первые века существования Арабского халифата; спорность принадлежности к славянам некоторых этнических общностей, воспринимавшихся мусульманскими народами как славяне.
Сам термин сакалиба помимо основного значения - "славяне", по мнению многих историков, мог относиться также к уроженцам северных стран, попавшим в рабство к мусульманам Аль-Андалуса и Магриба, вообще ко всем европейцам и даже, как считает Заки Валили Тоган, - к светлокожим тюркам и угрофиннам Поволжья. Была и такая точка зрения, что слово "сакалиба" имеет более узкое значение - "раб-евнух". Этот вопрос, как и множество других, продолжает оставаться в центре внимания историков.
Событием для отечественной, думаю, и для мировой историографии стало появление книги Д.Е. Мишина, изучавшего как у нас, так и за рубежом проблематику славянства в ранне-
(c) 2003
стр. 183
средневековом мире ислама. О кропотливой и трудоемкой работе автора над данной темой свидетельствуют и его выступления на различных интернациональных форумах (на международном конгрессе востоковедов в Будапеште в 1997 г., на конференциях медиевистов в Лидсе в 1996-1997 гг.), а также его опубликованные работы 1 .
Рецензируемый труд Д.Е. Мишина - солидное, фундаментальное исследование, которое по объему изученного материала, приводимой фактологии и охвату рассматриваемого хронологического периода, по количеству используемых источников и литературы, по качеству выполненного научного анализа и сделанных выводов заметно выделяется в отечественной востоковедной медиевистике. Тем более что данная тема во всем ее многообразии и широте поставлена автором в нашей историографии практически впервые.
Хотя сведения арабских, персидских, византийских, еврейских и западноевропейских средневековых историков и летописцев относительно славян и их роли в мире ислама внимательно изучаются уже два столетия, что достаточно подробно освещено в монографии (с. 27-100), все же не было у нас работы, подобной исследованию Д.Е. Мишина. Огромная библиография (с. 313-339) включает 644 названия, в том числе 323 источника на русском, арабском, латинском, персидском, английском, немецком, французском, испанском, итальянском, польском и сербско-хорватском языках, а также на болгарском, румынском, македонском, украинском, венгерском и чешском (всего на 17 языках). Вместе с тем этот список, насколько можно судить по введению и первой части работы (с. 7-100), отражает далеко не всю изученную автором литературу. Д.Е. Мишин не всегда называет национальную принадлежность того или иного автора, поскольку иногда это действительно трудно сделать.
Книга написана обстоятельно, подробно, в традициях "старой" медиевистики и академического востоковедения времен Бартольда, Гордлевского, Крачковского, Крымского. Однако это вовсе не возвращение в прошлое, а попытка, причем удачная, вернуть то ценное, что было в работах наших корифеев, а именно - неторопливое и серьезное рассмотрение изучаемой проблемы, опираясь на свободное владение многими языками и сочетание исторического подхода с методами таких научных дисциплин, как лингвистика, эпиграфика, текстология, культурология. Подобная методология исследования позволила автору достаточно глубоко проанализировать проблему сакалиба в мире ислама и решить не одну, а целый ряд крупных научных задач: дать исчерпывающее определение самого понятия сакалиба в мире ислама и в соответствующей литературе, изучить количество, время появления, длительность существования и дальнейшую судьбу славян на Ближнем Востоке, проследить, описать и обосновать пути доставки невольников- сакалиба в страны ислама, подробно исследовать их положение в столь разных частях мусульманского мира, как страна Аль-Андалус (Иберийский полуостров), Магриб и Арабский Восток.
Структура монографии выстроена в соответствии с необходимостью решения перечисленных выше задач. Во введении (с. 7-26) автор останавливается на смысле термина сакалиба и спорах вокруг него. Первая часть ("Название сакалиба в средневековой исламской литературе", с. 27-100) состоит из трех глав, в которых последовательно разбираются свидетельства средневековых мусульманских авторов о сакалиба, причем все эти авторы (свидетели, очевидцы и т.п.) делятся на тех, кто непосредственно посетил славянские земли на востоке и в центре Европы, тех, кто, не видя эти земли, использовал оригинальные источники и тех, кого Д.Е. Мишин называет "поздними компиляторами", относя к ним таких известных мусульманских историков, как Якут (1179-1229), аль-Казвини (1203-1283), Абу-ль-Фида (1273- 1331), Рашид ад-Дин (1247-1318) и аль-Хаджари (1569-1640).
Сравнительно небольшая вторая часть ("Славянские поселенцы на Ближнем Востоке", с. 101-136) посвящена славянским поселенцам преимущественно в Малой Азии и других владениях Византии - от Сирии до Балкан, где они начали расселяться еще до арабских завоеваний. Автор справедливо рассматривает этот вопрос в рамках типичных для византийской политики переселений больших масс людей - вандалов, готов, армян и других, в том числе и славян, хотя и оговаривается, что под термином сакалиба в разных источниках могут подразумеваться не только славяне. Рассматривая трудное положение славян в арабо- византийском пограничье, он приходит к выводу о том, что, несмотря на постепенную ассимиляцию и исламизацию, они довольно долго сохраняли здесь, особенно в VII-IX вв., этнокультурную самобытность.
Самая значительная по объему, фактологии и ее концептуальному осмыслению третья, заключительная часть исследования, не совсем точно озаглавленная "Слуги - сакалиба" (с. 137-
стр. 184
307). Она состоит из пяти глав: "Поставка невольников - сакалиба в исламские страны", "В мусульманской Испании", "В Северной Африке", "В Машрике", "Культура и духовный мир слуг- сакалиба". Хотя круг проблем в целом очерчен верно и заголовки в основном соответствуют содержанию, все же автора можно упрекнуть в излишней прямолинейности и безапелляционности. В частности, речь здесь идет не только о слугах -сакалиба, но и о высокопоставленных чиновниках и воинах из среды сакалиба. Тот факт, что в большинстве случаев они начинали свою карьеру в качестве слуг, вовсе не обрекал их на вечное прислужничество. Социальная мобильность в мире ислама тогда (да и после) была достаточно ярко выражена. Кроме того, взятый в плен с оружием в руках воин-славянин (как и византиец, франк, каталонец, кастилец, германец) становился пленником, но совсем не обязательно слугой или рабом. Очень часто мусульманские правители, и не только они (достаточно вспомнить литовского князя Витовта Великого и его гвардию из пленных караимов), именно из военнопленных формировали свою личную охрану или своего рода "спецназ", особенно преданный им в силу своей изолированности от местных жителей. Те же, кто, попав в плен, становились рабами, потом, как отмечает крупнейший знаток истории Аль-Андалуса Э. Леви-Провансаль, "часто освобождались и именно из их среды выдвигались маула (вольноотпущенники. - Р. Л. ), многие из которых нажили громадные состояния" 2 .
Фундаментальность изложения, детальность описаний, примечаний и комментариев к приводимым в книге обильным и обширным цитатам из источников, солидность документальной и историографической базы, наконец, просто великое множество приводимых автором малоизвестных, либо совсем неизвестных сведений, местами несколько усложняют восприятие текста. Но в целом монография читается легко, ибо написана живо, логично, хорошим языком и достаточно интересна по содержанию даже для неспециалистов. Тем не менее на некоторых спорных местах работы Д.Е. Мишина хотелось бы остановиться.
Для обозначения арабских владений на Иберийском полуострове автор употребляет термины "мусульманская Испания" и "Андалусия" (с. 5, 8, 10 и далее). Хотя это и имеет аналогии в западной литературе, мне представляется такой вариант не совсем удачным. Во-первых, владения арабов включали и территорию нынешней Португалии, называвшейся арабами "Гарб аль-Андалус", а европейцами чуть позже "Алгабрией" (отсюда и область Алгарви на юге нынешней Португалии). Во-вторых, поскольку Андалусией обозначается юг современной Испании, употребление этого названия, как и эпитета "андалусский" вызывает путаницу. Гораздо точнее было бы об арабских владениях на полуострове сказать "страна Аль-Андалус" или просто "Аль-Андалус", что не даст оснований для каких-либо разночтений. Что касается эпитета, то, по примеру востоковедов прошлого, надо писать "арабо- андалусский", либо, следуя за испанцами, различающими andaluz ("южноиспанский") и andalusi ("из Аль-Андалуса"), - "андалусийский".
Относительно расшифровки титула правителя сакалиба у Хордадбеха: слово к.нан можно интерпретировать не только как искаженное арабскими переписчиками к.наз (с. 50), но и как хакан. Известно, что русские князья именовались в IX в. хакан-рус ("русские каганы"), чтобы подчеркнуть свое равенство с правителями Хазарии. Точно так же хотелось бы уточнить, что "опорный пункт" арабов Аль- Андалуса во Фраксинетеуме (араб. "Фарахшнит") в 890-973 гг. (с. 150) на самом деле был обширной (по свидетельству арабского географа Абу Исхака аль-Истахри, протяженностью "в два дня пути") горной областью к востоку от Марселя и назывался арабами эмиратом Джибаль аль-Киляль ("Горные вершины"). Этот эмират подробно описали также Ибн Хаукаль, Якут и другие авторы. "Мусульмане сделали этот уголок обитаемым", - писал Ибн Хаукаль. Отсюда арабы совершали набеги вплоть до Гренобля, которым владели примерно 20 лет в середине Х в., а также до вершин Альп в Швейцарии и побережье Лигурии в Италии. Именно ими был захвачен в 972 г. настоятель аббатства Клюни Майоль, на выкуп которого были собраны монахами огромные суммы 3 .
Вряд ли стоит Египет относить к Северной Африке (с. 242 и далее). Собственно говоря, автор буквально это нигде не утверждает, однако речь о Египте ведет в главе, посвященной Северной Африке. Но в мировой арабистике Северная Африка - это Магриб, а Египет - это часть Машрика или особый (вместе с Суданом) регион долины Нила. Тем более что в тексте далее говорится в основном о делах Фатимидов в Магрибе. Думаю, стоило бы всю третью главу назвать: "В Северной Африке и Египте".
стр. 185
Д.Е. Мишин неоднократно подчеркивает, что в Аль-Андалусе сакалиба - "практически исключительно евнухи" (с. 167, 227 и др.) и подтверждает это приводимыми им свидетельствами самых разных источников, часть которых просто ставит знак равенства между понятиями сакалиба и "евнухи". Как представляется, такое мнение сложилось у автора вследствие его преимущественного внимания к путям доставки рабов-сакалиба из Восточной Европы в Аль-Андалус и Магриб через Германию, Францию и Венецию. Доставлявшие "живой товар" по этим путям работорговцы обычно оскопляли своих невольников- сакалиба, дабы оградить себя по возможности от угрозы их бунта или побега. Однако Д.Е. Мишин допускает явную недооценку еще одного пути - через арабскую в IX-XI вв. Сицилию. Столкнувшись с тем, что один из сакалиба, вельможа хаджиба Абд аль-Малика аль-Музаффара Тарафа, имел нисбу (прозвище) ас-Сикилли ("сицилиец"), он считает, что это "ставит перед исследователем трудноразрешимую задачу" выбора между написаниями сикилли и саклаби, весьма схожими в арабской графике. В конце концов автор признает Тарафу сицилийцем, "пока не обнаружены новые источники" (с. 206).
Но почему не допустить, что из Сицилии в Аль-Андалус привозили не только рабов, но и наемников? Известно, что в городах мусульманской Сицилии в IX-XI вв. были целые кварталы сакалиба со своими рынками и мечетями. Их населяли в основном бывшие солдаты византийской армии, попавшие в плен и принявшие ислам. Уже в IX в. Харат ас- сакалиба ("Квартал сакалиба") в Палермо был, по свидетельству Ибн Хаукаля, "самым населенным и самым большим" в столице арабской Сицилии "местом встречи иностранных моряков и купцов" 4 . Сицилийские сакалиба в основном были хорошими военными профессионалами, не рабами и не евнухами. Халифы Кордовы называли их "сицилийскими молодцами" и предпочитали именно из них формировать свою гвардию. Автору стоило бы обратить внимание на сведения таких известных знатоков Аль-Андалуса, как Э. Леви-Провансаль и П. Гишар. Первый сообщает, что во дворце халифа в Кордове среди фитьян (придворных сановников) из числа сакалиба были "как евнухи, так и не являвшиеся таковыми", что там налицо "было более тысячи евнухов" и отдельно "корпус наемников". В его рядах вполне могли быть сицилийцы-добровольцы, тем более что на Сицилии "гораздо раньше", чем в Аль-Андалусе, возникли центры джихада (рибаты), а группировавшиеся вокруг них муджахиды (ахль ар-рибат) стремились воевать с "неверными" всюду, в том числе объединяясь с андалусийцами и ифрикийцами (жителями восточного Магриба) 5 . В свою очередь П. Гишар сообщает о таких видных вождях сакалиба, как Му-джахид аль-Амри, имевший сына Али Икбаль ад-Дауля, и Афлях, который "был казнен вместе со своими сыновьями" 6 . Кстати, отсутствие в библиографии рецензируемой книги работ П. Гишара, хорошо известных Д.Е. Мишину, вызывает удивление.
Все сделанные замечания преследуют лишь одну цель - обратить внимание автора на те стороны его труда, которые вызывают сомнения или нуждаются в доработке. Тем более что речь идет о чрезвычайно серьезном и оригинальном исследовании, которое, возможно, положит начало глубокому изучению культурно-этнического плюрализма мира ислама и его исторических связей с другими цивилизациями уже в первые века его существования. Отмечу, что в своей монографии Д.Е. Мишин, кроме темы славян-мусульман, поднимает также ряд проблем истории средневековой Европы, Ближнего Востока, Египта и Северной Африки. Причем рассматривает их (в частности проблемы работорговли, культуры, духовной жизни и славян, и мира ислама), как правило, по-новому, на базе скрупулезного и весьма критического анализа источников и литературы, с явной тенденцией к ниспровержению устоявшихся привычных точек зрения как у нас, так и за рубежом.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Мишин Д.Е. Правители славян в описании ал- Масуди // Арабский мир в конце XX века. М., 1996. С. 69-77; он же. Почему Ибн Фадлан называет поволжских болгар славянами? // Арабский Восток. М., 1997. С. 100-109; Mishin D. Ibrahim Ibn Ya'qub al-Turtushi's Account of the Slavs from the Middle of the Tenth Century // Annual of Medieval Studies of CEU 1994-1995. Budapest. 1996. P. 184-199; Nouvelles donnees sur l'etablissement des Slaves en Asie Mineure en haut Moyen Age // Byzantinoslavica. LVIII, 1997. 2. P. 225-232; Information on the Vlachs in Medieval Islamic Literature (Arabic and Persian) // Annual of Medieval Studies at CEU. 1996-1997. Budapest, 1998. P. 246-254.
2 Levi-Provenfal E. L'Espagne musulmane aux X- me siecle. Institutions et vie sociale. P., 1932-1996. P. 131.
стр. 186
3 Dufourcq Ch-E. La vie quotidienne dans l'Europe Medievale sous domination arabe. P., 1978. P. 11, 16-17, 27; Senac Ph. Provence et piraterie sarrasine. P., 1982. P. 17- 24.
4 Ahmad A. La Sicile islamique. P., 1990. P. 45.
5 Levi-Provencal E. Op. cit. P. 31, 53, 138, 153.
6 Guichard P. Les Musulmans de Valence et la Reconquete (XI-XIII siecles). Damas. T. 1. 1990. P. 54; Т. 2. 1991. Р. 294.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Digital Library of Uzbekistan ® All rights reserved.
2020-2024, BIBLIO.UZ is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Uzbekistan |