Газиз Губайдуллин (1887 - 1937) - татарский публицист, писатель, ученый-тюрколог, человек, имя которого сегодня возникло из небытия, как бы вновь открыто для татарского народа.

В Музее Татарского культурного центра в Казани из пяти стендов, посвященных выдающимся деятелям татарского народа XX в. и открывающих экспозицию музея, первый рассказывает о жизни и творчестве Г. Губайдуллина. Этот центр, находящийся в помещении культового заведения эпохи советской власти - Ленинского мемориала, возник после падения Советского Союза. До того времени, с начала 1930-х гг., имя и творчество ученого и общественного деятеля для нескольких поколений советских людей было предано забвению, несмотря на то, что "в интеллектуальной жизни татарского общества первых десятилетий нашего века, - пишет старейший российский ученый-тюрколог Шамиль Мухаммедьяров, - одно из центральных мест принадлежит Газизу Салиховичу Губайдуллину (Г. Газизу) - личности яркой и многогранной. Широта взглядов этого человека, сформировавшегося в стенах Казанского императорского университета, естественно переплеталась с мастерством филигранного анализа конкретного исторического факта. Критический ум и способность проникать в сущность исторических явлений, академическая форма изложения материала теснейшим образом сочетались у него с художественным дарованием. История, источниковедение, историография, литература и литературоведение - таков далеко не полный круг творческих интересов ученого" [Мухамедьяров, 1994, с. 13].

Г. Губайдуллин сочетал научную работу с публицистической деятельностью и писательским трудом. Он - мастер короткого рассказа, "татарский Чехов" - стал известен как писатель и публицист еще в дореволюционной России. Ныне он открыт для общественности заново. Не только рассказы, но и почти все его публицистические статьи эпохи дореволюционной России, такие как "Умирает ли нация?", перепечатаны на страницах современной прессы Татарстана. Судьба Г. Губайдуллина - это судьба интеллигента российских национальных окраин XX в. Жизнь ученого охватила две эпохи России. Первая половина его жизни совпала с эпохой первоначального накопления капитала с его далеко не гуманным лицом; вторая - со строительством нового, как надеялась страна, самого справедливого общества на Земле, которое начиная с 1930-х гг. оказалось сродни самому мрачному средневековью.

Г. Губайдуллин был представителем одного из самых быстро развивающихся народов Российской империи. После отмены крепостного права татарский народ стал уверенно смотреть в будущее, верить в реальную возможность устранения негативных сторон жизни России. Благодаря исследованиям историка Дамира Исхакова, се-

стр. 134

годня стало известно, что за период с XVIII до начала XX в. численность волго-уральских татар возросла в 11.2 раза [Исхаков, 1999, с. 27, 40 - 50]. Такие темпы роста свидетельствовали о духовном здоровье этноса, о вере в свои способности успешно преодолеть грядущие невзгоды.

Будущий ученый родился в семье представителя динамичного социального слоя, основной движущей силы перемен - купечества, предпринимателей. Среди российского купечества в это время происходил формационный переход от средневековой торговли к промышленному производству. Отец Г. Губайдуллина - Салих Губайдуллин находился в русле общего потока реформирующейся России. Начав с небольшого капитала, полученного в наследство от отца, в начале XX в. он стал одним из самых видных купцов Казани, владельцем суконной мануфактуры, выполнявшей заказы казны. Мать Г. Губайдуллина была одной из дочерей известного казанского богача И. Айтуганова.

В конце XIX - начале XX в. городские жители России по внешнему облику перестали отличаться от европейцев. Лишь крестьяне и служители культа продолжали носить традиционную национальную одежду. Изменить внешний облик было значительно проще, чем систему ценностей. Стратегическая задача состояла в другом: страна стояла перед необходимостью не только сменить одежду традиционную национальную на европейскую; лошадь - на автомобиль, трамвай и поезд; пользоваться для связи не столько "оказией", сколько почтой, а также еще недавно неизвестными телеграфом и телефоном. В городской быт буквально ежедневно входили многие другие, неслыханные ранее новшества. Надо было не только принимать их, но и коренным образом переосмысливать основы своего существования, изменять представления о мире и о себе.

Это осмысление и переосмысление бытия, мира и своего места в нем - психологически самый трудный для человека процесс переоценки ценностей - проходил у современников Г. Губайдуллина, но по-разному. Этот процесс разделял людей, в том числе и самых близких, противопоставлял их друг другу и, в конечном счете, вылился в кровопролитную Гражданскую войну. В национальных окраинах происходило то же самое, что и в столицах, но пройти этот процесс предстояло быстрее и преодолеть значительно большее расстояние.

Отец историка, который уже в XIX в. с размахом и по-европейски вел дела и выглядел весьма презентабельно, отправил сына учиться в консервативное, старометодное, как говорили в то время, учебное заведение; в то, в котором сам в свое время учился - медресе "Халидия". Но в пору молодости С. Губайдуллина, в середине XIX в., это учебное заведение не было консервативным и возглавлялось одним из самых выдающихся татарских просветителей XIX в. - Шихабом Марджани. Однако в начале XX в. "Халидия" казалась татарской молодежи, ориентированной на Европу, оплотом средневекового мракобесия. Современник С. Губайдуллина, И. Аитов, писал впоследствии о Газизе и его учебе в медресе: "Он сам был долгие годы шакирдом (учащийся. - Э. К.) в одном из худших дореформенных медресе, "кадым", где даже употребление черных классных досок, как цвет шайтана, считалось греховным делом, а ученики сидели прямо на полу, обходились без парт" [Цит. по: Губайдуллин, 2002, с. 239]. Вероятно, это медресе вовсе не было столь плохим, но лишь казалось таковым на фоне стремительных перемен в стране, на фоне осознаваемых и полуосознаваемых задач, стоявших перед татарским народом в эпоху, когда Россия ускоренными темпами догоняла Европу.

Восемь лет, с 1895 по 1904 г., когда Газиз учился в медресе "Халидия", куда он должен был приходить до восхода солнца, а уходить около 9 часов вечера, посвящая весь

стр. 135

день духовной схоластике, пришлись на пору 12 - 18 лет, когда у человека происходит естественный процесс формирования системы ценностей. В стены консервативного духовного училища доходили слухи о грандиозных изменениях: о развитии промышленности, строительстве великих железнодорожных магистралей, о стремительной европеизации страны. В начале XX в. три новшества покорили в России всех: телефон, синематограф и фотография, известная еще в XIX в.

Живая, интенсивная, завораживающая жизнь действовала на учащихся даже сильнее, чем на других. Игнорируя запреты наставников, они тянулись к свободной от средневековых устоев жизни. Главные вопросы, которые их волновали, состояли в том, насколько приобретенные знания пригодятся им в будущем, какое место в жизни смогут занять выпускники медресе. Газиз получил навыки, позволившие ему работать священнослужителем; навыки, не пригодившиеся ему в дальнейшей жизни. Но в отличие от многих других учащихся ему, будущему историку и писателю, удалось использовать полученное в медресе хорошее знание языков - арабского, турецкого и татарского. Кроме того, еще учась в медресе, он с частным преподавателем стал заниматься персидским языком. С 1899 г. Газиз уже читал на турецком языке Жюль Верна, Фламмариона, Вольтера и Руссо, других европейских писателей и ученых. Через арабскую, турецкую литературу, через статьи в татарской периодической печати он знакомится с основами преподавания в Европе.

Представители татарской интеллигенции старались познакомить свой народ с достижениями Европы и русского народа, занимались переводами. Они стремились воспитывать у татар чувство любви к другим нациям, в частности к русскому народу; призывали татарскую молодежь брать пример с русской молодежи. Газиз ощущает острую потребность в русском языке и начинает изучать его сразу после окончания медресе.

В год окончания Газизом медресе, во время русско-японской войны, когда вся страна остро ощущала свою отсталость от европейских стран, среди прогрессивной татарской молодежи - шакирдов медресе, учащихся реальных училищ, гимназистов, студентов Казани и других городов - начинается бурное движение, направленное на пропаганду и распространение среди татар передовой европейской и русской культуры. Тогда создается кружок элитарной интеллектуальной татарской молодежи под названием "Шимба", участником которого становится Газиз. Когда Газиз закончил "Халидия" на далеких российских окраинах шла русско-японская война, а страна была на пороге первой русской революции. Желание получить европейское образование, возникшее у Газиза в годы учебы в медресе, окончательно оформилось в год поражения России в войне и начала первой русской революции 1905 - 1907 гг. В эти годы передовые слои российского общества, остро переживая поражение в войне и внутренние проблемы, полагали, что все беды происходят от недостаточной цивилизованности общества, от его отсталости от западноевропейских держав.

Среди мусульманских народов России татары всегда занимали особое место. Они представляли собой наиболее образованный, втянутый в новые общественные отношения тюркский этнос, сознающий роль духовного неформального лидера не только тюркских, но и всех мусульманских народов России. Процесс переоценки ценностей у татар происходил, с одной стороны, наиболее цивилизованно (при почти поголовно грамотном по-татарски населении), с другой - наиболее остро. Противостояние людей с разными представлениями о мире и о себе было особенно напряженным среди людей разных поколений, традиционный конфликт между отцами и детьми становился оглушающе громким.

стр. 136

Фатих Амирхан посвятил борьбе отцов и детей в татарских семьях начала XX в. пьесу "Яшляр" (Молодежь), идущую на сцене казанских театров до сих пор. Хотя автор не изменил даже имени главного героя - Газиз, сейчас мало кто знает, что прототипами героев пьесы была семья казанского купца С. Губайдуллина, конфликт отцов и детей в этой семье. В революционный 1905-й год Газиз заявил отцу, что он полностью порывает с его делами купца и фабриканта, и на участие сына в торговле рассчитывать тот не должен, что у него иной путь в жизни, он будет независимо от отца зарабатывать деньги своим трудом и хочет получить европейское образование.

С 1906 г. Газиз стал готовиться к сдаче экзаменов за 8 классов классической гимназии, наняв за скромное вознаграждение репетитора, которым оказался один из первых большевиков в Казани - студент С. Н. Гассар. В гимназический курс входило обязательное и хорошее знание древних и современных европейских языков. Газиз изучает немецкий, французский, греческий и латинский языки, основательно готовится к поступлению в университет и по другим предметам. Хотя сословные и национальные ограничения при поступлении в университет (кроме ограничений для евреев) были сняты, осуществить свою мечту ему в то время было непросто. В огромной России было всего 10 университетов - столько же, сколько в маленькой Швейцарии. Соответственно, был высокий конкурс, в котором, как и сегодня, необходимо было продемонстрировать, помимо знаний по отдельным предметам, хорошее владение русским языком. С изучением языка Газизу повезло: он учит его на дому с помощью преподавателя русской словесности - жены дяди. (Существование русской тети Лизы было большим благом для Газиза, но обстоятельством, скандальным для клана. Когда, после смерти первой жены, дядя женился на русской гувернантке своих детей, знаменитый татарский поэт Габдулла Тукай сочинил популярное в то время стихотворение, где язвительно писал об этом браке, как о позоре древнего рода Айтугановых.)

Г. Губайдуллин живет в период революционных преобразований в России, где татарину надо способствовать приобщению своего народа к русской и европейской культуре. Именно в этом Г. Губайдуллин и небольшой круг его друзей и соратников видят свое жизненное предназначение. В узком кругу единомышленников Газиз вместе с друзьями интенсивно и осознанно вбирает в себя европейскую культуру в обсуждениях разных проблем, на литературных вечерах, в постановках домашних спектаклей. В эти годы напряженной политической интеллектуальной жизни Газиз знакомится с молодыми властителями дум татарского народа - Габдуллой Тукаем, Фатихом Амирханом, Каримом Тинчуриным, Гафуром Кулахметовым, активно участвует в шакирдском движении и начинает выступать в периодической печати. Молодые люди собираются в небольшие группы в полной уверенности, что они самые умные, талантливые, способные решать задачи, которые не могут решить все остальные. И действительно, решают, изобретают. Это время чрезвычайно интенсивной интеллектуальной деятельности. В России ориентирами служат И. И. Мечников - лауреат Нобелевской премии (1908) и И. П. Павлов. Татарские интеллигенты преобразовывали прежде всего себя и ощущали себя лидерами, ответственными за судьбу народа.

В 1909 г. Г. Губайдуллин сдал экзамены на аттестат зрелости и поступил на юридический факультет Казанского университета. Россия в этот период успешно индустриализировалась. В то же время принципы самодержавия (с 1905 г.) были поколеблены. Царизм не мог даже в полной мере управлять деятельностью правительства, поскольку государственный бюджет утверждала Дума. Принципом государственной политики стало лавирование между общественными силами, готовыми идти на компромисс с царской властью. Соглашатели, естественно, вызывали неприязнь ради-

стр. 137

кально настроенной молодежи. В 1905 - 1907 гг. революционная интеллигенция поддержала даже индивидуальный террор и крестьянские бунты, уничтожившие очаги сельской русской дворянской культуры - 2 тыс. помещичьих усадеб, в которых находились произведения искусств, библиотеки. Крестьяне, выступая против помещиков, развернули борьбу и против кулаков за общинные уравнительные идеалы. В 1908 и 1910 гг. прошли студенческие забастовки. Уровень рабочего движения даже в 1908 - 1910 гг. оставался более высоким, чем до 1905 г.

Распад государства, начавшийся "снизу", был дополнен кризисом "верхов". Правительственная власть постепенно переходила в руки временщиков, при дворе росло влияние Григория Распутина, лечившего наследника престола Алексея от гемофилии и, как были уверены многие, определявшего политику государства.

После поражения революции 1905 - 1907 гг. лозунг "Россия - для русских" стал руководством для наиболее реакционных сил. Молодая татарская интеллигенция с напряженным вниманием следила за тем, как в 1910 г. правительство решило ликвидировать автономию Финляндии, началась антипольская агитация, травля евреев. Возросла эмиграция в Новый Свет. Дума одобрила националистический курс правительства Столыпина, в частности политику русификации западных губерний. Именно в этой обстановке в 1910 г. Газиз перешел на историко-филологический факультет университета, окончательно решив посвятить свои силы не столько установлению в России цивилизованного правового государства, сколько для того, чтобы получить ответы на три сакраментальных для татарского и для всех народов России вопроса: Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем?

В студенческие годы кроме приобретения специальных, профессиональных знаний и навыков, происходит и наиболее интенсивное приобщение к культурным ценностям, накопленным человечеством. Интенсивность и глубина приобщения индивида к культуре находится в прямой зависимости от духовно-эмоционального климата эпохи. Г. Губайдуллину повезло в том, что его молодые годы совпали с "серебряным веком" русской культуры. Это означало, что процесс приобщения к европейской культуре подстегивался необычайной насыщенностью творческой жизни страны. Кроме того, в "серебряный век" искусство искало ответ на вопрос "Что есть Россия, что ждет Россию?". "Вехи" стали манифестом новой буржуазной интеллигенции России.

Конечно, многое оставалось достоянием только жителей столицы. Но и в провинции Г. Губайдуллин и узкий круг его единомышленников не упускали возможности обсудить те же политические, общественные проблемы, которые были предметом дискуссий в столицах, и увидеть, услышать приезжих артистов, певцов. Как писал советский исследователь творчества ученого историк А. С. Алишев, "идейный рост Г. Губайдуллина до Октябрьской революции шел под влиянием социальной среды, в которой определяющую роль играла татарская национальная интеллигенция. С другой стороны, он находился под растущим влиянием прогрессивно-демократического движения, особенно молодежи. Он сам писал, что в 1905 году в их среду проникали идеи Льва Толстого, народников и социал-демократов. Он был другом Гафури Кулахметова, знал Х. Ямашева (наиболее известных большевиков-татар. - Э. К.). Однако идеологически до их уровня, до социал-демократической идеологии он не поднялся. Любимый его учитель в университете профессор Н. Н. Фирсов стоял на позициях народников. Вне университета Г. Губайдуллин участвовал в различных кружках передовой татарской молодежи. По идейным позициям он был близок к Ф. Амирхану и революционным демократам. Г. Губайдуллин не был революционером" [Алишев, 1986, с. 112 - 121].

стр. 138

Г. Губайдуллину удалось получить блестящее профессиональное образование. Российские университеты в то время не уступали европейским. Казанский относился к числу наиболее старых, с глубокими традициями, особенно в востоковедении. Г. Губайдуллин, решивший стать востоковедом, получал в стенах Казанского императорского университета образование, находившееся на высоком европейском уровне. На историческом факультете университета с 1910 по 1916 г. его основными руководителями были известные российские профессора-историки Н. Н. Фирсов, М. М. Хвостов и востоковед Н. Ф. Катанов. Студент Г. Губайдуллин активно участвовал в общественной жизни демократической татарской молодежи. Вместе с Ф. Амирханом, Г. Тукаем и другими татарскими демократами он организовал популярный среди татар журнал "Анг". В 1914 - 1915 гг. Г. Губайдуллин принимает участие в составлении, редактировании и издании первого фундаментального в истории татарского народа сборника статей, посвященного 100-летию со дня рождения Ш. Марджани. Для сборника он написал две статьи о творчестве просветителя. В 1915 г. в 11 - 20 номерах журнала "Шура" Г. Губайдуллин публикует свою первую научную работу: "Опыт о Марко Поло".

Как пишет С. Х. Алишев, "дореволюционные труды Г. Губайдуллина главным образом источниковедческого и историографического характера. "Опыт Марко Поло" <...> представляет собой источниковедческий анализ книги Марко Поло <...> Губайдуллин сопоставляет книгу Марко Поло с другими источниками, сравнивает, иногда не соглашается с автором, критикует и дополняет Марко Поло. Он пользуется трудами многих путешественников и писателей, историков как европейских, так и восточных. Таким образом, получилось солидное и серьезное исследование не только о книге Марко Поло, но и по истории Монгольской империи конца XIII в. Такого же рода работой надо считать его сочинение "Ибн-Халдун и Политика Аристотеля", выполненное в 1910 г. Статьи, посвященные творчеству Ш. Марджани, особенно ценны для изучения татарской дооктябрьской историографии. В статье "Взгляды Ш. Марджани на просвещение, науку и искусство" он доказывает, что Марджани был человеком прогрессивного мировоззрения, с европейским кругозором. В другой статье -"Исторические труды Ш. Марджани" - автор показывает, как работал Марджани над источниками, раскрывает лабораторию ученого. Губайдуллин дает вообще высокую оценку деятельности Марджани, утверждая, что он является первым историком булгаро-татар" [Алишев, 1986, с. 112 - 121].

Как и высокий подъем русской культуры в конце XIX - начале XX в. был бы не возможен без помощи промышленников-меценатов - С. И. Мамонтова, П. М. Третьякова, С. Т. Морозова и многих других, так и развитие культуры татарского народа зависело от меценатов-татар. С течением времени менялись взгляды отца Газиза - С. Губайдуллина. Он стал самым известным меценатом Казани. При его финансовой поддержке вышел в свет сборник статей, посвященных Ш. Марджани. Журнал "Мусульманин", выходивший в Париже, так писал об отце Газиза: "Давно уже ходили слухи среди состоятельных мусульман Казани об основании особенного фонда для поддержки нуждающимся студентам-единоверцам и выдачи им стипендий. Слух этот, наконец, получил реальное осуществление, а если принять во внимание речь, сказанную по этому поводу известным богачом г-ном Салих-эффенди Губайдуллиным, то можно надеяться, что недалеко время, когда наши студенты будут устроены не хуже других. Говоря о том, что необходимо принять меры к поднятию материального положения нуждающейся молодежи, г-н Губайдуллин сказал: "Настало уже время уничтожить ту пропасть, которая отделяет нас от молодежи. Во имя будущего мы должны поддержать ее. Не думайте, однако, господа, что без нашей помощи они ли-

стр. 139

шатся школы и останутся невеждами. Любовь их к знанию у нас так велика, что они и личными усилиями выйдут на дорогу и достигнут своего. Только хватит ли у нас тогда совести называть себя отцами тех детей, которым мы в самую критическую для них минуту отказали в необходимом, справедливо заслужим только презрение с их стороны, и они будут правы"" [Цит. по: Исламский вестник, с. 21].

В 1914 г. Газиз женился и приступил к преподаванию истории в новометодной медресе "Мухамадия". В одной из автобиографий Газиз писал: "С 1914 года тайно от начальства я стал преподавать историю в одном из татарских реформированных медресе "Мухаммадие"" [Автобиография]. Преподавать тайно от властей он мог, но не жениться. В архиве сына ученого до сих пор хранится разрешение ректора на брак с дочерью купца 1-й гильдии Рабигой Казаковой.

В 1916 г. Газиз окончил университет с дипломом первой степени. В царской России, человек, окончивший университет, автоматически становился дворянином, т.е. входил в состав господствующего сословия. Однако для неблагонадежных этот факт был чисто формальным. Для властей, отслеживающих общественную деятельность студентов, Г. Губайдуллин относился к числу неблагонадежных. Поэтому после окончания университета он не мог ни продолжить учебу для подготовки к профессорскому званию, ни поступить на государственную службу. Об этом сам Г. Губайдуллин пишет так: "Моя политическая неблагонадежность и татарское происхождение не позволили мне поступить на государственную службу и остаться при университете" [Автобиография], Более того, формально по предложению губернатора, а фактически по его приказу, Г. Губайдуллин вынужден был покинуть Казань. Трудовая деятельность студента- отличника, выпускника университета с дипломом первой степени началась в маленьком уездном городке Троицке, в частной татарской учительской семинарии. Здесь он стал преподавать историю, причем неофициально, т.е. без утверждения властей. Он стал заведующим мужского татарского 5-классного училища "Вазифа".

Февральская революция, которую Г. Губайдуллин принял с энтузиазмом, позволила ему вернуться в Казань. "Г. Губайдуллин находился в водовороте общественной жизни своего времени. Начав свою деятельность как политик в бурные революционные годы, он активно включился в работу созванного 20 ноября 1917 г. Миллэт Меджлисе (Национальное собрание мусульман Внутренней России и Сибири), вошел в состав коллегии по созданию Штата Идель-Урал. Там вместе с другими членами коллегии Г. Шарафом, Ф. Сайфи, Ф. Мухамедьяровым, С. Атнагуловым он занялся претворением в жизнь этого наиболее реалистичного в условиях распада Российской империи проекта воссоздания национальной государственности татарского народа. Одна за другой из года в год из под его пера выходили публицистические статьи и брошюры. Эволюционировали его взгляды, общественно-политические воззрения, философское восприятие жизни" [Мухамедьяров, 1994, с. 13 - 14].

После Октябрьской революции Г. Губайдуллин отказывается от предложения отца эмигрировать, заявив, что разделит судьбу своего народа. В 1919 г. он поступил в аспирантуру, на кафедру истории России. В автобиографии он так писал об этом: "Февральская революция дала возможность развернуть все мои силы в области науки и литературы. Однако эта революция еще не давала возможности остаться при кафедре для подготовки к профессорскому званию, ибо вплоть до Октября Казанский университет оставался старым - дореволюционным. Только Октябрьская революция и очищение Татарии от белочехов открыли мне путь в аспирантуру. Я был оставлен в 1919 году при университете по кафедре истории России под руководством двух профессоров: Н. Ф. Катанова (ориенталиста) и историка России - Н. Н. Фирсова"

стр. 140

[Автобиография]. В этих словах ученого содержится его личный выбор в эпоху бурных перемен, когда многие интеллигенты уходили в политику и на административную работу. Хотя, конечно, в это время невозможно было полностью замкнуться в "башне из слоновой кости", но он принял принципиальное решение: быть ученым.

В 1918 - 1925 гг. выходят в свет сборники рассказов Г. Губайдуллина, учебники, монографии, брошюры: "История татар", "История классов у татар", "Этапы социального развития приволжских татар". Книги "История татар" ("Татар тарихы") и "Из прошлого татар" освещали историю татарского народа с древнейших времен до XIX в. "Автор особенно большое внимание, - пишет С. Алишев, - уделяет истории татар XVII века, широко освещает пугачевское восстание, екатирининскую комиссию 1767 г., впервые вводит в научный оборот архивные материалы татарской ратуши и т.д. "Татар тарихы" выдержала 3 издания на татарском языке, последнее вышло в Москве в 1925 г." [Алишев, 1986, с. 112 - 121], "Из прошлого татар" было издано два раза при жизни автора и один раз - относительно недавно в Англии, "История классов у татар" выдержало два издания. В 1923 - 1924 гг. Газиз в содружестве с Али Рахимом пишет "Историю татарской литературы", изданную в Казани, в трех томах.

К этому времени Г. Губайдуллин становится известным не только как публицист и писатель, но и как ученый. Сложились его взгляды, которые не совпадали с марксистскими. Он писал не об абстрактных классах в татарском обществе в XVIII в. - о феодалах и крестьянстве, - а о социальных слоях: о земельной аристократии (князья и мурзы), мусульманском духовенстве, служилых татарах, торговых татарах, ясачных и помещичьих крестьянах. Вслед за М. Н. Покровским (и так же, как позднее французский историк Фернан Бродель) он в своих работах утверждал, что после феодализма в XVIII в. в стране установился не капиталистический уклад, а формация торгового капитализма.

До эпохи массовых репрессий было еще далеко, однако научные и идеологические взгляды ученого и личные отношения с общественными деятелями разных политических воззрений не устраивали власть. Она беспощадно расправлялась с идеологическими противниками, выдворяла их из страны, но еще не решалась осудить известного ученого за научные воззрения. В 1925 г. Г. Губайдуллин был арестован по обвинению в уголовном преступлении. Сын ученого об этом написал так: "Отца обвинили в краже, якобы совершенной им где-то в Средней Азии. Нелепость обвинения была очевидна: в это время отец неотлучно жил в Казани, но его арестовали" [Губайдуллин, 2002, с. 36]. Лишь дружное вмешательство еще сохранившейся старой (царской) профессуры вызволило его из тюрьмы. В прессе была опубликована статья "Досадная ошибка" с извинением перед ученым.

Однако Г. Губайдуллин решил покинуть Казань. В это время не только в Москве, но и на окраинах Советской России, была острая потребность в квалифицированных кадрах, способных работать на местных языках. Ученый получил приглашение работать в Москве, Узбекистане и Азербайджане. И он уезжает в Баку. В Москву и Узбекистан он выезжает для чтения курсов лекций. Исследования Г. Губайдуллина расширяются до истории всех тюркских народов. В 1927 г. он защищает докторскую диссертацию "Проблема происхождения узбекского народа", становится профессором и деканом восточного факультета Азербайджанского государственного университета, членом Государственного ученого совета Азербайджана, Председателем центрального бюро просвещения Академцентра Узбекистана, профессором Ташкентского и Самаркандского университетов по кафедре мусульманского Востока, создает школу востоковедов. В 1929 г. избирается действительным членом Научно-исследовательского института этнических и национальных культур народов Востока в Москве, в

стр. 141

1930 г. - внештатным профессором 1-го Московского университета. В этот период Г. Губайдуллин особенно активно участвует в научных съездах и конференциях.

Творческий период Г. Губайдуллина был омрачен политическими преследованиями с начала 1930-х годов. Издание трудов ученого с 1931 - 1932 гг. резко сокращается. Многие его рукописные работы наиболее продуктивного периода жизни 1931 - 1933 гг. безвозвратно утеряны. Лишь часть их сохранилась в научном архиве Института истории Академии наук Азербайджана. Уже в 1933 г. ученый вынужден был оставить начатые работы в Азербайджанском филиале Академии наук и выехать из Баку с семьей, избрав местом работы и жизни вначале Пятигорск, а затем - Казань. Он думал, что гонения на него за пределами Азербайджана закончатся, но явно недооценил созданную Сталиным репрессивную машину. Поняв, что скрыться от нее невозможно, он вернулся в Баку и 17 марта 1937 г. был арестован. При аресте были изъяты бесследно исчезнувшие рукописи работ последних лет. После многомесячного заключения, сопровождавшегося пытками, 13 октября 1937 г. первый татарский профессор был расстрелян в застенках НКВД Баку.

Благодаря любезности В. М. Алпатова и Ф. Д. Ашнина, изучавших обстоятельства политического процесса над учеными-востоковедами и написавших вместе с Д. М. Насиловым монографию о жизни и гибели выдающихся советских тюркологов [Ашнин, Алпатов, Насилов, 2002], мне удалось прочитать протоколы допросов Г. Губайдуллина. Допрашивался он по нескольку раз каждый месяц. Три раза допрос длился непрерывно по 10 суток. Подсудимый все время допроса должен был стоять. За 10 суток следователи, которые, естественно, сидели, менялись неоднократно. В чем только не был обвинен и "сознался" Г. Губайдуллин! Помимо научной деятельности, которая, "естественно", была ширмой для подрывной контрреволюционной работы, он действовал в связи со всеми реальными и виртуальными политическими силами того времени и занимался как подрывной диверсионной деятельностью, так и политической и идеологической работой. Он не только (одновременно!) был агентом разведок Турции, Германии и Японии, но и намеревался (одновременно!) возродить в одном и том же месте конституционную русскую монархию, средневековый (!) халифат, единое тюрко-татарское государство и буржуазно-демократическое государство Азербайджан.

Мы не знаем, что мог бы создать ученый, получивший первоклассное европейское образование и владевший уникальным языковым инструментарием. Он знал шесть современных и мертвых европейских языков - русский, французский, немецкий, английский, латынь и древнегреческий; три восточных - турецкий, арабский, персидский. Сегодня вторую жизнь обрели произведения Г. Губайдуллина, которые были созданы практически в самом начале его научного пути, но не известна большая часть трудов, созданных им в последние годы жизни. Жизнь Г. Губайдуллина была прервана в самом расцвете его творческих сил.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Автобиография Газиза Губайдуллина. Находится в личном архиве сына ученого Салмана Губайдуллина.

Алишев А. С. По следам минувшего. Казань: Татарское кн. изд-во, 1986.

Ашнин Ф. Д., Алпатов В. М., Насилов Д. М. Репрессированная тюркология. М.: Восточная литература, 2002.

Газиз Губайдуллин: научно-библиографический сборник. Казань: Рухият, 2002.

Исхаков Д. М. Этнодемографическое развитие татар в XVIII-XX вв. и их традиционная культура // Из истории Альметьевского региона. Казань: Татполиграф, 1999.

Исламский вестник. 1992. N 14. Рубрика Архив.

Мухамедъяров Ш. Предисл. // Газиз Г. История татар. М.: Московский лицей, 1994.

Permanent link to this publication: