Казанская школа монголоведов сложилась и развивалась в первой половине XIX в, как неразрывная часть российского востоковедения, в то время сосредоточенного в двух центрах - Азиатском музее Санкт-Петербургской АН и Казанском университете. История создания этой школы и научная деятельность ее основоположников - О. М. Ковалевского, В. П. Васильева, Д. Банзарова, Г. Гомбоева, А. А. Бобровникова - получили широкое освещение как в общих трудах российских авторов по развитию востоковедения и монголистики в нашей стране, так и в индивидуальных монографиях, вышедших в дореволюционное, советское и постсоветское время. Есть работы по этой теме и у зарубежных ученых.

Казанская школа монголоведов структурно базировалась в трех центрах: Первой казанской гимназии (1769 - 1855), Казанском университете (1807 - 1855) и Казанской духовной академии (1843 - 1920), в которых изучались восточные языки и словесность, история стран Востока. Монгольскую словесность начинали изучать в гимназии по расширенной программе, согласно которой гимназисты усваивали параллельные языки (для будущих монголистов обязательным был татарский, а на основе латыни - английский, немецкий и французский языки). В университете предметы соответственно усложнялись: монголисты продолжали освоение монгольской филологии и истории Монголии, изучали буддизм, философию, всеобщую историю, историю всемирной и русской литературы. По окончании университета студенты представляли диссертацию, которая по содержанию и насыщенности материала намного превышала уровень дипломных работ. В духовной академии основными предметами были догматы христианства, но слушатели изучали также буддизм или ислам.

Казанский университет по праву гордится своим славным прошлым. В нем создан и функционирует музей, экспонаты которого наглядно демонстрируют посетителям и студентам достижения этого учебного заведения на протяжении многих лет. Здесь проводятся крупные научные мероприятия, например конференция "Казанское востоковедение: традиции, современность и перспективы" (1996), "Катановские чтения" (1998), 2-й Всероссийский съезд востоковедов (1999), конференция "Мирза Казембек и отечественное востоковедение" (2000), симпозиум "200-летие со времени учреждения кафедры восточных словесностей в Казанском университете" (2007) и др.

I

Казанская школа монголоведов первой половины XIX в. имеет свою небольшую историографию, состоящую из ряда монографий, а также разделов и глав отдельных книг. Самым старым изданием является "Историческая записка о Первой казанской гимназии", изданная В. В. Владимировым в 1867 г. В ней автор описал создание и деятельность этого учебного заведения. Успешно окончившие гимназию имели возможность поступления в местный университет, а другие "поступали на службу в разные ведомства на должности не только учителей, но и переводчиков" [Владимиров, 1867, с. 61]. Для гимназистов-бурят преподавание монгольского языка начиналось с четвертого класса и продолжалось по седьмой класс включительно. Монгольский язык преподавали проф. А. В. Попов, затем - М. Т. Навроцкий и К. Ф. Голстунский. У гимназистов-бурят, живших в общежитии, были комнатные надзиратели - Г. Никитуев, Г. Гомбоев, которые проводили практические занятия как с гимназистами, так и со студентами университета. Будущий синолог и тибетолог В. П. Васильев жил в общежитии с гимназистами и был учеником ламы, надзирателя Г. Никитуева. В. В. Владимиров в своей записке уделил особое внимание бюджету и хозяйству гимназии, административной деятельности дирекции в целом.

стр. 178
Вслед за книгой по истории этой гимназии в 1892 г. появилась обширная монография Г. В. Знаменского - "История Казанской духовной академии за I (дореформенный) период ее существования (1842 - 1870 гг.)", где он представил интересную картину жизнедеятельности академии, причем нарисовал ее в лицах слушателей и преподавателей. Автор отмечает, что главным предметом на миссионерском отделении Казанской духовной академии были патрология и основные догматы этой религии. Функционировали также противобуддийское и противомусульманское отделения, в которых критике подвергались основы буддизма и ислама [Знаменский, 1852].

Впервые биографические сведения о проф. О. М. Ковалевском и А. В. Попове появились в "Биографическом словаре профессоров и преподавателей Казанского университета (1804 - 1904 гг.)", составленном Н. П. Загоскиным [Загоскин, 1904].

Акад. В. В. Бартольд читал в Ленинградском государственном университете и Ленинградском институте живых восточных языков лекции по истории русского востоковедения XIX в. Лекции его были изданы отдельной книгой дважды, а затем включены в его "Сочинения". Освещая историю организации кафедры монгольского языка на философском факультете Казанского университета, он сообщал, что "попечитель Казанского учебного округа принял решение об учреждении кафедры монгольского языка и литературы в Казанском университете в 1828 г.", а учителем монгольского языка был назначен А. В. Игумнов. На основе изучения архивных источников В. В. Бартольд установил, что О. М. Ковалевский и А. А. Попов в то же время были назначены адъюнктами после сдачи экзаменов у Шмидта в Петербурге [Бартольд, т. 9, 1977, с. 453].

Историографом Казанского университета стал М. К. Корбут, издавший монографию "Казанский государственный университет им. В. И. Ульянова-Ленина за 125 лет (1804/05 - 1929/30)" [Корбут, 1930]. Многие историки по праву считают его труд основополагающим.

Казанский историк Г. Ф. Шамов был одним из зачинателей изучения становления русского монголоведения. Его диссертация "Роль востоковедов Казанского университета в изучении Монголии и Китая (I половина XIX века)" содержит огромный и весьма разнообразный документальный материал по истории образования восточного разряда на философском факультете Казанского университета. Ученый впервые затронул наиболее важные аспекты организации восточного разряда, коснувшись также общих вопросов семантики самоорганизующихся систем [Шамов, 1956]. Изучив труды бурятских, московских, ленинградских монголоведов, основательно исследовав архивы Казани, Ленинграда по монголоведению, Г. Ф. Шамов написал монографию "Профессор О. М. Ковалевский. Очерк жизни и научной деятельности" [Шамов, 1983]. Книга была отрецензирована Д. Б. Улымжиевым и В. Л. Успенским, в целом высоко оценившими труд Г. Ф. Шамова.

История русского монголоведения освещается также в общих трудах по российскому востоковедению. Группой востоковедов была издана монография "История отечественного востоковедения с XVIII в. по 1917 г." в 2-х книгах, которая ныне является наиболее полной в освещении становления и развития российского востоковедения, определившая его место и роль в мировой науке о Востоке. В первой книге под заглавием "История отечественного востоковедения до середины XIX века" в главе 3 есть параграф о казанском центре востоковедения [Мазитова, 1990], где показаны роль и место монголоведения в этом центре, а в главе 6 - параграф, где даны оценка и общая картина развития монголоведения этого периода [Сазыкин, 1990].

Кроме историков востоковедения из центра историей русского монголоведения в России в первой половине XIX в. занимались и периферийные ученые. Так, Д. Б. Улымжиев опубликовал серию статей о казанских монголоведах XIX в., которые вошли в книгу "Страницы отечественного монголоведения", состоящую из семи очерков о жизни и деятельности О. М. Ковалевского и А. В. Попова, их учеников Д. Банзарова и А. А. Бобровникова, чьи научные труды вошли в основной фонд монгольского языкознания того времени [Улымжиев, 1994]. В этих историко-научных и биографических эссе о монголоведах показано состояние русского монголоведения в Казани той эпохи в целом, без дифференциации на научные дисциплины. В рецензии на нее В. И. Рассадина говорится: "Книга Д. Б. Улымжиева представляет собой весьма ценное и своевременное исследование, актуальность которого ныне очень велика в связи с возрастанием интереса народа к своей истории и культуре, к истории науки своего Отечества. Она пробуждает у читателя добрые чувства к давно ушедшим людям, гигантам науки и знания, рождает законную гордость, что мы являемся потомками этих людей и продолжаем начатые ими дела. Книга учит молодежь никогда не забывать своих славных предков, своих сказителей и певцов, летописцев и ученых, хранителей фольклора, создающих и составляющих бессмертную славу народа" [Рассадин, 1995, с. 3].

Ряд ученых Казанского университета в советское и постсоветское время опубликовали работы общего характера. Так, Р. М. Валеев в 1998 г. издал монографию "Казанское востоковедение: истоки

стр. 179
и развитие (XIX в. - 20-е гг. XX века)", охватывающую почти полтора века, включив в это исследование очерк о развитии татарской филологии. В главе "Казанский центр востоковедения в первой половине - середине XIX в." освещается история становления и развития востоковедных дисциплин в Казани, подняты проблемы изучения Монголии, Китая и других стран [Валеев, 1998]. Как отмечает автор, после перевода восточного разряда Казанского университета в Петербургский университет в 1855 г. здесь было сохранено изучение тюркских языков в знак уважения местных традиций и национальной среды. К сожалению, научная литература о казанском периоде монголоведения, появляющаяся в Улан-Удэ, Элисте, Улан-Баторе, автором учтена слабо, ей не даны критические оценки. Монография В. Д. Дугарова "Взаимоотношения России и Монголии в XVII-XIX веках" тематически близка обобщающему труду Р. М. Валеева. Вторая глава монографии включает такие разделы, как "Формирование основ российского монголоведения: конец XVII-XVIII вв.", "Роль иностранных ученых в развитии монголоведных исследований", "Российское монголоведение в I половине XIX в.: казанский период", "Значение трудов исследователей Восточно-Сибирского региона в развитии монголоведения в России". Все эти аспекты русского монголоведения В. Д. Дугаров затрагивает на широком фоне прошлого и современного состояния монголоведения, уделяя особое внимание современности [Дугаров, 2004].

II

Научное монголоведение было основано акад. Я. И. Шмидтом и развито проф. Казанского университета О. М. Ковалевским (1800/01 - 1878). Благодаря плодотворной деятельности его школы монголоведение окончательно оформилось как наука о Монголии, монгольских народах и их культуре. О. М. Ковалевский создал блестящую школу монголоведов XIX в., которая, к сожалению, не имела своей традиции в истории русского монголоведения до 1917 г. О. М. Ковалевский был лингвистом широкого профиля - грамматист, компаративист и лексикограф. Он составил "Краткую грамматику монгольского книжного языка", получившую высокую оценку в монгольской филологии того времени. Я. И. Шмидт дал положительный отзыв на издание "Грамматики...", а Б. Лауфер, делая обзор учебной литературы по монгольскому языку, из всех рассматриваемых грамматик русских и иностранных монголистов отметил "хорошую краткую грамматику Ковалевского" [Лауфер, 1927, с. 3].

О. М. Ковалевский был одним из первых компаративистов в русском монголоведении, заложившим основы алтаистики. По сведениям Г. Ф. Шамова, Ковалевский работал над серией трудов по сравнительно-историческому языкознанию [Шамов, 1983, с. 78]. Наиболее ценным и содержательным в этом смысле была его "Сравнительная грамматика монголо-тюркских и финских языков". Этот труд оставался в рукописи и не дошел до нашего времени.

"Монгольско-русско-французский словарь" принес О. М. Ковалевскому мировую славу. На основе рецензий Я. И. Шмидта Петербургская Академия наук наградила составителя за этот труд премией П. Н. Демидова. Постоянный его рецензент, тюрколог В. В. Григорьев, опубликовал несколько восторженных отзывов об этом словаре в журналах "Финский вестник" и "Северное обозрение". В анонимной рецензии, приписываемой тюркологу И. Н. Березину [Березин, 1850, с. 25 - 26], содержалось немало критических замечаний, связанных со словарными статьями и толкованиями отдельных слов. Один из питомцев О. М. Ковалевского, К. Ф. Голстунский также критически относился к лексикографическому труду своего учителя. Б. Лауфер сделал ряд критических замечаний в отношении словаря: "...тибетские эквиваленты не всегда правильны, и, несмотря на высокое достоинство в общем, существуют многочисленные недостатки в мелочах" [Лауфер, 1927, с. 6]. Н. Н. Поппе, высоко оценив достижения монголоведов XIX в. в изучении монгольской лексикографии, писал: "Составленные с большой полнотой и знанием языка словари Ковалевского и Голстунского завоевали себе мировую известность. Недаром словарь Ковалевского был издан за границей и вместе со словарем Голстунского лег в основу изданного недавно в Японии монгольско-японского словаря, представляющего собой почти целиком компиляцию названных словарей. Но словари эти были составлены давно" [Поппе, 1938, с. 1284].

Г. Д. Санжеев отмечал, что словарь Ковалевского, несомненно, "непревзойденный как по качеству выполнения, так и по количеству охваченного им лексического материала" [Санжеев, 1947, с. 297]. Г. Н. Румянцев считал его "шедевром в области монгольской лексикографии" [Румянцев, 1947, с. 140]. В. Л. Успенский рассматривает данный словарь как "одно из главных пособий по старописьменному монгольскому языку и в наши дни" [Успенский, 1986, с. 206]. По его сведениям, словарь переиздавался (фотомеханическим способом) трижды: в 1933 г. в Пекине, в 1941 г. в Тяньцзине и в 1964 г. в Нью-Йорке.

стр. 180
В статье Г. Оюнцэцэг "Проблемы монголоведения в трудах О. М. Ковалевского" говорится: "Отмечая пройденный в Казанском университете путь, Ковалевский в 1842 году сам предпринял попытку подвести некоторые итоги своей научной и педагогической деятельности. Он выделял три главных направления: 1) преподавание восточных языков в университете и в Первой гимназии; 2) обеспечение университета учебными пособиями; 3) подготовку научных трудов совместно с профессорами и преподавателями востоковедных кафедр университета. В европейских университетах изучали монгольские языки и литературу по учебникам Ковалевского, а его словарь не утратил своей ценности до настоящего времени" [Оюнцэцэг, 1995, с. 128].

Научная и преподавательская деятельность О. М. Ковалевского отражена в работах по истории Казанского университета. Так, М. К. Корбут, отводя в своем труде немало места монголоведению в Казанском университете, отмечал большой и кропотливый труд Ковалевского по сбору книг, ксилографов и рукописей для Казанского университета1. В монографии Н. А. Мазитовой рассказывается, в частности, об истории организации кафедры монгольского языка, о деятельности Ковалевского и Попова [Мазитова, 1972, с. 57 - 58]. В книге "Казанский университет. 1840 - 1979" есть глава "Востоковедение", в которой дается описание деятельности О. М. Ковалевского и А. В. Попова [Казанский..., 1979, с. 68 - 75]. СМ. Михайлова в V главе своей книги "Казанский университет в духовной культуре народов востока России (XIX век)" также писала о монголоведах и отмечала научное значение речи О. М. Ковалевского "О знакомстве европейцев с Азией", произнесенной на торжественном собрании Казанского университета 8 августа 1837 г. [Михайлова, 1991, с. 220].

Организационная деятельность О. М. Ковалевского нашла отражение в книге "Очерки истории Казанского университета". Как известно, О. М. Ковалевский был ректором Казанского университета, до этого - бессменным заведующим кафедрой монгольского языка, директором одной из казанских гимназий, участником группы по междисциплинарным связям, членом "Комитета для испытания чиновников", а также проверял пригодность отдельных лиц для преподавания "восточных языков в школах" [Очерки..., 2002].

Большая заслуга О. М. Ковалевского в развитии монголоведения отражена также в научных форумах. Так, 22 - 23 июня 2002 г. в Казани была проведена международная конференция "Наследие монголоведа О. М. Ковалевского и современность", посвященная 200-летию со дня рождения выдающегося русского ориенталиста. Она была организована Казанским государственным университетом, Институтом востоковедения КГУ, Институтом языка, литературы и искусства им. Г. И. Ибрагимова, Институтом социальных и гуманитарных знаний, Татарстанским отделением Международной тюркской академии. В работе этого юбилейного форума участвовали востоковеды Москвы, Санкт-Петербурга, Варшавы и местные ученые [Раднаев, 2001]. Материалы конференции были опубликованы в книге с аналогичным названием [Валеев, 2002].

В 2004 г. в Казани вышла дополненная новыми фактами и материалами книга "Монголовед О. М. Ковалевский: биография и наследие (1801 - 1878)", в которую включены статьи ученых Москвы, Санкт-Петербурга, Улан-Удэ, Казани и Варшавы [Валеев, 2004]. В главе "Биография О. М. Ковалевского в контексте российского востоковедения XIX в." опубликованы содержательные статьи польского востоковеда Ежи Тулисова и Р. М. Валеева. Глава "Вклад О. М. Ковалевского в монголоведение и буддологию и его наследие" является лейтмотивом издания. Сюда вошли статьи И. В. Кульганек, А. И. Хохлова, ТВ. Ермаковой, В. Л. Успенского.

Цикл книг об О. М. Ковалевском завершает монография О. Н. Полянской "Профессор О. М. Ковалевский и Бурятия (I половина XIX века)" в которой Ковалевский охарактеризован как просветитель и создатель казанской школы монголоведов [Полянская, 2004].

III

Одним из талантливых учеников О. М. Ковалевского в Казанском университете был Доржи Банзаров (1822 - 1855) - первый бурятский ученый-востоковед, специалист в области монгольской палеографии, лексикологии и лексикографии, грамматики монгольского языка. Написав свой основной труд "Черная вера, или шаманство у монголов" (1846), Банзаров вошел в историю русского монголоведения первой половины XIX в. как крупный представитель Казанской школы монголоведов. В этой работе он объяснил ряд древних монгольских антропонимов, этнонимов, шаманистических терминов и открыл в первобытной религии монголов шаманскую мифологию. В 1840-е гг. вспых-

1 О сохранившихся коллекциях рукописей и ксилографов О. М. Ковалевского см.: [Успенский, 2004; Кульганек, 2004].

стр. 181
нула полемика между русскими ориенталистами акад. Я. М. Шмидтом, с одной стороны, и В. В. Григорьевым, П. С. Савельевым, Н. Я. Бичуриным (отец Иакинф) - с другой, по поводу квадратной письменности и надписей на пайдзах. В связи с этим спором появилась статья Банзарова "О двух среднеазиатских алфавитах", посвященная дискуссионным вопросам монгольской грамматологии того времени. Важные аспекты монгольской палеографии рассмотрены им в статье "Разъяснение одной монгольской надписи на серебряной дощечке, найденной в Екатерининской губернии в имении барона А. фон Штиглица". Актуальным вопросам монгольской эпиграфики посвящена статья "Объяснение монгольской надписи на памятнике князя Исунке, племянника Чингис-хана". Тщательно проанализировав эту надпись, Банзаров исправил ошибки Я. И. Шмидта.

Ряд работ Банзарова посвящен лексикологии монгольского языка, в частности русским заимствованиям из военной лексики монгольского языка. Он составил "Маньчжурско-русско-монгольский словарь", рукопись которого хранится в библиотеке восточного факультета Санкт-Петербургского университета. Занимался Банзаров и проблемами грамматики монгольского языка. В годы студенчества им была написана "Грамматика монгольского языка" на родном языке, вероятно погибшая во время пожара в Казани. Его грамматические взгляды отчасти отразились в рецензии на "Грамматику калмыцкого языка" А. В. Попова, а также в письме В. В. Григорьеву от 2 февраля 1850 г., в котором он подверг острой критике позиции А. А. Бобровникова по глагольным формам монгольского языка [Юдакин, 2001, с. 54 - 55].

Петербургский ученый П. С. Савельев писал о Банзарове: "При светлой голове ему понятны были самые утонченные вопросы и требования эрудиции, и во всех своих суждениях и направлениях обнаруживал он чисто европейский склад ума, сочувствие к современным идеям, соучастие в жизни и движениях человечества" [Савельев, 1855, с. 14]. Проанализировав все работы Банзарова, в некрологе, посвященном памяти ученого, П. С. Савельев вполне справедливо отмечал его вклад в монголоведение. В. В. Григорьев восторженно писал о нем: "По складу, какой получил его ум через воспитание, он мог бы надеть с честью докторский колпак в любом европейском университете" [Григорьев, 1848, с. 28]. Став сенсацией в научных кругах Петербурга, Д. Банзаров оправдал надежды своих новых друзей в столице, написав ряд содержательных и аргументированных статей, в которых были разрешены дискуссионные вопросы монгольской эпиграфики и исторической лексикологии того времени. Краткосрочное пребывание Д. Банзарова в Петербурге было заполнено с большой пользой для науки. Своими блестящими познаниями он произвел на петербургских ориенталистов весьма благоприятное впечатление, в результате чего в научной прессе появились восторженные отзывы, в которых были отмечены новаторские идеи ученого, нашедшие отражение в его статьях. Его современник, акад. В. П. Васильев, находясь в зените славы, несмотря на весьма сдержанное отношение к Банзарову, вынужден был признавать, что его диссертация о ""черной вере"... конечно, замечательна для своего времени" [Васильев, 1891, с. 89].

Такие оценки содержатся в рецензиях, рефератах и статьях не только отечественных, но и зарубежных востоковедов. Так, сотрудник журнала "Archiv für wissenschaftliche Kunde von Russland", издававшегося в Берлине (1847 - 1867), В. Шотт в большом обзоре по поводу издания И. Н. Березиным летописи "Шейбани-наме" коснулся ряда этимологических положений и аргументов Д. Банзарова, не утративших своего значения [Shott, 1851, S. 558], а в своем некрологе памяти Банзарова немецкий автор дал им высокую оценку: "К изданию и переводу Березиным "Шейбаниады" (1849) Банзаров представил четыре приложения, которым нельзя отказать в находчивости и учености", писал, что ""Чёрная вера, или шаманство у монголов"... из-за содержавшихся в ней новых взглядов и большой начитанности, обнаруженной молодым автором, нашла всеобщее одобрение" [Shott, 1856, S. 238].

Почти все статьи Банзарова находили отклик у ученой публики тех лет. Особенно ориенталисты проявляли неподдельный интерес к его историко-филологическим этюдам по этимологиям этнонима "монгол", титула "чингис", оронима "Эргуне-кун", слова "ойрат". Автор нашел оригинальный новый подход к трактовкам сложных вопросов монголоведения, не утративших своей актуальности и в наши дни. Известный русский писатель, ориенталист О. И. Сенковский (1800 - 1859), псевдоним "Барон Баренбеус", в рецензии на цикл кратких статей Банзарова отмечал, что "г-н Дорджи Банзаров, природный монгол, прекрасно пишет по-русски и владеет приемами исторической и филологической критики" [Сенковский, 1856, с. 30 - 31].

В предисловии к "Собранию сочинений" Д. Банзарова было сказано вполне справедливо: "Труды Банзарова в большей своей части не утратили научного значения и в наше время. Многие вопросы, преимущественно монгольской филологии и истории, поднятые Банзаровым, не разрабатывались в дальнейшем; некоторые из его теоретических построений получили всеобщее признание, другие

стр. 182
были подвергнуты критике, но далеко не во всех случаях заменены более удачными концепциями" [Предисловие, 1955, с. 5].

Н. И. Веселовский, рецензировавший сборник статей Д. Банзарова, писал: "Бурят с высшим европейским образованием, владевший кроме природного языка еще русским, французским и немецким, бурят выдающихся способностей, усвоивший все научные приемы западной науки - это действительно необыкновенное явление... По призванию он был истинный ученый. Ни Казанский университет... ни Академия наук... не воспользовались необыкновенными дарованиями Банзарова" [Веселовский, 1892, с. 580 - 581].

М. К. Корбут в своей книге пишет, что Банзарову было позволено остаться в Казани на иждивении университета более трех лет, что дало ему возможность заниматься наукой, публиковаться в научной прессе, участвовать в проекте издания "Библиотеки восточных историков" И. Н. Березина, ездить в Петербург, временно работать в Азиатском музее под наблюдением О. Н. Бетлинка [Корбут, 1930, с. 121 - 122].

В книге А. С. Шофмана о казанском периоде учебы и трудах Д. Банзарова рассмотрены его годы жизни и деятельности в контексте истории Казани, где протекали гимназические и университетские годы бурятского ученого. На основе изучения богатой мемуарной литературы и архивных источников (часть из них дана в приложении) А. С. Шофман показал становление Д. Банзарова как ученого, отметив положительную роль наставников в формировании его научных и социальных взглядов [Шофман, 1956].

В книге "Доржи Банзаров. Воспоминания, отзывы, рассказы современников, ученых и общественных деятелей XIX - начала XX в." [Раднаев, 1997] нашли отражение материалы О. М. Ковалевского о приеме бурятских мальчиков в первую казанскую гимназию, отрывки из "Исторической записки о первой казанской гимназии" В. В. Владимирова, воспоминания В. П. Васильева, П. И. Мельникова-Печерского, Н. И. Ильминского.

IV

Самым близким другом Д. Банзарова был А. А. Бобровников (1821 - 1865). Казанский университет и Казанская духовная академия сыграли в воспитании и научном развитии А. А. Бобровникова решающую роль. В этом отношении велика заслуга проф. О. М. Ковалевского, который направлял интересы молодого человека. Став монголоведом-грамматистом, Бобровников близко сошелся со всеми казанскими монголоведами.

П. В. Знаменский в своей книге по истории Казанской духовной академии немало места отвел жизни и годам учебы в этом заведении А. А. Бобровникова. Круг интересов последнего постепенно стал смещаться к истории и философии буддизма. Он написал ряд статей по этому предмету, часть из которых была опубликована Н. И. Ильминским [Ильминский, 1865, с. 423 - 435]. М. Н. Загоскин, используя неизвестные материалы, рассказал о Бобровникове как буддологе [Загоскин, 1865].

Для преподавания в Казанской духовной академии калмыцкого языка потребовался учебник, который предложили написать А. А. Бобровникову. Он попросил командировку в калмыцкие степи и, съездив туда, оперативно написал учебник. "Грамматика монгольско-калмыцкого языка" (1849) вошла в историю монгольского языкознания как новаторский труд, а его автор - как пионер, предложивший новый подход к определению частей речи в монгольском языке, которые названы "классы слов". "Его грамматика стала известна в академии наук... Ее особенно ценил академик О. Н. Бетлинг, занимавшийся в то время составлением грамматики якутского языка и вполне понимавший трудности, какие должен был преодолеть Бобровников. Другой академик-филолог, Билярский, переводчик В. Гумбольдта, как рассказывали, думал, что Бобровников отлично изучил современную немецкую филологию и разные отрасли восточных языков, особенно монгольских и тюркско-татарских, и крайне изумился, узнав, что, кроме монгольско-калмыцкого, тот не изучал ни одного из восточных языков, не знал также вовсе и немецкого языка" [Знаменский, 1852, с. 341 - 342]. О. М. Ковалевский написал рецензии на его грамматику дважды, но в последней сделал ряд серьезных замечаний [Ковалевский, 1851].

* * *

Проект О. М. Ковалевского по созданию своей школы монголоведов содержал далекоидущие цели, начиная с учреждения русско-монгольской войсковой школы в Кяхте до создания кафедры монгольской словесности. В целом проект был выполнен, но конечная цель О. М. Ковалевского не

стр. 183
была достигнута. Созданные им труды изданы частично; большая часть из них оставалась в рукописях и погибла. Созданная Ковалевским школа монголоведов быстро распалась. Его ученики Д. Банзаров и Г. Гомбоев от частого недоедания заболели туберкулезом, что явилось причиной их ранней смерти. А. А. Бобровников умер в Оренбурге в крайней нищете. В. П. Васильев в составе духовной миссии пробыл 10 лет в Пекине, затем долго преподавал в Петербургском университете.

Казанский период русской ориенталистики хорошо освещен в коллективной фундаментальной работе "История отечественного востоковедения до середины XIX века" (кн. 1): "Сравнительно непродолжительный казанский этап в развитии научного монголоведения в России оказался очень важным для дальнейшей судьбы этой отрасли ориенталистики. За время существования монгольской кафедры в Казанском университете были определены основные направления в изучении истории, культуры, литературы монгольских народов. Были созданы монгольские грамматики, хрестоматии, словари, столь необходимые для успешной подготовки специалистов в данной области востоковедных знаний" [Сазыкин, 1990, с. 283 - 284].

Таким образом, Казанский университет и Казанская духовная академия сыграли большую роль в ускоренном развитии научного монголоведения в России и в Европе, которое получило дальнейшее продолжение в Петербургском университете. Казанское же монголоведение в дальнейшем развивалось в университете уже как самостоятельное направление русского востоковедения.

Проф. О. М. Ковалевский, его ученики Д. Банзаров и А. А. Бобровников вошли во все энциклопедические издания XIX-XX вв., их биографии стали историко-культурным феноменом не только прошлого, но и наших дней.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бартольд В. В. История изучения Востока в Европе и России // Сочинения. Т. 9. М., 1977.

Васильев В. П. Дордже Банзаров // Критико-биографический словарь русских писателей и ученых... С. А. Венгерова. Т. 2, вып. 23. СПб., 1891.

Березин [Рец. на:] А. А. Бобровников. Грамматика монгольско-калмыцкого языка. Казань, 1849 // Санкт-Петербургские ведомости, 1850, 15 апр. (N 86).

Валеев Р. М. Казанское востоковедение: истоки и развитие (XIX - 20 гг. XX века). Казань, 1998.

Валеев Р. М. (отв. ред., сост.). Наследие монголоведа О. М. Ковалевского и современность. Казань, 2002.

Валеев Р. М. (отв. ред., сост.). Монголовед О. М.. Ковалевский: биография и наследие (1801 - 1878). Казань, 2004.

Веселовский Н. И. [Рец. на: "Черная вера или шаманство у монголов" и другие статьи Дорджи Банзарова. СПб., 1891 // Исторический вестник. N 2. СПб., 1892.

Владимиров В. В. Историческая записка о Первой казанской гимназии. В 2-х ч. Ч. 1. Казань, 1867.

Григорьев В. В. Монгол с европейской ученостью // Географические известия. СПб., 1848.

Дутаров В. Д. Взаимоотношения России и Монголии в XVII-XIX вв. (Вопросы историографии). Улан-Удэ, 2004.

Загоскин Н. П. Биографический словарь профессоров и преподавателей Казанского университета (1804 - 1904 гг.). В 2-х ч. Ч. 1. Казань, 1904.

Загоскин М. Н. Воспоминания об Алексее Александровиче Бобровникове // Сибирские вести. N 42- 43 (29 июня - 6 июля). Иркутск, 1865.

Знаменский П. В. История Казанской духовной академии за I (дореволюционный) период ее существования (1842 - 1970 годы.). Казань, 1852.

Ильминский Н. И. Воспоминания об Алексее Александровиче Бобровникове // Известия и ученые записки Казанского университета. Т. 1, вып. 5. Казань, 1865.

Казанский университет (1804 - 1979). Очерки истории. Казань, 1979.

Ковалевский О. М. [Рец. на:] А. А. Бобровников. Грамматика монгольско-калмыцкого языка (1849) // XX-е присуждение учрежденных П. Н. Демидовым наград. СПб., 1851.

Корбут М. К. Казанский государственный университет им. В. И. Ульянова-Ленина за 125 лет (1804/05 - 1929/30). Т. 1. Казань, 1930.

Кульганек И. В. Фонды О. М. Ковалевского в архивах Санкт-Петербурга // О. М. Ковалевский: биография и наследие. Казань, 2004.

Лауфер Б. Очерк монгольской литературы. Л., 1927.

Мазитова Н. А. Изучение Ближнего и Среднего Востока в Казанском университете (I половина XIX в.). Казань, 1972.

Мазитова Н. А. Казанский центр востоковедения // История отечественного востоковедения до середины XIX века. Кн. 1. М., 1990.

Михайлова С. М. Казанский университет в духовной культуре народов востока России (XIX век). Казань, 1991.

Очерки истории Казанского университета. Казань, 2002.

стр. 184
Оюнцэцэг Г. Проблемы монголоведения в трудах О. М. Ковалевского //Польские профессора и студенты в вузах России. Варшава, 1995.

Поппе Н. Н. Итоги исследования монгольского языка и монгольской литературы в СССР за двадцать лет // Известия АН СССР 1937. Серия общест. наук. Вып. 5. М., 1938.

Полянская О. Н. Профессор О. М. Ковалевский и Бурятия (I половина XIX века). Улан-Удэ, 2004.

Предисловие //Д. Банзаров. Собрание сочинений. М., 1955.

Раднаев В. Э. (сост.) Доржи Банзаров. Воспоминания, отзывы, рассказы современников, ученых и общественных деятелей XIX - начала XX века. Улан-Удэ, 1997.

Раднаев В. Э. Отчет о работе юбилейной международной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения профессора О. М. Ковалевского. Казань, 22 - 24 июня 2001 г. // Восток (Oriens). 2001, N 5.

Рассадин В. И. Забытые страницы отечественного монголоведения // Правда Бурятии, 1995, 10 июня.

Румянцев Г. Н. Неизвестная рукопись О. М. Ковалевского // Записки Бурят-монгол. НИИ культуры и экономики. Вып. 7. Улан-Удэ, 1947.

Савельев П. С. О жизни и трудах Дорджи Банзарова. СПб., 1855.

Сазыкин А. Г. Монголоведение // История отечественного востоковедения до середины XIX века. Кн. 1. М., 1990.

Санжеев Г. Д. Изучение монгольского языка и литературы // Труды Моск. ин-та востоковедения. Сб. 5. М., 1947.

Сенковский О. И. [Рец. на:] Библиотека восточных историков / Под ред. проф. Н. И. Березина. Казань, 1849 // Библиотека для чтения. Вып. 1, отдел 6. СПб., 1856.

Улымжиев Д. Б. Страницы отечественного монголоведения. Казанская школа монголоведов. Улан-Удэ, 1994.

Успенский В. Л. [Рец. на:] Г. Ф. Шамов. Профессор О. М. Ковалевский. Очерк жизни и научной деятельности. Казань. 1983 // Народы Азии и Африки. 1986, N 2.

Успенский В. Л. Коллекция О. М. Ковалевского в собрании восточных рукописей и ксилографов библиотеки Санкт-Петербургского университета. Казань, 2004.

Шамов Г. Ф. Роль востоковедов Казанского университета в изучении Монголии и Китая (I половина XIX века). Автореф. канд. дисс. Казань, 1956.

Шамов Г. Ф. Профессор О. М. Ковалевский. Очерк жизни и научной деятельности. Казань, 1983.

Шофман А. С. Казанский период жизни и деятельности Доржи Банзарова. Улан-Удэ, 1956.

Юдакин А. П. Урало-алтайское (тюрко-монгольское) языкознание. М., 2001.

Shott W. Ober Beresins Fusgabe und Uebersetzung des Sheibani-name // Archivftir wissenschaftliche Kunde von Russland. Bd. 9, N 4. Berlin, 1851.

Shott W. Dordji Banzarov // Archivfur wissenschaftliche Kunde von Russland. Bd. 15, N 2. Berlin, 1856.

Permanent link to this publication: