Как известно, в 2004 г. отмечалось 200-летие Казанского университета, который славен многими именами ученых, но в настоящее время носит имя В. И. Ульянова-Ленина. 3 - 5 июля 2007 г. в Казани состоялся международный симпозиум "Востоковедение в России и странах СНГ на рубеже веков", приуроченный к такому же юбилею кафедры восточной словесности Казанского университета. Организован он был Институтом востоковедения Казанского университета, основанным в 2000 г., а также Институтом социальных и гуманитарных знаний. Инициатором проведения симпозиума и конкретным его организатором явился профессор Института востоковедения Р. М. Валеев, начальник управления высшего, среднего профессионального образования и науки Кабинета министров Республики Татарстан.

В работе симпозиума приняли участие около 35 ученых из Казани, Москвы, Санкт-Петербурга, Минска, Киева, Уфы, Улан-Удэ, Новосибирска, Барнаула, Красноярска, Багдада (Ирак), Турции и др. Таким образом, симпозиум стал еще одним свидетельством того, что Казань претендует на место среди главных центров востоковедных исследований в России. Участников встречи приветствовали проректор КГУ Р. Г. Минзарипов, первый секретарь, консул-атташе по образованию Посольства Республики Кореи в России Шин Мун Гю и советник-директор Бюро культуры Посольства Египта в РФ Али Галеб Ахмад Галеб. Деятельное участие в работе конференции принял директор Института востоковедения Дж. Г. Зайнуллин.

Доклады группировались вокруг нескольких тем. В соответствии с заявленной общей темой несколько докладов были посвящены обзору этапов развития востоковедения в различных центрах России в прошлом, а также анализу "болевых точек" современного состояния преподавания и изучения востоковедных дисциплин.

К первой группе можно отнести доклады В. Г. Дацышена (Красноярск) о попытках начать изучение восточных языков в Сибири в XVIII - начале XIX в.; Г. И. Курныкиной (Барнаул) - о региональных востоковедных центрах в Западной Сибири XIX в.; С. А. Кириллиной и М. С. Мейера (оба - Москва) о традициях изучения Корана в России и современном этапе этих исследований; С. Ф. Орешковой (Москва) - о проблемах османистики; В. Э. Раднаева (Москва) о развитии монголоведения в России в первой половине XIX в. В. Л. Успенский (СПб) остановился на научной деятельности Казанской духовной академии.

Тема выступления Р. М. Валеева - развитие востоковедения в Казанском университете в XIX-XX вв. В докладе В. Ю. Жукова и И. В. Кульганек (оба - СПб) анализировалась деятельность участника экспедиций П. К. Козлова (1863 - 1935), монголоведа С. А. Кондратьева (1896 - 1970) на материале его дневников разных лет. Т. И. Юсупова (СПб) рассказала о деятельности Монгольской комиссии, созданной при Академии наук СССР в 1920-е гг. А. В. Псянчин (Уфа) представил интересные материалы, явившиеся результатом деятельности Комиссии по изучению племенного состава населения России, работавшей с 1917 г. О. Н. Полянская (Улан-Удэ) обратилась к творчеству видного монголоведа [Д. Б. Улумжиева] (1927 - 2007). Д. Е. Мартынов (Казань) предложил интересный ракурс рассмотрения отечественной синологии - через отношение к неоконфуцианству таких видных китаеведов, как о. Иакинф [Н. Я. Бичурин], В. П. Васильев и Н. И. Зоммер.

Вторая группа докладов была посвящена современному состоянию преподавания и изучения востоковедных дисциплин. Среди них надо упомянуть сообщения Е. Э. Войтишек и С. А. Комиссарова (оба - Новосибирск) о Новосибирском научном центре и Г. Ю. Яковлева (Москва) о работе Кафедры дальневосточных языков Военного университета. В. А. Курдюмов (Москва) рассказал об особенностях изучения и преподавания китайского языка. Куак Бу Мо (Сеул) остановилась на проблеме преподавания корейского языка для иностранцев. Преподавание монгольской литературы в Санкт-Петербургском университете стало темой выступления М. П. Петровой (СПб).

Доклады участников из Белоруссии (И. А. Захаренко) и Украины (И. Н. Дрига) имели некоторые общие черты, хотя значительно различались по содержанию. И. А. Захаренко подсчитал число востоковедов, трудившихся в советский период в различных районах Советского Союза и даже за его пределами. Правда, приводимые им числа расходятся. В тексте сказано, что советских востоковедов было "более пяти тысяч", а в приложенной таблице перечислено всего 3047 че-

ловек. Главное, неизвестно, на каких данных основываются его подсчеты и какие выводы можно сделать из проведенных исследований. И. Н. Дрига рассказала о востоковедных учреждениях Киева, уделив основное внимание ведущейся сейчас работе над составлением Словаря украинских востоковедов.

В ряде докладов были освещены культурные связи и контакты между представителями разных стран и цивилизаций. Так, насыщенный фактами доклад Н. Н. Дьякова (СПб) был посвящен тому, как воспринимался Ирак путешественниками из ал-Андалуса в XI-XII вв. Хасан Диа-Эльдин Нафи (Багдад) коснулся, в частности, названия комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума". По его мнению оно было навеяно автору одним из произведений ал-Мутанабби (IX в.).

И. Тюркоглу (Стамбул) поделилась сведениями о жизни и трудах Ольги Лебедевой-Гюльнар Ханум, обнаруженными ею в турецких архивах. Эта женщина родилась в 1854 г. в Казани, имела шесть детей от двух браков. Второй муж был городским головой Казани. Возможно, что она не получила формального образования, но заинтересовалась татарским языком и тюркологией, овладела восемью языками: русским, немецким, английским, французским, итальянским, арабским, персидским и турецким. Получила известность, издав перевод на русский с персидского "Кабус-наме". В 1889 г. участвовала в Международном конгрессе востоковедов в Стокгольме. В 1890 г., сблизившись с известным турецким писателем Ахмедом Мидхат Эфенди, уехала с ним в Турцию, где занималась переводами русских писателей на турецкий язык. Посвятила себя также научной работе, о чем свидетельствует ее участие в международных конгрессах востоковедов в Париже (1897), Риме (1899), Гамбурге (1902), Алжире (1905). В 1905 г. она вернулась в Россию, в Санкт-Петербург. О дальнейшей судьбе О. Лебедевой докладчице неизвестно. Может быть, кто-то займется поисками сведений об этой незаурядной женщине в российских архивах.

А. И. Авхадиева (Казань) рассказала о жизни и творчестве ливанского поэта и художника Джубран Халил Джубрана (1883 - 1931). С 1895 г. он жил в Америке. Основным мотивом его творчества было стремление к взаимопониманию западного и мусульманского миров.

Цивилизационная специфика некоторых восточных культур затрагивалась в докладах Ханы Яфиа Юсиф Джамиль (СПб) об образах животных в багдадских пословицах и поговорках, Н. А. Джураева (Казань) об истории изучения персидско-таджикских фразеологизмов, А. А. Мокрушиной (СПб), сравнившей употребление временных и пространственных понятий в арабском и русском языках. Последняя основывается на опросе некоторой выборки студентов, владеющих как русским, так и арабским языком. Выборка состояла из 50 арабских и 50 русских студентов. Респондентам предлагалось уточнить, что они имеют в виду под словами долго, недолго, сейчас, некоторое время, а также далеко, близко, здесь, высоко, низко. Оказалось, что эти понятия воспринимаются по-разному, что может приводить к взаимному непониманию людей разных культур. Хотелось бы, чтобы подобного рода исследования были продолжены.

Некоторые доклады выглядели на данном симпозиуме случайными. Например, доклад К. Г. Ахсанова (Казань) "Балканские войны 1912 - 1913 гг. и татарская общественно-политическая мысль". Хотя сам по себе факт вспышки проосманских настроений среди татарской интеллигенции в тот период весьма интересен. Также оторванно от остальных выступлений прозвучал доклад СЕ. Григорьева (СПб) "Афганистан и XX век: итоги развития страны".

Не обошлось и без выступлений, которые было трудно принять как научные. Так, З. Ф. Набиев (Казань), первоначально не значившийся в программе, сообщил, что в гидронимии Европейской части России и в Украине он обнаружил маньчжурский субстрат, что позволяет утверждать, что до славян эту территорию занимали маньчжуры.

В рамках симпозиума состоялся "круглый стол", посвященный проблемам изучения советского периода в развитии отечественного востоковедения. В ходе подготовки этого "стола" Л. Б. Алаев и С. Д. Серебряный (оба - Москва) подготовили дискуссионные материалы, которые были заранее вывешены на сайте Института востоковедения КГУ.

В тексте и выступлении Л. Б. Алаева говорилось, что советское востоковедение - это не просто часть поступательного движения отечественной науки, а особое явление, которое следует анализировать, поскольку многие его "родимые пятна" сохраняются и в настоящее время, хотя и не осознаются как устаревшие подходы. "Советский марксизм", специфическая тематика и проблематика советских работ, влияние вненаучных факторов, "культура партийности", значительная изоляция от мировой науки - все это заставляет ставить вопрос, в какой мере "советская наука" отвечает такому названию. Прослеживаемое сейчас стремление просто забыть об одиозных чертах нашей тогдашней научной жизни опасно для дальнейшего развития науки.

С. Д. Серебряный рассказывал об опыте получения им востоковедного образования в советский период и анализировал "идеальные типы" советских ученых, отличавшихся различными применявшимися ими "стратегиями" приспособления к царившей атмосфере.

К сожалению, эти материалы не стали центром дискуссии во время заседания. Выступившие С. Ф. Орешкина, В. Г. Дацышен, Хасан Диа-Эльдин Нафи высказали некоторые интересные идеи и поделились воспоминаниями о том периоде. Б. М. Ягудин (Казань) провел интересную параллель между "ориентализмом" западной науки, как он представлен в известной книге Эдварда Саида, и советским востоковедением. Этот аспект европейской науки о Востоке требует дальнейшего внимательного рассмотрения.

К тематике "круглого стола" примыкали два доклада, один из которых был зачитан, а другой вывешен на сайте. И. Л. Алексеев (Москва) озаглавил свой доклад "В поисках "хорошего ислама": ислам и исламоведение между диалогом культур и "столкновением цивилизаций"". Докладчик показал переплетение в едином "исламоведении" конфронтационной и политкорректной линий - в западной науке, в советской и постсоветской. Особенно неблагоприятно складывалось изучение ислама в СССР. Об отечественном исламе писали главным образом в тесной связи с задачами атеистической пропаганды и "борьбы с пережитками прошлого". Научное же обсуждение этих проблем надежно блокировалось "зарубежной ориентацией" отечественного востоковедения. На Западе изучение проблем ислама в России развивалось прежде всего в русле советологии, без серьезной источниковой базы. В постсоветский период "выяснилось", что в России и других странах СНГ есть ислам "официальный", "народный", "традиционный", "фундаменталистский", "политический" и т.п. Модели таких исламов конструировались самими исследователями. Интересна указанная автором дихотомия между подходом к отечественному исламу востоковедов, прежде ориентированных на изучение зарубежья и слабо знакомых с российскими реалиями, с одной стороны, и историков, этнографов и политологов, знакомых с внутренними проблемами, но имеющими слабую исламоведческую подготовку - с другой. У них разные язык, понятийный аппарат, логика и методология. Наблюдается тенденция преувеличить местные особенности и недооценить общность исламского мира. На это накладывается еще один фактор: слабое знание ислама теми, кто начал считать себя мусульманами. Десятилетия атеистической пропаганды сыграли свою роль. Интересными были и замечания докладчика о сравнительных достоинствах и недостатках петербургской и казанской школ исламоведения.

В тексте И. М. Баулиной (СПб) отмечалось, что преподавание истории и политики Израиля включено в программы не более 10 кафедр в Российской Федерации, но и там все еще не имеет солидной базы. Их преподают либо бывшие (и нынешние) арабисты, сохранившие прежние предубеждения в отношении Израиля, либо специалисты по Израилю, занимающие также политически окрашенные позиции. Сохраняются стереотипы времен холодной войны, не способствующие ослаблению противостояния. Израилеведение во многих случаях теряет академичность и становится набором чисто прикладных дисциплин.

Симпозиум показал, что отечественное востоковедение продолжает "победное шествие" по стране. Новые условия жизнедеятельности научных и учебных заведений позволили им устанавливать внутрироссийские и международные связи, развивать специализацию и кооперацию, напрямую выходить на международный уровень без оглядки на Москву или Санкт-Петербург. Такого рода встречи становятся все более необходимыми. Они способствуют развитию научных связей между многими востоковедными центрами.

Permanent link to this publication: