8 - 13 октября 2004 г. четвертый раз за всю историю КНР, в стране проходили юбилейные торжества по случаю годовщины со дня рождения Конфуция, на сей раз - 2555-й. В числе праздничных мероприятий - международная научная конференция "Конфуцианство и современная цивилизация", устроенная Китайским фондом Конфуция и Международной конфуцианской Ассоциацией (ICA), а также III съезд ICA. Открытие конференции состоялось в Доме Всекитайского собрания народных представителей. Выбор места указывает на значение, которое в настоящее время КПК и правительство КНР придают изучению и пропаганде учения Конфуция.

Участников конференции приветствовал бывший заместитель председателя Всекитайского народно-политического консультативного совета Е Сюаньпин, избранный затем на съезде председателем ICA. Следует отметить, что Е Сюаньпин - сын бывшего председателя КНР Е Цзяньина, что также значимо, во всяком случае, такого мнения придерживаются китайские участники конференции. В работе конференции участвовали около 300 человек. Все желавшие выступить получили такую возможность. Было представлено 175 научных докладов, тезисы докладов изданы в виде трех объемистых томов, которые каждый участник получил бес-

стр. 157

платно. В этот раз регистрационный сбор в размере 100 американских долларов, взимавшийся ранее на покрытие издательских расходов конференции, был отменен, расходы взяла на себя Ассоциация.

Десять с небольшим лет тому назад директор института философии одной из провинциальных Академий общественных наук в беседе со мной сказал, что изучение конфуцианства не вызывает в обществе большого интереса. Это, по его словам, "холодная дверь" (лэн мэнь), тогда как изучение даосизма - "горячая дверь" (жэ мэнь). Стараниями государства конфуцианство сделано сейчас в Китае "горячей дверью", хотя "тепло" пока ощущается в основном преподавателями философии, которые стали уделять больше внимания изучению и пропаганде того, что считалось на протяжении двух тысячелетий основой государственного управления. Государство намерено возвратить нации конфуцианские ценности, которые в наше время на территории так называемых маленьких драконов Азии доказали свою эффективность.

Научный доклад "О преданности (чжун) и сыновней почтительности (сяо) - прошлое и будущее конфуцианства", прочитанный на открытии конференции директором Китайской государственной библиотеки, переводчиком и комментатором произведений древнекитайской философии Жэнь Цзиюем, отразил содержание большинства докладов, представленных на 24 секционных заседаниях в течение трех дней. Взгляды почтенного ученого в ходе драматической истории КНР не раз претерпевали метаморфозы, и он говорил на конференции о метаморфозах и стабильности. Сяо и чжун - истинные столпы стабильности китайского общества. Эти понятия не были "просто так" выдуманы древними совершенномудрыми, они отвечали потребностям того времени, когда были впервые высказаны. Не раз в истории Китая столпы стабильности пытались поколебать, но они устояли. И каждый раз, очищаясь от привязанности к отжившим историческим реалиям, древние идеи конфуцианства обогащались новыми толкованиями. Так было в эпоху Хань, когда эта задача легла на плечи Дун Чжуншу, так было и в эпоху Сун, когда конфуцианство обновилось трудами Чжу Си. В новейшее время пришлось радикально переосмыслить многие конфуцианские понятия. Может ли быть "преданность", если нет уже императора ("государя")? Да, преданность остается, только объект преданности расширяется до размеров всей нации. Может ли быть "сыновняя почтительность" в условиях исчезновения родов, привязанных к земле и живущих коллективной жизнью? Да, она остается в виде заботы о старших, только объект ее сужается до размеров малой семьи. Нынешнее время несет с собой реформы, немыслимые во времена Дун Чжуншу и Чжу Си. И перед учеными встают новые задачи, каких не было прежде: с одной стороны, надо обобщить опыт древней китайской культуры, надо усвоить опыт других культур; с другой - нужно строить новую культуру XXI в., принимая во внимание не только потребности своего государства, но и внешние вызовы. Среди ученых некоторые еще считают, что современные социальные проблемы нельзя решать по Конфуцию. Они считают, что важно только экономическое развитие, жизнь улучшится - и общество само собой улучшится, а традиционная культура не имеет к этому отношения. Сегодняшняя китайская действительность опровергает подобные взгляды. Более того, исследования конфуцианства ведутся сегодня широким фронтом во многих странах мира, они становятся составной частью современной научной тематики. Сами же китайские ученые прилагают усилия, чтобы учитывая особенности нашего времени, дать конфуцианству новое толкование и продвинуться в его изучении на новые рубежи: надо "смахнуть пыль, чтобы обнаружилось новое".

О важности "смахивания пыли и обновления" конфуцианства рассуждали почти все участники конференции. Однако, как это сделать? Предложенные проекты не выходили за рамки активизации пропаганды учения Конфуция. В одном из докладов говорилось о работе над изданиями "Жу цзан", собрания конфуцианских текстов, аналогичного даосскому собранию "Дао цзан". В другом рассказывалось о подготовке издания "Лунь юй" с картинками для детей. Стоит заметить, что издание комиксов на конфуцианские и даосские темы широко развито на Тайване и оттуда проникло не только в Юго-Восточную Азию и китайскую диаспору США, но и в материковый Китай. Вряд ли можно считать такие издания "обновлением" конфуцианства. Впрочем, смысл понятия "обновление" в устах китайских участников конференции оказалось не так просто понять. Создается впечатление, что лозунг обновления выдвигается с тем, чтобы приспособить конфуцианство к обоснованию современной политики и сделать идеологией, на которую наконец-то можно будет опереться, потому что опираться на "идеи Мао Цзэдуна" уже "несовременно". Вместе с тем "методология обновления" берется именно у Мао Цзэдуна.

стр. 158

Нельзя не заметить, что доклад Жэнь Цзиюя был выдержан строго в рамках идей Мао Цзэдуна относительно конфуцианства, высказанных им в конце 1930-х - начале 1950-х гг.

Эти идеи рассматривались в нескольких докладах, а также упоминались и анализировались во многих других выступлениях, в том числе в докладе "Отряхивание пыли и обновление конфуцианства в наше время", прочитанном в первый день конференции Ли Цзиньюанем (Ун-т Сунь Ятсена, Гуанчжоу), одним из видных членов Ассоциации. Докладчик отметил, что Мао Цзэдун, призывая к критическому усвоению китайской культуры прошлого и зарубежной культуры, сравнивал таковое с процессом пищеварения, в котором полезные вещества организмом усваиваются, а ненужные выбрасываются. Так же, по мнению Мао, надо усваивать демократические идеи конфуцианства и отбрасывать его феодальные идеи. Сравнение Мао очень конкретно, замечает Ли Цзиньцюань, только не ясно, как отделять полезные вещества от вредных, если это не материальный продукт, а понятия, слова. Крупные политические деятели прошлого оставили немало образцов использования конфуцианских понятий. Сунь Ят-сен, например, впервые заговорил о том, что отсутствие "государя" (цзюнь) не означает отмены понятия "преданности" (чжун), потому что человек может быть предан нации или делу. Таким образом, по мнению Ли Цзиньцюаня, была вскрыта "многослойность" древнего конфуцианского понятия. Позже немало цитат из "Лунь юй" и из "Мэн-цзы" приводил Лю Шаоци, В частности в докладе о работе коммуниста над собой. Он разъяснял, например, что слова Мэн-цзы "Каждый человек может стать Яо и Шунем" не означают, что каждый действительно может стать феодальным императором, это просто призыв к самосовершенствованию. Также Лю Шаоци критиковал Цзэн-цзы за субъективный подход к самосовершенствованию, за "личное совершенствование при закрытых дверях" вместо совершенствования в общественной практике. Такое использование цитат, отметил Ли Цзиньцюань, показывает изменение конкретного содержания понятий при сохранении их абстрактного смысла. О законе "сохранения абстрактного смысла" впервые заговорил Фэн Юлань, но позже это положение подверглось критике и было забыто.

Ситуационное употребление цитат с разъяснением их нового смысла вряд ли можно назвать обновлением конфуцианства. Но многие ученые, жившие после Конфуция, все-таки вносили в учение новое. В том числе и новые конфуцианцы XX в. Вопрос об оценке их учений не был разрешен за 17 лет существования КНР до "культурной революции". Сюн Шили, один из основоположников нового конфуцианства, выдвинул идею "нэй вай ван", считая, что личное моральное совершенствование субъектов власти открывает путь для развития науки, демократии и социализма. В 1950-х годах ученики Сюн Шили переселились в Гонконг и на Тайвань, откуда новое конфуцианство проникло в места компактного проживания китайцев, прежде всего в Таиланд и Сингапур. Развивая взгляды учителя, отмечал Ли Цзиньцюань, новые конфуцианцы призывали "возвратиться к корню и открыть новое", причем под "возвращением к корню" подразумевалось установление у власти морального субъекта, а под "новым" - установление демократического режима. В сущности, теоретической основой им служила идея морального детерминизма. В старом конфуцианстве корнем считался народ и говорилось, что когда народу хорошо, то и в стране спокойно. На самом деле имелось в виду, что правителям страны спокойно, когда народ не бунтует, народа боялись, о народе заботились как об источнике средств к существованию, а не ради него самого. Поэтому простое "возвращение к корню" сейчас, когда народ стал хозяином страны, уже не годится. Нужно "смахнуть пыль и обновить" конфуцианство. А как "смахнуть пыль и обновить"? С политической точки зрения за 55 лет существования КНР "пыль" феодальной монархии уже стряхнули и, можно сказать, что в основном осуществилось "новое" в виде социалистической демократической политики. Однако традиционное отношение к народу как к "подданным", подчеркнул докладчик, продолжает жить, хотя его форма изменилась - вместо "чиновники" и "народ" появились "ганьбу" и "массы". Некоторые ганьбу продолжают чувствовать себя хозяевами народа, этакими "князьками". Докладчик отметил, что в настоящее время "партия представляет общие интересы", "ведет политику в интересах народа". Сейчас Китай переходит к новой эре, когда "корнем становится человек", и то, что осуществление такого перехода в Китае началось, признают уже в отдельных странах за рубежом. Но если традиционное представление "народ - подданный, чиновник - правитель" не изменить, это не будет соответствовать современным требованиям осуществления демократической политики. Поэтому правильной линией развития современного конфуцианства является линия на использование древнего ради современности, критическое наследование, на

стр. 159

"смахивание пыли" и обновление, т.е. на осуществление общего обновления на основе марксистско-ленинской теории.

Об известных китайских философах прошлого, в том числе и недавнего, о создателях неоконфуцианства и современного нового конфуцианства, которые обновляли древнее учение своим творчеством, упоминалось в нескольких докладах. В то же время постановка вопроса на конференции предполагала, что ныне "обновлять конфуцианство" могут все, кто его изучает. В выступлении российского участника конференции В. Ф. Феоктистова отмечалось даже, что благоприятным для развития конфуцианства фактором является то, что, в отличие от прошлого, когда его изучением занимались в основном филологи, теперь его изучают специалисты по философии. Причем многие говорили о диалоге культур, зачастую смешивая это понятие с диалогом философий, но никто не говорил о единстве философии, о том, что именно в ней возникают общечеловеческие понятия, несмотря на то, что они по-разному называются на разных языках. На этой почве возникали странные представления, вроде того, что западная философия позаимствовала принцип "не делай другому того, чего не хочешь от другого себе" из переводов Конфуция, сделанных иезуитами в XVII в., но не сумела его "переварить".

Такая мысль содержалась не только в выступлениях участников из КНР и Гонконга, но и в докладе, прочитанном на заключительном заседании конференции профессором Гавайского университета Чэн Чжуньином (почетным доктором ИДВ РАН), который заявил, что если бы западная философия в XVIII в. оказалась способной воспринять данное положение Конфуция, человечество давно бы жило в мире. Проводя смелые сравнения между учениями Конфуция и Канта, Чэн Чжуньин разъяснил, что Кант, подчеркивая всеобщность и необходимость разума как формы, не сумел понять внутреннего содержания этой формы и неразрывности формы и содержания, что было характерно для конфуцианства. Кроме того, разделение субъекта и объекта в философии Канта положило начало двум линиям развития западной философии -материализму и идеализму. Рационализм в западной философии оттеснил на второстепенное место гуманизм, ибо он способствует развитию способностей человека. Но тот рационализм, считает китайский ученый, лишает человека возможности самосовершенствования, возможности трансцендентирования. Между тем человек - не машина, и развитие способностей для него не цель, а средство. Поэтому, в конечном счете, западный рационализм вошел в противоречие с потребностями и чаяниями современности, и на Западе наблюдается новая волна интереса к конфуцианству.

В докладе профессора Шанхайского университета Тунцзи Шао Лунбао "Взгляд на мировое значение и будущую судьбу конфуцианства через историю контактов и диалога западной и восточной цивилизации" упоминалось, что на Западе гордятся достижениями своей философии и высоко ценят восточную, а китайцы высоко ценят западную философию и недооценивают свою. У меня создалось впечатление, что меры государства, направленные на поддержку изучения конфуцианства, ведут к смене акцентов. В то же время из опубликованных докладов явствует, что наиболее общую проблему представляет герменевтика, проблема понимания текстов, а не вопросы знания, т.е. знакомства с какими-то текстами, которые все более успешно, хотя и не без труда решаются в условиях глобализации информационных процессов.

Тематика конференции позволяла затрагивать самые разнообразные вопросы изучения конфуцианства, но большинство участников сосредоточили внимание на вопросах глобализации, мирного сосуществования, диалога и взаимодополнения культур, гармонизации интересов, а также "золотом правиле" нравственности. Рассуждения на эти темы сопровождались почти одинаковым набором цитат из "Лунь юй", призванных показать, как Конфуций в свое время решал сходные вопросы. Очень малое количество докладов было посвящено текстологическим проблемам, новым прочтениям древних текстов, и все они были представлены иностранными участниками конференции. Среди них надо отметить не опубликованный в материалах конференции, но розданный участникам доклад австралийского ученого Мартина Люя (Ун-т Бонда) "Прочтение "Лунь юй": между модернизмом и постмодернизмом", автор которого считает Конфуция основоположником цзэнской практики просветления, получившим однажды мистический опыт трансцендентирования и позже теоретизировавшим по этому поводу. В противоположность юбилейной конференции 1999 г., в фокусе интересов которой стихийно оказались тогда лишь недавно опубликованные годяньские манускрипты, на данной конференции годяньским текстом было посвящено всего два доклада, не вызвавших дискуссии, хотя в одном из них говорилось о необходимости перестройки структуры китайской фи-

стр. 160

лософии в связи с годяньскими находками. Дискуссии возникали изредка и протекали вяло. Хотя хозяева конференции постарались сделать все для того, чтобы участникам конференции было удобно и приятно на территории ее проведения, крупным организационным недостатком явилось отсутствие перевода с английского на китайский, при том, что все тексты выступлений на английском представлялись заранее. Некоторые из весьма немногочисленных иностранных участников, не являющихся этническими китайцами, предпочли читать свои доклады на английском языке. В результате в обсуждении их докладов смогли участвовать только иностранцы. Тем не менее в целом конференция удалась, и самая главная задача таких встреч -представление ученым разных стран возможности познакомить друг друга со своими исследованиями - была вполне реализована.

После окончания конференции все желающие на специальном поезде отправились на родину Конфуция в провинцию Шаньдун, где провели день, осматривая достопримечательности, связанные с именем Конфуция. В их число входит теперь и Научно-исследовательский институт Конфуция в Цюйфу. 15 лет тому назад, на первой в КНР юбилейной конфуцианской конференции, ее участникам была роздана красочная брошюра с проектом создания института. Мало кто из зарубежных гостей поверил тогда в осуществимость этого проекта. Однако через десять лет здание института, украшенное скульптурами изображения Конфуция и беседующих с ним учеников, встретило участников очередного форума. А на этот раз оно уже было окружено прекрасным парком.

В заключение - несколько слов об организаторе юбилейной конференции - Международной конфуцианской Ассоциации. Ее третий съезд состоялся по окончании конференции, и участники последней присутствовали на нем в полном составе. Ассоциация, созданная в 1994 г. девятью научными организациями и финансовыми фондами Китая, Тайваня, Гонконга, Сингапура, Японии, Южной Кореи, Вьетнама, США и Германии, ныне насчитывает 24 коллективных члена. Среди них Российский фонд Конфуция (председателем его является Л. С. Переломов, заместителем председателя - А. А. Маслов, а секретарем - С. М. Логинов). Главная задача Ассоциации - изучение конфуцианства и развитие его учения в интересах мира и прогресса человечества. Главная форма деятельности - организация научных конференций (самостоятельно или совместно с другими организациями), издательская деятельность, популяризация иностранных и китайских исследований по конфуцианству. Ставится задача расширения географии исследований и повышения их качества, укрепление связей с учеными других стран и расширения научного обмена. В правление Ассоциации входят 199 членов, в том числе 5 человек от России - В. Г. Буров, Л. С. Переломов, А. Е. Лукьянов, А. И. Кобзев и А. В. Ломанов. Советниками правления являются 103 ученых из разных стран, в том числе от России С. Л. Тихвинский, М. Л. Титаренко и В. Ф. Феоктистов.

Permanent link to this publication: