11 - 12 августа 2003 г. в столице Пакистана Исламабаде проходил международный семинар, посвященный взаимоотношениям США, Европейского союза, Российской Федерации, Китая и Японии со странами Южной Азии. Семинар был организован Институтом региональных исследований (основан в 1982 г., финансируется министерством информации Пакистана, научно-исследовательская работа тематически связана главным образом с проблемами Южной Азии).

На открытии семинара выступил президент Пакистана генерал П. Машарраф. В речи, произнесенной им в день своего 60-летия, президент подчеркнул значение связей Пакистана с Китаем и США и отметил наступление "оттепели" в отношениях в Россией. Кроме того, он заверил в приверженности Пакистана идеалам мира и сотрудничества в Южной Азии и призвал расширить функции и усилить значение Ассоциации сотрудничества стран Южной Азии (СААРК). Пакистанские СМИ уделили значительное внимание последнему предложению президента, подчеркнув высказанную им мысль о необходимости изменения устава организации, который запрещает обсуждение в ее рамках проблем двусторонних отношений. Предложение это обозначает, как представляется, новую инициативу пакистанской дипломатии, направленную на повышение уровня многостороннего политического взаимодействия в Южной Азии, выявляя стремление Исламабада мобилизовать поддержку стран региона для давления на Дели в кашмирском вопросе.

На открывающей семинар сессии выступил также видный пакистанский дипломат, бывший секретарь по иностранным делам (первый зам. министра иностранных дел) Инам-уль-Хак, который дал взвешенную картину отношений Пакистана с США, Европой, Россией, Китаем и Японией.

Первое заседание было посвящено интересам и политике США в Южной Азии. В докладе крупного американского специалиста по вопросам нераспространения ядерного оружия и политическим проблемам в Азии Р. У. Джонса отмечалось, что ключевые интересы внешней политики США изменились наиболее радикальным способом после окончания холодной войны. В период с 1947 по 1990 г. императивы противостояния тогдашнего геополитического Востока и Запада определяли американскую политику в отношении Индии и Пакистана. Последний выступал как стратегический партнер Соединенных Штатов, в то время как Индия, хотя и вы-

стр. 166

зывала "восхищение" своей демократией, "не была доступна" как союзник. Последующий этап Р. У. Джонс разделил на три подэтапа, охватывающих восемь лет до подземных ядерных испытаний, проведенных Индией и Пакистаном в мае 1998 г., три года после них вплоть до событий 11 сентября 2001 г. и два года, прошедшие с того времени. Автор доклада отметил, что различия между подэтапами американской политики, будучи существенными, все же не являются кардинальными. Налицо явное смещение акцентов в южноазиатской политике Вашингтона в сторону Индии. Ядерные испытания лишь ненадолго омрачили американо-индийские отношения, так как уже в мае-июне 1999 г. в ходе мини-войны между Индией и Пакистаном на линии контроля в Кашмире Вашингтон встал на сторону первой. События 11 сентября выдвинули для США на первый план войну с терроризмом. Индия выразила готовность участвовать в ней без промедления, и вслед за тем американо-индийские контакты в военной области существенно углубились. Одновременно расширилось военно-техническое сотрудничество между Индией и Израилем.

В докладе Р. У. Джонса особо подчеркивается, что Индия при коалиционном правительстве, сформированном Индийской народной партией (Бхаратия джаната парти, БДП), оказалась значительно более расположена к сотрудничеству с Соединенными Штатами в области безопасности, хотя "все еще осторожной в движении к такого типу формализованной военной кооперации, который может быть назван стратегическим альянсом". Проблема ядерного распространения продолжает волновать США, но они понимают невозможность обратить процесс вспять и надеются затормозить ядерное вооружение Индии и Пакистана и предотвратить экспорт ими ядерных и ракетных технологий. Значение последнего государства в войне против терроризма, особенно на ее афганском витке, оказалось значительным, но, в отличие от Индии, Пакистан не только важнейший ее участник, но и сам является в какой-то мере "частью проблемы". Отсюда двойственность отношения к нему Вашингтона.

Профессор делийского Университета им. Дж. Неру У. Сингх остановилась на особенностях политики США в Южной Азии после 11 сентября 2001 г. Как и Джонс, она высказала мнение, что за последние два года американо-индийские отношения существенно улучшились. Среди причин этого она выделила экономический прогресс, которого добилась Индия с начала 1990-х гг., ее превращение в "большой развивающийся рынок", а также появление динамичной общины американцев индийского происхождения, особенно преуспевающих в секторе информационных технологий. Расширение двусторонних связей затронуло как торгово-экономическую сферу (взаимная торговля достигла 14 млрд. дол. в год, а американские инвестиции - трети иностранных прямых вложений в индийскую экономику), так и военно-политическую (совместные учения представителей всех видов войск, прочные контакты между оборонными и разведывательными органами).

По мнению У. Сингх, связи между Индией и США не являются беспроблемными. Дели смущают американские походы к мировым делам, в частности демонстрируемое Соединенными Штатами предпочтение однополярной структуре международных отношений и превентивным интервенциям. Участвуя вместе с США в борьбе против терроризма, Индия находит американскую позицию в отношении таких ее активных участков, как Чечня, Синьцзян и Кашмир, не вполне совпадающей со своей. Особенно велики были расхождения по вопросу о терроризме в индийском штате Джамму и Кашмир. Однако в последнее время они уменьшились. Хотя Дели по-прежнему исключает международное посредничество при решении кашмирского вопроса, он готов принять от Вашингтона некоторое содействие.

Известный американский специалист по Южной Азии С. Ф. Коэн главное внимание в своем докладе уделил особенностям современной политики США в отношении Пакистана. Дополняя исторический экскурс Р. У. Джонса, он особо отметил роль Вашингтона в преодолении кризиса мая-июня 2002 г. в отношениях между Дели и Исламабадом, грозившего перерасти в ядерный конфликт. Хотя в тот период США еще раз продемонстрировали свою равноудаленность от двух антагонистов и тем самым вновь отказались удовлетворить ожидания части политического класса Пакистана, они сохранили исключительно большую заинтересованность в нем. Об этом красноречиво свидетельствует совершенный в июне 2003 г. визит П. Мушаррафа в США, теплый прием, оказанный ему президентом Дж. Бушем, и обещание американской стороны предоставить Пакистану в течение пяти лет военно-экономическую помощь на сумму 3 млрд. дол. Касаясь краткосрочных и долгосрочных целей американской политики на пакистанском направлении, С. Ф. Коэн выделил шесть задач. Первая из них - терроризм, совместная борьба

стр. 167

с "Аль-Каидой"; вторая - ядерная программа, необходимость купировать ядерную гонку с Индией, а также опасные контакты с Северной Кореей; третья - демократизация, ее осуществление таким образом, чтобы не нарушить стабильность нынешнего режима; четвертая - устранение враждебности Пакистана к Индии, чтобы дать США возможность и дальше развивать отношения с последней; пятая - его превращение в умеренное мусульманское государство, которое могло бы стать моделью для других стран исламского мира; наконец, шестая - уменьшение риска трансформации Пакистана в "страну-изгоя" вследствие победы там экстремистско-террористических элементов. Определив задачи, стоящие перед США, С. А. Коэн наметил пути их достижения. Среди них - акцент на позитивную корреляцию между американской помощью и шагами пакистанского руководства, которые должны принести реальные плоды в области экономики и образования, в борьбе с коррупцией и в политической сфере.

На первом заседании с докладами выступили также два пакистанских политолога Х. - А. Ризви и генерал в отставке К. Матинуддин. Х. -А. Ризви отметил, что этап укрепления американо-пакистанских отношений с сентября 2001 г. пришел на смену периоду длительного охлаждения, начавшегося в 1990 г., когда США наложили эмбарго на программы содействия Пакистану из-за его ядерной программы. Ко времени включения Исламабада в антитеррористическую борьбу на него распространялись американские санкции четырех видов, введенные в 1990 г., 1998 г. (после ядерных испытаний), 1999 г. (вследствие военного переворота) и 2000 г. (в связи с подозрением в импорте ракетных технологий из Китая). Свидетельством улучшения двусторонних связей стала отмена основной части санкций и предоставление Пакистану в 2002/2003 фин. г. свыше 1 млрд. дол. экономической помощи, не считая платежей за использование вооруженными силами США покистанских аэродромов и других объектов. Согласованное Дж. Бушем и П. Мушаррафом расширение программ взаимодействия не означает, по мнению Х. -А. Ризви, устранения расхождения по всем пунктам между Исламабадом и Вашингтоном. В частности, остаются различия в подходе к операциям против остатков "Аль-Каиды" и движения "Талибан" в полосе горных пуштунских племен. Осуществленный под нажимом США ввод туда пакистанских регулярных частей уже вызвал обострение отношений между Пакистаном и Афганистаном, приведшее даже к разгрому пакистанского посольства в Кабуле. Трения вызывают также аресты и высылка из Соединенных Штатов пакистанских граждан с просроченными документами, а также задержки с выдачей виз для пакистанцев, работающих или обучающихся в Америке. Х. - А. Ризви подчеркнул, что превращение США по сути в региональную державу в Южной Азии требует от них более сбалансированного подхода к Пакистану и Индии.

Охарактеризовав цели американской политики в отношении Пакистана и Индии, К. Матинуддин остановился на ожиданиях и сомнениях пакистанской стороны. Участие Пакистана в войне с международным терроризмом принесло ему определенные выгоды. Однако и понесенные им потери из-за операции против талибов были весьма существенными (падение доходов от туризма, сокращение внешней торговли и притока иностранного капитала). Несмотря на предоставление США Пакистану значительной военной и экономической помощи, они продолжают оставаться крайне непопулярными среди пакистанцев. Причина этого, по мнению К. Матинуддина, в несправедливой поддержке американцами действий Израиля против палестинцев и Индии против своих мусульман. Вторжение в Ирак еще более усилило неприязнь к США. Пакистанское правительство вместе с тем надеется, что Вашингтон и в дальнейшем будет оказывать давление на Дели, чтобы уговорить его вступить в переговоры с Исламабадом по вопросу о Кашмире. Благоприятные подвижки в индийской позиции по этому вопросу, наметившиеся с апреля 2003 г., требуют и от пакистанской стороны выполнения в полном объеме обещания положить конец трансграничной инфильтрации.

На второй рабочей сессии рассматривалось взаимодействие стран Европейского Союза и Южной Азии. Были заслушаны и обсуждены доклады двух англичан, двух немцев и француза. Наибольший интерес вызвало выступление ведущего специалиста центра южноазиатских исследований в Париже Ж. -Л. Расина. Объединенная Европа, отметил он, занимает ныне прочное первое место среди торговых партнеров государств Южной Азии. Ее торговый оборот с Индией в 2001 г. равнялся 25 млрд. евро, составляя более пятой части общего индийского товарооборота. Пакистан и Бангладеш в еще большей степени "завязаны" во внешнеторговом плане на страны Европы, особенно это касается их экспорта, в котором ведущее место занимают текстильные товары. Вместе с тем доля Южной Азии во внешнеторговом обороте Европы равняется всего 2%. Индия занимает 20-е место среди ее торговых партнеров. Таким образом,

стр. 168

торговое значение Европы для Южной Азии неизмеримо больше, чем южноазиатских стран для европейских. В качестве источника инвестиций роль Европейского союза также значительна: из 30 млрд. дол., привлеченных Индией за 1991 - 2001 гг., на него пришлось 13.5%.

Как заметил Ж. -Л. Расин, Европейский союз лидирует в мире по величине как "официальной помощи развитию", так и гуманитарной помощи. Южной Азии отведено в европейских программах значительное место. Бюджетом ЕС на 2002 - 2006 гг. предусмотрено выделение Бангладеш 560 млн, а Индии - 225 млн. евро. Кроме того, действуют многочисленные целевые и специальные проекты. Из стран Южной Азии у ЕС сложились совершенно особые отношения с Индией. В 2000 г. в Лиссабоне между их представителями прошла первая встреча на высшем уровне, в 2001 г. в Дели и в 2002 г. в Копенгагене состоялись еще два саммита. Индия, таким образом, вошла в круг немногих государств (США, Канада, Россия, Китай и Япония), с которыми объединенная Европа проводит регулярные ежегодные встречи на самом высоком уровне. Индия, подчеркнул Ж. -Л. Расин, стала важным партнером ЕС в формировании "нарождающегося многополярного мира". Европа, однако, не заинтересована в том, чтобы при этом загнать в угол Пакистан. Она рассматривает его как государство, которое из-за хронических "структурных проблем" нуждается в помощи, и хотела бы содействовать решению спорных вопросов, прежде всего кашмирского, между ним и Индией. К тому же Европа, особенно Германия, играющая видную роль в процессе восстановления мира в Афганистане, хорошо понимает, сколь существенно сказывается на афганской ситуации положение в Пакистане.

Интересным оказался также доклад З. Мустафы, в котором анализировалась пакистанская точка зрения на политику Европейского союза в регионе. В нем отмечалось, что заключение первых торговых соглашений между ЕС и южноазиатскими странами относится к середине 1970-х гг., после чего утвердилась практика их подписания примерно раз в 10 лет. Для Пакистана Европейский союз является крупнейшим торговым партнером (30% экспорта и 27% импорта). При этом отношения между ним и единой Европой не всегда были ровными. ЕС осудил ядерные испытания в 1998 г., возложил на Пакистан вину за конфликт с Индией в 1999 г. и выразил разочарование в связи с приходом к власти военных в том же году. Торговое соглашение "третьего поколения" вместо 1998 г. было подписано лишь в ноябре 2001 г. вслед за обнародованием П. Мушаррафом "дорожной карты к демократии". З. Мустафа заметила, что Южная Азия сильно проигрывает соседней Юго-Восточной Азии по всем основным социальным и экономическим показателям и является для Европы менее интересным партнером (торговля последней с ЮВА втрое больше, чем с ЮА). Вину за это пакистанская участница семинара возложила на страны региона, которые не смогли добиться решения внутренних проблем, а также наладить региональное сотрудничество. Достижения СААРК не сопоставимы с результатами, которых добились и АСЕАН, и ЕС. Важнейшим условием расширения связей Южной Азии с объединенной Европой она считает усиление сотрудничества между странами региона.

Темой третьего заседания были отношения России со странами Южной Азии. С докладом "Ключевые интересы и политика РФ в ЮА и ее влияние на региональные государства" выступил зав. отделом ИВ РАН В. Я. Белокреницкий. Он охарактеризовал место региона во внешнеполитических приоритетах Российской Федерации и проанализировал такие составляющие ее политики, как военно-техническое сотрудничество, взаимодействие в области безопасности, решении политических проблем, а также торгово-экономические связи. В российско-пакистанских отношениях, отметил он, в течение последнего года наметились явные перемены к лучшему. Многообещающими представляются перспективы экономического сотрудничества, особенно после визита президента П. Мушаррафа в Москву в феврале 2003 г. Уже начались переговоры о содействии России в расширении металлургического комбината с 1.1 до 1.5 млн. т стали в год, возможно также взаимодействие в области нефте- и газодобычи, сфере телекоммуникаций и др.

Доклад вызвал обмен мнениями, в ходе которого пакистанские участники семинара подчеркивали заинтересованность своей страны в развитии многообразных связей с Россией (изложение выдержек из доклада опубликовала газета "Нэйшн", а почти полностью он, наряду с некоторыми другими докладами, появился на страницах органа деловых кругов газеты "Бизнес рикордер").

Политике Российской Федерации в Южной Азии были посвящены еще три доклада. Их сделали известный журналист и политический деятель сенатор М. Хусейн, профессор Р. Б. Раис и бывший посол Пакистана в России М. Алам. Первый отметил значительное влияние, которое

стр. 169

РФ неизменно оказывала на развитие южноазиатского субконтинента, и высказал мнение о неизбежности усиления этого фактора в будущем. Касаясь связей Пакистана с Россией, М. Хусейн акцентировал внимание на желательности их укрепления и наличии для этого в настоящее время благоприятных возможностей. Но его тезис о значении чеченского кризиса для пакистано-российских отношений встретил критику со стороны участников обсуждения. Р. Б. Раис также увидел "окно возможностей" для расширения сотрудничества между Пакистаном и Россией, особенно в экономической области, где содействие Москвы традиционно было весьма ощутимо. Согласившись с появлением определенных перспектив для усиления пакистано-российского взаимодействия, М. Алам отметил вместе с тем традиционное предпочтение, которым пользуется в Москве Индия. Оно, по его мнению, сложилось давно, еще в конце 1940-х годов, и в немалой степени объясняется особенностями пакистанского внешнеполитического курса.

Четвертая рабочая сессия целиком посвящалась теме Китая и Южной Азии. Председательствовал на ней посол КНР в Пакистане Чжан Чунсян, а доклад представил научный сотрудник из Пекина Ху Шишень. Китайский посол во вступительном слове особо подчеркнул, что подъем китайско-индийских связей, продемонстрированный недавним визитом индийского премьера А. Б. Ваджпайя в КНР, не отразится отрицательно на традиционно тесных, дружественных отношениях Китая и Пакистана.

В докладе китайского ученого была представлена достаточно широкая панорама целей и приоритетов современной китайской внешней политики и проанализированы новейшие тенденции и перспективы ее развития на южноазиатском направлении. Как следует из доклада, главная задача внешней политики КНР состоит в обеспечении условий для "обновления" китайской нации и решения острых проблем, стоящих перед страной (аграрное перенаселение, безработица, разрыв между восточными и западными регионами, диспропорции в доходах). Проблема Тайваня, попытка его отделения от Китая - единственное, что может отвлечь Пекин от достижения поставленных целей во внутренней и внешней политике. По словам Ху Шишеня, без Тайваня Китай не может стать по настоящему крупной международной державой и окажется "зажатой на суше страной, не способной осуществить идеалы национального возрождения". КНР, кроме того, ощущает на себе давление Америки и вряд ли между ними в будущем наладится значимое стратегическое партнерство. Ибо основная цель США не допустить появление конкурента, угрожающего их доминированию в мире, а Китай воспринимается как потенциальный соперник номер один. Из-за этого Соединенные Штаты на протяжении более 10 последних лет стремились к стратегическому окружению КНР. Ответом Китая явилась политика установления и развития добрых отношений со всеми соседями. Одним из важнейших ее направлений стало южноазиатское, тем более что в комплексе различных проблем взаимоотношений Китая с соседними странами долгое время оставался неурегулированным ряд вопросов в отношениях с Индией, ведущей страной региона.

Ху Шишень отметил, что отношения КНР с Индией постепенно улучшались с начала 1990-х годов, и процесс заметно ускорился в последние годы. Нерешенные территориально-пограничные вопросы и проблема Тибета по инициативе Китая были "положены на полку". Торговля с 1991 по 2002 г. выросла почти в 20 раз - с 260 млн. до почти 5 млрд. дол. В последнее время началось экономическое сотрудничество, не принесшее, впрочем, пока значительных результатов (число совместных предприятий равно 15). Однако перспективы экономического взаимодействия Китая как с Индией, так и с Пакистаном велики вследствие исключительно быстрых темпов роста экономики КНР и ее внешней торговли (за 2002 г. китайский внешний товарооборот вырос на 22%, до 623.8 млрд. дол.). Значение Южной Азии для Китая возрастает в связи с принятием программы Великого развития западных регионов. Увеличивается роль обоих маршрутов, соединяющих эти районы с морем - через Мьянму с выходом в Бенгальский залив и через Пакистан - в Аравийское море. При этом Пекин собирается подключить Дели к многосторонней кооперации на восточном направлении (Китай, Индия, Бангладеш и Мьянма) и, помимо Пакистана, задействовать страны Центральной Азии и Афганистан - на западном.

Второй доклад, посвященный политике Китая в Южной Азии был сделан видным дипломатом, бывшим послом Пакистана в КНР М. А. Бхатти. Он высказал мнение, что хотя Китай и Индия сделали в последнее время ощутимые шаги навстречу друг другу, не исключено, что в дальнейшем их отношения будут скорее конкурентными, чем партнерскими. США, по его мнению, настраивают Индию против Китая, и индийские представители в присутствии американ-

стр. 170

цев неизменно допускают критические замечания в адрес КНР, рассматривая ее как потенциальную угрозу индийским интересам. В то же время Пакистан не имеет ничего против улучшения китайско-индийских связей, полагая, что влияние Пекина позитивно скажется на политике Дели в регионе, в том числе по кашмирскому вопросу. Пакистанский дипломат поддержал внешнеполитическую линию Пекина, осудив при этом "доктрину Буша", отражающую стремление к единоличной гегемонии и приверженность тактике силового упреждения. Остановившись на двусторонних пакистано-китайских связях, М. А. Бхатти отметил, что товарооборот между странами колеблется на уровне 1 млрд. дол., причем КНР имеет значительное положительное сальдо. Китай, и раньше оказывавший Пакистану существенную помощь в развитии инфраструктуры и отраслей тяжелой промышленности, собирается выделить свыше 1 млрд. дол. на реализацию ряда важных инфраструктурных объектов, главным образом в пакистанской провинции Белуджистан.

На пятом заседании участники семинара рассмотрели политику еще одной ведущей мировой державы, Японии, в отношении Южной Азии. Т. Хироше из Токио остановилась на некоторых особенностях японской внешней политики, в частности ее тесных партнерских связях с США. Она заметила, что последнее обстоятельство вызывает зачастую недоумение в странах Южной Азии, тем более что Япония в свое время подверглась ядерной атаке со стороны Соединенных Штатов. Несмотря на осадок от прошлого, японцы, заявила Т. Хироше, в своем большинстве признательны Америке за то, что она сделала для них после окончания Второй мировой войны и не собираются отказываться от стратегического партнерства с США. Что касается Южной Азии, то Япония оказывает помощь как на общерегиональном уровне (СААРК), так и особенно на двустороннем, и намерена активизировать свою политику в регионе.

Из трех других докладов, посвященных Японии, наиболее содержательный, как представляется, был сделан университетским профессором из Бангладеш А. Каламом. В нем отмечалось, что эта страна с конца 1980-х годов остается главным источником "официальной помощи развитию" для государств Южной Азии. Регион занимает в этом отношении второе место после ЮВА и на него приходится 15% средств, выделяемых Японией как страной-донором. Вместе с тем торговля со странами региона в последнее десятилетие стабилизовалась из-за рецессии, переживаемой японской экономикой. Тем не менее на Японию и сейчас приходится 10 - 11% внешнеторгового оборота региона, при том что доля Южной Азии в ее внешнем товарообороте существенно меньше (1.5%). Объем японских прямых инвестиций невелик. Наибольшими являются вложения в индийскую экономику, в то время как Бангладеш и особенно Пакистан привлекали ограниченное внимание японских инвесторов. А. Калам утверждал, что интерес Японии к южноазиатскому региону, традиционно весьма незначительный, в ближайшее время заметно возрастет. Главными аргументами при этом станут рост заинтересованности Китая в данном регионе и усиление в нем его позиций, а также обязательства Японии, вытекающие из ее союзнических отношений с США.

На последнем заседании были подведены итоги семинара. Развернутый обзор представленных материалов сделала адвокат Ш. Джамиль, в недавнем прошлом министр юстиции. С заключительным словом выступил президент Института региональных исследований генерал-майор в отставке Дж. Айяз Хан.

В заключение хотелось бы отметить атмосферу доброжелательности, которая господствовала на семинаре в отношении РФ, а также участие в его работе представителей Индии. Семинар пришелся на период потепления в пакистано-индийских отношениях. Одновременно с ним в Исламабаде проходила широко освещавшаяся местными СМИ пакистано-индийская встреча, организованная Ассоциацией свободной прессы Южной Азии. Индийскую делегацию из 59 человек возглавлял бывший главный министр штата Бихар Л. П. Ядав.

Permanent link to this publication: