История международных конференций санскритологов насчитывает уже 30 лет.

В марте 1972 г. по инициативе индийских ученых, при поддержке министерства образования и соцобеспечения Республики Индия в Нью-Дели состоялась 1-я международная конференция санскритологов - на хинди (и/или на санскрите) Visva- samskrta-sammelana (что буквально можно перевести так "Всемирно-санскритское- собрание").

В 1973 г. в Париже во время 29-го Международного конгресса востоковедов была создана International Association of Sanskrit Studies (IASS) - "Международная ассоциация санскритологических исследований" ¹ . Ее основной задачей было провозглашено периодическое проведение всемирных санскритологических конференций (World Sanskrit Conferences).

Последующие конференции происходили: в 1975 г. в Турине (Италия); в 1977 г. в Париже (Франция); в 1979 г. в Веймаре (тогда еще - ГДР); в 1981 г. в Варанаси (Индия); в 1984 г. в Филадельфии (США); в 1987 г. в Лейдене (Голландия); в 1990 г. в Вене (Австрия); в 1994 г. в Мельбурне (Австралия); в 1997 г. в Бангалоре (Индия) ² и в 2000 г. - снова в Турине (Италия) ³ . 12-я конференция состоялась 13 - 18 июля 2003 г. в Хельсинки (Финляндия).

Российские индологи с самого начала принимали активное участие и в деятельности IASS, и во всемирных санскритологических конференциях. В течение длительного времени представителем СССР в постоянном Совете (Board) IASS был Г. М. Бонгард-Левин. В 1990 г. представителем нашей страны в Совете IASS (тогда эта должность называлась "вице-президент") стала Т. Я. Елизаренкова (в течение более 20 лет, до 1989 г., она была "невыездной"). На конференции в Хельсинки Т. Я. Елизаренкова сложила с себя полномочия, и, по ее предложению, на эту должность был избран петербургский санскритолог Я. В. Васильков.

Выражение "Sanskrit Studies" нуждается в некоторых пояснениях. В современном западном востоковедении существует различие (и даже определенный антагонизм) между теми, кто называет свои занятия "(классической) индологией", а себя - "индологами", и теми, кто предпочитает говорить о "South Asian Studies" (т.е. "южноазиатских исследованиях", или - более по-русски - "изучении Южной Азии"), а себя характеризовать как "southasianists" ("исследователи Южной Азии"). Несколько упрощая, можно сказать, что основное различие между названными двумя группами заключается в их подходах к изучению индийских языков и традиционных культур, средствами самовыражения которых эти языки служат. "Индологи" утверждают, что никакое осмысленное изучение Индии (Южной Азии) невозможно без глубокого знания хотя бы одного индийского языка и связанной с ним культуры. "Southasianists" же допускают, что при изучении Южной Азии (во всяком случае, современной) некоторые исследователи (например, историки, экономисты или социологи) могут ограничиться английским языком как средством познания южноазиатской действительности. "Индологи" порой обвиняют "southasianists" в верхоглядстве и европоцентризме. В ответ иногда раздаются обвинения в "бесплодной учености" и "уходе от насущных проблем". Разумеется, в этом противостоянии есть немало "вненаучного", обусловленного личностными конфликтами и борьбой за финансовые ресур-

¹ См. сайт IASS в интернете по адресу: http://iass.findhere.com

² См. подробно: Восток (Oriens). 1997. N 3. С. 150 - 158.

³ Сведения почерпнуты мною из очередного (седьмого) Бюллетеня (Newsletter) IASS, любезно предоставленного генеральным секретарем Ассоциации Дж. Брокингтоном (Эдинбург).

стр. 149

сы. Наиболее разумные представители обеих "фракций" не могут не понимать, что и "(классическая) индология", и "South Asia Studies" - это две нераздельные части одного познавательного поля, которые не способны существовать друг без друга.

Выражение "Sanskrit Studies" следует в данном случае понимать почти как синоним "(классической) индологии". Как будет показано ниже, на конференции в Хельсинки речь шла далеко не только о (текстах на) собственно санскрите, но и о Ведах, и о текстах на пали, пракритах, апабхранша и даже (в отдельных случаях) новоиндийских языках ⁴ . Здесь же уместно подчеркнуть, что для индологии и "South Asian Studies" изучение санскрита (т.е. санскритологию, включая в это понятие и ведийские штудии) можно и должно считать своего рода фундаментальной дисциплиной, подобно тому как, скажем, теоретическая физика - это фундамент для других отраслей данной науки. Для многих практических нужд иные разновидности физики важнее, чем физика фундаментальная, но без ее дальнейшего развития невозможен и прогресс физики в целом. Сходным образом санскритология иногда кое-кому кажется всего лишь забавой кабинетных ученых, но на самом деле развитие этой области знания есть необходимое условие нашего понимания Индии (Южной Азии) - и ее прошлого, и ее самых насущных современных проблем. В этом лишний раз убедила меня последняя конференция.

Конференция заслуживает специального науковедческого исследования. Мои заметки можно рассматривать как предварительные материалы для подобного исследования ⁵ . Автор этого обзора впервые участвовал в подобной конференции ⁶ , в чем есть и свои минусы, и свои плюсы: с одной стороны, я не могу сравнивать данную конференцию с предшествующими, а с другой, мое восприятие - свежее, чем у "ветеранов".

Во время регистрации каждому участнику конференции была вручена объемистая (более 300 страниц!) книга с программой, тезисами и списком участников. Согласно этому списку, в конференции принимали участие около 270 делегатов ⁷ из 31 страны ⁸ . Общее число докладов - около 230 (некоторые участники приехали без докладов; некоторые же сделали по два доклада). Разумеется, один участник мог прослушать лишь небольшую долю от общего числа докладов и пообщаться лишь с некоторыми из участников форума. Поэтому нижеследующее описание конференции основано отчасти на личных впечатлениях, отчасти же - на чтении названной книги и на дополнительной электронной переписке с коллегами после конференции.

Для начала интересно проанализировать расклад участников по странам. Но, прежде чем обратиться к такому анализу, необходимо сделать существенную оговорку. В современном "глобализирующемся" мире принадлежность человека к той или иной стране, даже порой к той или иной нации, не всегда определима однозначно. В частности, индология - дисциплина вполне интернациональная, так что ученый родом из одной страны может жить и работать совсем в другой. На конференции это проявилось весьма отчетливо. Так, румын Богдан Дьяконеску значился представителем Швейцарии; один израильтянин (сабра!), Эли Франко, представлял Австрию, а другой, Шарон Бен-Дор - Финляндию; швед Олле Кварнстрем прибыл из Германии, а немец (судя по имени) Вернер Кнобль - из Японии. Чех Вит Бубеник (покинувший родину в печальной памяти 1968 г.) теперь - канадский ученый, а один из британских делегатов

⁴ Как пишет Дж. Брокингтон в вышеназванном Бюллетене IASS, "по замыслу учредителей Ассоциации термин "Sanskrit Studies" должен был означать, что Ассоциация, не ограничивая свою деятельность санскритом в узком смысле, будет уделять первоочередное внимание исследовательской работе, основанной на прочном знании одного или нескольких индийских языков и на фундаментальном изучении текстовых источников из Южной и Юго-Восточной Азии. Ассоциация и поныне руководствуется теми же принципами".

⁵ См. также сайт конференции в интернете: http://www.helsinki.fi/hum/aakkl/12wsc

⁶ В 1970-х и вплоть до второй половины 1980-х гг. я был "невыездным", а потом были другие соблазны и другие, в основном финансовые, препятствия. Участие в конференции в Хельсинки стало для меня возможным благодаря гранту Российского гуманитарного научного фонда, за это приношу этому фонду искреннюю благодарность.

⁷ На самом деле участников конференции было больше, потому что некоторые из них приехали в качестве "сопровождающих лиц" официальных делегатов.

⁸ Как сообщил мне Дж. Брокингтон, это самое большое число стран-участниц за всю тридцатилетнюю историю подобных конференций.

стр. 150

имел явно польское имя Доминик Вуястык. Самым экзотичным в этом плане был полуяпонец, полуеврей Харунага Исааксон - довольно известный санскритолог, работающий в США.

Так или иначе, по числу участников три страны были несомненными лидерами на конференции: Индия, США и Япония. Из Индии было 35 делегатов, и еще 16 индийцев из диаспоры - больше всего из Канады (6) и США (5), а также из Великобритании (2), Германии, Франции и Швейцарии (по одному). Из США я насчитал 34 делегата (исключая пятерых индийцев и одну русскую). Разумеется, американский научный (университетский) мир весьма пестр по своему этническому составу. Так, среди американских участников не менее десяти имели явно немецкие (или еврейские) фамилии. Например, известные лингвисты Хартмут Шарфе и Ганс Генрих Хок - немцы, в разные годы "укоренившиеся" в США. Одна участница из США имела явно болгарское имя - Gabriela Nik. Ilieva. А Кристофер Минковский из Корнельского университета (того, где преподавал В. В. Набоков и где происходит действие нескольких его романов) - дальний родственник знаменитого математика Германа Минковского (1864 - 1909), одного из создателей теории относительности и уроженца Минской губернии Российской империи. Японцев из самой Японии приехало 22 человека, и еще двое - из "диаспоры".

Европейские страны были представлены меньшим числом участников каждая, но если брать Европу в целом, то можно сказать, что она доминировала на конференции. Из Франции было 17 гостей (впрочем, одна из них - венгерка и одна - индианка), из Германии - 15 (один из них - вышеназванный швед, работающий в Лейпциге), из Италии - 12, из Финляндии - 11 (включая одного израильтянина), из Великобритании - 10, из Голландии - 9, из Швеции - 8, из Бельгии и Польши - по 7, из Австрии - 6, из Венгрии и Швейцарии - по 3, из Болгарии и Норвегии -по 2 и из Дании, Люксембурга, Румынии, Хорватии и Украины - по одному.

Прочие страны и континенты были представлены так: из Канады - 6 делегатов, из Австралии - 4, из Аргентины и Шри Ланки - по 2, из Ирана, Израиля, Непала и Тайваня - по одному.

На данном фоне "российское присутствие" выглядело вполне достойно. В нынешней России санскритология существует лишь в двух городах. Москва была представлена Т. Я. Елизаренковой, Б. А. Захарьиным, В. Г. Лысенко и автором этих строк; Санкт-Петербург - Я. В. Васильковым, Н. В. Гуровым, В. П. Ивановым и С. С. Тавастшерной. Кроме того, из Голландии приехал Л. Куликов (лингвист, ученик Т. Я. Елизаренковой), из Франции - Б. Огибенин (эмигрировавший в 1974 г.), из Индии - М. В. Орельская и из США - Н. А. Янчевская (обе - выпускницы восточного факультета СпбГУ). Таким образом, непосредственно из России было 8 человек, но общее число российских участников - 12! Кроме того, как уже сказано, был и один представитель Украины, Ю. Завгородный из Киева.

Работа конференции проходила в четырнадцати секциях; 14 традиционных "наук" насчитывается и в индусском предании - может быть, это совпадение неслучайно. В каждой секции состав участников был поистине интернациональной, не наблюдалось преобладания представителей какой-либо одной страны. Я подозревал, что здесь не обошлось без специальных усилий устроителей конференции, которые, насколько мне известно, довольно тщательно отбирали делегатов из числа претендентов (присылавших заявки на участие). Но секретарь организационного комитета конференции П. Коскикаллио заверил меня, что интернациональный характер секций сложился совершенно стихийно. Вероятно, это отражает поистине интернациональный характер современной санскритологии (с некоторыми оговорками, о которых -далее).

Стоит также отметить, что среди участников конференции было много женщин. По опубликованному списку участников трудно определить точно "гендерный состав" конференции (потому что, разумеется, "гендер" при именах не обозначен, а сами имена порой амбивалентны), но я бы не удивился, если бы точный подсчет показал, что женщин - не меньше половины. И рабочие заседания, и кулуарные "тусовки" всегда были украшены индианками в разноцветных сари. Российская делегация в этом отношении была вполне "политкорректна": на восемь мужчин - четыре женщины (при том, что несомненным лидером делегации была Т. Я. Елизаренкова). На первом пленарном заседании с "ключевым докладом" (keynote address) "On animals and (wo)men: traditional philology and new paradigms for studying the past" ("О животных и женщинах/мужчинах: традиционная филология и новые парадигмы изучения прошлого") выступила С. Джэмисон (Ун-т Лос-Анжделеса). Одна из главных мыслей доклада (насколько я понял) заключалась в том, что разные новомодные "парадигмы" (в частности "гендерный подход") не могут умалить значения добротной традиционной филологии, которая вполне способ-

стр. 151

на воспринимать новые идеи и методы, но не увлекаясь ими безоглядно и не принимая их за универсальные откровения, а включая и в общий контекст науки.

В следующем списке приводятся названия секций; первая цифра в скобках означает общее число докладов на секции, вторая цифра - приблизительное число "стран-участниц", третья цифра - число докладов российских ученых:

1) "Веда" (29, 12,2);

2) "Эпос" (22, 13,0);

3) "Пураны" (17, 11,0);

4) "Агамы и тантры" (10, 6, 0);

5) "Грамматика" (18, 6, 3);

6) "Лингвистика" (16, 10, 2);

7) "Поэзия, драма, эстетика" (19, 12, 1);

8) "Научная литература" (13, 7, 0);

9) "Буддизм" (9, 8, 0);

10) "Джайнизм" (15, 7, 0);

11) "Философия" (36, 13, 1);

12) "История и эпиграфика" (10, 8, 1);

13) "Право и общество" (2, 1, 0);

14) "Искусство и археология" (4, 4, 1).

Как видим, едва ли не наибольшее внимание участники форума уделили индийской философии. По числу докладов на втором месте была секция, посвященная ведическим текстам, древнейшему слою индийской словесности. На третьем месте - секция, посвященная эпосу ("Махабхарате" и "Рамаяне"). Однако тематические границы между секциями были порой достаточно условны. Так, секции 2 (эпос), 3 (пураны) и 4 (агамы и тантры) были во многом сходны по тематике (религиозные тексты, идеи и образы индуизма). Некоторые доклады в секциях 9 (буддизм) и 10 (джайнизм) вполне могли бы быть зачитаны в секции 11 (философия) - и наоборот.

На секции "Философия" было в общей сложности девять докладчиков- индийцев: шестеро из самой Индии и трое - из "диаспоры". Эти цифры, надо полагать, отражают важное место "индийской философии" в самосознании современных индийцев (по крайней мере - университетских кругов). Здесь позволю себе не вполне "политкорректное" замечание: некоторые из докладов индийских ученых можно было воспринимать не столько как индологические исследования, сколько как продолжения традиционных индийских "дискурсов", т.е, как материал для индологических исследований. Мне показались наиболее интересными доклады индийцев из "диаспоры", особенно выступление индианки из Канады Раджам Рагхунатхан, в котором она подвергла анализу и изящной критике перевод трактата Дхармакирти "Ньяя-бинду" на английский язык, сделанный нашим знаменитым соотечественником Ф. И. Щербатским.

Вторыми по числу участников на этой секции были японцы: семь докладов. Современная санскритология в Японии начала развиваться после "Революции Мэйдзи" - по мере того, как японские буддисты открывали для себя и изучали в подлинниках индийские источники своей веры. В сегодняшней Японии санскритология, по-видимому, уже меньше связана именно с буддийскими кругами, но все же три японских доклада из семи были посвящены именно истории буддийской мысли. Все японские доклады впечатляли своей ученостью, но большей частью были трудны для восприятия на слух (нередко из-за сильного японского акцента).

Среди прочих (западных) докладов этой секции на меня самое сильное впечатление произвел доклад Й. Бронкхорста, посвященный анализу веданты в ее взаимоотношениях с мимансой. Й. Бронкхорст (голландец, живущий и работающий в Швейцарии) - это, несомненно, один из ведущих современных исследователей традиционной индийской мысли.

В секции "Веда" также большее число докладов принадлежало индийским ученым (8). Их доклады были по большей части традиционны (т.е. отражали индийские традиции учености). Три доклада сделали японские ученые (из них один - совместный японско-финский) и пять докладов - ученые из США.

Стоит отметить явный "культур-антропологический" уклон современных ведических штудий, развитие "полевых исследований" в этой области. С самого начала и в течение многих десятилетий ведические штудии на Западе и в России были исключительно исследованиями текстов, зачастую при полном игнорировании тех контекстов, в которых эти тексты бытуют те-

стр. 152

перь. Современные же ведологи (несомненно, благодаря развитию средств коммуникации и появлению новых технических средств записи звука и изображения) все интенсивнее занимаются именно "полевыми исследованиями", т.е. изучают жизнь ведических текстов в сегодняшней Индии. Так, уже на первом пленарном заседании Ц. Галевич (Ягеллонский ун-т, Краков) показал фильм о рецитации ведийских гимнов в Керале в наши дни ⁹ . Один из индийских докладов на самой секции также был посвящен рецитации ведийских текстов (а именно гимнов Самаведы) в Керале, другой - угасающему бытованию текстов Атхарваведы в г. Варанаси. Один из американских участников рассказал о своем опыте изучения ведийских традиций в Индии. Примерно о том же говорилось и в единственном датском докладе. В одном из двух немецких докладов речь шла об использовании ведийских текстов в ритуалах в индусском храме Венкатешвары в г. Тирумалай (Андрха-прадеш) ¹⁰ . Два доклада (что характерно, японский и японско-финский) сообщали о "проектах" по поиску и сохранению рукописей с ведийскими текстами в Керале и Тамилнаду. Увы, в России это направление исследований по понятным причинам пока не получило развития.

Как ни странно, практически не было культур-антропологического "выхода на современность" в докладах секций "Эпос", "Пураны", "Агамы и тантры". Здесь преобладали историко-филологические подходы. Особенно интересным был доклад К. Минковского (Корнельский ун-т, США) о комментаторе "Махабхараты" Нилакантхе, маратхском брахмане, жившем в г. Варанаси в XVII в. Нилакантха - личность, безусловно, неординарная. Он оставил обширное литературное наследие, из которого можно извлечь много интересных сведений об индийской культуре XVII в.

Секция "Грамматика" (точнее "Vyakarana") была посвящена традиционной санскритской грамматике, преимущественно Панини, секция "Лингвистика" - современным, в основном сравнительно-историческим исследованиям санскрита (включая ведийский) и других индийских языков. Обе эти области индологии весьма специфичны, порой почти эзотеричны, и я не берусь здесь даже вкратце характеризовать работу названных секций. Отмечу лишь доклад Ж. Гюэ (Франция), компьютерщика по основной специальности. Он разрабатывает компьютерную программу, способную производить грамматический анализ санскритских текстов: так, чтобы на "входе" был любой текст, а на "выходе" - слова, составляющие данные текст, но в их простейшей (словарной) форме с приложением полного грамматического описания тех словоформ, которые представлены в анализируемом тексте. По словам Ж. Гюэ, пока он находится лишь на полпути к завершению поставленной задачи ¹¹ .

Названный доклад свидетельствует еще об одной заметной тенденции в современной санскритологии - об активном внедрении компьютерных технологий. Так, Мичио Яно (Киото, Япония) рассказал о созданной им компьютерной программе по пересчету дат в различных индийских летосчислениях на наш календарь. Ш. Баумс (Сиэтл, США) сообщил о компьютерных методах палеографического анализа текстов на кхароштхи и на брахми.

Г. Миллер (Германия) в почти часовом докладе "Milestones and Recent Breakthroughs in the Digitisation of Indian Manuscripts" ("Вехи и недавние прорывы в оцифровывании индийских рукописей") рассказал о "проекте" по созданию электронных версий всех существующих индийских рукописей - не только на санскрите, но и на других языках, и не только самих текстов, но и иллюстраций к ним. Этот "проект", на мой взгляд, имеет отчасти и коммерческий характер ¹² .

На этом фоне почти архаично выглядел "Непальско-немецкий проект по сохранению рукописей" ("Nepal-German Manuscripts Preservation Project" - NGMPP), о котором сделал доклад непалец (работающий одновременно и в Непале, и в Германии) Дивакар Ачарья. В ходе осуществления этого "проекта" за 31 год (с 1970 по 2001 г.) в Непале было микрофильмировано более 180 тыс. рукописей, примерно одна пятая которых - на тибетском, остальные - на ин-

⁹ В секции "Поэзия, драма, эстетика" Б. Сливчиньска (Варшавский ун-т) показала свой фильм о театре "кутияттам" в Керале: по-видимому, это единственная традиция театра на санскрите, сохранившаяся до наших дней.

¹⁰ См. адрес в интернете, по которому можно получить сведения о данном храме: http://www.tirumala.org

¹¹ С предварительными результатами этой работы можно познакомиться в интернете по адресу: http://pauillac.infria.fr/~huet/SKT/index.html

¹² Более полную информацию об этом "проекте" можно получить по адресу: info@e-ternals.com

стр. 153

дийских языках. Однако предварительный список микрофильмированных рукописей на индийских языках уже существует в электронной версии ¹³ .

Секция "Поэзия, драма, эстетика" меня несколько разочаровала (хотя не исключено, что самых интересных докладов я не слышал). Замечу, что на этой секции совсем не было докладов японских ученых, а четыре индийских, два американских, два итальянских и один - австралийского ученого были несколько, на мой взгляд, наивны. На этой секции, как уже было сказано, Б. Сливчинъска показала свой фильм о санскритском театре в Керале. И еще мне запомнился доклад по истории санскритской поэтики, сделанный израильтянином И. Броннером, который учился в Иерусалимском университете у нашего соотечественника А. Я. Сыркина. Г. Грен- Эклунд из университета Упсалы (Швеция) сделала очень интересный доклад под названием "Как определить "литературу"? Вопрос к санскритским поэтологам".

Из 13 докладов секции "Научная литература" три были посвящены истории индийской математики, а шесть - традиционной индийской медицине, причем некоторые из них - с привлечением результатов "полевых исследований" в сегодняшней Индии. Три из пяти докладов индийских ученых были скорее курьезны, чем информативны.

В докладах секции "Буддизм" (точнее - "Buddhist Studies"), напротив, преобладал филологический подход. Индия была представлена преподавательницей из Indraprastha College (Дели) с явно искусственным (необуддийским?) именем Сундари Сиддхартха. Она выступила с докладом об одном "псалме" из собрания "Тхери-гатха" ("Песни монахинь"), входящем в Палийский канон. Авторство этого "псалма" приписывается монахине Сундари (букв.: "Красавица"). Другой "достопримечательностью" этой секции была буддистская монахиня с Тайваня Чжуо-сюэ Ши (или Ши Чжуо-сюэ), которая сделала доклад о том, как буддийский канон предписывал монахам относиться к денежным подаркам со стороны мирян. В последний момент из секции "Эпос" сюда был "переброшен" интересный доклад молодого польского индолога П. Щурека о полемике с буддизмом в Бхагавад-гите.

Весьма многолюдной и разнообразной была секция "Джайнизм" (точнее - "Jaina Studies" ). Очевидно, что эта область индологии интенсивно развивается.

Секция "История" была скромна по числу докладов, но довольно разнообразна по содержанию. Четыре доклада были посвящены истории индологии (в Швеции, Италии, России и на Украине), остальные - индийской эпиграфике, палеографии, хронологии и истории культуры.

Несколько странно выглядела секция "Право и общество", на которой было прочитано всего два доклада (оба - американских ученых): один - о некоторых понятиях в дхармашастрах, другой - о перекличках ("интертекстуальности") между "Законами Ману" и "Артхашастрой".

4 доклада было сделано на секции "Искусство и археология". "Изюминкой" этой секции был доклад об эротических изображениях бога Ганеши. Докладчица Г. Бюнеманн (немка, работающая в США), похожая на строгую школьную учительницу, показывала слайды, на которых слоноголовый Ганеша (обычно почитаемый как бог мудрости и устранитель препятствий в делах) представал как "мастер секса", что было (для меня, по крайней мере) довольно неожиданно.

Теперь скажу вкратце о выступлениях наших соотечественников. Т. Я. Елизаренкова выступила на секции "Веда" с докладом "О словах со значением "тело" в Ригведе". Этот доклад -часть обширного проекта под общим названием "Слова и вещи в Ригведе", которым Т. Я. Елизаренкова занимается уже много лет ¹⁴ . В той же секции Н. В. Гуров сделал доклад (историко-лингвистический) о "неиндоарийских" словах в ведическом языке.

Несколько других российских докладов также были лингвистического свойства. На секции "Грамматика" выступили Б. А. Захарьин и С. С. Тавастшерна с докладами, посвященными грамматике Панини и смежным проблемам. Тема выступления В. П. Иванова - трактат Бхартрихари "Вакьяпадия". На секции "Лингвистика" Л. Куликов представил доклад о медиальных причастиях в ведийском языке, а Б. Огибенин - об инструментальном падеже в буддийском санскрите.

М. В. Орелъская выступила на секции "Поэзия, драма и эстетика" с докладом по теории и практике классического индийского танца. В. Г. Лысенко, на секции "Философия" прочитала

¹³ См. в интернете: samiksaa@yahoo.com

¹⁴ См. в частности: Елизаренкова Т. Я. Слова и вещи в Ригведе. М.: Восточная литература, 1999.

стр. 154

доклад об идее универсалий в истории индийской мысли. Я. В. Васильков на секции "Искусство и археология" рассказал об интереснейшем открытии древних скифских "зеркал" на Алтае, имеющих, возможно, индийское происхождение. Наконец, автор этих строк на секции "История и эпиграфика" рассказал об истории санскритологии в России. Таким образом, отечественная индология была представлена в Хельсинки довольно разнообразно и, смею утверждать, вполне достойно, хотя при более благоприятных обстоятельствах "российское присутствие" могло бы быть гораздо более внушительным.

Как известно, на научных конференциях не менее докладов важны, интересны и полезны личные контакты. Для меня, пожалуй, самым интересным оказалось знакомство с семейным "тандемом" из Аргентины - с профессором Фернандо Тола и его женой Кармен Драгонетти (приехавшими без докладов). Они подарили мне несколько своих книг, и в том числе перевод на испанский язык с санскрита "Сад-дхарма-пундарика-сутры" (или "Лотосовой Сутры") ¹⁵ . У нас нашлось много тем для разговоров, среди прочих - история индологии и ее судьба в разных странах (культурах). Ф. Тола и К. Драгонетти с горечью говорили о том, что в испаноязычном мире - и в самой Испании, и в странах Латинской Америки - индология почти не развивается, индийской культурой (а также буддизмом) мало кто интересуется ¹⁶ , и поэтому им приходилось работать почти в одиночестве. Они издают свои книги большей частью на английском языке или на испанском - но в США, где существует многочисленное испаноязычное население. Ф. Тола склонен объяснять эту ситуацию влиянием испанского католицизма, который неприязненно относится к иным религиям и иным культурам.

Так или иначе, на конференции в Хельсинки не было других делегатов ни от Латинской Америки, ни от Испании ¹⁷ . Были и другие "значимые отсутствия". Так, мир ислама оказался представлен единственным участником - лингвистом из Ирана Хассаном Резаи Багбиди, который сделал доклад об иранских заимствованиях в санскрите. По-видимому, в других мусульманских странах (даже в Турции) индология пока не слишком прижилась. Столь же показателен и тот факт, что Китай был представлен лишь одной (вышеназванной) буддийской монахиней с Тайваня (окончившей аспирантуру в Оксфорде, у проф. Р. Гомбрича). Из КНР в Хельсинки никто не приехал ¹⁸ . В этих "отсутствиях" нет ничего странного. Можно сказать, что индология, как вообще востоковедение, - "продукт" европейской культуры Нового времени, и в других странах и культурах она возникала и развивалась лишь в той мере, в какой эти страны приобщались к новоевропейскому типу развития.

Показателен в данном отношении пример России. Востоковедение (включая индологию) было "принесено" к нам в ходе петровских (и послепетровских) реформ, и в течение всего XIX в. приживалось с явным трудом. Характерно, что среди тех, кто изучал и/или преподавал санскрит в России в XIX и начале XX в. преобладали немцы. И крупнейшим российским санскритологом XIX в. был именно немец (правда, наш, российский) Отто Бетлингк (1815 - 1904), один из составителей знаменитого санскритско-немецкого "Петербургского" словаря ¹⁹ . К началу

¹⁵ El Sutra del Loto de la Verdadera Doctrina: Saddharmapundarikasutra. Traduccion del sanscrito al espanol, con Introduccion у Notas por Fernando Tola у Carmen Dragonetti. Mexico, 1999. Как с гордостью заметил сеньор Тола, это первый (и пока что единственный) полный перевод "Лотосовой Сутры" с санскрита на европейский язык после французского перевода Э. Бюрнуфа (1852) и английского - Г. Керна (1884). В XX в. "Лотосовую Сутру" переводили на европейские языки (в том числе и на русский) почти исключительно с китайской версии Кумарадживы. См. об этом, например: Серебряный С. Д. "Лотосовая Сутра": предисловие к первому русскому переводу. М., 1999.

¹⁶ Когда я сказал им, что русский перевод "Лотосовой Сутры" (сделанный А. Н. Игнатовичем) был издан в 1999 г. тиражом всего тысяча экземпляров и был распродан в течение нескольких месяцев, они ответили, что могут лишь позавидовать такому успеху: их перевод "Лотосовой Сутры", изданный также в количестве тысячи экземпляров, до сих пор так и не распродан; почти весь тираж лежит в подвале издательства.

¹⁷ В списке участников я нашел лишь еще одно испанское имя: Maria Jose Izarra (Люксембург).

¹⁸ Дж. Брокингтон сообщил мне, что в Пекине есть по крайней мере один член IASS, но он не смог приехать.

¹⁹ Правда, крупнейшим британским индологом XIX в. был тоже немец - Фридрих Макс Мюллер (1823 - 1900). В XIX в. Германия "экспортировала" и в Британскую Индию несколько выдающихся санскритологов (которые потом обычно возвращались в Европу).

стр. 155

XX в. отечественная индология уже вышла на мировой уровень и выдвинула таких выдающихся ученых, как С. Ф. Ольденбург (1863 - 1934) и Ф. И. Щербатской (1866 - 1942). Но в советское время, к концу 1930-х годов, эта научная традиция была почти погублена: С. Ф. Ольденбург и Ф. И. Щербатской ошельмованы и запуганы, а их ученики большей частью уничтожены. Индология, как и другие гуманитарные дисциплины, стала "служанкой идеологии". Новый подъем наметился во второй половине 1950-х годов (в хрущевскую "оттепель"), но "эпоха застоя" (1970-е - начало 1980-х годов) вновь отбросила науку назад: несколько видных отечественных индологов было унесено "третьей волной" эмиграции, а остальным так или иначе приходилось "применяться к подлости" (по выражению М. Е. Салтыкова-Щедрина). Тем не менее традиция индологии (и в том числе санскритологии) в нашей стране сохранилась и продолжается ²⁰ , но дальнейшая ее судьба во многом зависит от того, каким путем пойдет страна в целом. Если Россия продолжит усвоение новоевропейских культурных ценностей (включающих в себя, помимо прочего, свободу интеллектуальных поисков и открытость остальному миру, интерес к иным культурам), то и индология сможет у нас дальше существовать и развиваться. Если же в России возобладает некая неокоммунистическая идеология или посткоммунистическое неоправославие, несущие с собой догматизм в сфере мысли, а также изоляционизм и ксенофобию, то судьба индологии и востоковедения в целом может оказаться плачевной.

В заключение - несколько слов о Финляндии. Отнюдь не случайно то, что очередная всемирная санскритологическая конференция проводилась именно в Хельсинкском университете. Многие годы (с 1958 по 1980 г.) профессором санскрита и сравнительного индоевропейского языкознания в этом университете был известный ученый Пентти Аальто (1917 - 1998). В 1981 г. его преемником стал Аско Парпола, который, вероятно, более всего известен своими работами по расшифровке текстов цивилизации долины Инда ("Мохенджодаро и Хараппы") ²¹ . Именно профессор А. Парпола возглавлял организационный комитет конференции в Хельсинки ²² . Вместе с ним в Хельсинкском университете работают и другие индологи. Например, Клаус Карттунен, должность которого называется "доцент индологии и классической этнографии". К. Карттунен занимается, среди прочего, историей отношений между Индией и античным миром, а также историей индологии. На конференции он демонстрировал (в рукописи) подготовленный им обширный биобиблиографический справочник "Кто есть кто в западной индологии" (в котором учтены и российские ученые, ушедшие из жизни до 2000 г.).

Следующая, 13-я всемирная санскритологическая конференция состоится в 2006 г. в Эдинбурге. Остается выразить надежду, что в столице Шотландии российская индология будет представлена по крайней мере не хуже, чем в столице Финляндии.

²⁰ См. подробнее: Серебряный С. Д. Древнеиндийская словесность // Изучение литератур Востока. Россия, XX век. М., 2002. С. 372 - 402; Серебряный С. Д. Ю. Н. Рерих и история отечественной индологии // Петербургский Рериховский сборник. Вып. V. СПб., 2002. С. 20 - 77.

²¹ См., например: Parpola A. Deciphering the Indus Script. Cambridge, 1994 (издание в бумажной обложке: Delhi: Cambridge University Press, 2000).

²² Стоит особо подчеркнуть четкую организацию работы конференции и неподдельное радушие ее устроителей.

Permanent link to this publication: