Статья представляет собой попытку обобщить некоторые результаты исследований последних лет и выделить наиболее важные аспекты, заслуживающие внимания специалистов - историков и филологов, в первую очередь тюркологов и иранистов.

Ключевые слова: древние тюрки, происхождение рода А-ши-на, ономастика, иранское культурное влияние.

Начальные этапы истории племени до пор сих остаются весьма туманными, и все попытки их реконструкции носят исключительно условный, гипотетический характер. Недостаток письменных источников, которые исчерпываются сообщениями китайских династийных хроник и летописей - "Чжоу шу" (629 г.), "Суй шу" (656 г.), "Бэй ши" (656 г.), - не позволяет сделать сколько-нибудь обоснованных заключений. Переданные китайскими источниками несколько вариантов генеалогических легенд [Бичурин, 1950, с. 220 - 222; Julien, 1864, р. 327 - 328, 348; Parker, 1899, р. 120 - 121; Parker, 1900 (1), р. 163 - 164; Кычанов, 1997, с. 251 - 253] уже не раз были интерпретированы исследователями. В целом исследования показали, что под легендарным пластом в этих сообщениях присутствует отражение имевших место исторических событий, а именно - приход небольшой кочевой группы (какого происхождения? откуда?) на Алтай за несколько поколений до исхода оттуда и возвышения народа, именовавшегося ту-цзюэ [Бичурин, 1950, с. 222 - 227; Аристов, 1896, с. 278 - 282; Грумм-Гржимайло, 1926, с. 208 - 211; Киселев, 1949, с. 276 - 277; Киселев, 1951, с. 493 - 194; Кляшторный, 1964, с. 103 - 106; Кляшторный, 1965, с. 171 - 178; Гумилев, 1993, с. 23; Зуев, 1960 (2), с. 122 - 125; Потапов, 1969, с. 54 - 56; Савинов, 1984, с. 31 сл.; Нестеров, 1990, с. 98 - 100; Кляшторный, Султанов, 2000, с. 74; Кляшторный, Савинов, 2005, с. 75 - 81]1.

С. Г. Кляшторному принадлежит попытка выделения двух периодов в ранней истории тюркского (туцзюэского) народа: ганьсуйско-гаочанского, характеризующегося складыванием прототюркского субстрата на основе хуннских племен Юэ-бань и ирано-тохарских племен на территории Восточного Туркестана в III в. н.э. - 460 г., и алтайского, характеризующегося переселением сложившейся общности на территорию Монгольского Алтая [Кляшторный, 1964, с. 107 - 111; Кляшторный, 1965, с. 171 - 178; Кляшторный, Савинов, 2005, с. 75 - 79]. Таким образом, важным этническим элементом ученый видел ираноязычные племена [Кляшторный, 1964, с. 110 - 111; Кляшторный, Султанов, 2000, с. 74; Кляшторный, Савинов, 2005, с. 75 - 81]. На основе заключений С. Г. Кляшторного Д. Г. Савинов рассматривал возможности формирования собственно

1 Л. А. Боровкова не соглашается с отождествлением хребта Цзинь-шань ('Золотые горы') с Алтаем [Боровкова, 1992, с. 92 - 93].

стр. 23
тюркского культурного субстрата, который затем, смешавшись с местными телэскими племенами, стал одним из компонентов тюркской культуры, уже вне пределов Алтая [Савинов, 1984, с. 33 - 34; Кляшторный, Савинов, 2005, с. 196 - 197]. Этими учеными проделана огромная работа по поискам истоков формирования древнетюркской общности. Однако в связи с последними археологическими изысканиями в Горном Алтае в научный оборот введен новый материал, позволяющий совсем по-иному взглянуть на ранние этапы древнетюркской истории.

Выделенный С. Г. Кляшторным "ганьсуйско-гаочанский" этап ранней истории тюрков прежде не находил отражения в археологическом материале Ганьсу и Восточного Туркестана [Борисенко, Скобелев, Худяков, 2000, с. 12]. Однако некоторые археологические изыскания последних лет, похоже, говорят в пользу его гипотезы о связях ранних тюрков с Восточным Туркестаном. Так, В. И. Распопова отмечала, что в Согд большинство предметов, носящих следы тюркского влияния, пришли из северных и восточных районов Средней Азии, а иранские аналоги тюркских поясных наборов появляются там не ранее VI в. [Распопова, 1965, с. 88, 91], теперь П. П. Азбелев указал примеры более ранних аналогий, позволяющих по-иному поставить вопрос о раннем иранском влиянии на тюркскую культуру [Азбелев, 1993, с. 91; Азбелев, 2008]. Однако следует заметить, что исследователь интерпретировал материал, изначально отталкиваясь от гипотезы С. Г. Кляшторного, не рассматривая другие версии.

Данные археологии также ярко свидетельствуют о приходе пратюркского населения на территорию Алтая во 2-й половине V в. Выделение в Горном Алтае булан-кобинской культуры [Мамадаков, 1994; Худяков, 1998], ознаменовавшей вливание хуннских культурных элементов в культурный пласт местного населения (II в. до н.э. - V в. н.э.), а также дальнейшие археологические исследования в этом направлении во многом позволили уточнить изменение этнокультурной ситуации в регионе и дать новые материалы для исследований. Проникновение новых элементов в местный, образовавшийся к V в. субстрат послужило основой для складывания нового культурного комплекса, наиболее ярко, как теперь известно, отразившегося в материале именно Горного Алтая, характеризующего кызыл-ташский этап тюркской культуры [Горбунов, Тишкин, 2002; Тишкин, Горбунов, 2002, с. 85]. Сложение основных элементов наступательного вооружения и оборонительного снаряжения тюркского культурного комплекса определенно восходит еще к хуннскому времени [Худяков, 1984; Худяков, 1986, с. 126 - 129, 141, 143, 149, 150; Овчинникова, 1990, с. 66, 68 - 69, 71, 75, 77; Савинов, 1998; Горбунов, 2004]2 и может быть связано прежде всего с телэсцами, предполагаемыми носителями характерных элементов берельского культурного комплекса на Алтае [Гаврилова, 1965, с. 57, 65, 105]. Сам же тюркский комплекс тяжелого вооружения всадника имеет некоторое сходство с сяньбэйским археологическим материалом [Горбунов, 2006, с. 14, 18- 19, 21, 26, 34, 47]3. Примечательно также, что и сожжение туши жертвенного коня над могилой, являющееся частью погребального обряда тюрков (см., например: [Кубарев, 1978, с. 95]), также может быть традицией, восходящей к сянь-бэй [Азбелев, 1992, с. 30; Mtiller, 2009, р. 192], древним монголоязычным племенам.

Барельефное навершие поминальной стелы в Бугуте, одном из немногих памятников подобного рода эпохи Первого Тюркского каганата, с изображением волка (волчицы?) и под его (ее?) брюхом человека не только подтверждает достоверность сообщений китайских источников о генеалогических легендах собственно тюрков [Кляшторный, Лившиц, 1971, с. 125], но и, казалось бы, служит доводом в пользу гипотезы о монгольском происхождении правящего тюркского рода А-ши-на

Так, О. Прицак возводил имя А-ши-на к некоей тюрко-монгольской форме обозначения волка, близкой к монгольской 'волк' [Doerfer, 1963,

2 О вооружении хуннов см.: [Коновалов, 1976, с. 173 - 206; Асеев, Худяков, Цэвэндорж, 1987].

3 О вооружении сяньбэйцев см.: [Худяков, Юй Су-Хуа, 2000].

стр. 24
s. 317; Gomec, 2001, s. 77 not 1]4. JI.H. Гумилев полагал, что сочетание А-иш-на есть транскрипция комбинации монгольского слова cono 'волк' и китайского "префикса уважения" [Гумилев, 1993, с. 22 - 23; Гумилев, 1961, с. 104 - 105]. Однако вот что пишут авторы "Большого китайско-русского словаря..." про некоторые из значений иероглифа словообр. 1) префикс имен существительных, обозначающих различные категории родственных отношений; придает этим существительным как бы ласкательную форму; папаша; батюшка; 2) префикс личных имен, прозвищ, фамилий и титулов; в сочетании с числительным указывает на порядок старшинства по рождению детей в одной семье (часто вместо имени); Третий [по счету в семье ребенок], третий у [нашей] матери; Восьмой...", но, кроме того, также: "VII собств. и усл. 1) часто в транскрипции соб. имен и терминов иностранного происхождения; Аральское море; Ахмед..." [Большой китайско-русский словарь, 1983, с. 1064, стб. 5042]. Ср.: [Pulleyblank, 1991, р. 23]. Очевидно, что и в интересующие нас времена иероглиф выполнял ту же функцию. Достаточно взглянуть на то, сколько иноземных слов транскрибируется через него в источниках [Chavannes, 1903, р. 316, 317 (Index)]. Вместе с тем есть косвенные данные в пользу того, что в сочетании А-ши-на элемент был отсекаем. Так, переехавший в Китай тюрк, выходец из А-ши-на сократил имя рода: его звали Ши Синь [Karam Skaff, 2003, р. 479 note 10]5. Имя одного из легендарных предков А-ши-на А-бан-бу в "Суй шу" встречается в форме Бан-бу [Parker, 1899, р. 120]. Однако, по мнению СЕ. Яхонтова, в VI-VII вв. комбинация иероглифов читалась так же, как и сейчас: [Кляшторный, 1997, с. 160]. Аналогично реконструировал китайское произношение этого слова П. Б. Голден, основываясь на разработанной Э. Дж. Пуллиблэнком системе [Golden, 2006, р. 142; Pulleyblank, 1991, р. 23, 283, 221]. Иначе говоря, китайская транскрипция довольно точно передавала звучание оригинала в полной его форме.

Кроме китайских текстов, ни в одном тюркском источнике родовое, или племенное, имя А-ши-на или близкие к нему формы не употребляются. Исключение составляет попытка японского ученого Ютаки Йошиды разглядеть имя А-ши-на в Бугутском памятнике в форме [Yoshida, Moriyasu, 1999, p. 123]. П. Б. Голден ссылается на японских исследователей без всяких оговорок [Golden, 2006, р. 142]. Однако В. А. Лившиц в 1969 г. указывал на это плохо сохранившееся место в надписи как трудночитаемое, предположительно транскрибировав его как c(yns?)t(n), специально отметив в примечании "или c(yns)t('n), c(yns)t(ny). По эстампажу в конце слова можно прочесть и -'r, однако на фотографиях последний знак определяется скорее всего как конечное -n, у которого заключительный штрих после подъема опущен" [Кляшторный, Лившиц, 1971, с. 128, с. 139, прим. 5]. Ознакомившись в 1970 г. с памятником лично, ученый уверенно прочитал это место c(yn)st'n, но оставил его без комментариев [Klyastorny, 1992, s. 205, 234]. Тем не менее, в личном письме С. Г. Кляшторный сообщил нам, что сам В. А. Лившиц принял эту единственную поправку японского ученого, хотя не сумел объяснить конечное -s, полагая, однако, возможное влияние санскрита. Кажется все же сомнительным, чтобы через почти три десятилетия надпись находилась в лучшей сохранности и давала японским исследователям больше возможностей для прочтения, хотя они исследовали памятник в оригинале. Одно это обстоятельство позволяет поставить под сомнение перевод Йошиды. В этом же контексте довольно осторожно, кажется, нужно относиться к попытке того

4 О монгольской форме слова см., напр.: [Щербак, 1997, с. 70]. В этом контексте интересна попытка сближать с cina часть сочетания aoUYNUTL в первом Алтын-Кольском памятнике, которое предпочтительнее рассматривать как топоним в Хакасии [Кормушин, 2008, с. 312 - 313].

5 А. Г. Малявкин считает это явление закономерным [Малявкин, 1984, с. 150].

стр. 25
же Йошиды прочесть имя А-ши-на в стк. 6 согдийской версии первого Карабалгасунского памятника в форме [Yoshida, 2010].

Ближе к гипотезе Л. Н. Гумилева транскрипция имени предводителя A-tuu-на Шеэр [Бичурин, 1952, с. 294, 297 - 298, 302; Chavannes, 1903, р. 113, 116 - 118, 126; 174 - 178], что, по его вполне близкой к истине догадке, могло также транскрибировать монгольское шоно [Гумилев, 1993, с. 197, прим. 23, с. 212, прим. 13]. Ср. также китайскую транскрипцию сяньбэйского слова 'волк' [Inayet, 2006, s. 85;

Inayet, 2008, s. 282]. Для примера стоит указать, что имеет основания попытка Н. Ишжамца и Ц. Хандсурэна [Викторова, 1980, с. 131] видеть слово *чоно в транскрипции имени жоужаньского кагана Чоу-ну По Э. Дж. Пуллиблэнку, она выглядит как [Pulleyblank, 1991, р. 59, 227].

Упоминаемые в источниках "знамена с золотою волчьею головою", а также телохранители, называемые фу-ли (буре) [Бичурин, 1950, с. 229; Кюнер, 1961, с. 327, 328; Julien, 1864, р. 333; Parker, 1899, р. 122; Parker, 1900 (1), р. 165; Parker, 1900 (2), р. 232], т.е. волк [Pritsak, 1955, S. 53; Ло Синь, 2006 (1), с. 152], и, кроме того, сообщение о том, что каган приносит жертвоприношения "пещере предков" [Бичурин, 1950, с. 230, 279; Julien, 1864, р. 335; Parker, 1899, р. 122; Parker, 1900 (1), р. 165; Chavannes, 1903, р. 15; Коса, 2002, s. 52], в действительности указывают на то, что потомки А-ши-на "помнят свое происхождение от волка" [Бичурин, 1950, с. 229; Julien, 1864, р. 333; Parker, 1899, р. 122; Parker, 1900 (1), р. 165, 171], т.е. чтят его как нервопредка. Ло Синь хорошо показал, что культ волка впервые фиксируется у монгольских, сянь-бэйско-тобаских, племен, и связан он именно с кочевым образом жизни [Ло Синь, 2006 (1), с. 149 - 153]6. Представители правящего рода А-ши-на возвели культ своего легендарного предка в ранг государственной идеологии [Klyastoray, 1998; Кляшторный, Савинов, 2005, с. 77 - 78], сохраняя и культ пещеры, также имеющий местное, алтайское происхождение [Потапов, 1991, с. 82 - 83]. Сообщение тюркской легенды, что все потомки Нэ-ду-лю получили имена по фамилиям своих матерей, в том числе и А-ши-на [Киселев, 1949, с. 276; Киселев, 1951, с. 494; Кляшторный, 1964, с. 112], также опровергает возможность местной этимологии этого имени.

Характерно, что само древнетюркское слово irub, служащее в рунических памятниках для обозначения волка [КТб, 12; БК, X, 11; Дэл уул-1, 5. Ср.: Е-11, 6; Е-12, 1; Е-98, 4]7, традиционно считается иранским заимствованием [Pritsak, 1955, S. 53, 94; Кляшторный, 1964, с. 111; Севортян, 1978, с. 219 - 221; Шервашидзе, 1989, с. 72 - 73]. Однако упомянутое исследование Ло Синь, указавшего наличие термина в значении 'лиса' в имени первого императора Северной Вэй до его вступления на престол Фо-ли заставляет усомниться в последнем утверждении и говорить об алтайских языковых корнях слова [Ло Синь, 2006 (1), с. 151; 1997, s. 317]. Ср. также корейск. wэri 'собака, похожая на волка' [Choi Han Woo, 2005, p. 33].

Параллели с генеалогической легендой усуньских кунь-мо ставшие основой для концепции истории древних тюрков Ю. А. Зуева [Зуев, 1960 (2), с. 122 - 125], те-

6 Разное отношение к волкам в кочевых и оседлых культурах хорошо проявляется в поздних памятниках: так, в "Китаб-и дэдэм Коркут", например, огуз Казан бек упоминает волка среди своих предков [Книга моего деда Коркута, 1962, с. 98; 2004, s. 226], а, по описанию Садр ад-Дина Али ал-Хусайни, Алп Арслан после победы над Куталмышсм казнил пленных "так, как львы расправляются с обнаглевшими волками" [Садр ад-Дин Али ал-Хусайни, 1980, с. 46]. Гипотеза С. Гомеч о льве как одном из культовых животных у древних тюрков, основанная на сомнительной интерпретации имени Тоньюкука и транскрипции имени А-ши-дэ требует дополнительных аргументов [ 2001]. Об интерпретации имени Тоньюкука см.: [Кляшторный, 1964, с. 28 - 31; Ло Синь, 2006 (2)]. Аналогично у тюрков не может рассматриваться аналогом волка собака - Бильгс каган с презрением говорил о тибетцах: "Туфань от собак происходит" [Бичурин, 1950, с. 276], или, по переводу Е. И. Кычанова: "Тибетцы - собачье племя" [Кычанов, 1997, с. 120]. Подробно о культе волка у тюрков см.: [ 1993, s. 13 - 57; 1995, s. 111 - 126]. Литературу см. также: [Гордлевский, 1947]. Из последних см.: [Demir, 2003; Эlizadэ, 2008; Cobanoglu, 2009].

7 Ср. также таласскос iRhe [Useev, 2009, s. 20].

стр. 26
перь могут быть объяснены общностью культа волка для кочевых племен, птица же, присутствующая в их легенде, имеет культовый характер исключительно для них. Как показал Л. Р. Кызласов, у древних тюрков птица символизировала улетающую душу умершего. По крайней мере, кажется, такую семантику несут в себе изображения птиц на стеле Кули чура, шлеме Кюль тегина и стелах из Семиречья [Кызласов, 1964, с. 34 - 35].

Ю. А. Зуев видел имя А-ши-на в китайской передаче этнонима у-сунь , который транскрибировал как a(o)-si-na, полагая, что в монголизированной передаче он мог звучать как usin [Зуев, 1960 (2), с. 121]. В более поздней работе Ю. А. Зуев предположил, что китайские иероглифы транскрибируемые как должны передавать иранский термин *asman 'небо' [Зуев, 2002, с. 23]. При этом ученый обратил внимание на высказанное П. Даффина замечание, что буквально сочетание иероглифов означал 'потомки ворона' [Зуев, 1960 (1), с. 14; Зуев, 2002, с. 23], что важно в контексте их генеалогической легенды. Действительно, первый иероглиф в старокитайском транскрибировался как *a и буквально означает 'ворона' или 'черный' [Pulleyblank, 1991, р. 325], второе значение, однако, образуется, только если данный иероглиф является начальным в каком-либо слове (см., например: [Chan, 1996, р. 27]). Второй иероглиф транскрибировался как и передавал значение 'grandson' [Pulleyblank, 1991, p. 297]. Надо понимать, что ни фонетически, ни семантически связать у-сунь невозможно. К. Бекквис реконструирует звучание у-сунь как санскр. 'the Cavaliers' [Beckwith, 2009, p. 376], что, по-видимому, больше соответствует действительности.

Попытка видеть форму имени А-ши-на в "Худуд ал-'алам", где говорится, что правитель хазар Tarkhan Khaqan является потомком Ansa (?), неоправданна [Hudud al-Alam, 1937, p. 161 - 162; Golden, 1980, p. 219 - 220]. Попытка же видеть форму этнонима в имени упоминаемого у Табари и Масуди полководца Ашнас [Кляшторный, 1964, с. 112; Зуев, 2002, с. 82 - 83] неприемлема, так как это имя является персидским [Голден, 2005, с. 459,475 прим. 11, с. 468, 479 прим. 89]. Отождествление А-ши-на с болгарской династией Асеней [Golden, 1980, р. 220 - 221], по мнению И. Вашари, также не может быть воспринято всерьез [Vasary, 2005, р. 39]. Однако к этой форме названия болгарской династии близка транскрипция имени А-сянь [Pulleyblank, 1991, р. 23, 235], которое принял сын Нэ-ду-лю первого легендарного предводителя тюрков [Бичурин, 1950, с. 221, 222; Julien, 1864, р. 329, 348; Parker, 1899, р. 121; Parker, 1900 (1), р. 163, 164]. Это сочетание легко может отражать звучание, близкое к тюркскому 'здоровый, невредимый' или 'целый, неповрежденный', а также 'благополучный', во многих случаях известное также как имя собственное [Древнетюркский словарь, 1969, с. 183; Clauson, 1972, р. 248], в частности, видимо, в имени половецкого хана Осеня, фигурирующего в древнерусских источниках в начале XII в. [Федоров-Давыдов, 1966, с. 226; Плетнева, 1990, с. 64, 65]. Слово является, правда, заимствованием от среднеперс. ср. тохарск. 'достойный' [Doerfer, 1965, s. 58; Clauson, 1972, p. 248; Севортян, 1974, с. 308 - 309; Шервашидзе, 1989, с. 71 - 72; Сравнительно-историческая грамматика..., 1997, с. 684]. Сюда же причисляются и формы, от которых изначально С. Г. Кляшторный пытался этимологизировать имя А-ши-на - сакск. asana 'достойный, благородный', и восходящие к нему агнийск. asam, кучанск. asam (см.: [Кляшторный, 1964, с. 112]). Характерно, что именно это значение носит китайский иероглиф xian а в сочетании с иероглифом это значение только усиливается.

Большинство специалистов (С. Г. Кляшторный, И. Н. Шервашидзе) сегодня склоняются к иранской этимологии А-ши-на - от хотан. -сакск. 'синий', 'голубой' [Xu Wenkan, 2009, р. 3 - 4]. Ю. А. Зуев также согласился с данной этимологией [Зуев, 2002, с. 226, а также с. 7, 168, 169, 181, 249]. Вполне состоятельная с точки зрения фонетики, эта гипотеза в основном опирается на мнимое отражение данной эти-

стр. 27
мологии в известном по Хошо-Цайдамским текстам сочетании [КТб, 3 = БК, X, 4], что наталкивается на серьезные трудности. Сочетание традиционно переводится учеными как 'голубые (небесные) тюрки' (см., например: [Мелиоранский, 1899, с. 98]). Попытка чтения этого сочетания как 'кеки и тюрки', что рассматривается как тюркская калька 'ашина и тюрки' [Кляшторный, 1997, с. 162 - 163], выбивает сочетание из общего контекста фразы, а, кроме того, как отмечает К. Бекквис, по правилам тюркского синтаксиса имя рода или племени не может быть прилагательным, и, следовательно, должно относиться к выступая как детерминатив [Beckwith, 2009, р. 411 note 72]8. А. Габэн и А. Н. Кононов полагали, что нужно переводить как 'восточные тюрки' [Кононов, 1978, с. 172 - 173], но это мнение семантически неоправданно. В этом случае противопоставляться термину должен aq, традиционно обозначающий 'запад' (см., например: [Султанов, 2007, с. 202; Кляшторный, Султанов, 2000, с. 199]), однако, aq - поздняя огузская форма, она не встречается в рунических памятниках (где белый цвет обозначается термином а также его нет в якутском и чувашском языках [Самойлович, 2005, с. 161 - 162]. Ср.: [Clauson, 1972, р. 233 - 234]. Слово aq, как верно указывает Дж. Клосон, использовалось для обозначения цвета шерсти животных и отнюдь не являлось антонимом для qara 'черный' [Clauson, 1972, р. 75]. Наиболее семантически обоснованной выглядит попытка переводить сочетание как 'коренные тюрки'9 или 'вольные тюрки'10.

Так или иначе, названная выше иранская этимология имени А-ши-на пока выглядит наиболее обоснованной, хотя только с филологической точки зрения, поскольку каких-либо подтверждавших ее правильность исторических фактов нет.

В свете проблемы ранних этапов истории тюрков необходимо также обратиться к еще одной тюркской генеалогической легенде, переданной по "Юян цза цзу" ("Сборник с [гор] Юян", 860 г.) Дуань Чэн-ши и "Тай-пин гуан-цзи" (978 г.) (цит. по: [Зуев, 2002, с. 225]). См. также: [Sinor, Klyashtorny, 1996, p. 323 - 326; Кычанов, 1997, с. 254]. Характерно упоминание в ней некоего Имо-шэли, китайская транскрипция имени которого нам, к сожалению, неизвестна. Она реконструируется Ю. А. Зуевым как < [Зуев, 2002, с. 227]. Не может ли этот Имо-шэли быть связан с *Йамы imJ, каганом, упомянутым в Онгинском памятнике [Оа, 1]? В данной легенде сохранен также культ пещеры иервопредков и добавлено еще одно священное животное - олень. Во-первых, она подтверждает мнение о скорее зоолатрическом характере генеалогических легенд тюрков, чем тотемистическом, выделяя в их основе именно сюжет, связанный с пещерой [Потапов, 1991]. Во-вторых, обращает нас к семантике образа оленя. Древняя тюркская традиция почитания прародителя оленя и его параллели, быка, широко известна [Боргояков, 1976]. Как показал С. П. Нестеров, культ копытных животных (олень, марал, лось, горный козел, дикий баран) был присущ горным и таежным племенам, культ быка - степным [Нестеров, 1990, с. 93 - 96, 103].

Синхронные древнетюркской эпохе наскальные изображения горных козлов в Туве [Girac, 2008] генетически близки к тамгам рода Шэ-ли боковой ветви рода А-ши-на к которой принадлежала династия Второго каганата, известным как по китайским источникам [Зуев, 1960(2), с. 101, 119], так и по изображениям на Хошо-Цайдамских [Атлас, 1892, табл. XII рис. 1, табл. XVII] и вершине Онгинского памятника [Orkun, 1994, s. 626], а также по стеле Унгету (южная сторона) [Mert, 2008, s. 298;

8 У Махмуда Кашгарлы обозначает 'корень, происхождение' 1985, s. 284; Махмуд ал-Кашгари, 2005, с. 678]. Толкование же в нашем случае термина kok как 'род' [Tezcan, 2010, s. 274 - 275] не кажется приемлемым.

9 Дж. Клосон переводит как 'original', сомневаясь при этом [Clauson, 1972, р. 41].

10 Э. Р. Тснишсв переводил как "свободные тюрки" [Древнетюркский словарь, 1969, с. 312]. Исходя из толкования слова как 'корень', Ф. С. Фасеев истолковал сочетание kok turk как метафорическое обозначение свободных тюрков, "живущих на траве", т.е. вольно кочующих простых, коренных тюрков [Фасеев, 1978, с. 137 - 147].

стр. 28
Войтов, 1987, с. 331, рис. 5.1] и стеле из Урги [Orkun, 1994, s. 354]. С оленем же может ассоциироваться "рогатая" тамга рода А-ши-дэ [Зуев, 1960 (2), с. 98, 113], начертанная, видимо, на Чойренской стеле (верхняя тамга) [Кляшторный, 1980 (1), с. 94; Orkun, 1994, s. 359]". Данные иконографические материалы и мифология тюрков свидетельствуют, таким образом, о значительном массиве в древнетюркской культуре традиций местного происхождения.

В этой связи вызывает интерес предположение СП. Нестерова о том, что сложившаяся культурная общность с самоназванием уже жила на территории Алтая, когда туда прибыла имевшая иранские корни группа А-ши-на [Нестеров, 1990, с. 98 - 100].

В целом вырисовывается следующая картина. Во-первых, археологические материалы с Горного Алтая определенно свидетельствуют о пришлом культурном элементе предположительно сяньбэйского происхождения, в пользу чего говорят элементы комплекса вооружения тюркской культуры, сменившей в регионе булан-кобинскую. В то же время появляются некоторые материалы, датировка которых вполне может быть привязана к основанной лишь на данных письменных источников гипотезе о проникновении отдельных групп на Алтай с территории Восточного Туркестана. Несмотря на то что древнетюркская ономастика успешно этимологизируется на ираноязычной основе, найти ей адекватное объяснение, подкрепленное каким-либо другими данными, не представляется возможным. Невозможно также говорить о каких-либо значительных последствиях этой гипотетической миграции с Восточного Туркестана для населения Алтая. Культурные традиции местного, преимущественно тюркоязычного, населения не испытали никаких перемен. Кроме личных имен правящей династии (по крайней мере, первых четырех известных каганов), а также отчасти титулатуры каганата, эта миграция практически не оставила никакого значительного следа [Xu Wenkan, 2009, р. 4].

Думается, есть основания говорить о двух миграциях на Алтай, очень локальных, конкретно на территорию Горного Алтая: с востока - неких носителей сяньбэйских культурных элементов, очевидно, более ранних и более значительных, и со стороны Восточного Туркестана - тех, кто, собственно, и принес сюда иранскую лексику, по-видимому предков рода А-ши-на

ШИФРЫ ПАМЯТНИКОВ

БК, X - большая надпись стелы Бильге кагана

Е - енисейские надписи

КТб - большая надпись стелы Кюль тегина

Оа - надпись с правой стороны Онгинского памятника

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Азбелев П. П. К вопросу о миграциях кочевников предтюркского времени в Средней и Центральной Азии // Краткое содержание докладов Лавровских (Среднеазиатско-Кавказских) чтений. 1990 - 1991. СПб., 1992.

Азбелев П. П. Первые кыргызы на Енисее // Вестник СПбГУ. 2008, сер. 12, вып. 4.

Азбелев П. П. Сибирские элементы восточноевропейского геральдического стиля // Петербургский археологический вестник. 1993, вып. 3.

Аристов Н. А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности // Живая старина. 1896, т. 6, вып. III-IV.

Асеев И. В., Худяков Ю. С., Цэвэндорж Д. Погребение хуннского воина на горе Сул-Толгой // Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск: Наука, 1987.

11 Ср. также тамги на Тсрхинской стеле и памятнике из Могойн Шине Усу [Кляшторный, 1980 (2), с. 84, табл. 1 б, в; Кляшторный, 1983, с. 79, рис. б, в; Кляшторный, 1987, с. 21, табл. 2 б, в].

стр. 29
Атлас древностей Монголии. Изданный по поручению Императорской Академии Наук В. В. Радловым // Труды Орхонской экспедиции. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1892.

Бичурин Н. Я. [Иакинф]. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. I. М. -Л.: АН СССР, 1950.

Бичурин Н. Я. [Иакинф]. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. II. М. -Л.: АН СССР, 1952.

Большой китайско-русский словарь по русской графической системе (БКРС). В 4 т. Т. 2. М.: Наука, 1983.

Боргояков М. И. Гуннско-тюркский сюжет о прародитсле-оленс (быке) // Советская тюркология. 1976. N3.

Борисенко А. Ю., Скобелев С. Г., Худяков Ю. С. Основные проблемы изучения культуры древних тюрок в Центральной Азии // Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии. Новосибирск: НГУ, 2000.

Боровкова Л. А. Проблема местоположения царства Гаочан (по китайским источникам). М.: Наука, 1992.

Викторова Л. Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М.: Наука, 1980.

Войтов В. Е. Каменные изваяния из Унгету // Центральная Азия: новые памятники письменности и искусства. М.: Наука, 1987.

Гаврилова А. А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М.-Л.: Наука, 1965.

Голдсн П. Тюрки-хазары на службе у халифов // Хазары / Евреи и славяне. Т. 16. Иерусалим: Гешарим; М.: Мосты культуры, 2005.

Горбунов В. В. Военное дело средневекового населения Алтая (III-XIV вв.). Авторсф. дисс. ... д-ра ист. наук. Барнаул: АГУ, 2006.

Горбунов В. В. Панцирные пластины тюркского доспеха // Древности Алтая. 2004. N 12.

Горбунов В. В., Тишкин А. А. Алтай как регион формирования тюркского этноса // Учение Л. И. Гумилева и современность. СПб., 2002.

Гордлевский В. А. Что такое "босый волк"? (К толкованию "Слова о полку Игореве") // Известия АН СССР. 1947. Отд. литературы и языка. Т. VI.

Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. II. Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии. Л.: Гос. рус. Геогр. Об-во, 1926.

Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М.: Клышников, Комаров и К°, 1993.

Гумилев Л. Н. Три исчезнувших народа // Страны и народы Востока. Т. П. Сборник посвящен памяти Ю. Н. Рериха. М.: Вост. лит-ра, 1961.

Древнетюркский словарь (ДТС). Л.: Наука, 1969.

Зуев Ю. А. К этнической истории усуней // Труды ИИАЭ АН КазССР. Т. VIII. Новые материалы по древней и средневековой истории Казахстана. Алма-Ата, 1960(1).

Зуев Ю. А. Тамги лошадей из вассальных княжеств (Перевод из Китайского сочинения VIII-X вв. Танхуйао) // Труды ИИАЭ АН КазССР. Т. VIII. Новые материалы по древней и средневековой истории Казахстана. Алма-Ата, 1960(2).

Зуев Ю. А. Ранние тюрки: очерки истории и идеологии. Алматы: Дайк-Прссс, 2002.

Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М. -Л.: АН СССР, 1949.

Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М. -Л.: АН СССР, 1951.

Кляшторный С. Г. Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. М.: Наука, 1964.

Кляшторный С. Г. Проблемы ранней истории племени Турк (Ашина) // МИА. N 130. Новое в советской археологии. М., 1965.

Кляшторный С. Г. Руническая надпись на каменном изваянии из Чойрена // Страны и народы Востока. Т. XXII. Средняя и Центральная Азия. География, этнография, история. М.: Наука, 1980(1).

Кляшторный С. Г. Терхинская надпись (Предварительная публикация) // Советская тюркология. 1980(2). N3.

Кляшторный С. Г. Тэсинская стела (Предварительная публикация) // Советская тюркология. 1983. N6.

Кляшторный С. Г. Надпись уйгурского Бегю-кагана в Северо-Западной Монголии // Центральная Азия: новые памятники письменности и искусства. М.: Наука, 1987.

Кляшторный С. Г. Из древнетюркской ономастики: царский род "голубых тюрков" // УЗ СПбГУ N 430. Сер. Востоковедение, вып. 35. СПб., 1997.

Кляшторный С. Г., Лившиц В. А. Согдийская надпись из Бугута // Страны и народы Востока. Т. X. География, этнография, история. М.: Наука, 1971.

Кляшторный С. Г., Савинов Д. Г. Степные империи древней Евразии. СПб.: Фил. фак. СПбГУ, 2005.

Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. СПб.: Петербургское востоковедение, 2000.

Книга моего деда Коркута. Огузский героический эпос / Пер. В. В. Бартольда. М.-Л.: АН СССР, 1962.

Коновалов П. Б. Хунну в Забайкалье (Погребальные памятники). Улан-Удэ: Бурятское книжное изд-во, 1976.

стр. 30
Кононов А. Н. Семантика цветообозначений в тюркских языках // Тюркологический сборник 1975. М.: Вост. лит-ра, 1978.

Кормушин И. В. Тюркские енисейские эпитафии: грамматика, текстология. М.: Наука, 2008.

Кубарев В. Д. Древнетюркский поминальный комплекс на Дьер-Тебе // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. Новосибирск: Наука, 1978.

Кызласов Л. Р. О назначении древнетюркских каменных изваяний, изображающих людей // Советская археология. 1964, N2.

Кычанов Е. И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М.: Вост. лит-ра, 1997.

Кюнер Н. В. Китайские известия о народах южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М.: Вост. лит-ра, 1961.

Малявкин А. Г. Марионетки из рода Ашина // Восточный Туркестан и Средняя Азия: История. Культура. Связи. М.: Наука, 1984.

Мамадаков Ю. Т. Ритуальные сооружения булан-кобинской культуры // Археология Горного Алтая. Барнаул: АГУ, 1994.

Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк / Пер., предисл. и коммент. З. -А. М. Ауэзовой. Алматы: Дайк-Пресс, 2005.

Мелиоранский П. М. Памятник в честь Кюль-Тегина. С двумя таблицами надписей // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. Т. XII, вып. II-III. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1899.

Нестеров С. П. Конь в культах тюркоязычных племен Центральной Азии в эпоху средневековья. Новосибирск: Наука, 1990.

Овчинникова Б. Б. Тюркские древности Саяно-Алтая в V-X веках. Свердловск: УрГУ, 1990.

Плетнева С. А. Половцы. М.: Наука, 1990.

Потапов Л. П. Элементы религиозных верований в древнетюркских генеалогических легендах // Советская этнография. 1991. N 5.

Потапов Л. П. Этнический состав и происхождение алтайцев. Историко-этнографический очерк. Л.: Наука, 1969.

Радлов В. В., Мелиоранский П. М. Древнетюркские памятники в Кошо-Цайдамс // Сборник трудов Орхонской экспедиции. Т. IV. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1897.

Распопова В. И. Поясной набор Согда VII-VIII вв. // Советская археология. 1965. N 4.

Савинов Д. Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. Л.: ЛГУ, 1984.

Савинов Д. Г. О "скифском" и "хуннском" пластах в формировании древнетюркского культурного комплекса // Вопросы археологии Казахстана. Вып. 2. Алматы-М.: Гылым, 1998.

Садр ад-Дин Али ал-Хусайни. Ахбар ад-даулат ас-сельджукийа (Сообщения о сельджукском государстве, сливки летописей, сообщающих о сельджукских эмирах и государях) / Пер. З. М. Буниятова. М.: Вост. лит-ра, 1980.

Самойлович А. Н. О надписи тюркскими рунами на р. Бегре в Тувинской республике // Самойлович А. Н. Тюркское языкознание. Филология. Руника. М.: Вост. лит-ра, 2005.

Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков (Общетюркские и межтюркские основы на гласные). М.: Наука, 1974.

Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на букву "Б". М.: Наука, 1978.

Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика. М.: Наука, 1997 (СИГТЯ).

Султанов Т. И. Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М.: ACT: ACT МОСКВА, 2007.

Тишкин А. А., Горбунов В. В. Культурно-хронологические схемы изучения истории средневековых кочевников Алтая // Древности Алтая. 2002. N 9.

Фасссв Ф. С. Кто они так называемые "голубые тюрки"? // Источниковедение и история тюркских языков. Казань: Таткнигоиздат, 1978.

Федоров-Давыдов ГА. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. М.: МГУ, 1966.

Худяков Ю. С. Вооружение древних тюрок Центральной Азии // Проблемы археологии древних степей Евразии. Советско-венгерский сборник. Кемерово: КГУ, 1984.

Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1986.

Худяков Ю. С. Проблема генезиса культуры хуннского времени в Горном Алтае // Древности Алтая. 1998, N3.

Худяков Ю. С., Юй Су-Хуа. Комплекс вооружения сяньби // Древности Алтая. 2000, N 5.

Шсрвашидзс И. Н. Фрагмент общетюркской лексики. Заимствованный фонд // Вопросы языкознания. 1989. N 2.

Щербак А. М. Ранние тюркско-монгольские языковые связи (VIII-XIV вв.). СПб.: ИЛИ РАН, 1997.

Elizade R. Turk Epos Onsnasinds Ocdad Kultu // Turk Dunyasi incelemeleri Dergisi. 2008. Cilt VIII, Sayi 1.

Beckwith C.I. Empires of the Silk Road: a History of Central Eurasia from the Bronze Age to the Present. Princeton, N.Y.: Princeton University Press, 2009.

стр. 31
Chan M.K.M. Sound Symbolism and the Chinese Language // Proceedings of the 7th North American Conference on Chinese Linguistics (NACCL) and the 4th International Conference on Chinese Linguistics (ICCL). Vol. 2. Los Angeles: GSIL Publications, 1996.

Chavanncs E. Documents sur les Tou-kiue (Turcs) Occidentaux. P.: Librairie d'Amerique et d'Orient Adrien Maisonneuve, 1903.

Choi Han Woo. Evidences of the Affinity of Korean and Turkic // International Journal of Central Asian Studies. 2005, Vol. 10.

Clauson G. An Etymological Dictionary of T're-Thirteenth-Century Turkish. Oxford: Clarendon Press, 1972.

Cobanoglu O. An Analysis on the Origin Myth of the Baskurts and Its Variants in the Turkic Cultural Ecology // International Journal of Central Asian Studies. 2009, Vol. 13.

Demir N. Trabzon Yorcsinde 'Kurt Dede' ve Tarihi Baglantisi // Turk Kulturu. 2003, Sayi 481 - 482.

Divanu Lugat-it-Turk ve Tercumesi / Cev. Besim Atalay. Ankara: Turk Tarih Kurumu Basimevi, 1985. Cilt II.

Doerfer G. Turkische und mongolische Elemente im Neupersischen. Bd. I. Mongolische Elemente im Neupersischen. Wiesbaden, 1963.

Doerfer G. Turkische und mongolische Elemente im Neupersischen. Bd. II. Turkische Elemente im Neupersischen. Wiesbaden, 1965.

Girac [A.]D. Eski Turk Donemine Ait Dag Kecisi Damgalannin Tarihlcndirilmesi ve Anlamlandinlmasi Uzerinc // Ataturk Universitesi Turkiyat Arastirmalari Enstitusu Dergisinde Yaymlanan Makaleler. 2008, Sayi 37, Yil 15.

Golden P.B. Khazar Studies: A Historico-Philological Inquiry into the Origins of the Khazars. Vol. 1. Budapest: Akademiai Kiado, 1980.

Golden P.B. Some Thoughts of the Origins of the Turks and the Shaping of the Turkic Peoples // Contact and Exchange in the Ancient World. HI: University of Hawai'i Press, 2006.

Gomec S. Kok Boruler ve Arslanlar // Gokturk Devleti'nin 1450. Kurulus Yilobnumu. Sempozyum Bildirileri. Ankara, 2001.

Hudud al-Alam. The Regions of the World. A Persian Geography 372 A.H. - 982 A.D. / Translated and explained by V Minorsky. L., 1937.

Julien S. Documents historiques sur les Tou-kiue (Turcs) // Journal Asiatique. 1864, ser. 6, vol. III.

Inayet A. Dogrudan ve Dolayli Olarak Cinceye Gecen Turkce Kclimeler Uzerine // Turk Dunyasi Incelemeleri Dergisi. 2006, Cilt VI, Sayi 1.

Inayet A. Hanyu Wailaici Cidian'a (Hwe) Gore Cineye Gecen Turkce Kelimeler Uzerine // Turkish Studies. 2008, Vol. 3/1.

Kafesoglu I. Turk Milli Kulturu. 4. baski. Istanbul: Otukcn Nesriyat, 1997.

Kafesoglu I. Turk Milli Kulturu. Istanbul: Otukcn Nesriyat, 1997 (4. baski).

Karam Skaff J. The Sogdian Trade Diaspora in East Turkestan during the Seventh and Eighth Centuries // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 2003, Vol. 46. N 4.

Kitabi-Dade Qorqud. Esil ve sadebedirilmis metnler / Tertib edeni: Samat Elizade. Baki: Ondar nesriyyat, 2004.

Klyastorny S.G. Al-Birunic's Version of an Old Turkic Genealogical Legend on the Semantics of Turkic "baraq" // Turkic languages, 1998. Vol. 2, N 2.

Klyastorny S.G., Livsic V.A. Bugut'taki Sogtca Kitabeye Yeni Bir Bakis. // Turk Dili Arastirmalari Yilligi Belleten 1987. Ankara, 1992.

Koca S. Eski Turklcrde Bayram ve Festivaller // Turkler. 2002, Cilt 3.

Mert O. Ongot Mezar Kulliycsi ve Kulliyede Bulunan Damgalar // Ataturk Universitesi Turkiyat Arastirmalari Enstittisu Dergisi. 2008, Sayi 36.

Muller S. Horses of the Xianbci, 300 - 600 AD: A Brief Survey // Pferde in Asien: Geschichte, Handel und Kultur. Wien: OAW, 2009.

Orkun H.N. Eski Turk yazitlari. 3. baski. Ankara: Turk Tarih Kurumu, 1994.

Ogel B. Turk milolojisi (Kaynaklari ve acikmalari ile destanlar). I Cilt. 2 Baski. Ankara: Turk tarih kurumu basimevi, 1993.

Ogel B. Turk milolojisi (Kaynaklari ve acikmalari ile destanlar). II Cilt. 2 Baski. Ankara: Turk tarih kurumu basimcvi, 1995.

Parker E.H. The Early Turks (From the CHOU SHU) // The China Review. 1899. Vol. 24, N 3.

Parker E.H. The Early Turks (From the PEI SHI and the SUI SHU) // The China Review. 1900. Vol. 24, N4(1).

Parker E.H. The Early Turks (From the T'ANG SHU) (Continued from Vol. XXIV, p. 172) // The China Review. 1900. Vol. 24, N 52).

Pritsak O. Die bulgarische Furstenliste und die Sprache der Protobulgaren. Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1955.

Pullcyblank E.G. A Lexicon of Reconstructed Pronunciation in Early Middle Chinese, Late Middle Chinese, and Early Mandarin. Vancouver: UBC Press, 1991.

Sinor D., Klyashtorny S.G. The Turk Empire // History of Civilizations of Central Asia. Vol. III. The Crossroads of Civilizations: A.D. 250 to 750. P.: Unesco, 1996.

стр. 32
Tczcan S. Yazitlarda Yeni Okuyus ve Anlamlandirma Onerileri // I. Uluslararasi Uzak Asya'dan On Asya'ya Eski Turkce Bilgi Soleni, 18 - 20 Kasim 2009. Afyonkarahisar, 2010.

Useev N. Talasta Yeni Bulunan Eski Turk Yaziti // Alaturk Universitesi Turkiyat Arastirmalan Enstitusu Dergisi. 2009, Sayi 41.

Vasary I. Cumans and Tatars: Oriental Military in the Pre-Ottoman Balkans, 1185 - 1365. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

Yoshida Y. Karabalgasun II. The Inscription // Encyclopoedia Iranica [2010]. (http://www.iranica.com/articlcs/karabalgasun-thc-inscription).

Ло Синь Настоящее имя императора Северной Вэй Тай-ву на языке сянь-бэй // Национальный научно-исследовательский журнал 2006. N4(1).

Ло Синь Новая гипотеза о личности Тоньюкука // История 2006, N3(2).

Xu Wenkan On Cultural Relationships Between Old Turks and Iran // Journal of Sino-Western Communications. 2009, Vol. I. Iss. 1.

Yoshida Y., Moriyasu T. The Bugut Inscription // Provisional Report of Researches on Historical Sites and Inscriptions in Mongolia from 1996 to 1998 Toyonaka: The Society of Central Eurasian Studies, Osaka University, 1999.

стр. 33

Permanent link to this publication: