13 февраля 1938 г. не стало выдающегося российского востоковеда Александра Николаевича Самойловича. В 1937 г. А. Н. Самойлович был арестован по доносу, обвинен в пантюркизме и шпионаже в пользу Японии. Архивные материалы из следственного дела А. Н. Самойловича опубликованы в книге Ф. Д. Ашнина, В. М. Алпатова и Д. М. Насилова "Репрессированная тюркология" (М., 2002). Всего 15 минут потребовалось, чтобы решить участь академика АН СССР. Приговор о расстреле А. Н. Самойловича приведен в исполнение 13 февраля 1938 г. 18 лет спустя, 25 августа 1956 г. приговор Военной коллегии был отменен, и ученый был реабилитирован.

А. Н. Самойлович родился 17/29.12.1880 г. в Нижнем Новгороде в многодетной семье учителя (а затем - директора гимназии) Н. Я. Самойловича. По признанию ученого, именно отец направил его на изучение Востока. В условиях, когда в последние десятилетия XIX в. России были подчинены Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства, в 1880 - 1881 гг. - Туркмения, Н. Я. Самойлович сумел предвидеть практическую необходимость востоковедных российских кадров для Средней Азии, в том числе и для Туркмении.

После окончания Нижегородского дворянского института (с серебряной медалью), в 1899 г. по совету отца А. Н. Самойлович поступил на факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета (ФВЯ) по арабско-персидско-турецко-татарскому разряду.

Учился в университете А. Н. Самойлович увлеченно и целенаправленно. Уже в студенческие годы по предложению и под руководством проф. В. В. Бартольда, опираясь на его историко-географические работы, Самойлович составил и напечатал учебное пособие "Западный Туркестан со времени завоевания арабами и до монгольского владычества" (1903).

Он принадлежал к числу учеников П. М. Мелиоранского, которые, будучи студентами, занимались сбором материалов по языку и фольклору тюркских народов Средней Азии. А. Н. Самойлович объектом изучения избрал Туркмению - летом 1902 г. он обследовал говоры текинцев Закаспийской области, использовав собранные материалы для дипломного сочинения. В архиве Самойловича хранятся пять общих тетрадей его "Опыта лингвистического исследования текинского говора туркменского диалекта" (СПб., 1903); эта работа была признана достойной награждения золотой медалью. С июня 1903 г. он был оставлен при университете для приготовления к профессорской деятельности по кафедре турецко-татарской словесности.

Свой первый доклад об обнаруженной им туркменской исторической поэме Абду-с-Саттара "Книга рассказов о битвах текинцев" (XIX в.) Самойлович сделал 29 апреля 1904 г. Этому произведению впоследствии была посвящена магистерская диссертация ученого.

Скоропостижная смерть П. М. Мелиоранского (16 мая 1906 г.) и изменившееся вследствие этого соотношение сил в противостоянии представителей новой и старой школ тюркологии на ФВЯ, с одной стороны, а с другой - столь же резко осложнившиеся семейные обстоятельства (ранняя женитьба без благословения родителей, рождение сына в 1906 г.) затормозили продвижение молодого ученого в деле написания диссертации: ее он издал в 1914 г., а защитил в начале 1915 г. Теперь ему нужно было кормить семью, браться за любую дополнительную работу.

В сентябре 1906 г. В. В. Радлов по собственной инициативе выразил готовность заняться с молодым магистрантом. В 1914 г. Самойлович написал: "Судьба послала мне высокое счастье жить и работать под непосредственным обаянием неутомимой деятельности богатыря тюркологии В. В. Радлова".

1 июня 1907 г. А. Н. Самойлович был утвержден в штатной должности приват-доцента (не доцента!) и оставался в этом статусе до декабря 1918 г. К преподавательской деятельности на ФВЯ он приступил с сентября 1907 г.: читал курс "Введение в изучение турецких племен и наречий", продолживший тематику лекции П. М. Мелиоранского "Введение в изучение турецких наречий"; вел семинары по чтению и комментированию средневековых литературных памят-

стр. 212
ников ("Бабур-наме" и стихотворного романа XIII в. Али "Юсуф и Зулейха"), позднее - по чтению и анализу текста "Кутадгу билиг", енисейско-орхонской руники.

Одновременно в 1907 - 1909 гг. он состоял регистратором коллекций в Этнографическом отделе Русского музея; с начала 1911г. был назначен хранителем Восточного музея при ФВЯ СПбУ, с этого же года преподавал турецкий язык в Практической восточной академии. Из письма к В. А. Гордлевскому от 29 марта 1911 г.: "Занят я адски и свои личные труды запустил...".

Ученого все более увлекает широкий культурологический подход к полевой работе. Для сбора материала он ездит в командировки по линии университета и Русского комитета по изучению Средней и Восточной Азии. В этот период он все более сосредоточивает внимание на источниковедении, литературоведении, фольклористике, а также этнографии, стремясь приобщить к собирательской краеведческой работе и представителей тюркских народов. Научному таланту Самойловича были свойственны тематическое разнообразие, точно выверенный смысловой стержень, которым в тот период являлось для него туркменоведение, в том числе изучение туркменской культуры, ее истории.

Целенаправленное расширение проблематики трудов Самойловича было замечено, и энергичный, инициативный молодой ученый стал усиленно вовлекаться в научно-организационную и научно-общественную деятельность. В 1908 г. он был избран действительным членом Русского археологического общества (РАО) по Восточному отделению, в 1909 г. - становится членом Русского географического общества (РГО) по Отделению этнографии (1910 - 1915 гг. - секретарь отделения и секретарь редакционной комиссии отделения, принимавший участие в редактировании журнала "Живая старина", органа отделения). В 1912 г. активно участвует в работе над изданием "Мир ислама", редактором которого являлся В. В. Бартольд.

Вместе с тем, как писал о нем В. В. Бартольд, его учитель, а впоследствии старший коллега и товарищ, "А. Н. Самойловичу больше многих других русских востоковедов приходилось работать "в поле", добывать новый материал и изучать современную жизнь...". Исследуя неисчерпаемые богатства рукописных сокровищ петроградских книгохранилищ, Самойлович работал в труднейшей области восточной филологии - описании тюркских рукописей, им же собранных. Составленая им "Краткая опись среднеазиатских рукописей собрания А. Самойловича" положила начало целой серии его публикаций - "Материалы по среднеазиатско-турецкой литературе" (1 - 4 тт., 1910 - 1927). Неутомимый первооткрыватель письменных памятников, он добился колоссальной начитанности в тюркских текстах и стал - в мировом масштабе - знатоком средневековых манускриптов. Куда бы ни ездил Самойлович, всюду ему удавалось находить новые рукописи, привлекавшие внимание и его старших коллег.

Верный ученик П. М. Мелиоранского, он стремился выполнить завет своего наставника - издать и обследовать все "джагатайские" рукописи, что было необходимым условием приведения последних "в более научную систему". В качестве своего рода подготовки к эдиционно-исследовательской деятельности А. Н. Самойлович завершил печатание предпринятого П. М. Мелиоранским переиздания сочинения Мухаммеда Салиха "Шейбанинаме". Оно было опубликовано в 1908 г. "под наблюдением и с предисловием А. Н. Самойловича" (к тому же он обработал, упорядочил и завершил те заготовки к указателю, которые остались после Мелиоранского).

Позднее А. Н. Самойлович продолжил кропотливую, невероятно трудоемкую работу по подготовке к изданию "Книги рассказов о битвах текинцев" Абду-с-Саттара. Формулируя в ней задачи тюрколога в области исследования истории среднеазиатско-тюркской литературы и истории литературного языка, А. Н. Самойлович подчеркивает, в частности, отсутствие специальных научных трудов по среднеазиатско-тюркской орфографии (которых, кстати, нет до настоящего времени). Свои задачи он видел в опубликовании и переводе неизданных памятников и во всестороннем их обследовании; в детальном изучении уже изданных и переведенных памятников; в составлении (на основе накопленного материала) предварительных сводных работ историко-литературного, грамматического и словарного характера. При этом он совершенствовал предложенную им же эдиционно-исследовательскую методику. Благодаря этому работа А. Н. Самойловича стала первым опытом систематизации сведений орфографических, грамматических, словарных и историко-литературных, извлеченных им из "Книги рассказов...".

В дальнейшей своей работе над памятниками А. Н. Самойлович стремился выполнять все исследовательские параметры. Наиболее полно (исключая только перевод) ему удалось это сделать в статье "К какой из турецких литератур относить роман XIII века "Иосиф и Зулейха"?", практически уже законченной (статья обнаружена автором данной публикации в архив-

стр. 213
ном фонде Самойловича (РНБ. Ф. 671. Д. 100. Л. 165 - 269) и впервые издана в "Rocznik Orientalistyczny". 2001. t. LIV, z. 2 (переиздана: Самойлович А. Н. Тюркское языкознание. Филология. Руника. М., 2005).

Во время первой поездки в Западную Европу в 1913 г. А. Н. Самойлович узнал о существовании в Парижской национальной библиотеке рукописи Дивана Бабура и в связи с этим обратился к исследованию чагатайской литературы XV-XVI вв. Вторая рукопись, обнаруженная им в этой библиотеке, - "Хусрау ва Ширин" Кутба. В 1913 г. на заседании Восточного отделения РАО он сделал доклад об этих рукописях.

А. Н. Самойлович успел издать в 1917 г. "Собрание стихотворений императора Бабура. Ч. I. Текст", включив в него не только копию Парижской рукописи (туркестанский и афганский периоды жизни поэта), но и текст ранее опубликованной Э. Денисон Россом рукописи Рампурского сборника (индийский период). Примерно до середины 1919 г. он продолжает заниматься критикой текста стихотворений. В это время он еще надеялся, что ему удастся подготовить к печати вторую часть книги. В ней он намеревался опубликовать собственный перевод Дивана Бабура; при этом "главной частью" он считал исследование языка стихотворных произведений. А. Н. Самойлович предполагал также составить "словарь, тесно связанный с текстом" (это удалось ему сделать только в исследовании романа XIII в. "Иосиф и Зулейха"), ибо "для чтения чагатайской поэзии существующие словари мало разработаны. Первая задача исследователя поэзии - дать материал для словаря", - писал он. Даже в русистике эта задача была решена лишь во второй половине XX в. (Словарь языка А. С. Пушкина).

О рукописи "Хусрау ва Ширин" в 1928 г. Самойлович сообщил, что давно приступил к подготовке издания копии этого памятника, неоднократно цитировал его в своих работах; в его архивном фонде сохранились материалы по изучению рукописи Кутба (позже изучением этого памятника занимались Э. Наджип и А. Зайончковский).

Научно-исследовательская деятельность А. Н. Самойловича была тесно связана с преподавательской, в частности с разработкой, составлением и изданием различных учебных пособий (по большей части литографированных): практической грамматики современного османско-турецкого языка, газетной хрестоматии, сборника документов. Составленные и изданные в 2000 г. симферопольскими учеными "Избранные труды о Крыме" А. Н. Самойловича дают представление о том, как научные интересы ученого сочетались с учебным процессом на курсах для крымско-татарских учителей (организованы в 1912 и 1913 гг. Таврическим губернским земством). Плодотворны были тесные контакты с "интеллигентными крымскими татарами", особенно с учителями, которых он знакомил с научной транскрипцией в целях дальнейшего полевого обследования народной словесности, составил краткую программу этнографического изучения крымских татар и др. Совместная полевая работа позволила Самойловичу за три года составить и издать первый в истории тюркского языкознания "Опыт краткой крымско-татарской грамматики" (Пг., 1916). С преподаванием узбекского языка на курсах министерства юстиции (1915) связано составление и издание Самойловичем специального пособия "Современные документы из Ташкента" (Ташкент, 1916). Его рукописное "Пособие для изучения узбекских наречий" (1919) предполагалось издать в Петроградском институте живых восточных языков (ПИЖВЯ, позднее - ЛИЖВЯ) в начале 1920-х гг. (рукопись в архивных фондах не обнаружена).

После выхода в свет еще и "Краткой учебной грамматики современного османско-турецкого языка" (Л., 1925) А. Н. Самойлович, как он сообщал В. В. Бартольду, собирался "сосредоточиться на работе по сравнительной грамматике турецких языков...", но этому замыслу не суждено было сбыться. В 1918/19 учебном году он читал курс лекций "Основы общетурецкой сравнительной грамматики" в Петроградском университете и Лазаревском институте восточных языков (позднее - Переднеазиатском институте).

Октябрьская революция застала А. Н. Самойловича на взлете творческих планов, в разгар интенсивной и целеустремленной исследовательской работы, фундированной годами кропотливых поисков, трудов над старинными рукописями. В 1919 г. он скупо написал о жизни в изменившейся России как о "труднейших днях разрушения прежних норм нашей жизни и беспримерно смелых попытках заменить их новыми". Он не закрывал глаза на то, что в этих условиях стал жизненно необходим пересмотр мировоззренческих установок. "[Никакой личный героизм не мог поддержать того, что не находило себе социальной опоры, и потому] Новое востоковедное здание должно было перестроиться в соответствии с новыми потребностями страны", - признавал его младший современник Н. К. Дмитриев в статье "Восточная филология в Московском университете" (АРАН. Ф. 1568. Д. 48; в квадратных скобках - зачеркнутые строки).

стр. 214
В этой ситуации нельзя было выпускать из своих рук преподавание, необходимо было сохранить преемственность в лучших традициях отечественного востоковедения, несмотря на крайний недостаток в преподавателях, особенно в бывшем Лазаревском институте восточных языков (с 1921 г. - Ин-т востоковедения им. Н. Н. Нариманова, МИВ). Участвуя в его реорганизации, Самойлович, по приглашению Н. Я. Марра, начинает в числе других петроградских востоковедов преподавать в этом институте, ради чего совершает периодические поездки из Петрограда в Москву. А. Н. Самойлович - человек дела и действия, он борется за любимое дело, которому себя посвятил. С середины 1920 г. до начала 1922 г. он совмещал работу в петроградских вузах, в Лазаревском институте со службой в Наркоминделе РСФСР в качестве консультанта отдела Востока. Свое решение он объясняет в письме к В. В. Бартольду: "Невыносимо неинтересно сложившаяся для меня за последние годы жизнь в Петрограде побудила меня ухватиться за возможность живой деятельности в Малой Азии, но в результате я застрял в Москве...". А И. Ю. Крачковскому в 1921 г. он пишет о своем стремлении избегать той обстановки, при которой "находящийся под руками объект остается недоступным для изучения".

Работа в Наркоминделе дала ему много по части усовершенствования в практическом знании восточных языков, особенно турецкого, а также персидского, благодаря общению с афганцами. С 9 марта 1921 г. по 19 января 1922 г. Самойлович, находясь в командировке в Туркестанской АССР, Бухарской и Хорезмской народных советских республиках в качестве консультанта при Полномочном представительстве РСФСР, составил описание Бухары "во всех отношениях", участвовал в культурной жизни республик, знакомился с положением дел в юстиции и просвещении.

В 1921 г. продолжалось реформирование востоковедных учреждений Петрограда. В 1922 г. А. Н. Самойлович избирается ректором ПИЖВЯ и активно занимается научно-преподавательскую деятельностью. В 1924 г. по его инициативе при ЛИЖВЯ был организован Туркологический семинарий для культурно-просветительских нужд союзных республик и областей с преобладающим тюркским населением; работе семинария ученый отдавал много сил.

В 1920-е гг. государственный масштаб задач языкового строительства, развернувшегося в стране, надолго отодвинул на задний план лингвоисторическую проблематику, значительно потеснил личные научные планы А. Н. Самойловича. И все же в этих условиях ученый нашел в себе силы "вписаться" в практическую тюркологию послеоктябрьского периода. Организацию просвещения тюркских народов России он признавал делом "высокой культурной важности" еще накануне Октября, поэтому принимал активное участие в обсуждении и решении проблем латинизации алфавита для тюркских народов. Его занимали проблемы становления и развития младописьменных литературных языков, спорные вопросы нормирования литературного языка, а также вопросы терминологии.

А. Н. Самойлович был одним из инициаторов и организаторов первого Всесоюзного тюркологического съезда в Баку. В предложенной им повестке дня он указал на необходимость объединения усилий в деле составления и издания школьных пособий. В докладе "Современное состояние и ближайшие задачи изучения турецких языков" (размещение языков было показано на специально изготовленной автором этнографической карте) он наметил перспективные задачи развития отечественной тюркологии, к реализации которых наука приблизится лишь в последней трети XX в.

2 февраля 1925 г. А. Н. Самойлович был избран членом-корреспондентом АН СССР, а 12 января 1929 г. - действительным членом АН СССР. Почти одновременно он становится академиком-секретарем ее Отделения гуманитарных наук, а в марте 1930 г. с изменением устава - академиком-секретарем общественных наук и остается на этом посту до марта 1932 г. Являясь, по сути, общепризнанным главой новой тюркологической школы, А. Н. Самойлович с начала 1934 г. (и до самой смерти) становится директором ИВ АН СССР, одновременно заведуя сектором литературы. Он придавал жизненно важное значение своим поездкам в республики - в научные экспедиции, с чтением лекций, для участия в дискуссиях по проектам применения нового алфавита к языкам различных групп и с другой научно-организационной работой.

В 1932 г. А. Н. Самойлович стал председателем президиума вновь образованной Казахстанской Базы АН СССР. С санкции Самойловича был открыт доступ в академическую науку ученым, находившимся в Казахстане в ссылке (осужденным вплоть до процесса по делу "Промпартии").

Еще с 1924 г. среди его публикаций, посвященных созвучной времени исследовательской тематике (реформирование востоковедения, новый алфавит, вопросы современного краеведения и этнографии), появляются и работы, тесно связанные с его ближайшей (дореволюционной) специа-

стр. 215
лизацией: история и критика "Codex Cumanicus", поправки к изданию и переводу "Кутадгу билиг", трактат по просодии Алишера Навои, творчество поэта XV в. Атаи, а также Лутфи, Амири и др. В самом факте этих публикаций отразились масштаб и цельность личности Самойловича, склад характера, верность сложившимся научным устремлениям и гражданское мужество.

Лингвоисторическая тематика продолжала оставаться в научных планах академика в 1929 - 1931 гг., невзирая на то, что первая половина 1930-х гг. считается самым тяжелым периодом господства марризма. В прояфетическом сборнике "Языковедные проблемы по числительным" (1927) А. Н. Самойлович опубликовал статью, касающуюся исторической грамматики, - "Турецкие числительные количественные и обзор попыток их толкования". При этом он смело настаивал: "Совершенно необходимо считаться с этим турецким сравнительно-историческим материалом", - что шло вразрез с руководящими установками нового учения о языке, с требованиями борьбы с инакомыслящими ("буржуазными") компаративистами. В конце 1920-х - самом начале 1930-х гг. А. Н. Самойловича еще не оставляла надежда осуществить такие трудоемкие замыслы, как "Грамматика чагатайского языка", "Чагатайский словарь", "Хрестоматия среднеазиатско-тюркской литературы (XI - начало XX в.)".

Будучи занят собственными творческими планами, А. Н. Самойлович ответил молчанием на жесткую критику своего опыта классификации тюркских языков со стороны Марра в докладе "Расселение языков и народов и вопрос о прародине турецких языков", опубликованном в партийной прессе (ж. "Под знаменем марксизма". 1927, N 6), и эта критика в его адрес прогремела на всю страну.

Приблизительно через восемь лет после доклада Марра, когда на страну легли "сумерки лингвистики" (выражение Б. Н. Базылева и В. П. Нерознака), А. Н. Самойлович в качестве директора ИВ АН СССР и главы новой тюркологии вынужден был, как он выразился, "перевооружиться методологически". Он написал статью "Туркология и новое учение о языке" для сборника "Академия наук СССР академику Н. Я. Марру" (1935). Это была первая и единственная конформистская статья акад. А. Н. Самойловича. Характерно ее заключение - призыв к овладению уникальным языковым богатством тюркских народов в России. Этим тезисом ученый дал понять, что он не намерен отступать в вопросах фактологической эрудиции и лингвистической точности.

Последнее большое лингвоисторическое исследование А. Н. Самойловича "Богатый и бедный в тюркских языках" (1936) принадлежит к новаторским работам ученого по сравнительной лексикологии и семасиологии и имеет программное значение, невзирая на шелуху привлекаемой им поневоле марристской терминологии.

Верным показателем того, насколько высока до настоящего времени научная ценность и степень востребованности статей А. Н. Самойловича "с яфетидической ориентированностью", является факт переиздания четырех (из шести) таких статей в однотомнике его избранных работ "Тюркское языкознание. Филология. Руника" (2005). В них А. Н. Самойлович отстаивал своеобразие тюркологии как отрасли знания и ее особое место в цикле гуманитарных наук даже при монопольном положении нового учения о языке и заботился при этом, чтобы по возможности не прерывались "добрые традиции научной работы создателей русской тюркологии".

Высказывание А. Н. Самойловича о своем обширном архиве незаконченных или неизданных работ-рукописей приобретает важное значение в наше время, когда историография науки активно развивается на основе интенсивного изучения архивных фондов. Не случайно поэтому при подготовке к печати однотомника А. Н. Самойловича (2005) его составители - Г. Ф. Благова и Д. М. Насилов, - помимо трудов, изданных при жизни ученого, включили в него архивные материалы, которые оставались неопубликованными после его трагической гибели более полувека и которые в совокупности с прижизненными изданиями дают более полное представление о многогранной творческой деятельности одной из самых ярких фигур школы Радлова и Мелиоранского.

Принимая во внимание, что, с одной стороны, архивы А. Н. Самойловича (в том числе и эпистолярные) к настоящему времени в значительной мере освоены, а с другой - что после публикации первой его научной биографии, составленной Ф. Д. Ашниным, прошло 45 лет, представляется целесообразным подготовить к изданию более детализованную биографию ученого, учитывая прежде всего его "деловые письма специально по вопросам путешествий".

Permanent link to this publication: