БОГИ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС: ИНДУССКАЯ МИФОЛОГИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ СОЗДАНИЯ СЕВЕРОИНДИЙСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ¹

(c) 2004

Многоконфессиональная и полиэтническая Индия неустанно стремится к внутренней цельности, провозглашая лозунг "Единство в многообразии", который выражает тактику и стратегию национальной консолидации. Поиски путей для осуществления этой задачи привели к использованию богатейшей индусской мифологии в качестве пула символов, призванных стать компонентами в складывающейся ''ментальной программе" нации. Усилия центра, направляемые на освоение "общественного пространства" и наделение его "своими" признаками привели к формированию унифицированной версии индуизма, ставшей популярной в североиндийских штатах. Тем самым эти штаты, объединяемые в так называемый хиндиязычный пояс Индии, наряду с уже традиционным предержанием власти и сходным электоральным поведением, стали обретать черты культурного региона с собственной идентичностью, все еще находящейся в процессе становления.

Наряду с догматами и ритуалами мифология является исключительно важным компонентом любой религиозной системы, но индусская мифология играет совершенно неординарную роль в жизни индийцев, в том числе за пределами сакральных текстов, религиозных учреждений и алтарных помещений. Эта роль определяется тем, что мировоззрение индийца формируется под воздействием освященных веками стереотипов, среди них - устойчивое представление о том, что история создается непрекращающимся конфликтом между дхармой (законом) ² и а-дхармой (беззаконием), в результате которого побеждает дхарма. Самые древние памятники индийской мысли - веды неустанно рассказывают о вражде девов (богов) и асуров (демонов). Героическая эпопея "Махабхарата" повествует о братоубийственной войне между двумя ветвями одного клана - Пандавами и Кауравами; другая эпическая поэма - "Рамаяна" - описывает кровавое противостояние Рамы, царевича Айодхъи, и Раваны, властителя Ланки.

В каждом упомянутом примере сопричастность дхарме постулируется изначально божественным происхождением одного из контрагентов бинарной оппозиции, и какие бы поступки или проступки ни совершали девы, Пандавы и Рама, именно их действия оцениваются как благотворящие и восстанавливающие на земле попранную дхарму. То, что дхарма остается ключевой концепцией и в современной Индии, очевидно хотя бы из того факта, что так называемое колесо дхармы (или "колесо Ашоки", изображенное на капители из Сарнатха) за полтора месяца до получения Индией независимости было утверждено в качестве центрального символа государственного флага Индийского Союза и сохраняется на протяжении 56 лет индийской независи-

¹ Журнальный вариант. Полностью статья будет опубликована в сборнике "Южная Азия: конфликты и компромиссы".

² В рамках настоящей статьи многозначное слово "дхарма" преимущественно употребляется (и рассматривается) в этом смысле, а не в более широком значении "религия".

стр. 5

мости. Этот же пример, учитывая до недавнего времени особый статус индийского национального флага ³ , т.е. его официальную закрепленность исключительно за государственными структурами, подтверждается и незыблемостью контекста, в котором (как в ведах и эпосе, так и в сегодняшней жизни) проявлялась и проявляется связанная с дхармой проблематика: предержание власти и/или борьба за нее.

ПРОСТРАНСТВЕННАЯ ЭКСПАНСИЯ МИФОЛОГИИ

На протяжении двух тысячелетий мифология, так или иначе концентрирующаяся вокруг вопроса о дхарме, служила питательной средой для авторских литературных произведений как в самой Южной Азии, так и за ее пределами. В современной Индии романы и новеллы, созданные путем психологической реконструкции причинно- следственных связей между деяниями мифологических персонажей, пользуются устойчивым рыночным спросом ⁴ .

Так, роман "Яджнясени" Пратибхи Рай, писательницы из Ориссы, о событиях "Махабхараты" в восприятии Драупади, ставшей катализатором кровавого сражения между Пандавами и Кауравами, за последнее десятилетие удостоился множества литературных наград и переведен практически на все основные индийские языки ⁵ . Сообщая в сентябре 2002 г. о кончине Шиваджи Говинды Саванта, индийские СМИ характеризовали маратхского писателя, несмотря на его большой послужной список, в первую очередь как автора романа "Махакадамбари" ⁶ - "Великий роман" (название перекликается с названием "Махабхарата" - "Великое индийское [сказание], или [Сказание о] потомках Бхараты), посвященного анализу событий "Махабхараты" с позиций Карны, сводного брата Пандавов, вставшего на сторону Кауравов ⁷ . В переводном варианте с маратхи на другие индийские языки роман получил название "Мритьюнджай" ("Бессмертный").

На протяжении тех же двух тысячелетий юные индийцы воспитывались на мифологических примерах, а когда стали создаваться школы и издаваться учебники на региональных языках, то тексты, знакомящие с важными мифологическими персонажами и эпизодами, утвердились в качестве обязательного компонента обучения.

Так, в комплексных учебниках по языку и литературе хинди со 2-го по 5-й классы, утвержденных департаментом образования правительства штата Уттар-Прадеша, предлагаются следующие сюжеты: замужество Ситы, [детство] Кришны, сошествие Ганги с небес на землю, жизнь Рамы в лесном изгнании, [история] Шакунталы, рождение Кришны, [поступки] героя Абхиманью, поиски Ситы, победа Рамы и беседа Парашурамы с Лакшманой (пять из десяти текстов связаны с "Рамаяной", остальные - с "Махабхаратой" и пуранами) [ Cyan bharati... ] ⁸ .

³ Поправки к закону, разрешающие более широкий (а не исключительно государственный) - общественный и личный - доступ к индийскому флагу вступили в силу с 26 января 2002 г.

⁴ Выбор из обширной литературы такого рода именно следующих авторов и их произведений, которые здесь приводятся в качестве иллюстраций, является случайным, но точно отражающим то место, которое занимает мифология в менталитете современного индийца. Подробнее о романе "Яджнясени" см.: [Глушкова, 2002].

⁵ Возможно, одной из причин ажиотажного внимания к роману стало экстрамифологическое любопытство современной читательницы к нерядовой жизненной ситуации Драупади, вступившей в полиандрический брак с пятеркой Пандавов. Старший - Юдхиштхира - в игре в кости проиграл Кауравам все, что принадлежало ему и его братьям, включая общую жену, за чем последовало непристойное поведение старших Кауравов - Дуръйодханы и Духшасаны, попытавшихся прилюдно раздеть Драупади.

⁶ Этот роман выдвигался на соискание Нобелевской премии по литературе в 1990 г.

⁷ Карна - внебрачный сын Кунти, матери трех старших Пандавов - Юдхиштхиры, Бхимы и Арджуны.

⁸ Каждая из четырех книг "Гъян бхарати" к году выпуска имеющихся в моем распоряжении изданий переиздавалась 26, 25, 23 и 8 раз соответственно. Мне неизвестно, какие тексты включены в начальные учебники других хиндиязычных штатов. В "Бал бхарати", первых трех книгах языка и литературы маратхи для начальной школы, утвержденных Методической комиссией по учебным программам и школьным учебникам штата Махараштры, мифологическая тематика не представлена. [ Bal bharati, 1972 - 1979].

стр. 6

Исполнение эпизодов из древнеиндийских эпосов и пуран специально подготовленными рассказчиками всегда находило благодарную аудиторию и при царском дворе, и на деревенском майдане. Широко известен и тот факт, что современный индийский театр сформировался в первую очередь в результате эксплуатации мифологических сюжетов, которые в современной интерпретации продолжают подпитывать репертуар сегодняшних театральных трупп. Еще в большей степени это относится к кинематографу: до 1923 г. 70% индийских фильмов имели исключительно мифологический характер [Derne, 1997, р. 197]. И школа, и театр (не элитарный в современной Индии вид искусства), и в особенности коммерческий кинематограф, используя собственные аудиовизуальные средства, безусловно, способствовали укреплению мифологического компонента в "ментальной программе" индийца и, с учетом массовых тиражей школьных учебников и масштаба индийской киноаудитории, содействовали гомогенизации мифологических представлений. Эти представления, выраженные в визуальной или вербальной формах, закреплялись как стандарт и объединяли аудиторию вокруг общих символов, выступающих в роли социально значимых интеграторов.

К менее традиционным, но в наши дни более настойчиво, даже агрессивно, продвигающим мифологическую тематику средствам, рассчитанным на широчайший охват населения, относятся такие разножанровые масс-медиа, как календарная и плакатная продукция, радио, телевидение, аудио- и видеокассетная индустрия.

Основным предметом календарной и плакатной продукции, называемой также "базарным искусством" и воспринимаемой неиндийским глазом как кич, являются единичные изображения богов индусского пантеона и развернутые мифологические сюжеты. Этот жанр хорошо известен всем, кто посещал Индию: календари издаются различными компаниями и распространяются между реальными и потенциальными клиентами и украшают как общественную, так и частную сферы. Плакаты разных размеров, обычно застекленные и вставленные в незамысловатые рамки, встречаются где угодно - от кабинки авторикши до кабинета вице-канцлера университета, и как религиозные объекты - иконы дополняют интерьеры храмов и домашних, чаще кухонных, алтарей. "Повсеместность этих изображений в силу их портативности и мобильности сблизила индусов в восприятии ими божественного и обеспечила унифицированное видение индусского пантеона. Печатные изображения превратились в один из ключевых элементов паниндуизма, который развивается по мере того, как неуклонно возрастает мобильность индийцев в рамках Индии, и в связи с тем, что они становятся частью (иначе регионально разобщенной) диаспоры за ее пределами" [Inglis, 1997, р. 67]. Благодаря "повсеместности" образцов "базарного искусства" заложенный в индуизме пантеизм приобретает буквальное выражение: мифология неустанно отвоевывает пространство у других производных человеческой деятельности.

"Базарное искусство" не ограничивается календарями и плакатами. В эту категорию входят также открыточная продукция, массовыми тиражами выпускаемая к религиозным праздникам; журналы и газеты духовной направленности, отражающие различные направления индуизма; комиксы.

Последние представлены многомиллионными выпусками в бесконечной серии "Амар читра катха", тиражируемой на всех индийских языках, и пользуются большим спросом среди детей дошкольного и младшего школьного возраста: их видеоряд создает свою вселенную, оказывающую мощное воздействие на сознание ребенка. Это особенно важно потому, что процесс создания комиксов подразумевает изготовление новой - краткой и непротиворечивой -версии того или иного мифологического сюжета, и таким образом вопрос, что включать в комикс или исключать из него, может иметь и имеет не только прагматический, но и дидактический, идеологический характер.

Если печатная продукция, широко эксплуатирующая мифологическую тематику, предоставляет потребителю свободу выбора (купить или не купить, читать или не чи-

стр. 7

тать), то находящееся на взлете монументально-декоративное оформление индийского пространства общественного пользования такого выбора не оставляет. В преддверии религиозных праздников и во время них, а также безотносительно к каким-либо религиозным датам, растиражированные усилиями ремесленников и/или актеров Рамы, Лакшманы, Ситы, Хануманы, Раваны, Мегханады, Кумбхакарны, Тараки, Кришны, Дурги ⁹ и прочие персонажи появляются на улицах индийских городов и деревень, напоминая, какие комплексы представлений закреплены за тем или иным образом.

В отличие от выполняющих охранную функцию неиконографических изображений простонародного индуизма, установленных на границах поселений или укромно размещенных в полях, религиозная скульптура классического индуизма на протяжении веков была приметой храмового интерьера ¹⁰ или домашнего алтаря, а богопочитание традиционно осуществлялось индивидуально или в рамках семьи. Попытки придать богослужению коллективно организованный характер, в частности путем вынесения его за пределы сакрального на профанное, общественное пространство, предпринимались в некоторых частях Индии еще в середине XIX в. ¹¹ и к началу XX в. - на фоне активного формирования общеиндийского самосознания - успешно привились в Махараштре. Там по инициативе реформатора-националиста Б. Г. Тилака и его соратников ежегодный календарный праздник ганеш-чатуртхи начал существенно, хотя и временно, изменять внешний вид городских улиц [Глушкова, 1999, с. 305 - 307].

Среди легенд, объясняющих возникновение этого праздника на четвертый день светлой половины лунного месяца бхадрапад, наиболее распространенной является история о поражении богом Ганешей демона Гаджасуры, победившего всех прочих богов и уже тем самым поправшего дхарму.

Впрочем, божественные образы Ганеши, выполненные в стиле "базарного" канона и установленные на огромных помостах в окружении других фигурантов, не только формируют в течение десяти дней махараштранский пейзаж, но и "откликаются" на наиболее злободневные проблемы социально-политической жизни региона и всей страны. Так, "праздничный" Ганеша начала XXI в. остро реагирует на все, что не сходит с первых страниц индийских газет: рост напряженности в Южной Азии, эскалацию международного терроризма, обострение межконфессиональных отношений, коррупцию, нищету, ухудшение экологической обстановки и т.д. -и волею его создателей, соединивших религиозное с мирским, дает созвучную их мнению оценку происходящему.

Другие индийские регионы, со временем последовав этому почину, призвали к решению неотложных проблем своих небожителей и с календарной периодичностью начали насыщать местный ландшафт, а по сути - общественное пространство, изображениями регионально значимых богов. В Бихаре и Западной Бенгалии, где с первого по десятый день светлой половины месяца ашвин активно отмечается праздник дурга- пуджа, текущий момент в общественно-политической жизни штатов и всей страны обсуждается с помощью популярной в тех краях воинственной богини Дурги, которая прославилась девятидневной битвой с притеснявшим богов демоном Махи-

⁹ Рама, его брат Лакшмана, жена Сита и соратник-слуга Хануман - положительные персонажи "Рамаяны"; Равана, его сын Мегханад и брат Кумбхакарна - отрицательные, как и Тарака, демоница, обезображенная Рамой и Лакшманой и впоследствии убитая первым; Кришна - один из центральных героев "Махабхараты" и главный персонаж "Бхагавата-пураны"; Дурга - богиня-воительница, победившая грозного демона Махишасуру, с которым не могли справиться ведущие боги индуизма.

¹⁰ Устанавливаемое перед шиваитскими храмами на открытом воздухе скульптурное изображение Нанди, ездового животного Шивы, как правило, отделяется от профанной части населенного пункта храмовой оградой.

¹¹ Например, Кешобчондро Сен, видный деятель бенгальского реформаторского общества "Брахмо самадж", инициировал проведение открытых религиозных процессий на улицах Калькутты [Рыбаков, 1981, с. 52].

стр. 8

шасурой и победой над ним на десятый день (дасера), что явилось необходимым условием для восстановления на земле дхармы. В Бихаре с 1990 г. неизменным фигурантом праздничных макетов выступает Лалу Прасад Ядав, бывший главный министр штата, лидер партии Раштрийя джаната дал (РДД, Национальная народная партия), который изображается на фоне восседающей на льве/тигре многорукой Дурги [India Today, 28.10.2002, p. 12].

В Дели энтузиазм по поводу дурга-пуджи и соответствующую ей уличную бутафорию можно наблюдать в кварталах компактного расселения бенгальцев, например в районе Читтаранджан парк, где в 2002 г. было установлено уже девять, против прошлогодних восьми, помостов, в том числе с фигурой Дурги, сложенной из морских раковин [Hindustan Times, 10.10.2002]. Остальные части огромного мегаполиса в эти дни вспоминают об иных мифологических событиях.

Синхронно с десятидневным празднованием дурга-пуджи хиндиязычный ареал междуречья Ганги-Ямуны отдает дань другому мифологическому событию - девятидневному богослужению Рамы в честь Дурги с последующим получением от нее дара - долгожданной победы над Раваной, а потому десятый день имеет здесь не только порядковое (дасера) имя, но и функциональное "десятый [день] победы" (виджай-дашами). В течение девяти дней на специально подготовленных площадках разыгрываются театральные представления рам-лилы, основанные на последовательном изложении сюжета "Рамаяны", а в завершающий (десятый) - повсюду сжигают огромные чучела Раваны и его сообщников, демонстрируя таким действом окончательную победу добра над злом, дхармы над а-дхармой.

Рам-лилы, активно продвигаемые в хиндиязычном поясе приблизительно с 1830-х годов, сейчас утратили интегрирующую (межконфессиональную и межкастовую) функцию, которая в них закладывалась изначально, когда подобные представления выносились на общественное пространство в качестве символов "своей" веры. В наши дни они в основном ставятся усилиями не княжеских патронов и квартальных комитетов (как ранее), а теми или иными общественными и политическими организациями, имеющими для этих целей постоянные рабочие группы с характерными мифологическими названиями - например, "Лава-Куша рам-лила комити" (в названии обыгрываются имена сыновей Рамы, которые, по легенде, обученные мудрецом Вальмики, выступили первыми исполнителями "Рамаяны"). Более того, между разбросанными по делийскому мегаполису рам-лилами уже давно проводится негласное соперничество, в котором выигрывает та организация, чью рам-лилу посещает максимальное число "очень важных персон", что непременно находит отражение во всех масс-медиа.

Наибольшей удачей считается приход на представление премьер-министра страны. Когда в 2000 г. возникла угроза, что в связи с заболеванием коленных суставов А. Б. Ваджпайи не сможет преодолеть 20 ступенек, ведущих на помост, где выступали исполнители ролей Рамы, Лакшманы и Ситы, обожествляемые на протяжении рам-лилы, один из старейших организаторов рам-лилы в столице "Дхармик лила комити", решил проблему, установив возле помоста специальное устройство: "Подъемник поможет премьеру не пропустить свидания с богом Рамой" [The Times of India, 27.9.2000]. Это был далеко не первый и не единичный случай специального обустройства "(временно) мифологически насыщенного места" с целью придания большего политического веса проводимой акции. Когда за несколько лет до того президент Индии Шанкар Дайял Шарма в канун рам-лилы пожаловался на нездоровье, тот же комитет сумел за короткий срок переоборудовать часть подиума в кондиционированное помещение с постоянно поддерживаемой температурой и тем самым обеспечить визит высокого гостя [The Times of India, 27.9.2000].

стр. 9

Попутно с крупными политическими задачами на повестку дня выносятся и локальные. Так, на дасеру 2000 г. в знак протеста против неэффективности деятельности администрации в Мурадабаде вместе с фигурой Раваны были сожжены чучела чиновников Муниципальной корпорации (одним из главных поводов для недовольства, выраженного активистами Бхаратийя джаната парти (БДП), было то, что подступы к площадке, где должна была разыгрываться рам-лила, не были приведены в надлежащий порядок [The Hindustan Times, 10.10.2000], т.е. общественное пространство не было преобразовано в соответствии с пафосностью мероприятия и ожидаемым потоком посетителей).

Апофеозом псевдоосмысленной интерпретации религиозно-мифологического праздника стала композиция, возведенная по случаю рам-лилы возле Аджмерских ворот в индийской столице в октябре 2002 г. Традиционно любое мероприятие в Индии начинается с молебна Ганеше, который в данном случае проходил на фоне 8-метрового макета двух американских башен-близнецов, сооруженных из бамбука и бумаги. Как часть инновационного ритуала дистанционно управляемый миниатюрный аэробус, начиненный праздничными хлопушками, обрушил поочередно каждую из башен, а вся акция, по мысли устроителей, содействовала тому, чтобы "необычным способом настроить общество на необходимость мира и символическое обращение к Ганеше с просьбой спасти Индию от подобного" [Hindustan Times, 8.10.2002].

Еще одно из толкований значения дасеры связывает этот праздник с Пандавами, которые именно в этот день извлекли из тайника волшебное оружие, спрятанное ими после 12 лет изгнания перед тем, как отправиться на годичную службу к царю Вирате ¹² . Именно это оружие в числе прочих факторов впоследствии помогло им победить Кауравов в кровавом сражении на Курукшетре ¹³ . Контаминация из поражения Раваны и прославления оружия, т.е., в любом случае, празднование окончательной победы, особенно близка членам общественной организации "Раштрийя сваямсевак сангх" (РСС, Союз [добровольных] служителей нации), которые считают дасеру своим главным календарным праздником ¹⁴ и отправляют ритуал почитания оружия с традиционными для индусской литургии цветами и синдуром ¹⁵ .

Каким бы значением в современных условиях ни наделялся дасера, любая из интерпретаций поднимает вопрос о восстановлении дхармы и увязывается со стартовым моментом в развертывании приводящих к успеху боевых действий. Однако многие индийские регионы видят других мифологических персонажей в качестве защитников дхармы, опираются на свои - локальные, региональные или супрарегиональные - легенды и в соответствии с этим отмечают популярный праздник по- другому.

Так, во время дасеры в г. Майсоре (Карнатак) устраивают шествие, в котором главным персонажем является богиня Чамундешвари, чье изображение возят в гости к ее "сестре" в богатом паланкине на экипаже, запряженном лошадьми. Процессию украшают слоны и громкий оркестр, а в жилищах устанавливают ряды матрешечных кукол (колу), также связанных с богиней, которых ублажают танцами и песнями религиозного содержания. А в долине Кулу (Химачал-Прадеш) дасеру празднуют в течение семи дней как торжества в честь бога Рагхунатха, в которых участвует местный махараджа: паланкин с "выносной" статуей бога адепты несут на пле-

¹² Проиграв вторично в кости Кауравам, Пандавы, соблюдая условия игры, вынуждены были отправиться на 12 лет в изгнание и прожить 13-й год неузнанными.

¹³ Курукшетра - поле, где состоялась битва между Пандавами и Кауравами, в настоящее время локализуется в 100 км к северо-западу от Дели.

¹⁴ К. Б. Хедгевар (по национальности маратх), основатель РСС, заявил о создании нового движения во время празднования дасеры 1925 г. [Andersen, Damle, 1987, p. 34].

¹⁵ В этом смысле РСС сконцентрировался на военной подоплеке дасеры, всегда имевшей особое значение при кшатрийских княжеских дворах. Иногда РССовцы ассоциируют свое поклонение оружию с военными успехами национального героя маратхов Шиваджи [Andersen, Damle, 1987, p. 93].

стр. 10

чах по всему городу, вокруг бурлит ярмарка и выступают фольклорные ансамбли из разных дистриктов.

Наряду с утилизируемыми (сжигаемыми или торжественно опускаемыми в водоемы) муляжами мифологических персонажей, изготовляемых для проведения традиционных и инновационных ритуалов во время религиозных или псевдорелигиозных праздников, индийский пейзаж активно насыщается стационарными образцами монументалистики. Среди таковых первенство принадлежит внехрамовым скульптурам бога Ханумана, военачальника обезьяньего войска и верного соратника Рамы. Эта тенденция проявилась еще в середине 1970-х годов, когда на скалистом утесе, расположенном в престижном пригороде Бангалора (Карнатак ¹⁶ ), была высечена огромная фигура, изображающая воинственную обезьяну в момент ее высадки на Ланку, "в предчувствии радостной встречи с Рамой, держащую на ладони выкорчеванную гору, среди пышной растительности которой скрывалось целебное растение сандживани, необходимое для оживления Лакшманы" [Lutgendorf, 1994, р. 213]. Этот почин был поддержан во многих частях Индии.

В январе 1990 г. на окраине Дели возле дороги, ведущий в международный аэропорт им. Индиры Ганди, была установлена 15-метровая скульптура Ханумана весом в 1300 тонн, высеченная из гранитного монолита. Влиятельный садху Прабхудатт Брахмачари, всю жизнь мечтавший об установке "самого большого в Индии Ханумана", объяснил его местоположение тем, что крепкий и надежный соратник, Хануман, выступает в роли "хранителя входа" (дварпалак) в Дели, столицу Индии, "защищая ее от возможной атаки пакистанцев и тому подобных" [Lutgendorf, 1994, р. 211 - 212].

К началу 3-го тысячелетия фигура приготовившегося к битве или уже победившего и попирающего одной ногой демона Ханумана превратилась в привычный элемент индийского пространства (в Дели их уже несколько), особенно в хиндиязычных регионах, и в Северной Индии обожествляемая обезьяна стала не менее, если не более, популярной ¹⁷ , чем Рама. К слову сказать, ни один из именитых гуру, инициировавших триумфальное шествие монументального, накачавшего мускулы Ханумана, по наблюдению Ф. Лютгендорфа, не был поклонником "Рамаяны", и кое-кто даже не был вишнуитом. В их глазах Хануман является носителем двух важных качеств, необходимых сегодняшней Индии для решения внутренних и внешних проблем, - шакти (физической энергии) и бхакти (преданности богу). Возвышаясь над городом или деревней и доминируя над природным ландшафтом, он превращается в инструмент для освоения общественного пространства, одновременно придавая ему привкус "национального индуизма" [Veer, van der, 2000, p. 7].

По вторникам, в любимый Хануманом день, к разбросанным в разных частях страны колоссам стекаются с дарами потоки людей: так формируется и унифицируется новый - не связанный с узкохрамовым, но вынесенный вовне, не глубоко личный, но демонстративно публичный - ритуал богопочитания. Отправляемый на глазах у всех, этот ритуал превращается в "способ связи, через которую индивид обнаруживает свою идентичность и смысл своих действий" [Veer, van der, 2000, p. 84], и становится сигналом для "своих".

Одновременно с умножением рам-лил и наступлением Ханумана встал вопрос об открытии в индийской столице музея Рамы. Инициатором выступила организация "Дхарма ятра махасангх" (в названии наряду со значимым словом дхарма задействовано и еще одно ключевое слово - ятра ¹⁸ ), связанная с РСС. Анант Кумар, союзный

¹⁶ Карнатак притязает на то, чтобы считаться "домом" Ханумана, поскольку здесь "проживала" его мать Анджана, и здесь Ханумана часто называют матронимом Анджанейя.

¹⁷ "Хануман чалиса" ("Сорокостишие [в честь] Ханумана"), составленное в XVIII или XIX в. (хотя и приписывается жившему в XVI в. Тулсидасу), является наиболее часто цитируемым религиозным текстом хиндиязычного ареала [Lutgendorf, 1994, р. 230].

стр. 11

министр городского планирования, обещая выделить землю под строительство музейного здания, заявил: "Величие Рамы - не в его историзме, но в самой концепции Рамы и в его вкладе как мифологической фигуры. <...> Воспринимать его как историческую фигуру значит принижать его". Манге Рам Гарг, президент "Дхарма ятра махасангх" (и одновременно глава делийского филиала БДП) пояснил: "Это будет укреплением нашей культуры" [The Times of India, 4.2.2002].

Наряду с освоением пространства путем декорирования унифицированными мифологическими элементами, которые преобразуют в "свое" оккупируемое пространство, права на это заявляются и иным способом - целенаправленным движением с использованием определенной символики. Так, с 1984 г. "Рамаяна" во всех ее вариантах из объекта исследования превратилась в объект пропаганды Международной конференцией, ежегодно проводимой либо в Индии, либо за рубежом: среди стран, принимавших делегатов (преимущественно индийцев из Индии и членов индийской диаспоры), были также Таиланд и Индонезия, Непал и Китай, Маврикий и Бельгия, Голландия и Канада, США и Суринам. В сентябре 2002 г. очередная XVIII Международная конференция по "Рамаяне" состоялась в ЮАР (г. Дурбан). Качественно новым моментом этого этапа мифологической экспансии должно было стать вручение премии "Международная Рамаяна - общечеловеческая солидарность" бывшему президенту ЮАР Нельсону Манделе. Бессменный президент конференции Лаллан Прасад Вьяс так объясняет смысл "триумфального шествия" "Рамаяны" по земному шару: "Я предвижу ее великую роль - возможно, наивеличайшую в истории человечества - в преобразовании судеб цивилизации" [Vyas, 2001, р. 2]. Движение "вовне" сопровождалось ритуализованным перемещением по самой Индии в те годы, когда конференция проходила на родине эпоса. Например, заседания XVI конференции, открытой в 1999 г. в Дели Раманандой Сагаром, который приобрел известность как режиссер-постановщик телесериала "Рамаяна" и получил титул "Тулсидас нашего времени" ¹⁹ , растянулись на 11 дней, поскольку включали в себя переход из г. Айодхъи (Уттар- Прадеш) в местечко Читракут ²⁰ на границе со штатом Мадхъя-Прадеш, имитирующий путь, пройденный Бхаратой ²¹ , чтобы уговорить отправившегося в 14-летнее изгнание Раму вернуться и занять принадлежащий ему по праву престол.

В 1980-х годах ведущие писатели хинди во главе с патриархом Сачиданандой Ватсьяяной прошли и по следам Ситы - от местечка Ситамархи в Митхиле (Бихар), где, согласно легендам, она была обнаружена в борозде на поле удочерившим ее царем Джанакой, через Джанакапур и Айодхъю в Читракут, - чтобы выяснить, почему "Рамаяна" так глубоко проникла в сознание людей" [Kishwar, 2000, р. 295]. Такие передвижения, совершаемые с соответствующим антуражем и мощной информационной поддержкой, обычно называются словами ятра или тиртха-ятра, означающими "передвижение" и "движение к святыням", т.е. паломничество: использование "высоких" терминов придает имитации или акции сакральную значимость.

Религиозно-мифологическая тематика обычно в форме духовных песнопений и коротких инсценировок всегда играла заметную роль в индийском радиоэфире. С 1980-х

¹⁸ О ятре см. ниже.

¹⁹ Тулсидас (XVI в.) - автор "Рамачаритаманаса" ("Море подвигов Рамы" - на русском языке доступном в переводе А. П. Баранникова [Баранников, 1948]), ставшего самой популярной версией "Рамаяны" в хиндиязычном ареале Индии. Считается аватарой Вальмики. См. далее.

²⁰ Пространство вокруг Читракута полностью сакрализовано "следами", оставленными Рамой и Ситой: считается, что они жили на холме Камадгири, что Сита совершала ежедневное омовение в Джанаки-кунде ("резервуар Джанаки", т.е. Ситы) на берегу реки Мандакини, что сюда - в тайные Годаварские пещеры - пришли все реки Индии, чтобы засвидетельствовать свое почтение воплотившимся в людском обличье богам.

²¹ Бхарата - еще один сводный брат Рамы, чья мать - Кайкейя воспользовалась влиянием на царя Дашаратху и убедила его отправить Раму в изгнание, передав престол Бхарате.

стр. 12

годов, параллельно с набирающей темпы пространственной мобильностью визуальных символов индуизма, начался стремительный рост аудиопродукции, и к началу 3-го тысячелетия мощное акустическое загрязнение если не всей Индии, то ее городской части, стало очевидным фактом. Большую популярность приобрели кружки по изучению бхаджанов и киртанов и исполнявшие их любительские хоры, которые, не предполагая камерности, обычно собираются на открытых пространствах - часто на арендуемых площадках в школьных дворах или прихрамовых верандах. Аудиозаписи религиозной музыки и гимнов, непременно усиленные дополнительными средствами распространения звука, были использованы храмами и получили широкое применение в частной сфере при отправлении, например, утренней пуджи или других ритуалов.

Одновременно с этим в 1980-х годах девоционалистская музыка перестала быть компонентом только ритуала и в виде аудиокассет вступила в активную конкуренцию с поп-музыкой кинематографа, обеспечивая более стабильный, чем поп-музыка, рынок сбыта [Babb, 1997, р. 12]. Наряду с общим подъемом религиозных настроений в Индии и своеобразной моды на "этнодуховность", успеху новой продукции способствовал тот факт, что голоса, прославляющие индусских небожителей, принадлежат знаменитым каввали (исполнителям суфийских песнопений) или таким заэкранным звездным вокалистам индийского кинематографа, как Лата Мангешкар, Аша Бхосле и др. Распространяя музыкальную продукцию среди широкой аудитории - как среди тех, кто приобретает касеты, так и среди пассивных слушателей ²² , звукозаписывающая индустрия формирует звуковой жизненный фон и выводит в лидеры те или иные записи, постепенно приобретающие власть и воздействие над умами аудитории [Marcus, 1997, р. 176].

Пространственная - визуальная и вербальная - экспансия унифицированных и даже упрощенных (комиксы, "базарное искусство", рам-лилы) мифологических символов в самой Индии и, при поддержке индусской диаспоры, за ее пределами порождает и социальную мобильность этих символов: они становятся одинаково доступными для всех, интегрируя общество в сообщество. А пространство, овеянное дхармой, которую несут с собой непобедимые божественные персонажи, превращается в "свое".

ТЕЛЕВИЗИОННАЯ ЭКСПАНСИЯ МИФОЛОГИИ

Мифологические персонажи, как правило, изображенные в стиле того же "базарного искусства", неудержимо проникают на голубой экран, в видеопродукцию и, конечно, в рекламу. Индийское телевидение, стартовавшее в 1972 г. в первую очередь образовательными программами, уже давно и успешно утвердилось на просторах страны, преодолев технические, но не региональные барьеры. Последние, наоборот, существенно укрепились в результате развития спутникового и кабельного телевидения, чему способствовало частичное ослабление государственного контроля за радио- и телевещанием в связи с созданием в 1991 г. более или менее независимой от Министерства информации и радиовещания автономной корпорации "Прасар Бхарати" [Mitra, 1993, р. 22 - 24]. Но еще до создания корпорации единственный на тот момент государственный канал "Дурдаршан" начал активное внедрение индусской мифологии в сознание индийцев.

С 25 января 1987 г. по 31 июля 1988 г. каждое воскресное утро в 9 час. 30 мин. жизнь на обычно многолюдных индийских улицах замирала: все спешили к экранам

²² Конструкции современных индийских жилищ (отсутствие толстых стен, плотных рам, звукоизоляции) и общий - "с распахнутыми окнами" - стиль жизни, сформировавшийся под воздействием жаркого климата и пахучих приправ, превращает в невольных слушателей не только непосредственных соседей, но и целые кварталы.

стр. 13

телевизоров, чтобы не пропустить очередной из 78 эпизодов телесериала "Рамаяна", поставленного режиссером Раманандой Сагаром. Сериал демонстрировался по каналу "Дурдаршан", который никогда не игнорировал ни религию вообще, ни религиозные практики, и стал первой общенациональной "мыльной оперой", где главный персонаж являлся божественной инкарнацией [Mitra, 1993, р. 93]. Сочетание трех элементов - сакрализованного эпоса, даршана, т.е. лицезрения божественных ликов Рамы и Ситы, и благоприятного созвучия (даршан - "Дурдаршан", именно "теле + видение") в названии телеканала - настраивало аудиторию на благочестивый лад: многие, как перед ритуальной процедурой, совершали омовение, возлагали к телевизору гирлянду из душистых цветов и возжигали благовония ²³ .

Трудно сказать, каков был рейтинг сериала, но то, что он был невероятно высок, явствует из неуклонного роста числа рекламных вставок в каждом эпизоде. После месяца показа (т.е. четырех эпизодов) число таких фрагментов было около 15, к апрелю выросло до 32, к сентябрю 1987 г. каждый эпизод содержал уже 40 рекламных вставок. К августу сериал приносил 1/8 всего дохода национального телевидения, а к сентябрю - около 3 млн. рупий еженедельно [Lutgendorf, 1994, р. 222]. В перспективе важнее коммерческого успеха оказался тот факт, что телесериал, создание которого было поддержано на правительственном уровне, стандартизировал общие представления о Раме, основанные на разных, как правило, региональных переложениях "Рамаяны", т.е. "отредактировал" и распространил общие культурные символы. "Редактирование" коснулось и образа Рамы - из вездесущего, невозмутимого и всепрощающего он превратился в жесткого, стремящегося к наказанию, бряцающего оружием. Известная из эпоса мифологическая Айодхъя, где в конце концов воцарилась дхарма и установилось рам-раджья - "царство Рамы", т.е. "государство всеобщей справедливости", оказалась в массовом сознании уравненной с провинциальным городком Айодхъя, расположенным на реке Сарайю в 120 км от Лакхнау, столицы Уттар-Прадеша [Veer, van der, 2000, p. 178], а местный индусско-мусульманский конфликт, начало которого датируется серединой XIX в., стал приобретать контуры общенациональной проблемы.

Разгоряченная успехами доблестного Рамы индусская часть Индии услышала, наконец, горестные стенания Вишва хинду паришада (ВХП, Всемирный совет индусов), начатые еще в 1984 г., - по поводу мечети Бабура, "кощунственно" стоящей там, где когда-то находился храм Рамы, выстроенный на месте его рождения ²⁴ . Тогда же для обоснования необходимости вытеснения мусульман с площадок в Айодхъе, Матхуре (где родился бог Кришна) и Варанаси был специально проведен "Дхарма сансад" - Ассамблея дхармы ²⁵ . Последовавший вскоре после завершения сериала новый призыв ВХП внести свою лепту и отправить в Айодхъю освященный кирпич с именем Рамы нашел мощную поддержку почти по всей Индии ²⁶ , за исключением южных, дравидских, штатов и северо-востока.

²³ С точки зрения культурной антропологии такое отношение к современному техническому устройству объясняется еще и тем, что вокруг него создалась атмосфера, во многом аналогичная той, которая создается вокруг домашнего алтаря. Телевизор (подобно алтарю) стал объектом, определенным образом организующим пространственную и временную структуру жилища и семьи, и даже внешним оформлением - специально приобретаемым для бережного хранения дорогостоящего предмета деревянным резным ящиком со ставнями - напоминал деревянные алтари-домики, популярные в домашнем обиходе.

²⁴ Ни данные археологических раскопок, ни данные текстологических исследований не подтверждают этого.

²⁵ В 1984 г. призыв ВХП остался без внимания еще и потому, что вскоре за этим последовало убийство тогдашнего премьер-министра Индиры Ганди и общество, с одной стороны, направило свой гнев против общины сикхов, а с другой - сплотилось вокруг Раджива Ганди, нового лидера из династии Неру-Ганди.

²⁶ Этот сюжет уже стал предметом художественного осмысления в романе Шаши Тхарура "Бесчинства" [Tharoor, 2001].

стр. 14

Вскоре "Дурдаршан" предложил зрителям 93-серийную экранизацию другого великого индийского эпоса - "Махабхараты" режиссера Рави Чопры, завершившуюся в июле 1990 г. Последовательность показа воспроизводила мифологическую хронологию, согласно которой история "Рамаяны" происходила в более раннюю эпоху (третаюгу), чем события "Махабхараты", и Рама как аватара Вишну предшествовал его же аватаре в облике Кришны. Новый телефильм поражал еще большим многоцветьем и спецэффектами: "переливающиеся на экране цвета радуги дополнительно насыщались серебром и золотом, сверкавшими на одеждах каждого из героев и вообще из каждого уголка [экрана]. Чем важнее персонаж, тем больше было на нем украшений" [Milewska, 1999, р. 176]. "Бхагавад-гите", философскому трактату в составе "Махабхараты", где в преддверии сражения Кришна являет свой божественный облик и призывает Арджуну, третьего из пятерки Пандавов, следовать своему воинскому долгу, т.е. убивать, а заодно объясняет основы мироздания, были посвящены три серии. Однако каждая из 93 серий предварялась изображением восседающих в колеснице божественной аватары и Арджуны, и на фоне бегущих титров звучали знаменитые слова Кришны, которые он втолковывал Арджуне перед решающим сражением с Кауравами: Всякий раз, когда в этом мире I наступает дхармы упадок, / когда нагло порок торжествует, / Я себя порождаю, Арджуна (IV, 7) ²⁷ .

Так - в 93-кратном повторе - вновь и вновь утверждалась главная идея эпопеи: восстановление дхармы и беспощадная борьба с теми, кто ее попирает. События, разворачивавшиеся на экране, комментировались бесстрастным "Голосом времени", который снова и снова настаивал на универсальности архетипического противостояния и "информировал зрителей, что вопросы, задаваемые Арджуной, касаются не его одного, а были значимы в прошлом, в настоящем и не утратят своей значимости в будущем... Голос утверждал, что каждая эпоха имеет свою Курукшетру и, чтобы преодолеть беды своего времени, надо всего лишь обратиться к Кришне" [Malinar, 1995, р. 460]. Беспрестанный нажим на дхарму и призыв к поиску врага превратил телеверсию в "политическую пропаганду" [Malinar, 1995, р. 465].

В 1990 г. по инициативе ВХП и БДП была проведена мощная кампания, принявшая форму так называемого колесничного марша (ратх-ятра) во главе с Л. К. Адвани, в то время президентом партии. Конечной целью маршрута протяженностью почти в 10 тыс. км была Айодхъя, а стартовала процессия - в Сомнатхе, где в 1026 г. Махмуд Газневи разрушил известный шиваитский храм, отстроенный заново в 1950 г. Места, где проезжала процессия во главе с Л. К. Адвани, обращавшимся к народу из кондиционированной "Тойоты", декорированной под колесницу Арджуны из телесериала "Махабхарата", были украшены плакатами с изображением Рамы: "Рама был нарисован устремленным вперед, левая рука удерживала натянутый лук, а правая - остро заточенную стрелу, лицо его выражало божественную бесстрастность. Казалось, что он противостоит буре, потому что и его волосы, и дхоти развевались на ветру, и тучи были темнее темного" [Davis, 1999, р. 27]. Так окончательно утвердился уже ставший привычным в последнее десятилетие набор символов: бог-воитель Рама, храм на месте его рождения в Айодхъе, освобождение священного места.

Оба сериала, естественно, появились на рынке в записи на видеокассетах и быстро стали популярными среди индусской диаспоры, одновременно осуществляя религиозно- мифологическое и этнолингвистическое воспитание новых поколений. После появления телеверсий "Рамаяны" и "Махабхараты" уже ничто не могло остановить мифологическую лавину, обрушившуюся на индийскую аудиторию. Создатели новых работ пошли хитрым путем, "раздирая" эпопеи по отдельным персонажам и выстраивая повествование вокруг той или иной эпохальной фигуры. Так появились сериалы "Кришна", "Карна", "Шактиман" ²⁸ и другие; первый, кроме "Махабхараты"

²⁷ Цит. в переводе В. С. Семенцова [Бхагавад-гита, 1999].

²⁸ "Обладающий мощью", т.е. Бхишма - уважаемый и Пандавами, и Кауравами патриарх рода.

стр. 15

опирался и на "Бхагавата-пурану", т.е. поведал и об отрочестве восьмой аватары Вишну.

По мере открытия новых телеканалов нередко возникали забавные ситуации, когда в ставшее традиционным для таких показов воскресное утро одновременно демонстрировалось по нескольку сериалов, основанных на одном и том же мифологическом герое и сюжете, но созданных независимыми друг от друга производителями. Например, Хануман помогал Раме в сериале "Вир Хануман" ("Герой Хануман") на канале "Дурдаршан" и в сериале "Джай вир Хануман" ("Да здравствует герой Хануман!") на канале "Сони" [India Today, 31.3.1997]. А в 2000 г. два наиболее преуспевающих частных канала ("Сони" и "Зи") приступили к годовому показу двух независимых сериалов о слоноголовом Ганеше: "Шри Ганеша" ("Господин Ганеша") стартовал в воскресное утро 24 сентября на канале "Сони", а "Джай Ганеша" ("Да здравствует Ганеша!") - в воскресное утро 1 октября на канале "Зи", что, естественно, немедленно привело к судебному разбирательству между каналами-конкурентами, в то время как рекламодатели закупили время у обоих [The Times of India, 20.9.2000].

Канал "Зи" одновременно продолжал работу над новой - предположительно 200-серийной - экранизацией "Махабхараты" под названием "Еще одна Махабхарата"; ее создатели решили реализовать концепцию "мифологического реализма", т.е. найти способы объяснения для необъяснимого ²⁹ , и заодно видоизменить самих персонажей, представив вместо героев в духе а la (Раджа) Рави Варма ³⁰ реконструированных представителей племен, гипотетически населявших Индию в 1300 г. до н.э.

В новую версию, правда, перекочевал ряд исполнителей из прежней: например, актер Сурендра Пал в прежней "Махабхарате" играл Дрону, наставника Пандавов и Кауравов; в новом проекте он играет патриарха Бхишму, честь и совесть обоих родов [The Week, 11.5.1997, p. 64 - 66]. Время от времени "клонированием" занимается один и тот же канал - обычно этим отличается "Дурдаршан": неутомимый Кришна ловил 1600 пастушек сначала в "Кришна катха" ("История о Кришне"), а затем в "Шри Кришна" ("Господин Кришна"); Шива исполнял свой знаменитый танец разрушения и сотворения мира сначала в "Ом намах Шивай" "[Произнесем священный слог] ОМ [в честь] имени Шивы", а затем в "Шив-пуране" ("Сказание о Шиве") [India Today, 31.3.1997, p. 134].

Вообще, государственное телевидение как застрельщик и проводник повального "омифологизирования" по-прежнему, несмотря на усилия других каналов, обгоняет всех по мифологической наполненности: например 3-й Государственный канал, закончив демонстрацию "Вир Хануман" и "Ом намах Шивая", в конце 2001 - начале 2002 г. одновременно показывал: "Джай Сантоши-ма" ("Да здравствует мать Сантоши!" ³¹ ), повтор "Махабхараты", "Джай джай Тридев" ("Да здравствует Троебог [Брахма, Вишну, Шива]") и потом присовокупил к ним повтор "Рамаяны" [The Indian Express, 21.12.2001]. Назначенный в 1997 г. исполнительным директором "Прасар Бхарати" С. С. Гилл, реагируя на мифологическое засилье на голубом экране, в сердцах воскликнул: "Эта чертова штука властвует на телевидении!" [India Today, 8.12.1997], что ровным счетом ничего не изменило.

Как не стоит на месте технический прогресс, так нет предела и инновациям в эксплуатации мифологической тематики и персонажей. В последние годы диапазон жан-

²⁹ Режиссер Чандра Пракаш Двиведи, например, не верит в то, что Гандхари, жена Дхритараштры, могла родить 101 ребенка (100 Кауравов плюс их сестра), и считает, что у Дхритараштры было несколько жен, из которых Гандхари была старшей, поэтому все потомство официально признавало ее общей матерью и т.д.

³⁰ На рубеже XIX-XX вв. художник (Раджа) Рави Варма положил начало "гиперреальному" стилю в изображении индусских богов и фактически стал родоначальником жанра "базарного искусства".

³¹ Недавно сформировавшийся и стремительно набирающий известность в Северной Индии культ богини Сантоши-ма ("Милостивая мать"). Сериал, рассказывающий о влиянии богини на жизнь трех современных семейств, был создан по мотивам популярного фильма (мифологического жанра), представившего Сантоши-ма как дочь бога Ганеши.

стр. 16

ровых манифестаций увеличился в результате появления мультфильмов, созданных на основе великих эпопей. Первой ласточкой стала двухчасовая "Рамаяна: легенда о царевиче Раме", появившаяся благодаря усилиям аниматоров Индии, Японии и США путем смешения стилистики японской школы манга, диснеевской техники и образов, сотворенных (Раджой) Рави Вармой. Получая приз за лучший анимационный фильм года на Международном фестивале в Санта-Кларите (США), продюсер мультфильма Кришна Шах заявил: "Это не просто эпос, разыгранный в индийских декорациях. Это -жизненный код, которому следуют миллионы и миллионы людей" [The Hindustan Times, 26.3.2000]. Другой лауреат многих премий "Пандавы: пятерка воителей" -двухчасовая компьютерная анимация по мотивам "Махабхараты" - является уже собственно индийским детищем. Создатели, вероятно, с учетом определенных технических сложностей и моральных прерогатив нового времени, позволили себе достаточно свободное прочтение оригинала, убрав из мультфильма множество персонажей (включая Бхишму, Карну и даже Кришну) и ограничив полиандрическую Драупади одним мужем - Арджуной [The New Indian Express, 5.1.2001]. Дополнительную привлекательность обоим фильмам обеспечил тот факт, что хинди- и англоязычную версии каждого озвучили звезды индийского "Болливуда" ³² .

В преддверии дасеры и дивали 2002 г. канал "Картун нетворк" подготовил специальный программный блок "Великие индийские эпосы", сначала показав получасовые отрывки из фильма "Рамаяна: легенда о царевиче Раме" по октябрьским субботам, затем - с 5 ноября, в день дивали, стал демонстрировать его полностью, присовокупив еще серию "Пандавы: пятерка воителей", повествующую о победах дхармы над а-дхармой. Рассказывая об этом проекте, газетные анонсы характеризовали весь телепакет как "сагу о вневременных ценностях и бескорыстной преданности" [The Hindu, 4.10.2002].

Стандартизация существующих в разнообразных региональных версиях мифов стала важным следствием развития мифологоцентричного телевидения и видеопродукции, совместивших в себе сразу три функции - религиозную, этическую и развлекательную. Общественный интерес, утоляемый одновременно в пределах собственного дома, порождает чувство соучастия, создавая, по терминологии Б. Андерсона, imagined communities [Anderson, 1983] ³³ . К тому же боги и герои из храмовых комплексов и домашних алтарей, выйдя за пределы сакрального пространства, обустроились в частной сфере не как безмолвный визуальный ряд, а как вербализующие свою, основывающуюся на представлении о дхарме, деятельность "друзья дома", в котором они стали "своими".

МИФОЛОГИЗАЦИЯ МЫШЛЕНИЯ И ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ

Мифологические персонажи, вследствие их устойчивой связи либо с дхармой, либо с а-дхармой, давно превратились для индийцев в этические и эстетические мерила человеческих качеств и поступков, а эпические сюжеты и ситуации обогатили идиоматику всех индийских языков. Уже простое упоминание мифологического имени вызывает определенные ассоциации и служит для эмоциональной и моральной оценки событий и/или их участников. Форс-мажорные обстоятельства неизбежно увеличивают количество отсылок к ставшим совсем близкими, благодаря современным средствам технического прогресса, героям "Махабхараты" и "Рамаяны", также пер-

³² Обиходное название совокупности всех киностудий Бомбея.

³³ В дальнейшем Салман Рушди преобразовал эту категорию в imagined homelands, что может быть удачно использовано при оценке вклада индусской диаспоры в конструирование современных представлений и идентичностей.

стр. 17

манентно пребывающим в ситуации, требующей наивысшего накала физических и душевных сил.

Рассказывающая о проекте восстановления разрушенного землетрясением 2001 г. Гуджарата статья называется именем прекрасной столицы Пандавов, выстроенной ими при помощи божественных зодчих: ""Индрапрастха" - воплощение мечты в Бхудже" [People's Victory, 1.1.2002, Iss. 1]. Заглавие материала о противостоянии тамилов и сингалов на Шри-Ланке -"Махабхарата в Раванпуре" [The Hindu, 23.4.2002] - содержит двойную аллюзию, напоминая одновременно о военных действиях "Махабхараты" и о Ланке как месте жительства Раваны из "Рамаяны". В статье, призывающей к нанесению превентивного удара по лагерям террористов в связи с нападением на индийский парламент 13 декабря 2001 г., говорится, что для этого необходимо перейти "черту Лакшманы", т.е. физически существующую линию контроля, отделяющую индийский штат Кашмир от Пакистана [The Pioneer, 15.12.2001]. Запретная линия, пересечение которой грозит тяжелейшими последствиями, носит имя Лакшманы, младшего брата Рамы, который умолял Ситу не пересекать нарисованную им на земле черту. Нарушившая запрет Сита в результате была похищена Раваной, и тем самым Рама оказался обречен на восстановление на земле дхармы. Дополнительная игра слов, связанная с именем Бангару Лакшмана, обеспечила беспрестанное употребление этой идиомы в прессе, в частности, когда около двух лет назад бывший президент БДП оказался замешанным в деле о взятках.

Статья под названием "Экалавъя снова теряет большой палец" рассказывает о новой учебной программе, которая была названа именем любознательного персонажа из "Махабхараты", из-за низкого происхождения не допущенного на уроки Дроной, общим наставником Пандавов и Кауравов, и вынужденного подслушивать возле дверей. Лишенную правительственной финансовой поддержки программу "Экалавъя" сравнивают с одноименным героем, чей большой палец с руки был потребован Дроной в качестве платы за обучение. Как "цитата недели" была выделена фраза из выступления председателя партии Индийский национальный конгресс (ИНК) Сони Ганди, обратившейся к привычному делению эпох на юги для усиления негативной оценки политического соперника: "Правительства БДП возвестили приход калиюги и довели политику до полного упадка" [India Today, 11.11.2002, с. 12]. В ежедневной "духовной" колонке, весьма популярной ныне во всех газетах, автор Прадип Каушал в еще более развернутой метафоре противопоставляет благословенные шилы (камни) третаюги (эпохи Рамы), с помощью которых был сооружен мост, ведущий на остров Ланку, в царство Раваны, шилам нынешней эпохи, имея в виду волнения в индийском обществе в связи с намерением сторонников возведения храма Рамы на месте разрушенной мечети Бабура осуществить закладку камней фундамента в марте 2002 г.: "Шилы третаюги, освященные Рамой, собранные обезьянами и медведями и уложенные вождями зверья, держались на поверхности воды и [таким образом] создали условия для наступления добра на зло. Не таковы шилы разлада, поднятые на плечи смертными нынешней калиюги. Некоторые хотели их принести [в определенное место], другие - не допустить этого. И разверзся ад. Все пришло в движение - правительство, парламент, Верховный суд, оппозиция, силы безопасности, бабу и садху ..." ³⁴ [The Indian Express, 11.4.2002].

Индусско-мусульманские кровавые беспорядки в Гуджарате в 2002 г. вызвали шквал публикаций и читательских откликов, оперирующих привычными метафорами: "Политика правящей в Центре и Гуджарате БДП во многом напоминает политику Кауравов. Чтобы покрыть ошибки главного министра Гуджарата Нарендры Моди, центральное правительство предпринимает те же шаги, что и Дхритараштра в отношении своего сына Дуръйодханы. В поведении обоих бесконечно много общего. <...> Как в силу обстоятельств севший на трон Дхритараштра желал передать его своему сыну Дуръйодхане, так и БДП, получившая в Центре власть путем компромиссов, готовится к тому, чтобы сохранить гуджаратский престол в руках Моди. Как Дуръйодхана испытывал страх перед палицей Бхимы и стрелами Арджуны, так и Нарендра Моди невероятно боится руководства Конгресса. Хорошо бы напомнить

³⁴ Калиюга - в традиционном индийском делении времени - четвертая и самая ужасная эпоха (юга), период деградации, когда от человеческих добродетелей остается только четвертая часть. Бабу и садху - здесь чиновники и духовные лидеры соответственно.

стр. 18

БДП, что именно любовь Дхритараштры ³⁵ к сыну столкнула всех Кауравов в пучину ада", - пишет в хиндиязычной газете Индрамохан Шукла [ Amar Ujala, 24.9.2002]. Ему вторит Раджив Матта, увидевший чуть-чуть другие черты в лицах современных индийских политиков: "Все это напоминает "Махабхарату" с Моди (Дуръйодхана), инсценирующим снятие одежд с Драупади (Гуджарат), в то время как его верные поборники К. Р. Нараянан (Бхишма-питамах), А. Б. Ваджпайи (Дхритараштра) и Л. К. Адвани (Шакуни- мама ) [бездеятельно] созерцают происходящее" ³⁶ [Outlook, 13.5.2002, р. 2]. Раг Бансал также не удержался, чтобы не вспомнить противников добропорядочных Пандавов: "<...> По- настоящему я опечален Л. К. Адвани. Не знаю, помнит ли он, а я помню, кто был возничим на его знаменитой колеснице: некто Нарендра Моди. И если БДП настаивает на том, чтобы сохранить этого возничего, ее постигнет та же судьба, что и Кауравов" [Outlook, 13.5.2002, р. 2].

Целая статья ("Стареющий Бхишма") построена на сравнении премьер-министра Индии А. Б. Ваджпайи с патриархом рода Бхишмой, одним из самых авторитетных персонажей "Махабхараты". Автор, Джьотирмайя Шарма, считает, что "существует историческая параллель, которая обладает поразительным сходством с Ваджпайи, - жизнь и поступки Бхишмы из "Махабхараты" <...> Среди других Шишупала и Карна достаточно быстро указали Бхишме на его недостатки. В их глазах Бхишма стал чересчур стар. Несмотря на это, он не хотел расставаться с возложенными на него обязанностями. Возраст и отсутствие независимости [в суждениях] нарушили его видение будущего и способность отличать [черное от белого]. <...> Ваджпайи, подобно Бхишме, уверовал в собственную магию и возбудился от собственного публичного имиджа, порожденного СМИ и интеллигенцией. Существующая в Индии тенденция наделять моральным и этическим совершенством людей, которые создают поэзию, отдаются творческим призваниям и читают "хорошие" книги, является подлинной причиной создания подобных мифов. <...> Сказать, что Ваджпайи привязан к "семье" Союза [РСС. - И. Г. ] и его идеологии через собственную корысть, значит утверждать очевидное. <...> Подобно чьему-то предположению, что после Освенцима не осталось места для поэзии, неужели Годхра и Ахмадабад уничтожили наш моральный и этический словарь? Поскольку в Гуджарате больше всех пострадали женщины, пусть последнее слово по [обсуждаемой] проблеме останется за Драупади: "Не является [уважаемым] собрание, где отсутствуют старшие; старшие остаются таковыми только по имени, если они не объясняют нюансы дхармы; а дхарма таковая только по названию, если она не несет в себе правды; и правда не есть правда, если она содержит в себе коварство и обман"" ³⁷ [The Sunday Times of India, 24.4.2002].

Эпитет "Бхишма-питамах индийской археологии" заслужил также историк Б. Б. Лал, поддерживающий популярную в националистических кругах Индии гипотезу, согласно которой арии были не пришлым, а коренным населением Индостана. По приглашению Индийского совета по историческим наукам Б. Б. Лал выступал с докладом "Индусское прошлое цивилизации долины Инда", в котором сказал: "Вероятно, создателями цивилизации долины Инда были ведийские арии, говорившие на санскрите" [The Times of Indi, 12.5.2002].

Образ авторитетного персонажа "Махабхараты" Видуры Мудрого ³⁸ оказывается удобным для размышлений о новом президенте Индии А. П. Дж. Абдуле Каламе. В комментарии "Изображающий Видуру Мудрого" Кхушвант Сингх пишет: "Есть ли перед Каламом ролевая модель? Когда дети спросили, кто его любимый персонаж из "Махабхараты", Калам без колебаний ответил: "Видура". Напомню, что Видура -

³⁵ Дхритараштра - отец Кауравов.

³⁶ Шакуни- мама - дядя Кауравов по материнской линии.

³⁷ О событиях в Гуджарате см.: [Куценков, 2002]. Шишупала - двоюродный брат, но и непримиримый противник Кришны, выступавший в "Махабхарате" на стороне Кауравов.

³⁸ Видура - сводный брат Дхритараштры (отца Кауравов) и Панду (отца Пандавов).

стр. 19

сын низкокастовой служанки. И он произвел впечатление на Калама, поскольку "проявлял отвагу, [выступая] против поступков, совершаемых высокими лицами, и обладал мужеством не соглашаться, когда все остальные предпочитали спасовать перед а- дхармой тирании". К тому же он был мудрейшим среди братьев. Калам не может не понимать, что принадлежит к дискриминируемому меньшинству, и выдвижение его кандидатом на пост президента нашей республики подразумевает, что он должен прикрывать грехи а-дхармы, совершенные членами правящей коалиции в Гуджарате. У него будет множество возможностей направить людей, идущих по пути зла под прикрытием дхармы, на правильную колею секулярной демократии" [Outlook, 22.6.2002, р. 68].

"Махабхарата" целиком стала для писателя и политика Шаши Тхарура поводом и средством для того, чтобы в "Великом индийском романе" (1989) ³⁹ , название которого вновь перекликается с "Махабхаратой", пересказать и переосмыслить всю историю Индии XX в. Среди его персонажей и Бхишма-Махатма Ганди, и Дхритараштра- Джавахарлал Неру, и Панду ⁴⁰ -Субхаш Чандра Бос, и сотня Кауравов-Индира Ганди, и Кришна, персонифицированный образ Политики вообще, и Индия-Драупади, которой совместно владеют политики всех мастей - Пандавы [Tharoor, 1993; Глушкова, 2002]. Вообще стало традицией обращаться к образу растерзанной и униженной Драупади, когда личные болевые ощущения выходят на уровень обобщений - так же в начале XX в. представил Индию в патриотической поэме "Клятва Драупади" тамильский поэт Субраманья Баради, осуждая соотечественников за пассивность и трусливую безучастность, когда у них на глазах происходило поругание Матери-Индии [Бычихина, Дубянский, 1987, с. 144].

Руководителя РДД Лалу Прасада Ядава часто, не без элемента иронии, называют "Кришной ядавской политики", обыгрывая пастушеские корни и принадлежность к клану Ядавов как божественного персонажа, так и современного политика, представителя касты ядавов, и намекая на неоднозначное поведение эпического Кришны, нередко подававшего Пандавам вероломные советы. Товарищи по партии уже без всякой иронии называют Марчхию Деви, мать Л. П. Ядава, "матерью аватары Кришны", а жители из Пхулваришарифа, родной деревни бихарского политика, оказывают ритуальные почести статуе Марчхии Деви, установленной в этих местах. Л. П. Ядав, вживаясь в лестный образ, отправился на одну из своих избирательных кампаний в запряженной лошадью колеснице. Его соратники "объясняли это тем, что, изображая Кришну, он противостоит БДП с их брендом Рамой" [The Telegraph, 30.10.2002]. Бал Тхакре, лидер Шив- сены ⁴¹ , подвергая осуждению бывшего соратника, переметнувшегося в другую партию, сравнил его с Кайкеей, подло предавшей царя Дашаратху, попытавшись посадить на трон своего сына Бхарату вместо законного наследника Рамы [Outlook, 9.10.2000].

Вообще иронические нотки часто звучат при обращении к мифологии в контексте общественно-политической проблематики. Описывая многотысячные празднества в связи с 75-летием РСС на окраинах Агры, куда съехались члены Союза из разных частей Индии, С. Прасаннараджан прибегает уже к едкой сатире, облачая ее все в те же мифологические одежды: "Вид с горы Говардхан: идиллическое пространство Хинду раштры, наиболее совершенной карма-бхуми Востока, отмокает в цивилизационной усталости. Повсюду зелено, зеленее, чем обычная зелень, так как растения подкармливаются коровьим навозом. Эти загородные просторы и их лиственное изобилие суть не что иное, как буколический ответ на интриги с химикалиями. Смотри, вон разукрашенные коровки, бескорыстные матери с влажными глазами, пасутся на

³⁹ Роман удостоен Литературной премии стран Содружества.

⁴⁰ Панду - отец Пандавов.

⁴¹ Шив-сена - партия [имени] Шиваджи (национального героя маратхов), региональная политическая партия с коммуналистским уклоном. В настоящее время приобретает общеиндийское значение.

стр. 20

луговинах, и коровья симфония в травах дирижируется ковбоями в шортиках цвета хаки. Да это маленькие Кришны со свирельками в устах и павлиньими перьями в волосах, их голубые тела все еще распространяют вокруг себя аромат мыла марки "Камадхену", сваренного целиком из коровьего навоза, и зубы их ослепительно белы, потому что они употребляют зубную пасту, сделанную - из чего же еще? - того же божественного навоза. А за лугами виднеются церкви, храмы и мечети, где все граждане этой пунъябхуми молятся на священнейшем из языков - санскрите. И все - все эти Сэмюэли, Шанкары и Салимы, абсолютно все - гордятся тем, что они потомки Кришны и Рамы, а крест и полумесяц всего лишь братья трезубца, братья по культуре" ⁴² [India Today, 30.10.2000]. Так автор публикации описывает утопические представления РСС о будущем Индии.

Мифологические метафоры не ограничиваются вербальной сферой, но активно эксплуатируются и в визуальных жанрах. В репортаже "Зло террора в мифическом измерении" об открытии новой экспозиции во Всеиндийском центре искусств, приуроченной к первой годовщине атаки на индийский парламент, сообщается: "Учение индийской мифологии о том, что добро побеждает зло, актуально сегодня, как и пять тысячелетий тому назад. По крайней мере, именно так думает гуджаратский художник Мохсин Шейх. Черпая вдохновение из древних эпопей "Рамаяна" и "Махабхарата", он запечатлел на своих полотнах нападение на парламент, уподобляя такие фигуры, как Равана и Канса, Пакистану" ⁴³ . На открытии экспозиции вице-премьер Л. К. Адвани сказал: "На одном из четырех полотен, посвященных этому событию, изображена битва на Ланке, в которой Рама убивает Равану. Под Раваной подразумевается Пакистан". Сам художник пояснил: "Я хотел выразить солидарность с персоналом службы безопасности, который погиб при исполнении служебных обязанностей. В индуизме мы говорим о дхарме и а-дхарме, и я подумал, что использование образов Шивы, Кришны, Рамы и Ханумана, которые близки простому народу, окажется эмоционально выразительным..."

Примеров, связанных с использованием мифологем за пределами религиозного контекста, можно привести множество, даже не задумываясь над тем, что мифологической символикой часто манипулируют для того, чтобы подменить политическую проблему моральной или псевдоморальной и таким образом вообще уйти от ее решения. Уникальный и универсальный "словарь", созданный на основе индусской мифологии, в которой каждая единица является не просто лексемой, но знаком, скрывающим целый сюжет, дает возможность составить коммуникативное сообщение и одновременно произвести нравственную оценку его содержания: что хорошо, а что плохо, где - дхарма, а где - а-дхарма. Такой "словарь", если он принимается обществом, соединяет разные страты возможностью говорить на одном "языке" и объединяет приверженностью к общей - "своей" - системе символов.

ПИАРОВСКИЕ ФУНКЦИИ МИФОЛОГИИИ

Ставшее привычным обращение к мифологическому бренду (в современной терминологии) закрепляется в различных пиаровских акциях, направленных на формирование положительного образа товаров и идей, предлагаемых обществу. Прежде всего это проявляется при создании Индией продукции, укрепляющей ее позиции на международной арене и/или положительно воздействующей на имидж центральной власти внутри страны. Не удивительно, что усовершенствованной модели индийского автомобиля было присвоено название "Марути" - "Сын ветра", неизбежно вызы-

⁴² Съезд состоялся поблизости от мест, которые мифологические источники связывают с детством Кришны. Говардхан - гора в районе Браджа, подняв которую Кришна укрыл местных жителей от дождя. Кармабхуми - земля, где исполняются все ритуальные предписания; пунъябхуми - земля, пребывание на которой взращивает заслуги; Хинду раштра - Индусское государство; Камадхену - мифологическая корова, исполняющая все желания.

⁴³ Канса - демонический правитель Матхуры, побежденный Кришной.

стр. 21

вающее в памяти образ быстроходного и вездесущего Ханумана. На вооружении индийских ВВС находятся ракеты "Агни" ("Огонь") и "Притхиви" ("Земля"), названные так в честь богов-стихий ведийского (доиндусского) пантеона; недавно состоялись успешные испытания суперсовременной ракеты ближнего радиуса действия "Тришул" ("Трезубец") и ракеты класса "вода-вода" "Дхануш" ("Лук") - оба названия указывают на виды оружия, являющиеся постоянными атрибутами богов Шивы и Рамы соответственно. Первенец танковой индустрии был назван "Арджуна", по имени среднего брата из пятерки Пандавов, напоминающем о его превосходстве в боевых искусствах, а индийские ученые ведут работу над проектом космического корабля многоразового использования "Аватара" ("Земное воплощение бога").

Имя "Арджуна" носит и самая высокая спортивная награда Индии, наивысшим признанием тренерских заслуг является присуждение премии "Дроначарья" (Дрона). Премия "Въяса", названная в честь легендарного составителя "Махабхараты" и имеющая материальное выражение в 250 тыс. рупий, присуждается за лучшее произведение на хинди - государственном языке Индии. В 2002 г. она была вручена Кайлашу Ваджпайи за стихотворное эссе "Темная фаза земли" (в названии звучит и имя Кришны, поскольку кришна означает "черный"), созданного по мотивам "Махабхараты" ⁴⁴ [Outlook, 27.1.2003, р. 6]. Комиссия по делам женщин штата Махараштры учредила премии "Дуръйодхана" и "Ракшас" ("Демон"): первой должны награждаться авторы кино- и телепродукции, создавшие негативные образы женщин и позволившие неуважительное к ним отношение на экране; второй - создатели фильмов, построенных на чрезмерном обращении к насилию вообще. Среди первых претендентов на премию "Дуръйодхана" оказались не только вышедшие в широкий прокат художественные фильмы, но и телевизионные ролики, например, рекламирующие презервативы "Камасутра", позаимствовавшие название древнеиндийского эротологического трактата.

Наделенные положительным значением мифологемы неизбежно используются для легитимации социальных и политических амбиций. Некоторые (неприкасаемые) касты уличных уборщиков хиндиязычного ареала, например, предпочитают самоназвание бальмик и возводят свое происхождение к Вальмики, автору санскритской "Рамаяны", который, по одной из легенд, также был низкого происхождения. Узнав во время первого телепоказа "Рамаяны", что создатели планируют ограничиться только шестью книгами и не экранизировать седьмую, заключительную, часть эпоса (в которой Сита, изгнанная Рамой из Айодхъи, находит пристанище в лесной обители Вальмики), во многих крупных городах Северной Индии уборщики объявили забастовку и не приступили к очистке улиц, пока центральное правительство, напуганное угрозой эпидемии, не объявило, что предоставляет финансы для съемки оставшихся эпизодов [Richman, 1991, р. 3, 17]. Хиджры (гермафродиты и кастраты, настаивающие на признании их третьим полом), одна из наиболее загадочных социально- профессиональных групп индийского общества, активно прорывающаяся в политику на уровне муниципалитетов и легислатур, связывает свое происхождение то с Рамой, то с Арджуной. В первом случае они называют себя потомками людей третьего пола, дождавшихся возвращения Рамы из 14-летнего изгнания у ворот в Айодхъе, в то время как мужчины и женщины разбрелись по домам; во втором - они соединяют себя с Арджуной, прикрывавшимся обликом евнуха во время 13-го года изгнания [Глушкова, 2001 (2)].

Также показательно название возникшей в начале 1990-х годов под эгидой ВХП молодежной организации "Баджранг дал" - "армии Ханумана", воспользовавшейся

⁴⁴ Главным персонажем эссе является Парикшит - внук Арджуны, который, после того как Юдхишт-хира вместе с остальными братьями удалился от мира, сел на царство.

стр. 22

одним из имен божественной обезьяны. Баджранг означает "крепкий, как ваджра" (мифологическое оружие), и еще до ошеломительного взлета популярности Ханумана в Северной Индии он был и остается в большом почете среди профессиональных борцов. Проводя свои акции, активисты "Баджранг дал" демонстративно экипируются трезубцами и палицами, а во время индусско- мусульманских кровавых столкновений в феврале-марте 2002 г. в Гуджарате вместе с членами ВХП раздавали эти атрибуты своим сторонникам. Хареш Бхатт, вице-президент ВХП, курирующий Гуджарат, отвечая на упреки в содействии эскалации конфликта, ответил: "Мечи и трезубцы не считаются оружием, это божественные орудия, которые использовали наши боги" [The Indian Express, 10.4.2002].

Благоприятная аура создается и вокруг актеров - исполнителей мифологических ролей, особенно протагонистов. Так, актриса Дипика - Сита из телевизионной "Рамаяны", участвуя в одной из предвыборных кампаний в качестве кандидата от БДП, начинала митинги славословиями в честь Рамы и Индии: "Джай шри Рам, Бхарат мата ки джай!" Далее, выступая, например, в Гуджарате среди гуджаратиязычного населения, она продолжала говорить на хинди, придавая ему уже особый - сакральный - статус: "Я буду общаться с вами на том языке, на котором я говорила по телевидению" [Mitra, 1993, р. 157]. Близкие к религиозной экзальтации чувства собравшихся объяснялись еще и тем, что Сита, верная супруга Рамы, признана в Индии наивысшим женским идеалом, и слившаяся через телероль с Ситой Дипика воспринималась всеми именно в таком ракурсе. На этом фоне закономерным выглядит назначение Арвинда Триведи Ланкеша, бывшего депутата законодательного собрания Гуджарата от БДП, новым главой Цензурного комитета. Ни одно из упоминаний в прессе не обходится без отсылок к исполнению им роли Раваны в телесериале.

Политический флер все активнее проявляется у таких чисто религиозных праздников, как дни рождения Рамы и Кришны - рам-навами (девятый день светлой половины месяца чайтра) и джанм-аштами (восьмой день темной половины месяца бхадрапад). В последние годы традиционными стали обращения к нации высших лиц государства. Так, К. Р. Нараянан, будучи президентом Индии, обратился к индийцам со следующей сентенцией по поводу рам-навами: "Пусть эпос "Рамаяна" в том виде, как он был рассказан Вальмики и [затем] пересказан мудрецами- сказителями во всех уголках страны, вдохновляет наши деяния и побуждает нас к достижению благородства в мыслях, словах и поступках". [The Hindu, 21.4.2002].

Провозглашающий секулярную ориентацию ИНК также оказался подверженным тому, что индийская пресса охарактеризовала как "Конгресс поворачивается к Раме". В комментарии по поводу встречи ведущих индийских политиков в резиденции одного из лидеров ИНК Арджуна Сингха в связи с рам-навами говорится: "Пришла очередь Конгресса обратиться к богу Раме в соответствии с тенденцией этого неспокойного времени". В числе приглашенных на встрече присутствовали члены БДП - вице-премьер Л. К. Адвани и министр информации и радиовещания Сушма Сварадж ⁴⁵ , вице- президент Кришан Кант, вице-спикер Верхней палаты парламента Наджма Хептулла и др. Наряду с участием в традиционном для этой даты религиозном ритуале была заслушена часовая проповедь свами Авдешананды Гири- махараджа, рассказавшего о значении Рамы на современном этапе [The Times of India, 23.4.2002].

В принципе индийские политики стараются не упустить ни одной возможности заявить о полном приятии (индусской) религиозности и сопутствующей ей мифологии. В январе 2001 г. вся пресса муссировала вопрос об омовении итальянки и в прошлом христианки Сони Ганди, лидера ИНК, в тройственном слиянии священных вод Ганги, Ямуны и мифической подземной Сарасвати во время проходившего праздника

⁴⁵ С февраля 2003 г. - министр здравоохранения.

стр. 23

кумбх-мела в Аллахабаде. Там же и в те же дни ВХП провел "парламент дхармы", где была определена дальнейшая тактика борьбы, направленной на возведение храма Рамы на месте разрушенной в Айодхъе мечети Бабура, сопровождавшейся демонстрацией огромного макета предполагаемого сооружения [Глушкова, 2001 (1)].

Ни один из индийских политиков не откажется присутствовать в качестве главного гостя на церемонии открытия веб-сайта или презентации компакт-дисков и книжных новинок, связанных с тем или другим прославленным эпосом. Зная это, авторы и издатели обычно нацеливаются на высший эшелон власти: в Дели премьер-министр А. Б. Ваджпайи участвует в презентации "Рамаяна даршанам", очередного переложения "Рамаяны", переведенного с каннада на хинди [The Hindu, 24.8.2002]; в Бомбее Бал Тхакре, лидер Шив-сены, своим присутствием придает вес презентации музыкального альбома, содержащего ритуальные песнопения в честь бога Ганеши [The Times of India, 27.8.2002]. Также невозможно представить политические выступления на любом уровне без аллюзий к персонажам и событиям из "Махабхараты" и "Рамаяны": такие пассажи обычно встречаются одобрительными возгласами и аплодисментами присутствующих и обеспечивают положительный эмоциональный фон митинга или ралли.

Использование мифологем вообще можно причислить к особым приемам ораторского искусства в Индии - языковым трюкам (claptrap), которые применяются не только для украшения речи, но и для взбадривания уставшей аудитории. Тот факт, что мифология усвоена и переработана всеми областями индийской жизни и всеми жанрами индийского искусства, позволяет с легкостью проводить публичную лекцию на тему "Драупади и сегодняшние женщины", дополнительно привлекая слушателей/зрителей последующей сценической композицией "Драупади" в исполнении известной танцовщицы Свапнасундари [The Hindu Metro Plus, 7.11.2002]. Та же композиция в иной постановке, показанная в рамках проекта экологического движения, акцентирует внимание на попытках Духшасаны раздеть Драупади: "С помощью хореографии этот эпизод может дать понять зрителю опасность экологической катастрофы из-за того, что поверхность Земли "обнажается" путем вырубки лесов и загрязнения природы" [Клюев, 2002, с. 89]. Бьющие тревогу по поводу катастрофической ситуации с загрязнением и изничтожением окружающей среды индийские экологи нередко призывают в помощники то Шиву, которого называют "Синешеий" из-за цвета шеи, посиневшей от того, что он выпил страшный яд, который мог уничтожить все живое на земле; то Кришну, победившего дракона Калию, который отравлял речные воды.

Не менее активно мифологемы задействованы и в бизнесе, фигурируя в названиях компаний и их продукции (например, "Shree Hanumaan Fireworks - Pollution-free Crackers"), ресторанов (например, "Shiva Blue Restaurant") и их оформлении, рекламе (обычно в виде фона, никак не соотносясь с рекламируемым товаром) и т.д. Государственный и частный туризм особенно настойчиво использует мифологические символы, ориентируя на них целые туристические комплексы. Так, Туристическая корпорация Химачал Прадеша, пропагандируя особые качества нового горного курорта, устанавливает придорожные рекламные щиты, которые призывают посетить эти места, поскольку они сохранили "частичку силы Ханумана, по пути на Ланку остановившегося здесь на отдых с горой Маходаей [в руке], вырванной им из Гималайской горной цепи".

В ставших невероятно популярными в Индии последних лет телеиграх ("Кто станет миллионером?", "Mastermind India" и др.) обязательно задействованы блоки вопросов, построенных на скрупулезном знании эпоса и других мифологических источников ("Кто из Пандавов был сыном бога ветра Вайю?", "Какого бога поставила в пример Раване его мать Кайкаши, когда он пришел навестить своего деда Вишраваса?", "Кто подарил богине Дурге льва, который стал ее ездовым животным?" и т.д.).

стр. 24

Для популяризации игр и тренировки потенциальных участников печатные средства массовой и электронной информации открывают страницы, "натаскивающие" на знании мифологических мелочей. И та же мифология является опорой при решении деликатных проблем личного свойства: приемные родители, не желающие скрывать факт усыновления, опираясь на телесериал "Кришна", объясняют ребенку, что у него две матери, как и у Кришны (Деваки и Яшода) - та, которая родила, и та, которая воспитала.

Ряд политических партий и общественных организаций претендует на особые права в интепретации и использовании мифологем, которые тем самым превращаются в эксклюзивные символы, представляющие те или иные структуры. 16 сентября 2002 г., в период празднования ганеш-чатуртхи, группа активистов из партии Шивсена сожгла пачку еженедельника "Индия тудей" от 11 сентября 2002 г., протестуя против того, что в номере была помещена картинка, изображающая в руках у бога Ганеши крикетный мяч, сделанный, по утверждению протестовавших, из кожи. Они заявили, что подобное сочетание обидно для индусов, поскольку кожаные предметы запрещены во время пуджи (литургии). Лидер местного (Мирут) отделения Шив-сены в меморандуме, направленном в окружной суд, заявил, что те, кто осмелится "бесчестить бога Ганешу ради финансовой выгоды, должны понести наказание, чтобы никому не было повадно играть на религиозных чувствах последователей какой бы то ни было религии" [The Hindu, 17.9.2002].

В последние годы влияние индусских коммуналистских организаций остро ощущается и в сфере искусства: их лидеры признают за собой право не только оценивать уже готовые произведения, но и вмешиваться в творческий процесс. Создатели подготовленного в 1987 г. к выходу на экран художественного фильма "Рамаяна [времен] калиюги", базирующегося на современном материале, но ассоциативно связанного с эпическими коллизиями, под нажимом традиционалистских организаций вынуждены были изменить "неблагоприятное" сочетание в названии и сначала заменили подчинительную связь на сочинительную - "Калиюга и Рамаяна", а в конце концов оставили только "Калиюга и ???" По настоянию все тех же кураторов, Рама, Лакшмана и Сита - "случайно совпавшие" имена персонажей - были заменены на другие [Derne, 1997, р. 196].

Наибольший скандал разгорелся в период 1998 - 2000 гг. вокруг фильмов канадского режиссера индийского происхождения Дипы Мехта "Огонь" и "Вода" [Глушкова, 2000]. В первом случае в Бомбее и Дели члены Шив-сены разгромили кинотеатры, где демонстрировался фильм "Огонь", во втором - они развернули мощную кампанию протеста против киногруппы, приступившей к съемкам фильма "Вода" в Варанаси (Уттар- Прадеш). Особую ярость коммуналистов вызвало то, что героинь "Огня", вступивших в лесбийскую связь, звали Сита и Радха (любимая пастушка бога Кришны). В фильм был включен эпизод из рам-лилы об испытании Ситы огнем, которое должно было подтвердить ее нравственную чистоту после пребывания в плену у Раваны и через которое она стоически прошла, а завершался фильм тем, что загорался край сари одной из героинь, но она, даже утратив право называться пативратой - верной женой, не погибала в огне, а, сбив пламя, вместе со второй героиней покидала превратившийся в тюрьму дом. Наряду с непозволительным использованием священных имен, поборников традиционных ценностей, безусловно, возмутила и эта параллель, как бы отрицавшая незыблемость установленных великим эпосом ценностей. Второй, так и не снятый, фильм, по мнению шив-сеновцев, активно поддержанных ВХП, во-первых, оскорблял священную реку Гангу, называя ее просто "водой", и, во-вторых, посягнул на Тулсидаса и его "Рамачаритаманаса", поскольку некоторые эпизоды предполагалось снимать на Тулсидас- гхате , ритуально обустроенном спуске к реке, где, по легендам, в XVI в. Тулсидас закончил написание североиндийской вер-

стр. 25

сии "Рамаяны", начав ее в Айодхъе. Среди ряда обвинений, выдвигавшихся против Дипы Мехта, громче всех звучали упреки в ее связи с иностранным капиталом, продвигающим иные (в первую очередь христианские) ценности.

Так, одновременно с освоением и присвоением пространства "своими", происходит его окончательное отчуждение от "других/чужих", не имеющих на него прав. Эти "другие/чужие" определяются по простому признаку: все совершаемое ими - а-дхарма. Если по поводу "Махабхараты" еще могут возникнуть какие-либо разночтения (в одном из своих стихотворений даже премьер-министр А. Б. Ваджпайи напоминает о неоднозначности протагонистов и антагонистов этой истории: Кто Кауравы, а кто Пандавы? Вопрос непростой... ) и в конечном счете даже выигранная путем массового истребления родичей и друзей битва не приносит Пандавам счастья, то "Рамаяна" бескомпромиссно различает добро и зло и предлагает "в дистиллированном виде инструментарий для обожествления "своих" и демонизации "чужих"" [Pollock, 1993, р.264].

(Окончание следует)

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Баранников П. А. Рамаяна. Л.: Изд-во АН СССР, 1948.

Бхагавад-гита. М.: Восточная литература, 1999.

Бычихина Л. В., Дубянский А. М. Тамильская литература. М.: ГРВЛ, 1987.

Глушкова И. П. Общеиндийский бог Ганеша // Древо индуизма. Отв. ред. Глушкова И. П. М.: Восточная литература, 1999.

Глушкова И. Огонь, вода и медные трубы. Индийские способы защиты национальной самобытности // Независимая газета. 10.6.2000.

Глушкова И. В водах слияния. Грандиозное событие на берегах священной Ганги // Независимая газета. 24.2.2001 (1).

Глушкова И. Превосходство неопределенности. Индийский кастрат как литературный персонаж // НГ-Ex libris. 6.9.2001 (2).

Глушкова И. Дхарма не увядает. Индийский эпос и современность // Восточная коллекция. Весна. 2002.

Клюев Б. И. Религия и конфликт в Индии. М.: ИВ РАН, 2002.

Куценков А. А. Трагедия в Гуджарате // Азия и Африка сегодня. 2002. N 8.

Рыбаков Р. Б. Буржуазная реформация индуизма. М.: Наука, 1981.

Andersen Walter K., Damle Shridhar D. The Brotherhood in Saffron. The Rashtriya Swayamsevak Sangh and Hindu Revivalism. New Delhi: Vistaar Publications, 1987.

Anderson Benedict. Imagined Communities. Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. L.: Verso, 1983.

Babb Lawrence A. Introduction // Media and the Transformation of Religion in South Asia. Ed. by Babb L.A. & Wadley S.S. Delhi: Motilal Banarsidass Publishers, 1997.

Bal bharati. Bhag 1 - 3. Pune: Maharashtra rajya pathyapustak nirmiti va abhyaskram samshodhan mandal, 1972 - 1979.

Cyan bharati. Bhag 2 - 5. Sampadak shiksha nideshak, Uttar Pradesh. Lakhnau: Prabha prakashan grih. 1984 - 1985.

Davis Richard H. The Iconography of Rama's Chariot // Making India Hindu. Religion, Community, and the Politics of Democracy in India. Ed. by Ludden D. New Delhi: Oxford University Press (second impression), 1999.

Derne Steve. Market Forces at Work: Religious Themes in Commercial Hindi Films // Media and the Transformation of Religion in South Asia. Ed. by Babb L.A. & Wadley S.S. Delhi: Motilal Banarsidass Publishers, 1997.

Inglis Stephen R. Suitable for Framing: The Work of a Modem Master // Media and the Transformation of Religion in South Asia. Ed. by Babb L.A. & Wadley S.S. Delhi: Motilal Banarsidass Publishers, 1997.

Kishwar Madhu. Yes to Sita, No to Ram: The Continuing Hold of Sita on Popular Imagination in India // Questioning Ramayanas. A South Asian Tradition. Ed. by Richman P. New Delhi: Oxford University Press, 2000.

Lutgendorf Philip. My Hanuman is Bigger than Yours II History of Religions. 33. 1994. N 3.

стр. 26

Malinar Angelika. The Bhagavadgita in the Mahabharata TV Serial: Domestic Drama and Dharmic Solutions // Representing Hinduism. The Construction of Religious Traditions and National Identity. Ed. by Dalmia V. & Stietencron von, H. New Delhi: Sage Publications, 1995.

Marcus Scott L. On Cassette Rather than Live // Media and the Transformation of Religion in South Asia. Ed. by Babb L.A. & Wadley S.S. Delhi: Motilal Banarsidass Publishers, 1997.

Milewska Iwona. Two Modern Film Versions of the Mahabharata: Similarities and Differences Beyween an Indian and a European Approach // Composing a Tradition: Concepts, Techniques and Relationships. Proceedings of the First Dubrovnik International Conference on the Sanskrit Epics and Puranas. August 1997. Ed. by Brockington M. & Schreiner P. Zagreb: Croatian Academy of Sciences and Arts, 1999.

Mitra Ananda. Television and Popular Culture in India. A Study of the Mahabharat. New Delhi: Sage Publications, 1993.

Pollock Sheldon. Ramayana and Political Imagination in India // The Journal of Asian Studies. Vol. 32. 1993. N 2.

Richman Paula. Introduction: The Diversity of the Ramayana Tradition // Many Ramayanas. The Diversity of a Narrative Tradition in South Asia. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1991.

Tharoor Shashi. The Great Indian Novel. N.Y.: Arcade Publishing, 1993.

Tharoor Shashi. Riot. A Love Story. N.Y.: Arcade Publishing, 2001.

Veer, van der P. Religious Nationalism. Hindus and Muslims in India. New Delhi: Oxford University Press (second impression), 2000.

Vyas Lallan Prasad. The Future Divine Role of the Ramayana // The Ramayana and the New Challenges. Ed. by Vyas L.P.. Delhi: B.R. Publishing Corporation, 2001.

Permanent link to this publication: