НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ВИЗИТ ПАКИСТАНСКОГО ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ЛИАКАТА АЛИ ХАНА В СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В 1949 г.1
В 1949 г. ожидался первый официальный визит в Москву премьер-министра Пакистана Лиаката Али Хана. Весь мир замер в предвкушении этого события: к каким договоренностям придут "Пакистанский полумесяц" и "Красная звезда"? Как советско-пакистанское сближение повлияет на геополитику в послевоенном мире? Однако Лиакат Али Хан так и не приехал в СССР. Более того, весной 1950 г. он отправился с официальным визитом в Вашингтон, что положило начало долгосрочному сотрудничеству между Пакистаном и США.
Ключевые слова: Южная Азия, Лиакат Али Хан, И.В. Сталин, Пакистан, СССР, Индия, Британское Содружество наций, США.
Пакистан и Индийский Союз возникли 14-15 августа 1947 г. в результате раздела Британской Индии - наиболее значимой колонии Великобритании. Тяжелое экономическое положение и послевоенная разруха в метрополии, подъем национально-освободительного движения на Востоке, полевение мирового общественного мнения, рост авторитета Советского Союза привели к тому, что в Лондоне победил либеральный подход к решению задач колониальной политики. Передача власти в Индии была организована на основе компромисса политических сил, достигнутого в ходе переговоров между вице-королем Луисом Маунтбеттеном и ведущими партиями: Индийским национальным конгрессом (лидер - Джавахарлал Неру), Всеиндийской Мусульманской лигой (лидер - Мухаммад Али Джинна) и другими. Генерал-губернатором Индийского Союза, по приглашению Конгресса, стал Л. Маунтбеттен, премьер-министром - Дж. Неру. Аналогичные посты в Пакистане заняли соответственно Мухаммад Али Джинна и генеральный секретарь Лиги Лиакат Али Хан (см. подробнее: [Черешнева, 2012]).
Разница потенциалов двух государств Индостана после раздела по религиозному принципу, которого добилась Мусульманская лига, была очевидной. По численности населения (320 млн человек) Индия в 5 раз превосходила Пакистан, по площади (3288 тыс. кв. км) - почти в 3.5 раза. Физические активы и экономические ресурсы были распределены в отношении 6:1 в пользу Индии [там же, с. 291].
Обретение независимости сопровождалось ухудшением отношений между доминионами прежде всего из-за их территориальных претензий друг к другу. Так, спор о том, к кому должно присоединиться княжество Джамму и Кашмир, привел к развязыванию в октябре 1947 г. военных действий [Белокреницкий, Москаленко, 2008, гл. 2; Шаумян, 2002, с. 61-76; Юрлов, Юрлова, 2010, с. 292-295]. В мае 1949 г. одна часть территории княжества (Джамму, Кашмирская долина, Ладакх) была оккупирована индийской армией, другая - пакистанскими войсками (Гилгит, Мирпур, Балтистан). Фактически власть в регионе принадлежала военным властям соответствующих доминионов. Правительство Лиаката Али Хана стремилось разделить его на две части: северную (собственно Кашмир) отдать Пакистану, южную (Джамму) - Индии. Правительство Неру склонялось расколоть Кашмир по линии, разделявшей войска доминионов после 1 января 1949 г.
В условиях начавшейся холодной войны Индостан быстро превратился в зону столкновения стратегических интересов и соперничества между США и СССР за сферы влияния.
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 13-01-00184.
стр. 55
Соединенные Штаты, как и бывшая метрополия Великобритания, в лице их представителей в Комиссии по Индии и Пакистану, созданной в рамках Организации Объединенных Наций в январе 1947 г., не возражали против разделения Джамму и Кашмира, но на три части: уже занятое пакистанскими войсками отдать Пакистану, Джамму - Индии, а Кашмирскую долину, контролировавшуюся индийской армией, - выделить в самостоятельную часть и провести там плебисцит.
Расчет заключался в том, что в результате плебисцита она бы отошла Пакистану. Против такого решения выступили оба доминиона. СССР и Украинская ССР воздержались от голосования по кашмирскому вопросу в Совете Безопасности ООН в 1948 г. По мнению индийского историка С.К. Гунты, Советский Союз мог поддержать Индию в этом вопросе, если бы "Неру пошел на изменение внешней политики своего государства на просоветскую. Но помогать Индии, следовавшей американскому курсу, СССР не намеревался" [Gupta, 1988, р. 99].
Индо-иакистанский военный конфликт из-за Джамму и Кашмира привел к фактическому разделу княжества, причем наиболее важные военно-стратегические районы, расположенные вблизи территории Советского Союза, остались в руках Пакистана. США проникли в это княжество, использовав принадлежавший им решающий голос в соответствующей Комиссии ООН и отправив в регион группу военных наблюдателей. Англичане, добившись присоединения Гилгита, своей основной военной базы на севере Кашмира, к Пакистану, попытались закрепиться там. Кроме того, учитывая успех народно-освободительного движения в Китае, Великобритания и США стремились в противовес ему сформировать блок стран Юго-Восточной Азии.
ПОЗИЦИЯ ПАКИСТАНА
В качестве члена Британского Содружества наций, объединившего крупнейшие доминионы и колонии империи, Пакистан сохранил тесные отношения с Великобританией. Карачи рассчитывал на военные поставки из Англии, финансовую и техническую помощь бывшей метрополии и на ее поддержку в кашмирском вопросе. Он оставался доминионом даже тогда, когда Индия уже стала республикой.
Большую проблему для Карачи создавали противоречия с соседним Афганистаном, который поддерживал сепаратистские требования пуштунских лидеров Северо-Западной пограничной провинции Пакистана о создании своего независимого государства [Ray, 1975, р. 16-17]. Ситуация усугублялась тем, что Москва активно развивала отношения с Кабулом. Советско-афганское торговое соглашение от 1947 г., затем 4-летнее соглашение от 1948 г. были лучшим тому доказательством. Понятно, что власти Пакистана были изначально прохладно настроены по отношению к СССР.
Пакистан начинал свою деятельность на международной арене далеко не в выигрышных условиях. США, выступавшие против раздела Индостана как потенциальной сферы своего влияния, дали понять правительству в Карачи, что возникший вопреки их воле Пакистан не сможет обойтись без покровительства Запада [Kazimi, 2003, р. 291; Ких, 2001, р. 11]. Понимание стратегического значения прилегающего к СССР Пакистана вероятного лидера исламского мира, общества с традиционно антикоммунистической ориентацией - быстро росло. В Вашингтоне было открыто пакистанское посольство, и первый глава миссии Мирза А.Х. Испахани в октябре 1947 г. вручил верительные грамоты президенту США Г. Трумэну.
В то же время М.А. Джинна провел переговоры с Госдепартаментом США о краткосрочном займе в размере 4 млн долл. для "восстановления и реабилитации беженцев из Индии" и о займе на 5 лет на военные нужды [Malik, 1994, р. 96; U.S. - South Asia Relations, 1983, vol. II]. Однако в декабре 1947 г. Госдепартамент отклонил пакистанский "военный проект" на том основании, что такая грандиозная программа не может быть профинансирована без предварительного одобрения в Конгрессе, которому Госдеп не был готов его рекомендовать [Kazimi, 2003, р. 291-293].
стр. 56
В октябре 1947 г. в Дели правительство Дж. Неру обсудило с послом США Г. Грейди "вопросы о займах для Индии". Грейди, не передавая запрос в Госдепартамент, отказал индийскому премьер-министру, опасаясь, что Пакистан расценит это как "партизанские действия" [Foreign Relations of the United States, 1947, p. 165-166]. В конце 1940-х гг. стратегическое значение Индии для США было не более весомым, чем значение Пакистана. Однако именно Неру первым получил приглашение посетить США с официальным визитом. В ходе поездки, состоявшейся в октябре 1949 г., Неру пригласил американских предпринимателей инвестировать в индийскую экономику [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 616-617]. Визит Дж. Неру стал неприятной неожиданностью для пакистанских лидеров.
Смерть М.А. Джинны осенью 1948 г. изменила статус Лиаката Али Хана. Видный сподвижник Джинны, профессиональный политик, член Мусульманской лиги, он сохранил за собой пост премьер-министра, но изменил иерархию двух главных постов - главы государства и правительства. Новый генерал-губернатор X. Назимуддин уступал ему по степени влияния. В официальных документах и лексике Лиаката стали именовать "Каид-и-Миллат", что означало "вождь нации-общины". Главными задачами нового правительства стали территориальная консолидация страны и решение кашмирского вопроса [Белокреницкий, Москаленко, 2008, с. 92-93].
СССР - ИНДИЯ
СССР установил дипломатические отношения с Индией и обменялся послами в 1947 г. Он скептически отнесся к ее разделу на два государства, рассматривая их обоих в качестве англо-американских колоний. Присутствие там иностранного капитала и членство в Британском Содружестве наций, по мнению советских лидеров, служили доказательствами вассального статуса Индии и Пакистана. Тем более что генералгубернатором Индийского Союза, командующими армий обоих доминионов и губернаторами провинций в течение некоторого времени оставались англичане [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 611-615].
Дж. Неру одним из первых лидеров некоммунистического мира осознал возможность мирного сосуществования с социалистическими странами. Он разграничивал жесткий антикоммунизм в своей внутренней политике и сотрудничество с коммунистическим миром - во внешней и высказывался за развитие дружественных отношений с Советским Союзом [там же]. СССР подписал торговые соглашения с Индией в 1948 и 1949 гг., договорившись о поставках пшеницы в обмен на чай, табак, джут и другие товары. Однако объем товарооборота между двумя странами в первое время оставался незначительным. В конце 1940-х гг. во многих странах Южной и Юго-Восточной Азии стало развиваться коммунистическое движение. Неру отнесся к этому "всплеску" как к "руке Москвы", развернул преследования коммунистов в стране, выразил недовольство работой первого советского посла в Индии К.В. Новикова, который "не устанавливал серьезных контактов с индийским правительством, а общался, зачастую секретно, с коммунистами Индии" [Gupta, 1988, р. 104-105].
Если Дели действовал в отношениях с СССР довольно решительно, то Карачи продвигался в этом направлении осторожно. Никто из пакистанских лидеров не увлекался социализмом и не восхищался Советским Союзом. Конечно, некоторые из них проявляли интерес к СССР из-за общей религии в Пакистане и среднеазиатских республиках, поэтому в определенных кругах обсуждались идеи исламского социализма.
Отношение СССР к Пакистану также было неоднозначным. Советские лидеры не сдерживались в оценках. Они считали назначение Джинны генерал-губернатором Пакистана "демагогией в противовес назначению Маунтбеттена генерал-губернатором Индии", "хитрым трюком Мусульманской лиги" [Ray, 1975, р. 16]. Информация об англо-американских "интригах" в Пакистане регулярно появлялась в советской прессе,
стр. 57
в частности говорилось о секретном пакте, но которому Пакистан позволил создание англо-американских военных баз на своей территории в обмен на военные поставки [Новое время, 24.05.1950, № 21, с. 22].
В то же время в Москве понимали, что среднеазиатская часть СССР была по преимуществу мусульманской и могла контактировать с единоверцами Кашмира. СССР стремился оказывать влияние на весь мусульманский мир, наблюдал за развитием событий в Джамму и Кашмире. Действия США создавали угрозу безопасности Советского Союза с территории Северного Кашмира, и в значительной степени поэтому Москва пошла на контакт с Карачи.
Дипломатические отношения между СССР и Пакистаном были установлены 2 мая 1948 г. в результате обмена письмами между советским представителем в ООН А.А. Громыко и министром иностранных дел Пакистана Зафруллой Ханом. В пакистанской прессе было указано, что правительство страны намерено к концу 1948 г. открыть посольство в Москве. СССР же выступил с идеей учреждения советского консульства в Пешаваре (в северо-западной части Пакистана) [АВПРФ, ф. 0117, оп. 3, п. 2, д. 6, л. 1-2].
30 октября 1948 г. в Париже Лиакат Али Хан заявил министру иностранных дел СССР А.Я. Вышинскому, что было бы желательно обменяться торговыми делегациями. Представлялось вывести экономические отношения между СССР и Пакистаном на более высокий уровень. На начало февраля 1949 г. Советским Союзом в Пакистане было приобретено 6 тыс. т джута и 2 тыс. т хлопка (всего на сумму 20 млн рублей), а продано в Пакистан 60 тыс. т пшеницы на сумму 37 млн рублей [там же, л. 4].
В результате состоявшихся в Дели переговоров между послом СССР в Индии К.В. Новиковым и верховным комиссаром Пакистана было решено, что Советский Союз направит в Пакистан торговую делегацию [там же, л. 2-3]. 14 ноября 1948 г. верховный комиссар прислал Новикову письмо, в котором говорилось: "Правительство Пакистана будет радо приветствовать в Карачи торговую миссию Вашего правительства. Выражается пожелание, чтобы эта миссия любезно спланировала свой приезд после 15 марта 1949 г., с тем чтобы он не совпал с предстоящей сессией пакистанской Законодательной ассамблеи". Москва решила направить в Пакистан правительственную торговую делегацию во главе с заместителем министра внешней торговли СССР [там же, л. 4].
СОБЫТИЯ НАКАНУНЕ ИРЕДПОЛАГАВШКГОСЯ ВИЗИТА
После Лондонской конференции премьер-министров стран Британского Содружества наций в октябре 1948 г. Пакистан, явно под английским давлением, вынужден был прекратить военные действия в Кашмире на основе статус-кво. Другим знаковым событием стала поездка Лиаката Али Хана по странам Ближнего Востока. 11 мая, выступая на пресс-конференции в Каире, Лиакат заявил: "Пакистан проделывает социалистический эксперимент на основе экономического и духовного возрождения, который поможет бороться с проникновением коммунизма в Юго-Восточную Азию" [АВПРФ, ф. 07, оп. 22-а, п. 16, д. 249, л. 1]. Из Египта пакистанский премьер отправился в Багдад, затем в Тегеран, куда также прибыли иракский регент Абдул Иллах, король Трансиордании Абдулла и другие арабские деятели для создания союза мусульманских стран [там же, л. 2].
Бейрутская газета "Аль Хайат" 13 мая 1949 г. писала: "Поездка Лиаката Али Хана по арабским странам неслучайна. В Лондоне составлен новый политический проект по созданию блока, в который войдут арабские государства, Пакистан, Афганистан и Иран" [там же, л. 2-4]. 1 июня в Лондоне было опубликовано сообщение агентства Рейтер из Карачи под заголовком "Пакистан создает систему двусторонних договоров со странами Ближнего и Среднего Востока" [там же]. В СССР расценили эту "мис-
стр. 58
сию Лиаката" как выполнение задания Лондона с двойной целью: не допустить, чтобы США вытеснили Великобританию из этого обширного региона, а СССР - вытеснил оттуда их обоих.
16 мая 1949 г. на приеме в Тегеране Лиакат Али Хан в беседе с советским поверенным в делах в Иране Али оглы Алиевым выразил благодарность СССР, который "в трудный неурожайный год продал Пакистану хлеб и тем самым помог пакистанцам выйти из тяжелого положения". Лиакат отметил, что он побывал в ряде стран по приглашению правительств и с большим удовольствием посетил бы Советский Союз, если бы правительство СССР пригласило его [АВПРФ, ф. 0117, оп. 3, п. 2, д. 6, л. 1-2]. Позже в беседе с журналистами Лиакат заявил, что Пакистан стремится иметь дружественные отношения со всеми странами мира и что "решение об обмене послами с Россией - в русле этой политики" [Speeches and Statements of Quaid-i-Millat, 1967, p. 145].
Приглашение И.В. Сталина в адрес Лиаката Али Хана датируется 2 июня 1949 г. Лиакат должен был прибыть в Москву 14 августа. Это был первый День независимости Пакистана после смерти Джинны. Ввиду отсутствия к тому времени пакистанского посольства в Москве и советского в Карачи связь между сторонами обеспечивалась их дипломатическими представителями в Иране. Приглашение было передано Алиевым через пакистанского посла Газзанфара Али Хана, когда Лиакат был в Тегеране. Затем последовало объявление пакистанской стороны о том, что премьер-министр и госпожа Лиакат Али Хан получили приглашение посетить СССР и что оно принято [NAI, L. 4].
Посол Индии в Иране Саид Али Захир сообщал: "Приглашение Лиакату было сделано через Российское посольство в Тегеране. На приеме в честь Лиаката и его супруги, устроенного российской стороной, они около трех часов разговаривали с Алиевым. Это всем бросилось в глаза и, вне сомнения, было связано с приглашением, которое последовало всего несколькими днями позже" [Ibid., L. 33].
9 июля 1949 г. Вышинский сообщил Сталину, что Газзанфар Али Хан вручил Алиеву письменное сообщение о намерении Лиаката Али Хана выехать из Карачи примерно 20 августа для пребывания в СССР от десяти дней до двух недель. Кроме встреч с руководителями и государственными деятелями Советского Союза он был заинтересован в знакомстве с вопросами экономического планирования, развития промышленности, сельского хозяйства, образования и культуры СССР. Лиакат хотел бы также посетить одну или две мусульманские республики [АВПРФ, ф. 07, оп. 22-а, п. 16, д. 249, л. 19]. Газзанфар к тому же дал понять Алиеву: Лиакат надеется, что "советское правительство пришлет за ним самолет в Карачи или в Тегеран... сам он считает для себя удобным лететь через Тегеран" [там же].
Вышинский высказал Сталину свое мнение о том, что следует передать пакистанской стороне: "Советское правительство готово принять Лиаката Али Хана в Москве в конце августа - начале сентября, предоставить в его распоряжение два самолета в Тегеран или Карачи, по его усмотрению, и выполнить все пожелания" [там же, л. 19-20]. Разместить Лиаката с супругой и частью сопровождавших его лиц было решено в особняке по улице им. Островского, 8, а всех остальных членов делегации - в гостинице "Националь" [там же, л. 22]. Для встречи высоких пакистанских гостей планировалось командировать заведующего Протокольным отделом Министерства иностранных дел СССР Ф.Ф. Молочкова в Баку, чтобы вместе с руководителями Азербайджанской ССР он приветствовал там Лиаката Али Хана. В Москве его ждали личная встреча со Сталиным, торжественный прием в Кремле и соответствовавшие его статусу мероприятия. Из мусульманских республик для его посещения была выбрана Узбекская ССР ([там же, л. 24]; см. также: [АВПРФ, ф. 0117, оп. 3, п. 2, д. 6, л. 13-15]). Однако документов, свидетельствующих о том, что Лиакату был в то время дан удовлетворительный ответ относительно обозначенных им сроков визита, пока не обнаружено.
21 июля 1949 г. Вышинский вновь доложил Сталину: "По сообщению нашего поверенного в делах в Тегеране, Лиакат Али Хан, в связи с Днем независимости Па-
стр. 59
кистана - 14 августа и связанной с этой датой церемонией, на которой присутствие премьера обязательно, может вылететь из Карачи лишь 18 августа и прибыть в Москву к 20 августа" [АВПРФ, ф. 07, он. 22-а, п. 16, д. 249, л. 25].
23 июля на тексте этой докладной записки Сталину Вышинский дописал следующее: "Т. Громыко. Отложить до начала октября. Подпись - А. Вышинский" [там же]. И еще на отдельном чистом листе карандашом добавил: "Пакистан. Все это можно сделать, но лучше... Сделать, после обмена послами. Утверждено т. Сталиным" [там же, л. 27].
Таким образом, 23 июля Пакистану было, по сути, отказано в удовлетворении его первой просьбы о сроках визита. 4 августа 1949 г. Пакистан заявил о готовности премьер-министра вылететь из Карачи 7 ноября и прибыть в Москву 9-10 ноября и просил советское правительство дать ответ по этому поводу.
В МИД СССР через Алиева были осведомлены о том, что "правительство Пакистана раньше ноября... не собирается назначать своего посла в СССР". Пакистанцы не торопились соглашаться с советским предложением о назначении посла до приезда Лиаката Али Хана, и Москва решила "несколько повременить с ответом пакистанцам" по вопросу о датах визита. Ведомство А.Я. Вышинского решило, что "ответ можно дать в первой половине сентября. Алиев заявит пакистанскому послу в Тегеране, что СССР считает желательным, чтобы установление нормальных фактических, а не номинальных дипломатических отношений между СССР и Пакистаном предшествовало приезду премьер-министра в Москву" [АВПРФ, ф. 0117, он. 3, п. 2, д. 6, л. 27-28].
Таким образом, вопрос о назначении пакистанского посла в Москву приобрел принципиальный характер при подготовке визита Лиаката в СССР, и окончательного согласования даты его прибытия не произошло.
ЦЕЛИ ВИЗИТА
Безусловно, каждая из сторон участниц этого "проекта" при подготовке визита преследовала свои цели. Представляется, что для Пакистана было важным обрести поддержку СССР в решении кашмирского вопроса. Тем более что в первые месяцы 1949 г. произошло заметное охлаждение отношений между Карачи и странами Запада. Приглашение Дж. Неру в США, принятие Индии в Содружество наций решили исход дела. Лиакат Али Хан пошел ва-банк: "Пакистану непозволительно ждать. Он обязан приобрести друзей - везде, где найдет их" [Pakistan News, 11.06.1949]. Подобной точки зрения придерживаются многие современные пакистанские исследователи, например Шахид Амин [Amin, 2000, р. 41]. В то же время некоторые из них высказывают предположение о том, что Лиакат использовал советское приглашение только для того, чтобы получить и от США предложение прибыть с визитом [Ibid.; Dawn, 16.01.1994].
Советская официальная точка зрения при Сталине сводилась к тому, что Пакистан был вынужден пойти на установление контактов с СССР в связи с происшедшими в 1948 - начале 1949 г. изменениями в политике Лондона по отношению к Карачи и Дели. Внутренняя и внешняя политика правительства Дж. Неру, не оставлявшая сомнений в его прозападных симпатиях, активизация англо-американской деятельности по созданию враждебного СССР блока государств Южной и Юго-Восточной Азии побудили англичан больше ориентироваться на Индию как ведущую силу в этом регионе и пойти на некоторые уступки ей при урегулировании споров между двумя доминионами.
В Москве полагали, что и США в большей степени поддерживают Дели, так как в вопросе о предоставлении займов они явно предпочитали Индию Пакистану. Соединенные Штаты также вели с Дели переговоры о подписании соглашений о дружбе, торговле и мореплавании. Пакистану, по-видимому, американцы этого не предлагали. Наконец, Г. Трумэн пригласил Дж. Неру в Вашингтон. О подобном приглашении Лиаката в начале 1949 г. известно не было [АВПРФ, ф. 0117, оп. 3, п. 2, д. 6, л. 5-6].
стр. 60
Современные отечественные пакистановеды подчеркивают, что "Лиакат, следуя примеру Джинны, ревностно следил за действиями Индии на международной арене. Узнав, что Неру приглашен в Соединенные Штаты, он поспешил принять поступившее к нему окольным путем приглашение приехать в СССР" [Белокреницкий, Москаленко, 2008, с. 98].
Официальный Дели также анализировал цели визита Лиаката в СССР. МИД страны отмечал: "Если Соединенное Королевство и США выказали готовность дружить с Индией, то Пакистан станет союзником другой великой державы. Если индийский премьер-министр поедет в Вашингтон, то Лиакат отправится в Москву" [NAI, L. 4]. 14 июля 1949 г. поверенный в делах Индии в Москве сообщал в Дели, что "Лиакат предполагает взять с собой в Москву военных экспертов, чтобы заключить с Россией договор о ненападении" и что между ним и Сталиным планируются "переговоры о Гилгите" [АВПРФ, ф. 07, оп. 22, п. 35, д. 200, л. 5-6; ф. 0117, оп. 3, п. 2, д. 6, л. 29].
Обращают на себя внимание предположения не только официального Дели, но и, к примеру, индийских социалистов, игравших роль оппозиции Неру. В их печатном органе "Блитц" во второй половине июля 1949 г. были опубликованы две статьи "Почему Сталин пригласил Лиаката Али Хана в Москву?" и "Поездка Лиаката в Москву". Социалисты утверждали, что «несколько лет назад еще никто бы не поверил, что за "социалистом" Неру будет ухаживать капиталистическая Америка, а "реакционер" Лиакат будет принят в Кремле как почетный гость... "Реакционер" побил "социалиста" в области международной дипломатии» [Blitz, 18.07.1949]. Задаваясь вопросом, почему Сталин пригласил пакистанского премьера, а не индийского, "Блитц" сама же дает ответ: "Не дал ли Дели повод для такого развития событий? К несчастью, Неру в своем энтузиазме по поводу западного образа жизни почти забыл, что безопасность нации гарантируется союзом не с отдаленными странами, а дружбой с окружающими ее соседями" [Ibid.].
Современные индийские историки высказывают мысль о том, что "Пакистан надеялся... покорить сердце Сталина для конфронтации с Индией" [Sumangal, 2007, р. 66].
Думается, что Лиакат Али Хан действительно стремился извлечь выгоду из столь открытого интереса СССР к установлению и развитию двусторонних отношений и подтолкнуть Великобританию и США к более активному сотрудничеству с Пакистаном, нежели с Индией.
Советское руководство шло на контакт с Пакистаном, исходя из собственного видения далеко не радужных перспектив этого сближения. В несоблюдении Карачи принципиальных для Кремля процедурных моментов с назначением посла оно усматривало признаки определенной двойственности в его поведении. В Москве полагали, что
"если бы во главе правительства Пакистана стояли люди, действительно заботящиеся о национальных интересах своей страны, а не правительство Лиаката Али Хана, известное своей проанглийской ориентацией, то можно было бы ожидать, что правительство Пакистана примет срочные и решительные шаги к практическому налаживанию и нормализации двусторонних связей. В частности, можно было ожидать, что, установив с нами дипломатические отношения 2 мая 1948 года, правительство Пакистана не будет тянуть с вопросом о назначении своего посла в Москву" [АВПРФ, ф. 0117, оп. 3, п. 2, д. 6, л. 30].
Москва не исключала и самого, казалось бы, неправдоподобного сценария - того, что "Лиакат Али Хан, заявляя о своем намерении приехать в СССР, в действительности не имел этого намерения" [там же, л. 6].
Среди многих целей Советского Союза, согласно которым этот визит способствовал бы "усилению наших связей с Пакистаном, выявлению действительных нужд Пакистана, ускорению обмена послами между нашими странами", хотелось бы особо выделить еще одну: Кремль рассчитывал, что "после этого приезда Лиаката Али Хана в Москву, Джавахарлал Неру, безусловно, вынужден был бы также приехать в СССР" [там же].
стр. 61
Объявление о советском приглашении Лиаката породило в политических кругах Пакистана праздничную атмосферу. Его на какое-то время стали воспринимать как "человека судьбы", который уже добился признания и дружеского расположения всех мусульманских стран Среднего Востока. В пакистанской прессе часто публиковались материалы о грандиозных успехах советского народа, о его героизме в годы Второй мировой войны, о развитии промышленности, прорывах в сельском хозяйстве и системе образования [NAI, L. 4]. Заместитель верховного комиссара Индии в Пакистане 20 июля 1949 г. сообщал из Дакки, что "антикоммунистические настроения здесь странным образом быстро сменились дружественными по отношению к СССР... К пакистанцам пришло чувство собственной значимости на международной арене" [Ibid., L. 15].
Между тем визит Неру в США в 1949 г., при всем "пакистанском ажиотаже" вокруг него, оказался неудачным. США ожидали от Индии поддержки их курса холодной войны с СССР, Китаем и странами Восточной Европы [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 617]. Отказ индийского лидера вступить в блок разочаровал американское руководство (из последних индийских исследований на эту тему см.: [Dixit, 2003]). Однако в Вашингтоне понимали, что необходимость в экономической помощи и военных технологиях вынудит Индию, как и многие другие страны, обращаться к великим державам, в первую очередь к США.
В свою очередь, руководители Индии осознавали, что между великими державами ведется жесткая борьба за сферы влияния в мире. В ее контексте англичане и американцы опасались распространения коммунизма из СССР и Китая на Азию и были заинтересованы в контроле над Индостаном. Однако в тот момент Запад был способен посредством своих "козырей" - предоставления политической, финансовой и военной помощи, покровительства в кашмирском вопросе - "разыграть как индийскую, так и пакистанскую карту". Советский Союз также создавал систему сдержек и противовесов, распространяя свое влияние, вербуя возможных союзников, в том числе и в Азии, заинтересовывая их своими гарантиями экономической и военно-политической помощи. В этой связи Дели не мог не реагировать негативным образом на попытки сближения как Запада, так и СССР с Пакистаном, ибо в любом варианте это привело бы к усилению его главного соперника в решении спорных вопросов, возникших после раздела 1947 г.
10 июня 1949 г. из посольства Индии в Москве пошла срочная секретная телеграмма на имя секретаря МИД Индии К.П.Ш. Менона. Поверенный в делах Р. Даял запрашивал из Нью-Дели инструкции насчет "степени гостеприимства пакистанскому премьер-министру", а именно - должно ли посольство Индии реагировать так же, как и на другие миссии Содружества, или ему следует показать "гораздо большее дружелюбие"? По его мнению, следовало организовать что-то вроде фуршета, если бы программа Лиаката это позволила. "Полагаю, что ряд зарубежных миссий и, безусловно, представителей Содружества должны присутствовать на церемонии при приезде и отъезде премьер-министра", - заключил свою депешу Даял [NAI, L. 1].
Менон ответил немедленно: "Нас очень интересует реакция Москвы на этот визит. Мы не думаем, что следует демонстрировать какую-то особую сердечность в адрес Лиаката Али Хана. Не более чем к другим миссиям стран Содружества. Нет необходимости устраивать прием в его честь" [Ibid., L. 2].
30 августа заместитель верховного комиссара Индии в Пакистане сообщал в Дели: «Было объявлено, что Лиакат прибудет в Россию в первой половине ноября. Советский самолет отправится в Пакистан и доставит делегацию в Москву. "Викинг" премьерминистра обслуживается британским экипажем, который русские не хотят пускать в страну. Пакистанскому же экипажу Лиакат не доверяет в осуществлении столь долгого путешествия» [Ibid., L. 32]. В этом секретном сообщении была приписка о том, что в синдских политических кругах считают, что "Лиакат не поедет в СССР в этом году" [Ibid.].
стр. 62
Интерес Индии к визиту нарастал. Пресса муссировала слухи о том, что в Советском Союзе "наиболее слабая и взрывоопасная часть населения - это мусульмане Центральной Азии, которые до сих пор полностью не примирились (с Советской властью. - Л. Ч.)", и что "Пакистан нужен Советам - хотя бы на время - для предотвращения британских панисламистских экспериментов. СССР хочет сыграть на антибританских настроениях, недавно распространившихся в Пакистане в связи в его проблемами в Британском Содружестве наций" [Ibid., L. 38-39]. В МИД Индии были уверены, что Сталин предложит Лиакату техническую помощь, поставки тракторов и нефти. Не исключали и возможность военных поставок из СССР, "если Пакистан откажется от британского персонала и заменит его советскими военными советниками", хотя это было бы "очень опасной игрой" [Ibid.].
Предстоявший визит пакистанского премьера вызвал весьма бурную реакцию в посольствах разных стран в Москве. Американцы старались выяснить обстоятельства приглашения, в первую очередь - кем оно было инициировано; или предлагали подождать развития событий, чтобы стало видно, "кто заказывает музыку"; или прогнозировали: "Все может быть против Лиаката, ведь он - неофит в международной политике" [Ibid., L. 11-12].
Среди дипломатов прошел слух, что страны Среднего Востока возмущены происходившим, а турецкий и иранский послы в Карачи даже предъявили пакистанскому правительству меморандум против визита Лиаката в Москву [Dawn, 10.06.1949, vol. VIII, № 158, p. 1]. Впрочем, посольства этих стран категорически опровергали подобную информацию. Турецкий поверенный в делах Галаат Вендар заявил: "Это ложь, продукт чистейшего воображения. Мы не делали ничего подобного". Сайед Али Наср, иранский посол, утверждал: "Мне ничего неизвестно ни о каком протесте, сделанном моим правительством Пакистану... когда мое правительство пригласило Лиаката Али Хана в Иран, Россия не протестовала. Почему мы должны протестовать, когда Россия приглашает Пакистан?". Эль-Сайед-Абдель-Кадир-эль-Гейлани, иранский поверенный в делах: "Я ничего не знаю об этом. Если бы мое правительство сделало это, то я был бы проинформирован". Эль-Сайед-Абдель-Хамид-эль-Хатиб, посланник Саудовской Аравии: "Мы не протестовали. Эти сообщения бездоказательны" [Ibid.].
Проведенное Пакистаном расследование привело к обнаружению источника этих слухов - английского информагентства Глоуб и его делийского отделения [NAI, L. 18].
Реакция Великобритании на едва наметившееся советско-пакистанское сближение оказалась более болезненной, чем у стран Среднего Востока. Лондон опасался, что Пакистан действительно может выйти из состава Содружества наций и приобрести поддержку могущественного СССР. Журнал "Socialist Weekly" развивал мысль об "эффекте, который могут достигнуть вместе Пакистанский полумесяц и Красная звезда", например, о разрешении России иметь "опорный пункт в акватории Индийского океана" [Ibid., L. 16, 47]. Этот тезис опровергался в консервативно настроенных политических кругах, предупреждавших Пакистан, что он "еще увидит, каковы русские, - очень странные и неотесанные". Великобритания к тому же надеялась, что панисламизм и коммунизм - антиподы и "этот заветный брак" между СССР и Пакистаном с приглашением Лиаката для сговора в лучшем случае будет очень скоротечным [Ibid.].
15 июня 1949 г. британский верховный комиссар в Дели получил письмо от генерального секретаря Индии по иностранным делам Г.Ш. Баджпаи. "Россия, - писал он, - может стремиться к созданию нового просоветского союза мусульман и арабов на Ближнем Востоке". Он был обеспокоен возможностью обсуждения Лиаката со Сталиным "афганского вопроса" и угрозой советского вторжения в Афганистан [Riaz, 1985, р. 1; Kazimi, 2003, р. 299]. Возможно, Баджпаи опирался на заявления Лиаката в мае 1949 г., сделанные им за месяц до советского приглашения: "Коммунизм не может иметь влияние в Пакистане, пока не пустит корни в Афганистане" [Kazimi, 2003, р. 299]. Однако предупреждение Баджпаи серьезно обеспокоило англичан.
стр. 63
Лондон отслеживал все нюансы предстоявшего визита Лиаката. В дипломатических кругах стран Содружества распространилась информация, что он состоится в ноябре и что, наконец, подобрана кандидатура посла Пакистана в СССР: "об этом уже говорили с Его Величеством". Не укрылось от Лондона и то обстоятельство, что в Пакистане все же озаботились тем, чтобы посол прибыл в Москву "раньше или одновременно с премьер-министром" [NAI, L. 40].
Неожиданностью для британского правительства оказались полученные спецслужбами сведения о том, что "Россия уже поставила тяжелое вооружение Пакистану с обещанием направить еще больше" [Ibid., L. 41]. В Лондоне не сомневались, что предложение о военных поставках будет сделано Лиакату в ходе его визита, но известие о том, что таковые уже осуществляются, вызвало шок. Многократно перепроверив эти данные, англичане "напрочь исключили какие-либо договоренности, уже достигнутые между СССР и Пакистаном, равно как и не нашли никаких доказательств хотя бы одного случая поставок военных материалов" [Ibid.]. Тем не менее всем было понятно, что в случае успеха миссии Лиаката в Москве начало советских военных поставок становилось лишь вопросом времени.
18 октября посольство Великобритании в Москве сообщило странам Содружества, что Лиакат прибудет "в канун празднования и парада в честь Октябрьской революции, которые проходят 6 и 7 ноября, а пакистанский посол почти точно окажется в Москве уже в конце этого месяца" [Ibid., L. 42].
Великобритания была озабочена "сохранением лица" и принципов Содружества. Главы миссий стран-членов и их сотрудники регулярно собирались в британском посольстве в Москве, где обсуждались общие вопросы. Лондон намеревался продолжать эту традицию и после приезда пакистанского посла, несмотря на откровенное недоверие к политике Пакистана. Посол Д. Келли лично беседовал с представителями Содружества, утверждая, что "Пакистан находится в напряженных отношениях с Великобританией. Он настаивал на том, чтобы она побудила Индию освободить Джамму и Кашмир, а также вмешалась на его стороне в конфликт с Афганистаном. Мы же ответили, что не можем поступить таким образом" [Ibid., L. 43].
В отчетах премьер-министру К. Эттли секретарь по делам Содружества П. Ноэл Бейкер уверял его, что принятие Лиакатом приглашения Сталина вовсе не означает, что Пакистан собирается перейти в коммунистический лагерь. Однако эти доводы не убеждали Эттли. В результате офис П.Н. Бейкера стал активно контактировать с посольством США в Лондоне, давая понять, что Великобритания ждет от США официального приглашения Лиакату посетить Вашингтон [Riaz, 1985, р. 1; Kazimi, 2003, р. 300].
В ОЖИДАНИИ ВИЗИТА
Наступил ноябрь 1949 г. - месяц столь долго готовившегося визита пакистанского премьер-министра в Москву. Однако день проходил за днем, а ничего существенного в этом плане не происходило.
15 ноября МИД Индии в лице Баджпаи сделал срочный запрос своему представителю Крипалани в Карачи: "Лиакат Али Хан, вероятно, отложил свой визит в Москву. Будем признательны за любую достоверную информацию о причинах отсрочки и о дате его возможного визита" [NAI, L. 44]. Крипалани отвечал: «Последние сведения, полученные от британского посла и подтвержденные американскими источниками, заключаются в том, что пакистанский пресс-департамент распространил релиз с грифом "только для внутреннего пользования" о том, что этот визит не состоится до следующей весны, но через день этот релиз был убран без какого-нибудь внятного объяснения» [Ibid., L. 47].
Анализируя причину переноса визита, Крипалани указал на "медлительность, с которой Советы вели переписку с Пакистаном о программе и даже по вопросу о визах".
стр. 64
То, что это именно отсрочка, доказывал факт назначения пакистанского посла в СССР, которому предстояло по прибытии в Москву изучить обстановку и уточнить планы визита. Однако Крипалани многозначительно заключал: "Зимние месяцы - не лучшая пора для поездок в эту страну... Все будет отложено до весны... А до той поры много воды утечет вниз по Москве-реке" [Ibid.].
Ситуация вокруг визита Лиаката становилась неопределенной. Пакистанский посол С. Куреши, назначенный 30 октября 1949 г., прибыл в СССР в декабре. На Западе подметили, что советское руководство было удивлено таким неожиданным поворотом событий, так как до этого Пакистан долго затруднялся указать даже имя возможного главы миссии, а СССР еще не назвал своего посла в Карачи [New York Times, 11.02.1950]. (13 февраля 1950 г. советское правительство назначило А.Г. Стеценко послом в Пакистане. Он прибыл в Карачи 18 марта и 22 марта вручил генерал-губернатору Пакистана верительные грамоты. - Л. Ч.)
28 декабря 1949 г. Вышинский принял Куреши в связи с предстоявшим вручением верительных грамот. Пакистанский посол прежде всего заметил, что ему было поручено передать правительству и народу Советского Союза "приветствие и наилучшие пожелания от правительства и народа Пакистана". Затем Куреши указал, что он прибыл в сопровождении лишь небольшого штата "ввиду спешки, связанной с предстоящим приездом в Москву премьер-министра Пакистана" [АВПРФ, ф. 0117, оп. 3, п. 2, д. 2, л. 1]. Протокол был выдержан. Посол прибыл в Москву раньше премьер-министра. Однако вопрос о времени прилета самого Лиаката оставался открытым.
ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ
Дальнейшие события стали нарастать как снежный ком при кажущемся отсутствии какой-либо связи между ними. Так, советская торговая делегация, с лета 1949 г. находившаяся в Карачи по приглашению правительства для переговоров с пакистанскими деловыми кругами, провела там три месяца, но торговый договор так и не был подписан [Ray, 1975, р. 21]. Более того, когда советские гости еще были в Пакистане, с правительственного одобрения делегация "Karachi Cotton Association" направилась в Великобританию для проведения аналогичных переговоров [Observer, 7.10.1949]. Торговой делегации СССР ничего не оставалось, как вернуться домой ни с чем. Никаких шагов по учреждению советского консульства в Пешаваре, предполагавшегося как начальный шаг к двустороннему сотрудничеству, не предпринималось (оно так и не было открыто. - Л.Ч.). Осенью 1949 г. Великобритания создала там военную базу, а американские изыскатели пытались обнаружить нефть [Christian Science Monitor, 27.05.1948]. Наконец, в декабре 1949 г. стало известно, что Лиакат Али Хан приглашен посетить США 4-26 мая 1950 г. с официальным визитом.
Британская "Observer" немедленно отреагировала: "Внешне приглашение президентом Трумэном Лиаката Али Хана кажется естественным следствием поездки Неру - вежливым намеком на то, что Соединенные Штаты являются в равной степени другом и Пакистана, и Индии. Однако нетрудно уловить в этом приглашении и нечто большее. Вашингтон хочет гарантий того, что ни один из этих доминионов не окажет даже пассивной поддержки распространению русского влияния в Центральной Азии" [Observer, 16.12.1949].
Как отреагировал Пакистан? Лиакат отложил визит в СССР и отправился в двухмесячное турне по США и Канаде. Его визит в Соединенные Штаты состоялся со 2 по 31 мая 1950 г. и, по мнению пакистанского исследователя М.Р. Казими, послужил тому, чтобы уменьшить, а не увеличить его восхищение Западом. Советское приглашение действительно стояло за американским приглашением, но это было не результатом политики Лиаката, а следствием шумихи, поднятой Индией [Kazimi, 2003, р. 299].
стр. 65
Во время визита в Вашингтон Лиакат Али Хан встречался с Трумэном, выступил с речью перед Палатой представителей и Сенатом. Он делал упор на географическое и стратегическое положение Пакистана и, рассчитывая на американскую поддержку, объяснял необходимость наращивания "высокой боеспособности его антикоммунистически настроенной армии", в первую очередь для того, чтобы "обеспечить неприступность Хайберского прохода, через который в прошлом осуществлялось завоевание Индостана" [Dawn, 3.05.1950].
Итогом стала программа президента Трумэна по Пакистану, одобренная Конгрессом 5 июня 1950 г. и предполагавшая выделение Карачи 34.5 млн долл. [Kazimi, 2003, р. 299]. По мнению пакистанского исследователя Хафиза Малика, Лиакат предложил США все, что те хотели: альтернативу "индийскому нейтрализму", предложение предоставить свои войска на стороне США в случае конфликта с СССР, отказ от политики неприсоединения [Malik, 1994, р. 96].
Однако в эти месяцы Лиакат не раз вспоминал о Советском Союзе [Liaquat Аli Khan, 1976, р. 24]. Так, буквально перед отъездом в Вашингтон он говорил американским журналистам: "Я могу посетить Советский Союз и научиться там чему-то полезному для нашего народа. Россия многое сделала для распространения грамотности, у русских впечатляющие достижения в сельском хозяйстве... Мы можем использовать их технологии, не перенимая систему в целом" [Kazimi, 2003, р. 296]. В США, когда его спросили о визите в СССР, Лиакат ответил: "Для этого не была назначена точная дата. Как только это произойдет, я проинформирую прессу" [Speeches and Statements of Quaid-i-Millat, 1967, p. 374].
Судя по всему, Лиакат постоянно ожидал жеста со стороны СССР. Его пресс-конференция по возвращении на родину, состоявшаяся 23 августа 1950 г., свидетельствовала о том, что он не переставал размышлять о Советском Союзе и, несомненно, возлагал на него ответственность за сорванный визит. Сам же премьер-министр Пакистана не предпринял никаких попыток возобновить подготовку визита в СССР.
Почему не состоялся визит Лиаката в СССР? Российские исследователи определили причину таким образом: "Под нажимом англичан и американцев Лиакат вскоре передумал, и его визит в Москву не состоялся" [Белокреницкий, Москаленко, 2008, с. 98-99].
Пакистанские авторы выдвигают ряд своих версий. Одна из них: приглашение СССР якобы было отменено из-за вмешательства Индии. Когда Лиакат Али Хан был с визитом в США, Дж. Неру даже запрашивал у американских властей информацию о его действиях, и Государственный департамент ответил, что не получал никаких жалоб или комментариев от пакистанского правительства во время визита Неру в США [Kazimi, 2003, р. 297]. Пакистанцы считают вполне возможным, что Неру выказывал недовольство и Советскому Союзу, но, в отличие от США, в СССР к его словам могли прислушаться. Еще одна пакистанская версия сводится к тому, что в Москве отказались от идеи принять Лиаката, потому что узнали о планах Компартии Пакистана осуществить против него государственный переворот [Ibid.].
Валид Икбал, внук пакистанского поэта и философа Мухаммада Икбала, называет несостоявшийся визит Лиаката "публичным оскорблением Советскому Союзу" [Икбал, 2004, с. 89]. Он видит причину в том, что ситуация была использована Пакистаном "в качестве рычага давления на американскую администрацию президента Трумэна" и позволила Лиакату к декабрю 1949 г. "буквально вырвать у той приглашение посетить с официальным визитом США" [там же].
Шахид Амин, не отождествляя цели Лиаката с причинами его неудавшегося турне в СССР, именует "мифом" версию о том, что корень зла кроется в согласии пакистанского премьер-министра принять приглашение США и в "измене договоренностям со Сталиным". Он уверен, что "лично Лиакат Али Хан не ответствен за срыв визита в Москву", и винит в том исключительно СССР. Амин пишет: "По причинам, которые до
стр. 66
сих пор остаются покрытыми тайной, Советы не смогли договориться о взаимоприемлемом сроке визита. Лиакат же не раз подчеркивал, что не отказался от идеи отправиться в Москву. Даже будучи с визитом в США, он заявлял, что посетит СССР, как только вопрос о сроках будет решен. Однако никакого продвижения так и не последовало, а в 1951 г. он трагически погиб" [Amin, 2000, р. 41-42].
Индийские исследователи тоже ищут причины, пытаясь комплексно рассмотреть проблему. По их мнению, визит не состоялся из-за стремления Пакистана стать лидером панисламистских сил, и это явилось камнем преткновения для развития отношений с СССР [Kaushik, 1971, р. 38]. Растущая прозападная ориентация Пакистана также усиливала подозрительность советской стороны. Визиты американцев в Пакистан, в том числе и в его северные районы, прилегающие к границе с Советским Союзом, не могли не раздражать Кремль.
Общим в подходах авторов различных национальных школ является упоминание об отношении Пакистана к Корейской войне (1950-1953), которое препятствовало потеплению отношений с СССР. За более тесное сотрудничество с США по данной проблеме Белый дом был готов не только оказывать экономическую и военную помощь Пакистану, но и активно поддерживать его в кашмирском вопросе. Лиакат Али Хан публично заявил о поддержке позиции ООН по этой войне и назвал действия Северной Кореи актом агрессии [Kaushik, 1971, р. 38-39; Kazimi, 2003, р. 296]. Он предложил ООН 5 тыс. т пшеницы для нужд организации в Южной Корее. К слову, "Новое время" охарактеризовало это как "рабское усердие" Лиаката [Новое время, 12.07.1950, № 28, с. 19-20].
Что касается последствий несостоявшегося визита Лиаката в СССР, то, на мой взгляд, они не могут быть оценены однозначно. С одной стороны, представляется убедительным видение их Шахидом Амином (в прошлом дипломат пакистанского МИД, посол в СССР, Ливии, Саудовской Аравии, Франции, Нигерии). Он утверждает, что в 1949-1953 гг. не было отмечено никаких внезапных обострений в двусторонних отношениях между Москвой и Карачи. СССР - и это было особенно важным для Пакистана не накладывал вето на резолюции СБ ООН по кашмирскому вопросу. Государства обменялись послами. До 1951-1952 гг. и позже Пакистан имел благоприятный торговый баланс с Россией. Прав Амин и когда утверждает: "Взаимоотношения испортились не из-за несостоявшегося визита в 1949 г., а где-то в 1954 г., после вступления Пакистана в проамериканские военные блоки" [Amin, 2000, р. 42]. Действительно, приглашения часто бывают многообещающими, но далеко не всегда оправдываются. Но не состоявшийся в ответ на приглашение визит редко становился причиной долгосрочного охлаждения межгосударственных отношений.
С другой стороны, невозможно не заметить, что Лиакат, вольно или невольно, с помощью советского приглашения подогрел интерес Запада к Пакистану и своей персоне, а затем, оценив более заманчивые перспективы американской помощи, решил вместо Москвы посетить Вашингтон. Американская позиция в отношении коммунистической угрозы и по кашмирскому вопросу оказалась более привлекательной, нежели советская. Главным следствием несостоявшегося визита в СССР стал импульс к развитию американо-пакистанского экономического, политического и военного сотрудничества, что ознаменовало поворот в развитии политической истории Индостана. Пакистан стал превращаться в зону влияния США.
Нет смысла "делать хорошую мину при плохой игре" и замалчивать то, что выбор, к которому отчасти своим, в чем-то оправданным дипломатическим бюрократизмом СССР сам подтолкнул Лиаката, разрушил надежды Кремля на контроль в мусульманском мире, в частности в Джамму и Кашмире. Американцы более успешно привлекли Пакистан на свою сторону и, невзирая на все усилия Москвы, обрели военные базы в Северном Кашмире, нацеленные против СССР.
стр. 67
Но это не все. В изменившихся обстоятельствах Сталин решил отказаться от пассивной позиции в кашмирском вопросе. Перемена в поведении СССР в ООН была очевидной и произошла исключительно в интересах Советского Союза, однако она повлекла за собой новый виток событий. В политическом отношении наиболее важным из них стала переписка Неру и Сталина по вопросу о Корейской войне. Индийский премьер-министр, вначале стоявший на стороне США, изменил свое мнение и выступил за объединение Кореи. Сталин воистину "оказал честь" Неру, разделив его "точку зрения и мирные намерения". Другим проявлением советского интереса к Индии явились беседы Сталина с индийскими дипломатами, с послом Радхакришнаном. Он с уважением отозвался об усилиях Индии по поддержанию мира, невзирая на различия в подходах Москвы и Дели ко многим международным проблемам. С 1950 г. до своей смерти Сталин провел всего пять встреч с иностранными дипломатами, из них три - с индийскими [СССР и Индия, 1985; Юрлов, Юрлова, 2010, с. 615-616; Kaushik, 1974, р. 44-45]. Это не могло не означать жест дружбы в адрес Индии. Первый индийский посол Лакшми Пандит не увиделась со Сталиным ни разу. Однако после ее отъезда в индо-советских двусторонних отношениях "лед тронулся". Впереди был плодотворный визит Джавахарлала Неру в Советский Союз в 1955 г. Борьба за Южную Азию продолжалась.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Архив внешней политики Российской Федерации (АВПРФ).
Бслокрсницкий В.Я., Москаленко В.Н. История Пакистана. XX век. М., 2008.
Икбал В. Пакистано-российскис отношения // Пакистан, страны Южной Азии и Среднего Востока: история и современность. Сборник статей памяти Ю.В. Ганковского / Под ред. В.Я. Бслокрсницкого, С.Н. Каменева, В.Н. Москаленко. М., 2004.
Новое время.
СССР и Индия / Под ред. П.В. Куцобина. М., 1985.
СССР и Пакистан / Отв. ред. И.В. Халсвинский. М., 1984.
Чсрсшнсва Л.А. Радуга над Красным фортом: раздел колониальной Индии в 1947 г. М., 2012.
Шаумян T.Л. Спор вокруг Кашмира: истоки конфликта // Индия. Достижения и проблемы. М., 2002.
Юрлов Ф.Н., Юрлова E.С. История Индии. XX век. М., 2010.
America-Pakistan Relations: Documents / Ed. by K. Arif. 2 vols. Vol. I. Lahore, 1984.
Amin S.M. Pakistan's Foreign Policy: A Reappraisal. Oxford, 2000.
Blitz (Delhi).
Christian Science Monitor.
Dawn (Karachi).
Dixit J.N. India 'a Foreign Policy 1947-2003. New Delhi, 2003.
Gupta S.K. Stalin's Policy Towards India 1946-1953. New Delhi, 1988.
Foreign Relations of the United States: 1947: The British Commonwealth: Europe. Vol. III. Washington, 1947.
Kaushik D. Soviet Relations with India and Pakistan. Delhi, 1971.
Kazimi M.R. Liaquat Ali Khan: His Life and Work. Karachi, 2003.
Kux D. Disenchanted Allies: The United States and Pakistan 1945-2000. Karachi, 2001.
Liaquat Ali Khan. Pakistan, the Heart of Asia. Karachi, 1976.
Malik H. Soviet-Pakistan Relations and Post-war Dynamics: 1947-1992. Handimills, 1994.
The National Archives of India (NAI). Government of India. Europe II. Branch, File No. 1 (66), Eur. II/1949. Ministry of External Affairs.
New York Times.
Observer. L.
Pakistan News. Karachi.
Rafiquc Afzal M. Pakistan: History and Politics 1947-1951. Karachi, 2001.
Ray A.K. Domestic Compulsions and Foreign Policy: Pakistan and Indo-Soviet Relations 1947-1958. New Delhi, 1975.
Riaz M. Who Secured to US Invitation // Dawn. 1985, 1 February.
Speeches and Statements of Quaid-i-Millat. Liaquat Ali Khan / Ed. by M. Rafiquc Afzal. Lahore, 1967.
Sumangal P. A Study of India's Bilateral Relations with USSR and Its Impact on Indo-US Relations during Nehru's Premiership. Mccrut, 2007.
U.S. South Asia Relations / Ed. by R.K. Jain. Vol. II (Pakistan). N.Y., 1983.
стр. 68
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
![]() |
Editorial Contacts |
About · News · For Advertisers |
![]() 2020-2025, BIBLIO.UZ is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Uzbekistan |