Ежегодно организуемая Отделом Китая Института востоковедения РАН научная конференция под означенным названием прошла 7 - 9 апреля 2008 г. В ее работе участвовали 67 человек из различных научных учреждений Москвы, Санкт-Петербурга, Владивостока, Курска, Челябинска и Риги, а также из Украины (около 2/3 участников представляли институты Российской Академии наук), в том числе преподаватели, аспиранты, студенты, библиотечные работники. Было зачитано и обсуждено 34 доклада. Тезисы были опубликованы в сборнике "XXXVIII научная конференция "Общество и государство в Китае"" (М., Вост. лит., 2008). Тематика рассматривавшихся проблем, была весьма разнообразна. Большое внимание было уделено ситуации и процессам, протекающим в современном Китае, различным аспектам исторического прошлого страны, а также идеологии и культуре Китая.

Ю. В. Галенович (ИДВ РАН) обратил внимание аудитории на тот факт, что в настоящее время в КНР определяющий общее положение в стране и направление ее развития термин "социализм с китайской спецификой" все больше вытесняется другим - "самобытный китайский социализм". В обоих случаях социализм выступает как нечто имманентно присущее Китаю, но разница все же очевидна. Марксистское учение о социализме и коммунизме на современном этапе, как считают китайские теоретики, - это главным образом китайское явление, поскольку Китай сейчас единственное в мире крупное социалистическое государство. С победой социализма связывается грядущая гармония в мировом масштабе. Но при этом в международных делах проводится курс на сотрудничество, а не на конфронтацию. В отношении России выражается намерение к добрососедскому сосуществованию, хотя и признается, что в ней в настоящее время сложилось совершенно другое, чем раньше, общество. Отказ России от социалистических идеалов расценивается в Китае как ошибка политического руководства и связывается с усиливающейся в стране погоней за обогащением. Признается разность идеологий обеих стран, разность путей их развития. Поэтому о дружбе в ее прежнем смысле не говорят. Обеим странам нужно выстраивать отношения, основанные на взаимных интересах.

Доклад вызвал дискуссию: насколько современный китайский социализм идентичен классическому марксизму?

В. Г. Гельбрас (ИСАА при МГУ) в своем докладе о новой стратегии Компартии Китая отметил, что она привела к увеличению совокупного валового продукта в стране, но все же не в тех масштабах, как это предполагалось. Ориентация на преимущественное развитие отраслей промышленности, работающих на экспорт, ведет к отставанию промышленного сектора, работающего на внутренний рынок. Увеличивается разрыв между городом и деревней. Безработица в городе достигает 15%, в деревне - 30%. Появились новые прослойки бедного населения как в деревне, так и в городе, что требует дополнительных дотаций от государства. Власти ищут выход из негативных ситуаций, пытаясь модернизировать управленческие рычаги - партийный аппарат и всю партийную систему: проверяют и меняют кадры, выдвигают молодежь, частично реформируют Госсовет (правительство), местную власть, сокращают общее число органов власти. Тем не менее число чиновников-управленцев остается значительным.

О. Ю. Адамс (ИСАА) рассказала о борьбе с различными административными злоупотреблениями в аграрном секторе КНР, в частности с забюрократизированностью, с коррупцией, и мерах, направленных на их искоренение, упорядочение системы выборов (выборы в местные органы власти, контролирующие аграрный сектор, укрупнение занятых в этом секторе предприятий, совершенствование учета имеющихся объектов хозяйствования: обрабатываемых площадей, плодородных земель, площади лесов и т.д.).

стр. 109
О. В. Зотов (ИВ РАН) охарактеризовал положение в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР, где значительную часть населения составляют национальные меньшинства и преобладает мусульманское вероисповедание. Здесь эпизодически отмечаются партизанские действия против властей. Создан также Уйгурский совет, поддерживающий нелегальные связи с населением за пределами КНР. Одним из поводов для сопротивления властям является китайская демографическая политика, направленная на ограничение рождаемости в целом по стране и в частности в этом районе. Корни противостояния восходят и к глубокому прошлому, когда Синьцзян был присоединен к Китайской империи. Гипотетический, хотя и мало вероятный в настоящее время, выход Синьцзяна из состава КНР может иметь непредсказуемое изменение ситуации во всей Центральной Азии.

В. С. Кузнецов (ИДВ) привлек внимание аудитории к сложившейся в КНР ситуации с религиозными верованиями. Официально постулируемая свобода вероисповедания подтверждается правительственными документами. Вместе с тем в них отмечается, что религиозные организации должны служить народу. Характерно также, что в тексте этих документов отсутствуют упоминания о православии. Приоритет же отдается буддизму.

Э. А. Синецкая (ИВ РАН) показала, как подъем национального сознания в КНР отражается в художественной литературе. Анализ текста одного из культовых романов Китая конца прошлого века ("Шанхай баобэй") не подтверждает наличия национализма среди наиболее грамотной и информированной части молодежи самого космополитического города КНР, в противовес утверждениям китайских политологов и выводам некоторых российских китаеведов. Вместе с тем имеет место чувство ущемленного национального достоинства как элемента исторической памяти, присущее представителям поколения "синьсинь жэньлэй".

Ряд докладов был посвящен международным отношениям современного Китая и, в частности, отношениям с Россией. В. Я. Портяков (ИДВ) отмечал, что добрососедские отношения между Россией и Китаем отвечают интересам и потребностям обеих стран. В Китае отношениям с Россией, как и с Японией, Индией и США, придается большое внимание. Бытовавший раньше в китайской пропаганде тезис об "угрозе с Севера" снят. В политическом аспекте Россия в определенной мере является гарантом избранного современным Китаем политического курса. Экономические связи между странами также выгодны обеим сторонам. Немалую роль здесь играет и сотрудничество по линии ШОС. Есть перспективы и для установления "стратегического партнерства". Достаточное количество видных политических деятелей Китая поддерживают такую линию. Есть, конечно, и некоторые сложности, связанные с экспортом российских нефти, газа и леса в Китай, неконтролируемым переселением китайцев на российский Дальний Восток, дефицитом в 8% в нашей торговле с Китаем. Но все эти проблемы решаемы при соответствующих усилиях обеих сторон.

Ю. В. Чудодеев (ИВ РАН) посвятил свой доклад перспективам российско-китайского стратегического партнерства. Важно, отметил он, что термин "стратегическое партнерство" употребляется в китайской прессе. Развивая отношения с Китаем, отметил он, Россия могла бы поднять уровень своего присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе, который пока представляется несколько недостаточным. Перспективы российско-китайского стратегического партнерства подкрепляются тем обстоятельством, что существующая в Китае система авторитарной власти отдаляет его от ведущих стран Запада. Но к развитию экономических связей с Китаем следует подходить с учетом имеющихся возможностей.

В своем выступлении в ходе дискуссии М. Л. Титаренко (ИДВ) обратил внимание аудитории на складывающуюся в настоящее время неблагоприятную для российской стороны ситуацию в приграничных районах. На нашей территории ощущается заметная заброшенность: пустующие и разрушающиеся бывшие военные городки, необустроенность, бюрократическая волокита при пересечении границы. С китайской стороны - современные города, хорошие дороги, четкая организация выезда и въезда. Население наших приграничных районов в большом количестве ездит в Китай и закупает там товары. Проблемы обмена денег нет. Принимается российская валюта. Можно без проблем приобрести в Китае жилье. Однако китайцы не называют это "нашествием русских", а используют складывающееся положение в своих интересах. Такая ситуация не идет на пользу нашей стране.

Тема выступления В. П. Николаева (ИВ РАН) - взаимоотношения КНР с Австралией. Они прошли путь от непризнания Австралией КНР и поддержания взаимоотношений с тайваньским правительством к полному признанию КНР и заметному сокращению связей с Тай-

стр. 110
ванем. Признание последовало 35 лет тому назад и ныне отмечалось австралийской стороной как заметная дата. КНР занимает сейчас почетное второе место в общем объеме австралийского импорта и экспорта. Китай закупает в Австралии металлические руды, сжиженный газ, уран и др. Налажен и культурный обмен: около 30 тыс. китайских студентов учатся в Австралии.

А. М. Пастухов (Москва), сравнивая методы и средства проникновения в Сибирь и на Дальний Восток российских воевод, землепроходцев и колонистов, нашел определенное сходство их с теми, которые применялись китайцами при освоении ими северо-восточных территорий.

Освоению россиянами сопредельных Китаю сибирских земель был посвящен доклад А. Н. Хохлова (ИВ РАН). Он рассказал о выпускнике школы переводчиков в Омске В. В. Ваганове (1821 - 1851), участвовавшем в экспедициях на приамурские земли и оставившем после себя записки, содержащие ценный материал об этих краях. Определенный вклад, отметил докладчик, в укрепление взаимопонимания между русским и китайским народами внес также А. Ф. Попов - первый преподаватель русского языка в Китае - в Пекинской школе "Тун вэнь гуань", где в 1862 г. открылись курсы по изучению иностранных языков.

М. А. Неглинская (ИВ РАН) ознакомила аудиторию с таким позитивным явлением в среде культурно-просветительской деятельности, как организация китайских художественных выставок в нашей стране за последнее время. В частности, в Москве прошли выставки: "Запретный город" (предметы из императорского дворца в Пекине), "Китайский фарфор", "Современная живопись в стиле "го хуа"", две выставки китайского фарфора, керамики и стекла из частных коллекций; в Эрмитаже в Санкт-Петербурге экспонировались две выставки китайского искусства имперского периода, в других городах - выставка "Буддийская скульптура".

Значительное место в работе конференции заняли проблемы истории Китая. М. Е. Кузнецова-Фетисова (ИВ РАН) привела новые данные о человеческих жертвоприношениях в Китае в XVIII-XI вв. до н.э., полученные в ходе продолжающихся здесь археологических раскопок. Приносили в жертву чаще всего пленных, захваченных в столкновениях с соседними племенами, преимущественно из племени цян. Жертвы приносились сразу после успешного сражения, иногда закапывались живьем. Это была культовая процедура, а не стремление перебить как можно больше противников. О том, какие при этом совершались ритуалы и как убивали жертвы - записей не сохранилось. Докладчица особо остановилась на недавно вскрытых археологами захоронениях в Иньсюе того же времени. Здесь есть сопогребения, часто - это подростки. Существует мнение, что это - рабы, что сомнительно, поскольку встречаются могильники, где захоронено до ста человек. Другое предположение - последующие захоронения в уже имевшиеся могилы. Всего обнаружено около 3 тыс. погребений. Культура их типична и для других обнаруженных китайских захоронений того же периода.

С. И. Кучера (ИВ РАН) обрисовал немаловажную роль, которую играли придворные женщины в древнем Китае. Они различались по получаемым ими рангам, подобно чиновникам. Но эти ранги были иными, чем те, которые давались мужчинам. Высшее положение занимала императрица. Главной ее функцией было родить наследника престола. У ее постели по очереди дежурили остальные придворные женщины. Все они относились к привилегированной в традиционном Китае категории "чиновников" (гуань), и у каждой из них были свои функции в обслуживании жизни дворца правителя.

В порядке обсуждения данного доклада Л. С. Васильев (ИВ РАН) отметил, что данная проблематика еще мало изучена и нуждается в дальнейшем исследовании.

Н. И. Чуев (Челябинск) ознакомил аудиторию с интересными материалами раскопок в районе Гумугу в Монголии, где были обнаружены и частично раскопаны китайскими археологами из Синьцзяна около 150 погребений конца 2-го тыс. до н.э. Останки оказались в очень хорошей сохранности, что позволило определить их принадлежность к европеоидному типу. В погребениях обнаружены также ритуальные предметы из камня, кости и металла. Имеются также и кенотафы - ложные погребения с куклой вместо трупа. Каких-либо следов поселений в ближайшем районе не обнаружено.

Доклад С. И. Блюмхена (ИВ РАН) был посвящен формированию раннекитайской государственности и идеологии в период Луншань (рубеж 3 - 2 тыс. до н.э.). Уже в это время в Китае появляется институт правителей, формируются круг и традиция различных его слуг и помощников. Появляется также и некий обслуживающий власть ритуал, призванный сохранять ее складывающийся "статус-кво". Он был напрямую связан с космологическими сюжетами,

стр. 111
рождавшимися из миропонимания древних китайцев. Затем на основе данного ритуала возникают ставшие впоследствии традиционными идеологические принципы. Но поступательный ход развития общества в период Луншань был на какое-то время прерван предположительно в результате какой-то космической катастрофы.

Характеристика удельных держаний в ранний период династии Западная Хань (206 г. до н.э. - 140 г.) была дана в докладе М. В. Королькова (ИВ РАН). В начале указанного периода в стране насчитывалось несколько крупных удельных держаний, правители которых пользовались достаточно большой самостоятельностью, в частности имели право собирать налоги с местного населения. Но в случае необходимости император мог вмешиваться в удельные дела. Со второй четверти II в. до н.э. уделы стали предоставляться лишь родичам правящего дома. Они давались на стратегически опасных для нападений извне направлениях, и главным их назначением была защита в случае надобности столицы и императорского двора. Главный после самого держателя управитель удела (сян) назначался императорским двором. Остальной штат местных удельных чиновников мог подбирать сам удельный властитель. Со временем в результате наследования наблюдается процесс дробления уделов. В целом же, как считает докладчик, систему уделов в период Хань можно считать переходным этапом предшествующего долгого периода политической раздробленности страны к единой империи.

Проблема уделов Китая, но в более позднее время - в период Мин (1368 - 1644) была рассмотрена и в докладе А. А. Бокщанина (ИВ РАН). Основатель династии Мин Чжу Юаньчжан в составленных от его имени "Заветах" ("Цзу сюнь лу") изложил права и обязанности своих сыновей, получавших уделы. Главной их задачей было поддержание спокойствия и лояльности властей и населения в разбросанных по всей стране уделах центральному императорскому двору, а также в случае надобности отражение вторжений извне. Местным властям запрещалось каким-либо образом вмешиваться во взаимоотношения государя и удельных властителей. Много внимания в "Заветах" уделялось также правам и обязанностям остававшегося в столице страны наследника престола.

А. Т. Кадырбаев (ИВ РАН) проследил историю проникновения в Китай иудеев. Их появление здесь фиксируется еще в период Хань (206 до н.э. - 220 гг.). Они поселяются преимущественно в портовых городах южного Китая. Во времена господства монголов в Китае (1279 - 1367) их положение в стране было вполне терпимым, как, впрочем, и выходцев из других стран. Монголо-китайские власти относились к ним так же, как и к другим выходцам из западных краев (сэму). В то же время наблюдались и противоречия между поселившимися в Китае иудеями и начавшими тогда же проникать сюда переселенцами из христианских стран и христианскими миссионерами.

Доклад вызвал дискуссию: насколько натурализованы иудеи в современном Китае?

С. В. Дмитриев (ИВ РАН) охарактеризовал неординарную ситуацию со столичными городами, сложившуюся в период господства в Китае монгольской династии Юань (1279 - 1367). Помимо находившего в Монголии Каракорума (Хэлинь), столичный статус имели также Пекин (Даду) и Кайпин (Шанду). Такая ситуация возникла не только в связи с объединением Монголии и Китая, но и с непрекращавшейся в империи Юань внутренней борьбой различных группировок в правящей верхушке.

Н. Л. Мамаева (ИДВ) осветила ситуацию в КНР, связанную с изучением проблем новой истории страны. Если раньше - после 1949 г. - история Нового времени в Китае представляла собой определенные, подгоняемые под идеологические установки штампы, в значительной мере искажавшие реальную картину, и сводилась преимущественно только к изучению революционного движения, то сейчас положение значительно изменилось к лучшему. Новая история делится на два периода: 1912 - 1928 и 1928 - 1949 гг. и рассматривается как сложный процесс, на который воздействовали многие факторы. В освещении событий антияпонской войны не затушевывается позитивная роль гоминьдановских властей. Оценка роли Чан Кайши обсуждается и несколько пересматривается в позитивную сторону. Не скрываются и негативные явления, имевшие место в 1911 - 1949 гг. Деятельность Компартии Китая подается как продолжение политической линии, принятой Сунь Ятсеном. Преобладает всеохватывающий подход, освещается внешняя и внутренняя политика, войны, действия и позиция КПК, Гоминьдана, экономическое развитие, культура. Что же касается советско-китайских отношений, то здесь все еще проявляется некоторая тенденциозность.

стр. 112
Два доклада были посвящены истории китайской дипломатии Нового времени. М. С. Бугрова (МГУ) коснулась сложностей и неясностей, связанных с историей британской миссии в Китай через Бирму из Индии в 1875 г. Сведения об этом событии крайне неясны и противоречивы. Миссия была связана с военными столкновениями китайцев и бирманцев. Конкретные поводы конфликта не известны. Есть мнение, что эта миссия положила начало связям Британии с Тибетом. Но вокруг данных событий остается много слухов и преувеличений.

З. Д. Каткова (ИВ РАН) отмечала, что в исследовательской литературе до сих пор недооценена роль китайского дипломата Гу Вэйцзюня. Чан Кайши перекладывал на него основную непростую задачу переговоров с западными державами. В частности, большую роль он сыграл в переговорах с Францией в 1937 г. Речь шла о переброске войск и материалов из Европы через Индо-Китай в южные провинции Китая, где уже шла вооруженная борьба с японской агрессией. После разгрома Франции гитлеровской Германией эти связи прекратились. Китай разорвал отношения с французским правительством Виши. Но в 1943 г. удалось восстановить поставки из стран антигитлеровской коалиции, и китайское сопротивление японской агрессии несколько окрепло.

Большое внимание, как всегда, было уделено на конференции вопросам идеологии и классического литературного наследства Китая. А. М. Кобзев (ИВ РАН) в докладе "Добро и зло в китайской культуре" отметил важность адекватной трактовки терминов в китайских классических текстах. Это, в частности, относится и к терминологии, употребляемой для определения добра и зла. Данные категории присутствуют в "Да сюэ". Всеохватывающее "дао" проявляется в добре. Наставник, учитель также трактовался в классическом Китае как "добрый человек". Добру противостоит "недоброе". Китайские классики спорили: добр ли человек по своей природе? Конфуцианцы склонялись к положительному ответу, легисты - к отрицательному, стоя на позиции, что человека надо воспитывать, приобщая к добру. В даосизме также есть понятие о начале, олицетворяющем добро.

В. С. Яковлев (ИВ РАН) сделал сообщение о последних по времени анализах 58 табличек (дощечек) из "Бамбуковых анналов", в которых имеются некоторые отличия от известного нам канонического текста "Тринадцатикнижья", а также остановился на новой трактовке отдельных знаков в "И цзине" ("Книге перемен"). Это, как считает докладчик, дает возможность несколько по-новому трактовать представленные в тексте данного памятника гексаграммы.

О новых трактовках гексаграмм из "И цзина" китайским исследователем Ян Сюном сообщил Т. П. Чибисов (Воронеж).

Весьма познавательным было выступление Т. И. Виноградовой (БАН СПб.) о книгопечатании в Китае и большом интересе к изучению китайской печатной графики.

Е. Ю. Стабурова (Рижский ун-т, Латвия) представила анализ содержания текста "Золотой лев", который китайские придворные ученые читали императрице. Также рассмотрен вопрос, насколько китайская терминология подобных старокитайских текстов соответствует русскоязычным эквивалентам.

К. И. Голыгина (ИВ РАН) предложила новую трактовку содержания трех классических древнекитайских трактатов - "И цзин" ("Книга перемен"), "Ши цзин" ("Книга истории") и "Шань хай цзин" ("Книга гор и морей"). По ее мнению, эти тексты объединяет один общий подтекст - они отражают астрономические представления древних китайцев, в частности придание культового содержания положению зодиакальных созвездий. Это подтверждается и особым начертанием иероглифов первоначального текста названных памятников.

Б. Л. Беляева (Москва) и С. В. Сидорович (СПб.) представили совместный доклад о новой, предлагаемой ими трактовке соответственного перевода на русский язык иероглифа "бао" (драгоценность) в легенде (надписи) на старых китайских монетах традиционной формы. Поскольку иероглиф "бао" имеет также значение "императорская печать", а изображение отпечатка этой печати встречается на китайских ассигнациях, то докладчики предложили переводить иероглиф "бао" на монете не как "драгоценность", а как "(императорская) печать".

В дискуссии по данному вопросу было высказано сомнение в правомерности такого перевода, поскольку иероглиф "бао" на монетах есть часть бинома "тун бао", т.е. "ходячая драгоценность". Поэтому предлагаемый докладчиками новый перевод "ходячая императорская печать" выглядит несколько странно. К тому же, бинарная формула "тун бао" появилась на китайских монетах задолго до того, когда здесь появились ассигнации, номинально удостоверявшиеся императорской печатью.

стр. 113
Н. Ф. Лещенко (ИВ РАН) показала, какую роль сыграло конфуцианство в успешной деятельности новых торговых домов, появившихся в Японии во времена Токугава (XVII-XIX вв.). Многие из них создавались самураями. У этих домов были уставы, которые строились на использовании чисто конфуцианских норм поведения. Конфуцианство здесь не было отвлеченным теоретизированием, а служило руководством в жизни и деятельности. Конкретное содержание таких уставов могло быть различным. Но общие конфуцианские идеологические принципы - едины. Заложенные в отмеченное время конфуцианские основы трудовой этики в настоящее время воспринимаются японцами как свое собственное достояние.

В целом на конференции, как это имело место и в предшествующие годы, были подняты и обсуждены как актуальные вопросы сегодняшней ситуации в Китае, так и проблемы истории и культуры нашего великого восточного соседа, представляющие интерес не только для профессиональных востоковедов.

Permanent link to this publication: