29 - 31 марта 2010 г. в Институте востоковедения РАН состоялась 40-я конференция "Общество и государство в Китае", на которой, по сложившейся за многие годы традиции, обсуждался широкий круг вопросов, связанных с историей, экономикой, политикой и культурой Китая.

В работе конференции приняли участие 95 человек. Помимо сотрудников Института востоковедения, присутствовали ученые, преподаватели и студенты из Института Дальнего Востока РАН, Института этнологии и антропологии РАН, Института мировой литературы РАН, Института философии РАН, Института восточных рукописей РАН (СПб.), Института стран Азии и Африки МГУ, Санкт-Петербургского государственного университета, Российского государственного гуманитарного университета, Института прикладного востоковедения, Восточного университета, Государственного университета - Высшей школы экономики, МГИМО(У) МИД РФ, Московской международной школы бизнеса, Института философии, теологии и истории Святого Фомы, Казанского государственного университета, Алтайского государственного педагогического университета, Южноуральского государственного университета, Рижского университета им. П. Страдыня. Присутствовали также востоковеды из Барнаула, Казани, Владивостока и Челябинска, ученые из Франции и Латвии, представители посольства КНР в Москве.

Поскольку данная конференция проходила в год 100-летней годовщины со дня рождения видного отечественного китаеведа Рудольфа Всеволодовича Вяткина, который многие годы был заведующим Отделом Китая ИВ РАН, во вступительном слове А. А. Бокщанина и выступлениях акад. С. Л. Тихвинского и С. И. Кучеры (ИВ РАН) была отдана заслуженная дань благодарной памяти этому талантливому и яркому человеку и его вкладу в отечественное китаеведение. С докладом о продолжении и завершении начатого Р. В. Вяткиным капитального труда - перевода со старокитайского языка одного из самых значимых источников по ранней истории Китая - "Исторических записок" Сыма Цяня выступил А. Р. Вяткин (ИВ РАН). Первоначально начатый совместно с сотрудником Отдела Китая В. С. Таскиным, а затем продолженный Р. В. Вяткиным перевод, наработанные при этом методы дали возможность впоследствии А. Р. Вяткину, А. М. Карапетянцу и М. Ю. Ульянову завершить этот капитальный труд. Следует отметить, что данный перевод является первым в мировом китаеведении полным переводом текста "Исторических записок" на иностранный язык.

Сравнительно больше, чем на конференциях последних лет, внимание участников было привлечено к изучению процессов в сферах политической и общекультурной жизни современного Китая.

А. В. Лукин (МГИМО(У) МИД РФ) остановился на некоторых проблемах исследования и сравнения политических систем КНР и Советского Союза, исходя из предпосылок, характерных для каждой из стран. Недостатком китаеведения в СССР была его политизированность. Во время же идеологического спора с китайским руководством наблюдалась и тенденция показать слабые стороны социалистической системы на примере Китая. Существовала также мифологема о непрерывности китайской цивилизации с глубокой древности. На самом деле китайская цивилизация была "прерывистой": чжоуское завоевание государства Шан-Инь, иноземные династии Ляо и Цзинь, монгольское и маньчжурское завоевания страны - все это в той или иной степени меняло основы китайской государственности. Становление республиканского Китая повлекло отказ от прежних конфуцианских идеологических основ. Компания "культурной революции" во многом изменила политическую практику. Во внешней политике можно проследить возрождение некоторых сторон имперского подхода. Сегодняшний Китай практически отошел

стр. 153
от марксизма, но характеризовать его политику как "имперскую" также не следует. В ней можно обнаружить и традиционные, и привнесенные революционным путем, и появившиеся новые черты. Китай развивается и меняется. В целом китайская цивилизация уникальна не более чем прочие цивилизационные ареалы на земном шаре.

А. А. Пашовкин (СПб.ГУ) проанализировал документы КПК конца XX - начала XXI в. с точки зрения отражения в них вопросов национального и культурного значения. Анализ показывает, что национальная составляющая, т.е. вопросы национального строительства, занимают здесь первенствующее место. Это главное в избранном политическом курсе. В то же время национальные традиции предполагается сочетать с социалистической направленностью. Такое сочетание и определяет специфику китайского социализма. Что касается курса культурного строительства, то здесь предлагается сочетание специфических китайских форм и современной общемировой культуры.

Ю. В. Чудодеев (ИВ РАН) привлек внимание аудитории к вопросу: насколько переживаемый сейчас общемировой экономический кризис отразился на Китае. Кризис, несомненно, затронул и Китай, но в меньшей степени, чем другие страны. Он сказался здесь в ослаблении динамики экономического роста и сокращении экспорта. Руководство боролось с кризисными явлениями путем совершенствования макрорегулирования, поддержания занятости трудоспособного населения, расширения внутреннего спроса. Выработанная антикризисная программа предусматривала также развитие капитального строительства и поднятия доходов населения, внедрение инноваций в производство, в том числе и с помощью иностранных специалистов. Увеличиваются инвестиции в зарубежную экономику. Если сравнивать экономическую мощь Китая с ситуацией в России, то цифры говорят не в нашу пользу. У Китая есть возможность преодолеть кризисные явления раньше других стран. Дальнейшие перспективы его развития могут привести к обновлению и переменам в мировой ситуации в целом.

Влиянию мирового экономического кризиса на Китай был цосвящен и доклад П. М. Мозиаса (ГУ-ВШЭ). В Китае, отметил он, сложилась отличная от других стран модель экономического роста. В 1960-е гг. здесь имела место дефляция, закончившаяся в 1980-е гг. Доля накопления составляла 40% ресурсов, норма сбережения - 50%. Неразвитость сказывалась в социальном обеспечении и в образовании, особенно в сельских районах. Высокая норма сбережения свидетельствует о низкой норме потребления; финансово-денежная политика слишком зависима от внешнего рынка. Рост экономики сопровождался высокой инфляцией. Отсюда - жесткая денежная политика правительства. В 2008 г. жесткость ослабевает, но наблюдается сокращение экспорта приблизительно на 6.5%, замедляется экономический рост. К середине 2009 г. экономика снова оживает и ускоряется ее развитие. Но прирост ВВП замедлился в результате возможной угрозы нового падения производства и наблюдалось появление так называемых мыльных пузырей (недолговременных и необеспеченных предприятий), возникла проблема "излишних мощностей" в экономике. Дальнейшее нарастание в Китае факторов, в определенной степени обостряющих диспропорции в экономике, может неблагоприятно отразиться на мировой экономике в целом.

Л. С. Васильев (ИСАА МГУ) в докладе "Почему Китай такой, какой он есть?" отметил, что несмотря на декларируемую приверженность коммунистической идее, страна фактически развивается по либерально-демократическому пути. Хотя влияние первых лиц - председателей КНР - остается весьма сильным, общая социально-политическая ситуация в стране сохраняется в достаточно благоприятном положении. Причиной такой ситуации является преемственность китайской системы управления с теми многовековыми традициями, когда различные ступени административной лестницы занимали весьма образованные и подготовленные люди - сословие шэньши. Это позволяет современным китайским управленцам различных звеньев административного аппарата действовать рационально, приспосабливать идущие сверху директивы к конкретным местным условиям.

Доклад А. В. Ершова (ИДВ РАН) был посвящен реформаторской деятельности правительства КНР, в частности модернизации государственного аппарата. Отметив, что те или иные шаги в этом направлении предпринимались правительством неоднократно, докладчик считает, что первые из них (в 1954, 1958 - 1959, 1960 - 1965 гг.) не имели системного характера. Дальнейшие изменения проходят с конца 1970-х гг. Важную роль сыграло преобразование ревкомов в местные Народные правительства различных степеней и преобразование в 1982 г. Государственного Совета, а также значительное сокращение числа министерств, различных комитетов и штатного состава служащих. В конце того же года были реформированы и органы местного самоуправления. Однако в 1889 г. административные реформы были приостановлены. Тем не менее эти

стр. 154
реформы заложили основы для дальнейших преобразований КНР, совершенствовавших политическую и экономическую ситуацию в стране.

В. С. Кузнецов (ИДВ) осветил такой малоизвестный аспект политики китайских властей на Тайване, как связи со странами Латинской Америки. Эти связи всячески поддерживаются тайваньскими властями и охватывают как политическую сферу - двусторонние встречи представителей стран на высшем уровне, взаимные визиты высокопоставленных лиц, регулярные встречи парламентариев, контакты представителей средств массовой информации, так и экономическую - взаимовыгодные торговые отношения, участие Тайваня в Центральноамериканском банке экономической интеграции, финансовая поддержка тайваньским правительством некоторых проектов латиноамериканских стран в области образования, здравоохранения и туризма. В свою очередь, некоторые латиноамериканские страны поддерживают Тайвань в его стремлении получить членство в ООН.

Ф. В. Овчинников (ИСАА) привлек внимание аудитории к дисбалансу в уровне жизни населения в различных районах КНР. В частности, он наиболее высок в центральных областях страны - в среднем и нижнем течении рек Хуанхэ и Янцзы. Для сравнения с ситуацией в Китае в этом отношении был использован пример Индии, где существует аналогичная проблема.

Доклады О. В. Зотова (ИВ РАН), В. С. Бойко (Барнаул) и А. Ш. Кадырбаева (ИВ РАН) затрагивали проблему национальных меньшинств в Китае.

По мнению О. В. Зотова, в обширном по территории и заселенном преимущественно некитайскими народами Синьцзяне уже длительное время идет то затухающая, то вновь вспыхивающая подпольная война против центральных властей. Это объясняется тем обстоятельством, что присоединение Синьцзяна к Китаю было своего рода исторической случайностью. Властям КНР удавалось удерживать Синьцзян в немалой степени благодаря поддержке СССР, когда между обеими странами существовали дружественные отношения и советская сторона была заинтересована в стабильности ситуации в Центральной и Средней Азии. В свою очередь, страны Запада, спецслужбы которых разрабатывали планы отделения Синьцзяна от КНР, приостановили планы помощи Синьцзяну в отделении из-за изменения международной ситуации - разрыва дружественных отношений между КНР и СССР, а также быстро возрастающей роли Китая в общемировом масштабе.

В докладе В. С. Бойко был дан широкий обзор проблем современного положения в Синьцзяне в отечественной и зарубежной научной литературе, где высказываются весьма неоднозначные мнения о степени остроты ситуации в Синьцяне и перспективах ее развития.

А. Ш. Кадырбаев в своем выступлении отметил, что таджики, проживающие в Китае, рассматриваются несколько обособленно от других некитайских народностей. В настоящее время здесь насчитывается приблизительно 50 тыс. таджиков, проживающих в районе Восточного Памира. Они мало подвержены влиянию китайской культуры, сохраняют свою самобытность. Каких-либо ущемлений таджикского населения со стороны китайцев и китайских властей не наблюдается. В целом же значимость и роль национальных меньшинств в Китае сравнительно велика.

Е. Ю. Стабурова (Рижский ун-т им. П. Страдыня, Латвия) говорила о различных подходах стран Евросоюза к КНР. Здесь, по ее мнению, можно выделить четыре позиции. Одни продолжают указывать китайским властям, как следует себя вести на международной арене и во внутренней политике. Другие (например, Великобритания) развивают торгово-экономические связи с Китаем, практически не выдвигая к нему каких-либо претензий. Третьи в угоду своим меркантильным интересам поддерживают действия китайского правительства. Четвертые в отношениях с Китаем руководствуются прежде всего своими собственными интересами. Есть и пятые (например Австрия, Люксембург и страны Прибалтики), попеременно пристраивающиеся к той или иной из вышеназванных позиций. Наблюдается также стремление некоторых европейских политиков направлять курс китайских властей к тем же целям, которые преобладают в странах Евросоюза. Прослеживаются и опасения нового сближения "тоталитарных" стран, каковыми полагают Китай и Россию. Отмеченное различие в подходах европейских стран к Китаю вызывает озабоченность Евросоюза, стремящегося насколько возможно унифицировать европейский подход к Китаю.

Как и на всех предшествующих подобных конференциях, значительное место было уделено различным аспектам исторического развития Китая.

С. И. Кучера остановился на таком характерном для ранней истории Китая явлении, как неоднократно упоминаемые в источниках сообщения о переселениях отдельных древнекитайских

стр. 155
племен с одного места обитания на другое. Это не связано с какими-либо кочевыми традициями, каковых в древнекитайском обществе не было. Переселения осуществлялись как пешим путем, так и по воде - по рекам и озерам, что требовало большой затраты сил, так как повозки в тот период были весьма несовершенны и малочисленны. Верховой езды древнейшие китайские племена еще не знали. Данное явление прекратилось только с образованием раннего государства Шан-Инь.

Тема выступления М. Е. Кузнецовой-Фетисовой (ИВ РАН) - генезис и назначение нефритовых клевцов, или скипетров с надписями, встречающихся при раскопках городища Иньсюй - столичного поселения периода Шан-Инь (1766 - 1122 гг. до н.э.). Назначение этих предметов остается не совсем ясным, но несомненно то, что они имели ритуальный характер. Встречаются также подобные предметы с надписями посвятительного характера.

В. В. Бакшеев (ИСАА) ознакомил аудиторию с историей становления в древней империи Хань правящей и преобладающей в стране элиты. Она складывалась, по мнению докладчика, еще в ходе военных действий, которые привели к воцарению династии Хань. Это были военачальники, командовавшие армией, сражавшейся на стороне основателя династии. Они были преимущественно из центрального района страны - Гуаньчжуна. Первоначально же окружавшие основателя династии Хань Лю Бана выходцы из древнекитайского царства Чу постепенно теряли свое преимущество.

Д. А. Худяков (ИСАА) отметил, что в отечественном китаеведении до настоящего времени недостаточно уделялось внимания истории существовавших на территории современного Китая государств некитайских народов. В меньшей степени это относится к тангутам, в свое время сыгравшим определенную роль в истории Китая и Дальневосточного региона в целом. Свой вклад в тангутоведение внесли такие видные отечественные ученые, как Н. А. Невский и Е. И. Кычанов. Реконструирована большая часть тангутских иероглифов. Эту отрасль знания о дальневосточных народах следует развивать, а не полагаться на китайских ученых, которые трактуют историю тангутов со своей, особой, точки зрения.

А. А. Бокщанин (ИВ РАН) выступил с докладом о женщинах, которые не часто, но все же занимали положение полновластных правительниц китайской империи, несмотря на политическую традицию, которая не предусматривала и не поощряла подобные явления. Тем не менее еще в китайской мифологии сохранилось сказание о созидательнице первооснов китайской государственности - Нюй-гуа (или Нюй-ва). В эпоху Хань (в начале II в. до н.э.) реальная власть в стране попала в руки императрицы Люй. Императрица Цзя-хоу правила страной в конце III в., У Цзэтянь - в конце VII в., Вэй-хоу - в начале VIII в., Гао-тайхоу - в конце XI в., Се-тайхоу - в конце XIII в., Цыси - захватила реальную власть в конце XIX в. и фактически управляла Китайской империей почти до ее распада.

В. Ц. Головачёв (ИВ РАН) привлек внимание аудитории к такому существовавшему в Китае в начале средневековья обычаю, как матрисуицид (убийство матери наследника престола). Такая практика наблюдалась, например, в царстве Вэй в конце IV - начале VI в., но она была привнесена сюда сяньбийцами - основателями и господствующей элитой этого царства. Связана такая практика с не совсем ясными, но практикуемыми у северных соседей Китая обычаями, сопровождавшими передачу престола.

Ю. И. Дробышев (ИВ РАН) посвятил свое выступление политике народности киданей в X-XII вв. Объединившиеся северо-западные соседи Китая - кидани завоевали империю; но затем постепенно приобретали китайский менталитет, переняли порядки и обычаи. Киданьские властители, закрепившись в Китае, продолжали вести войны с другими степными племенами и народами в Центральной Азии, но подчинить себе этот регион они так и не смогли. В степной полосе постепенно росло могущество монголов.

П. Л. Блицштейн (Франция) рассмотрел вопрос о роли, которую играло китайское чиновничество в политической традиции Китая. Чиновник обладал определенной харизмой. Но большее значение имело "качество личности", проявлявшееся в публичном поведении того или иного чиновника. Этот аспект был отмечен и исследован Максом Вебером. В основе власти, осуществлявшейся чиновничьим аппаратом, по его мнению, лежали две вещи: закон и традиция. Имело место и чисто рациональное представление о реализации властных полномочий. Большую роль играла и обрядность, которая присутствовала в ритуале, являющимся зримым проявлением властных полномочий.

Доклад П. В. Халтуриной (МГУ) был посвящен выявлению основных направлений и методов внешней политики наиболее крупного и значительного государства в период политической

стр. 156
раздробленности древнего Китая - царства Вэй (453 - 225 гг. до н.э.). Было показано, что различные государственные образования на территории Китая в древности вели собственную политику во взаимоотношениях с другими государственными образованиями. Сходная тематика прозвучала и в докладе А. О. Михайловской (ИСАА) на примере государства Наньчжао, существовавшего в VII-XIII вв.

Ряд докладов был посвящен проблемам Китая в Новое время.

Д. В. Киселёв (Москва) ознакомил слушателей с ситуацией, складывавшейся в связи с усилением российского влияния в Маньчжурии и сопротивлением этому влиянию местного населения, в частности под руководством генерала Люданцзыра. В. А. Корсун (МГИ(У)МО) остановился на характеристике общих направлений китайской внутренней и внешней политики конца XIX в., в частности многосторонней политической деятельности Ли Хунчжана.

А. Н. Хохлов (ИВ РАН) отметил тот большой вклад, который внес в российское китаеведение иеродиакон Илларион, который находился в Китае в середине XIX в. Он перевел с китайского языка сведения о России, собранные в сочинении "Пиндин лоча фанлюэ" ("Краткие сведения об усмирении русских"), а также всячески содействовал закреплению за Россией Уссурийского края.

Д. Е. Мартынов (Казанский ГУ) рассказал о деятельности другого российского китаеведа - Н. И. Зоммера, который преподавал в Казанском университете в середине XIX в. китайский язык и попутно - историю и культуру страны. Он также систематически извещал китайских ученых о состоянии изучения Китая в России. Его рукописное наследие в области китаеведения осталось до сих пор не изданным.

З. Д. Каткова (ИВ РАН) представила аудитории историю жизни и деятельности китайского дипломата Ши Чжаоцзи (1877 - 1958). Начав свою политическую деятельность переводчиком студенческой миссии в китайском представительстве в Вашингтоне в 1893 г., он в 1897 г. стал атташе в китайском представительстве в США. Затем неоднократно выезжал с различными поручениями в зарубежные страны, в том числе побывал в России. Работал в МИДе Китая, участвовал в Парижской мирной конференции в 1919 г., Вашингтонской конференции 1921 - 1922 гг., работал в Комитете по тихоокеанским и дальневосточным вопросам и других международных организациях. В 1923 г. кратковременно был министром иностранных дел, а с 1929 г. - дипломатическим представителем Китая в США, с 1931 г. введен в состав Совета Лиги наций. Ас 1941 г. Ши жил в США, работая по предложению Ф. Рузвельта в различных международных организациях. Умер в Вашингтоне.

Тема выступления А. Н. Пастухова (Москва) - Не Шичжэнь - генерал, участвовавший в бурных событиях истории Китая в первой половине XX в. А. Л. Верченко (ИДВ) в своем докладе отметила, что Синьхайская революция в Китае в 1911 г. способствовала преодолению многих негативных сторон в социально-политической жизни страны, доставшихся "по наследству" республиканскому Китаю. А. Д. Сизова (ИДВ) остановилась на жизни и деятельности русской диаспоры в Монголии, подконтрольной китайским властям в конце XIX - начале XX в., и той разносторонней помощи, которую оказывало ей российское консульство в Угре. Это проявлялось, в частности, в области общего благоустройства, медицинской помощи, обеспечения образования, поддержании религиозной практики. Сходные проблемы были затронуты и в докладе О. И. Круто (ИЭА РАН), в котором были рассмотрены различные аспекты жизни россиян в так называемой Амурской Калифорнии.

Ряд докладов был посвящен различным сторонам идеологии и культуры Китая.

С. В. Дмитриев (ИВ РАН) проанализировал авторское оглавление, помещенное в 130-й главе "Исторических записок" Сыма Цяня, снабженное аннотациями и написанное ритмизованной прозой. Это, несомненно, текст, написанный самим Сыма Цянем, который не содержит следов каких-либо дальнейших переделок. В нем содержатся данные, которые не попали в основной текст при последующих доработках и редакции текста. Есть основания считать, что аннотации составлялись не сразу, а по отдельности, в разное время для разных глав. Ценность их, помимо прочего, и в том, что сохранились аннотации к тем главам, которые впоследствии не вошли в "Исторические записки". В заключение докладчик отметил важность дальнейшего исследования этого памятника истории и культуры Китая.

В. Е. Еремеев (РГГУ) показал, что в древнекитайских текстах можно обнаружить стремление авторов к уподоблению и связи между собой отдельных исторических событий и явлений, которые прослеживаются в тексте приложения к классическому трактату "И цзин" ("Книга перемен"). Содержащийся здесь бином "побуждение-отклик" осуществляется чем-то вроде теле-

стр. 157
патического воздействия на больших расстояниях. В определенной степени это явление сопрягается с представлениями о взаимодействии сил инь и ян (противоположность), что отмечалось европейскими философами, в частности Юнгом. Возможно также, что подобные представления у древних китайцев зарождались, исходя из бытовавшей здесь процедуры гадания и косвенно из представления о сущности времени. Доклад Е. А. Кия (СПб.ГУ) был посвящен особенностям перевода буддийских текстов на китайский язык. Переводчику необходимы были не только знания буддийских постулатов и культуры, но и особенностей китайского восприятия и трактовки буддизма, что было продемонстрировано аудитории на примере выявления целей написания и структуры трактата "Тримшика" ("Трактат в тридцати стихах о только сознании").

В сообщении Э. А. Синецкой (ИВ РАН) отмечалось одно знаковое явление, распространенное среди современной шанхайской молодежи "нового-нового поколения", а именно - суицид. Это явление в Китае с "Движения 4 мая" рассматривалось не столько как реакция на жизненные трудности и неустроенность, не как ритуальное действо или следование обычаям, и даже не только как психологическое явление, а как социальный и моральный феномен, который с 1919 г. связывали с повышением самосознания индивида в период социальных и политических перемен в стране.

С. Ю. Рыженков (СПб.ГУ) ознакомил аудиторию со старокитайским трактатом "Чжао лунь", в котором современный исследователь может проследить отрицание существования в окружающем нас мире причинно-следственных связей, а также идею "вечного пребывания" в нем тех или иных феноменов. Г. С Гребнев (ИСАА) остановился на истории создания текста трактата "И чжоу лу" - "Апокрифических записей периода Чжоу". Сохранившиеся записи раннего периода Чжоу и их значение как ценного исторического источника явились предметом исследования и темой доклада Д. А. Комарова (ИСАА). В докладе С. Ю. Рыкова (ИСАА) речь шла о древнекитайском моизме - философской школе известного древнекитайского мыслителя Мо-цзы, недостаточно изученной современными исследователями. Не определена и биография ее основателя. Эта школа во многом парадоксальна и вполне оригинальна. У последователей Мо-цзы своя логика, во многом отличающаяся как от конфуцианской, так и от европейской, которую А. И. Кобзев называет "протологикой". Моизм создал свое учение о познании, которое предполагает не только мысленное восприятие. И здесь большое значение придавалось определению - "названию" познаваемого, которое могло рождаться в споре, т.е. как плод коллективного разума.

Доклад вызвал обмен мнениями о том, что есть "логика" вообще и каковы особенности именно китайской логики. В. И. Яковлев (ИВ РАН), в частности, дал дополнительную трактовку шестидесяти четырем гексаграммам (сочетание сплошных и прерывистых черт, имеющих определенное символическое значение). В частности, он считает, что все их можно разделить по качественному определению на четыре группы.

З. Д. Терехов (СПб.ГУ, ИВР РАН) доложил об обнаруженных им древних и средневековых китайских источниках, сообщающих о появлении в различных местах желтого дракона, что по-разному трактовалось в различных текстах. Иногда это были просто сообщения о таких фактах, иногда расценивалось как счастливое предзнаменование, а иногда, хотя и реже, - как предзнаменование смены правителя или какой-либо опасности. В докладе М. Я. Целуйко (ИСАА) на конкретных примерах из текста философского трактата Хань Фэй-цзы было показано, как много сведений по конкретной истории, в частности истории периода Цинь, можно почерпнуть из классических, имеющих философскую направленность, древнекитайских текстов. Еще одним свидетельством тому служит трактат "Канон великого спокойствия" ("Тай пин цзин"), где отразилось, как показано в докладе А. Ю. Ионова (ИСАА), представление древнекитайских мыслителей об образцовом управлении государством.

А. Л. Рябинин (ИВ РАН) проанализировал содержание средневековой вьетнамской хроники "Дай Нам Тхык люк", в которой наряду с описанием мифических зарубежных краев, как например государство Воды и Огня, можно обнаружить вполне реальные данные, касающиеся соседствующего с Вьетнамом Китая, отражающие представления древних и средневековых вьетнамцев о северном соседе.

Ряд докладов был посвящен китайской литературе. К. Е. Айрапетова (ИСАА) рассказала о творчестве писателя Ван Мэна, опубликовавшего в виде дневника в 2006 г. свои впечатления о поездках в СССР и затем в Россию. В них можно обнаружить некоторые неточности и наивность, но в целом его восприятие России весьма эмоционально. Описание дается в стиле своеобразного эссе. М. А. Груздева (ИСАА) отметила, что в настоящее время в китайской литературе жанр рассказа получил широкое распространение. В нем прослеживается как приверженность традиции,

стр. 158
так и новаторство. Такое сочетание, в частности, просматривается на примере рассказа Мо Яня "Разящий луч", где много мистики и фантазии. М. Семенюк (ИСАА) в своем выступлении показала, как реальная действительность превращается в художественную реальность на примере анализа романа Ван Аньи "Песня о бесконечной тоске". Л. А. Ивлев (СПб.ГУ) охарактеризовал творчество писательницы Сяо Хун (1911 - 1942), подчеркнув, что в основу его легли общеполитические обстоятельства того времени, в котором протекали ее детство и юность. Т. И. Виноградова (БАН, СПб.) представила обзор так называемой иллюстрированной литературы (сюсян сяошо), берущей свое начало от "книжек-картинок" - своеобразного жанра, бытовавшего в традиционном Китае.

Доклад Ю. А. Кузнецовой (ИСАА) был посвящен реформе литературного языка в Китае - переходу от старокитайского стиля вэньянь к современному байхуа в XX в. на примере творчества известных писателей Ху Ши и Лу Синя. К. В. Макарова (СПб.ГУ) рассказала о своеобразном явлении в жизни одного из национальных меньшинств Китая - народности яо - тайной письменности, которую используют местные женщины, П. А. Тугаринов (СПб.ГУ, ИВР РАН) - об изучении культурных традиций народности ицзу, проживающей в районе Ляншань.

Сравнительно мало на данной конференции освящалась тематика, связанная с изобразительным искусством Китая. А. И. Кобзев (ИВ РАН) сделал доклад о таком распространенном в историческом прошлом Китая жанре, как эротические картинки. Пионером исследований в этой области был Ван Гулик, который издал собрание китайских эротических картинок в трех томах, но очень ограниченным тиражом - всего 50 экземпляров. Научных трудов, посвященных китайской эротике, пока практически нет. Истоки этих рисунков восходят к периоду Тан (VII-X вв.). Эротические рисунки в том числе играли роль амулетов, в частности в отношении предотвращения пожаров. Китайские эротические картинки повлияли и на зарубежное искусство подобного рода. Оно существует и в настоящее время в немалых объемах, но распространяется нелегально.

О влиянии зарубежного искусства на китайское шла речь в докладе М. А. Неглинской (ИВ РАН). По ее мнению, китайская изобразительная школа го хуа ориентировалась на французскую, а точнее - на парижскую живописную практику. Известное влияние на китайское изобразительное искусство оказал в свое время российский реализм, затем европейский импрессионизм, а позднее - и абстракционизм. В Китае даже имела место дискуссия об абстрактном искусстве. Западное, прежде всего евро-американское влияние на китайское изобразительное искусство можно проследить и в настоящее время. Это сказывается даже в традиционном национальном стиле живописи - го хуа. Временное это явление или нет - покажет будущее.

В заключение можно сказать, что данная конференция еще раз подтвердила неослабевающий интерес в отечественных научных кругах к соседствующему с нашей страной Китаю и особенностям его развития, а также к китайской идеологии и культуре. Отмечается также закономерная тенденция активного участия в работе форума студенчества Москвы и Санкт-Петербурга.

Permanent link to this publication: