Любимое время года С. А. Клычкова (1889 - 1937) - осень. В его поэтике она представлена богатым набором изобразительных приемов и образов, яркими и свежими метафорами, эпитетами, сравнениями.

Мотив разноцветья листьев, пестроты осенней природы ассоциируется у Клычкова с образами праздника, пира: "Лес за селом отряхает парчовую одежду, как будто кончился пир и веселье, теперь пора на покой до нового вешнего звону"; с темой смерти и погребального покрова: "сейчас лежит Пелагея Прокофьевна на опушке чертухинской рощи в золотом осеннем покрове, более пышном, цветистом и ярком, чем тот, которым попы покрывают мертвеца, пронося его по селу на кладбище". Богатство осенних красок ассоциируется с народным русским костюмом: "расшито-зеленые, кисейно-туманные уборы деревьев"; "тонкие-тонкие шали по взгорьям", заря "красная-раскрасная,.. словно сушится красный Василисин сарафан"; "бисерные звездочки с кики"; "ветка, похожая на шитый рукав от рубашки".

стр. 25

Разноцветье полей сравнивается с шалями: "Ах, боже мой, боже, какая прекрасная, светлая наша страна! Какие по взгорьям ее, по полям и овражкам раскинуты тонкие шали, с каким нежнейшим и замысловатым рисунком"; с разрисованным холстом: "словно большие холсты с торопливым рисунком углем раскинулись поля и поляны".

Убранный лен, один из повторяющихся мотивов у Клычкова, уподобляется то окладу иконы, то сам служит сравнением, с помощью которого описывается рассвет: "лен лежит, словно иконный оклад, возле реки"; "в окнах, будто развесили трепаный лен, сбелело".

Несколько раз появляется сравнение осеннего леса с храмом, церковью: "тихо... в лесу, как в церкви, на ключ запертой"; "идет он по лесу, как по церкви жених в ожидании приезда невесты".

Характерен именно для Клычкова мотив колеса: "еще с утра завязнет по самые ступки последнее низкое колесо радуги и так и провиснет за дождевой дерюжкой"; "ветер, согнавши опавшие листья к дороге, крутит и вертит их и загибает в листвяные колеса и катит за колесом колесо").

Важнейший прием изображения осени - антропоморфизм: "Погасла заря, разливши по полю холодную кровь, по улице ветер сгонял желтые листья, подметал их под заборы, а на небо покатился за крайней избой над самым прогоном круглый поднос с нарисованной рожей, немного скривленной набок, месяц - не желтый, не красный, а словно из прокаченной, кованой меди". Осенние ветви сравниваются с руками человека: "рябинная ветка похожа на тонкую загорелую руку"; "ягодная красная кисть" - это "колода причудливых, раскрытых ветром карт"; осина "протянула сук на дорогу, как руку с широкой ладонью"; дерево тянет "бессильную руку в дырявых заплатках полуомертвевших листьев для подаяния".

Часто образ в пейзаже проходит, варьируясь, несколько раз: "Отряхнула с крыльев красные перья заря, как птица в большой перелет"; "над ними порхают десять голубых голубиц, роняя наземь из крыльев сизые перья зари".

Олицетворяются ветер, темнота, деревья - стихии и объекты пейзажа: "Однажды в светлоосиянный день по ранней осени, когда с дерев падает последний листочек и каждое деревце лепечет им на тихом ветру..."; "осенняя темь наклонила низко на землю свое черное, укутанное в вихри и ветры лицо"; "ветер звонит, раскачивая голые сучья, словно пьяный звонарь веревки на колокольне".

В осенних пейзажах Клычкова силен мифологический элемент.

Ясно звучит он, например, в картине пролета журавлей: "над самой у нас головой высоко летела журавлиная стая, унося с собой под крылом загубленные, трудные солдатские души".

Подробности пейзажа рождают развернутую мифопоэтическую картину: туча - это дровни, а гусиные стаи - вожжи Никиты-Гусе-

стр. 26

Пролета: "не время еще доставать белую шубу: еще Никита-Гусе-Пролет не вспугнул с озера уток, не пронес высоко над полем венцы журавлей и сам еще не уехал на первой туче со снегом, растянув и разбросав с нее по всему необъятному небу гусиные стаи, как плетеные вожжи с раскатистых дровней, для людского глаза похожих на тучу". Или, например, образ медведя с месяцем в зубах: "стоит большой бурый медведь с длинной шерстью, с которой искры так вот и сыпет. Стоит он, повернувши голову книзу, будто смотрит на нас, и держит в зубах с краю надломанный месяц, и месяц теперь уже не красный, а изжелта-белый".

Природа предстает в произведениях Клычкова загадочной, полной непрочитанных смыслов. Звездное небо уподобляется гадательной книге: "на тонких паутинках замигали зеленые осенние звезды, будто боятся они вниз оборваться и прочертить по небу вещую золотую строку, по которой чагодуйские невесты будут гадать о возвращенье своих женихов, а нагадают - их верную гибель, смерть и безвестие в чужой стороне".

Причина осеннего звездопада объясняется сказочно-мифологически: "за краем [земли] небесная пустошь и голубой луг с золотыми цветами: в полночь цветы срываются с веток на тихом запредельном ветру и падают сверху на землю, чертя над землей золотую дугу".

С помощью образов осенней природы описывается портрет героя, передается его внутреннее состояние: "в голове у Феклуши спокойно плыла неторопливая домашняя дума, как густой туман над болотом, на сердце лежала довольная тишина, словно по осени в убранном поле"; у мертвой Пелагеи "золотистые пряди волос около скорбного лба, теперь посеревшие, будто тоже выцвели к осени вместе с травой на лугу"; "Цыганка села на корточки рядом, с юбочных зорь побежал холодок, а из черных-иссиня глаз покатилась звезда за звездой, как только в раннюю осень бывает"; "заползла в темное мужичье сердце угрюмая суровая дума, похожая на осеннюю ночь, в которую с какой хочешь дороги собьешься"; "Сила все та же, только в бороде да в волосах немного начало серебреть, как по паутине осенью в первый зазимок..."; "выл под шинелью, как осенью волк на дороге".

Тема осенней скудности, бедности, убогости включает у Клычкова мотив нищих, странников: "зеленый странник - какое-нибудь деревце, как отрепанный нищий"; "низкие облака как калики"; "и колодезные сонно стоят на одной ноге журавли у каждого дома, - тоже как нищие, с извечным поклоном просящие подаяния"; мотив дождя-дерюжки, дождя-хлыста: "дождик висит над полем, словно дерюжка"; "дождевая дерюжка"; "дождик с утра, точно хлыстом, стегал по заплаканным стеклам"; мотив старой одежды, грязного тряпья: "висит оно [небо] дымное, как грязное тряпье развешано"; "словно завешено небо рядниной".

стр. 27

Осень как старение года, близящегося к завершению, отражена у Клычкова в образах старости: "Недвижно висели на небе слоистые тучки, как морщины под глазами у доброй старухи"; "почнет... за окном моросить частый дождик, похожий на бабьи безмолвные слезы"; "так и похожи на старых старух убогие избы на том берегу".

Тема грусти, немощи осенней природы раскрывается писателем с помощью мотивов, связанных с увечьем, смертью: "жалко у их изб выгнуты в серединах крыши, как перебитые спины"; "иссохшие ребра избенок"; "ложатся из окон к сапогам тени от рам, как кресты... на кладбище"; "тронул воду реки рукой, показалась она ему холодной, как холоден лоб у почившего человека"; "все мутит перед глазами, будто кто с глаз уносит на руках запеленатый в туманный саван мир, уснувший вещим под звездами сном".

Наступление осенней темноты ассоциируется с нахлобучиванием шапки, с нападением медведя: "пока не спустился вечер на землю, как бурый медведь на охотника в темном лесу"; "осенняя темень нахлобучит черную шапку с ушами на поле и лес"; "пока не спустился вечер-избавитель, нахлобуча на землю разбойничью непроглядимую тьму".

Картины осени, созданные С. А. Клычковым, красноречиво свидетельствуют не только о том, как глубоко волновало его это время года в любых своих проявлениях, но и о необычайном образном даре восприятия природы, которым обладал этот замечательный писатель.

Permanent link to this publication: