Установление протектората Российской империи над Бухарским эмиратом и Хивинским ханством создавало широкие возможности для расширения деятельности российских предпринимателей в Средней Азии. Многочисленные правовые акты формировали благоприятные условия для ведения ими дел в Бухаре и Хиве, позволив российским торговцам превратиться в весьма привилегированное сословие в этих государствах. Однако разнообразие источников права, отсутствие единой правовой политики России и среднеазиатских ханств в торговой сфере приводили к возникновению многочисленных споров между российскими торговцами и их местными партнерами, конфликтам с властями и т.д.
Ключевые слова: Бухарский эмират, Хивинское ханство, Российская империя, русский протекторат, купечество, торговые отношения, нормативные акты, правовая политика в торговой сфере.
Спецификой взаимоотношений Российской империи с Бухарским эмиратом и Хивинским ханством в 1873-1917 гг., фактически являвшихся в этот период российскими протекторатами, было то, что никакой правовой основы для регламентации их такого статуса не существовало. Единственными правовыми документами, определявшими отношения России со среднеазиатскими ханствами, были "договоры о дружбе", заключенные с местными монархами туркестанским генерал-губернатором К. П. фон Кауфманом: Гандемианский договор от 12 августа 1873 г. с хивинским ханом Мухаммад-Рахимом II (1864-1910) и Шаарский договор от 28 сентября 1873 г. с бухарским эмиром Сейидом Музаффаром (1860-1885). При этом большинство условий договоров было посвящено торговым отношениям между Россией и ханствами и соответственно правам и льготам российских торговцев в Бухаре и Хиве. С одной стороны, подобное содержание договоров должно было завуалировать установление российского протектората над ханствами Средней Азии во избежание дальнейшего обострения отношений с Великобританией (в рамках "большой игры", т.е. соперничества России и Англии за контроль над Центральной Азией в середине XIX - начале XX в.). Но, с другой стороны, содержание отражало и вполне актуальные экономические интересы России в данном регионе, стремление закрепиться на среднеазиатских рынках - подобные тенденции проявлялись во внешней политике Московского государства уже с XVI-XVII вв.
Публикация подготовлена в рамках проекта РГНФ N 14-03-00322 с использованием средств Программы "Научный фонд Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики" (НИУ ВШЭ)" в 2014 г. по проекту N 14-09-0187. Статья представляет собой расширенный и переработанный вариант доклада, представленного на V Научной конференции "Российская диаспора в странах Востока" (Москва, Институт востоковедения РАН, 17-18 апреля 2014 г.).
стр. 38
Заключение договоров после успешных для России походов против ханств Средней Азии в 1860-1870-е гг. обусловило выгодные для российских торговцев условия ведения дел в Бухаре и Хиве. В результате их количество в Средней Азии существенно возросло (по сравнению с предыдущим периодом), и они фактически стали составлять в ханствах своеобразное привилегированное сословие.
Экономическая деятельность российских предпринимателей и компаний в среднеазиатских ханствах эпохи российского протектората (1873-1917) была одним из центральных аспектов в изучении истории этих государств. Начало изучения экономического развития Бухарского эмирата и Хивинского ханства под российским протекторатам относится к дореволюционному периоду. Авторами чаще всего выступали российские чиновники, лично отвечавшие за среднеазиатскую политику империи и изучавшие экономическую ситуацию в Средней Азии с чисто практическими целями (см., например: [Губаревич-Радобыльский, 1905; Логофет, 1911]). В советской историографии изучение экономических аспектов истории было приоритетным направлением в соответствии с принципами исторического материализма, поэтому неудивительно, что значительная (если не основная) часть исследований истории среднеазиатских ханств в рассматриваемый период касалась именно их экономического развития и роли в нем российского капитала и российских предпринимателей. В 1940-1970-е гг. появился целый ряд фундаментальных работ советских исследователей по истории Бухары и Хивы в эпоху российского протектората [Искандаров, 1962; Искандаров 1963; Погорельский, 1968; Садыков 1965; Садыков, 1972; Тухтаметов, 1966; Тухтаметов, 1969].
Эта традиция была продолжена и на постсоветском этапе изучения истории взаимоотношений Российской империи с ханствами Средней Азии. В 1990-2000-е гг. появилось значительное число диссертационных исследований, посвященных проблемам политического и экономического развития Бухары и Хивы в эпоху российского протектората (см., в частности: [Давронов, 1990; Еров, 2005; Ниязматов, 2010; Шкунов, 2009 и др.])1. Не обошли вниманием деятельность русских предпринимательских кругов в среднеазиатских ханствах и иностранные исследователи, хотя, в отличие от отечественных авторов, экономическое развитие Средней Азии в имперский период не стало приоритетным направлением в их работах (см., например: [Pierce, 1960; Becker, 2004; Morrison, 2008]).
При этом собственно правовой статус российских торговцев в Бухарском эмирате и Хивинском ханстве в период имперского протектората, насколько мне известно, до сих пор не стал предметом специального исследования. Вполне возможно, это связано с неразработанностью соответствующей правовой базы, многочисленностью и запутанностью источников права, в которых этот статус закреплялся. Между тем отсутствие четкой регламентации прав, привилегий и обязанностей русских подданных в Бухаре и Хиве (и в первую очередь предпринимателей) неоднократно приводило к нарушениям и злоупотреблениям как со стороны местного чиновничества или купечества, так и со стороны самих русских торговцев. Соответственно в настоящем исследовании предпринимается попытка выявить основные источники права, регламентировавшие правовое положение российских торговцев, а также проблемы правового характера, возникавшие в связи с их деятельностью. Главными источниками служат договоры Российской империи с Бухарским эмиратом и Хивинским ханством, заложившие основы правового регулирования статуса русских торговцев в среднеазиатских ханствах, а также опубликованные архивные документы - нормативные акты, посвященные торговым взаимоотношениям, и официальная переписка российских властей с среднеазиатскими правителями по вопросам деятельности конкретных торговцев. Значительную ценность представляют сведения современников, в частности иностранных дипломатов и путешественников, побывавших в Бухаре и Хиве в эпоху российского протектората.
1 Не считая еще более многочисленных диссертаций, защищавшихся в современных республиках Средней Азии на национальных языках.
стр. 39
По вышеупомянутым договорам 1873 г. российским торговцам предоставлялось право свободной, т.е. не требующей получения специальных разрешений, торговли в Бухарском эмирате и Хивинском ханстве (п. 8 Гандемианского договора и ст. 5 Шаарского договора). Русские купцы в Хиве освобождались от уплаты зякета - своеобразного налога на прибыль, установленного в ханствах Средней Азии на основе шариата (п. 9 Гандемианского договора), а в Бухаре облагались им по минимальной ставке 2.5%, действовавшей в отношении местного населения (ст. 6 Шаарского договора). Любопытно отметить, что в дальнейшем это положение получило расширительное толкование в текущем законодательстве. Так, в письме начальника Амударьинского отдела А. С. Галкина, направленном хивинскому хану Мухаммад-Рахиму II 16 ноября 1896 г., разъяснялось, что не должны уплачивать торговый налог зякет даже и хивинские купцы, продававшие товары русским торговцам [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 8/15 с об.]. Российские торговцы получили право иметь в ханствах своих официальных представителей - караванбашей, или торговых агентов, которые наравне с местными властями имели бы право наблюдать за правильным ходом торговых дел и вступать по этим вопросам в официальные отношения с местными властями (п. 11 Гандемианского договора и ст. 9 Шаарского договора). Русским торговцам позволялось иметь на территории Бухары и Хивы караван-сараи и прочее недвижимое имущество (п. 12 Гандемианского договора и ст. 8, 12 Шаарского договора). Наконец, жалобы и претензии русских подданных должны были быть безотлагательно рассмотрены органами государственной власти (п. 14 Гандемианского договора и ст. 10 Шаарского договора) [Сборник..., 1952, с. 129-139].
Итак, договоры отразили лишь некоторые базовые принципы правового регулирования статуса российских торговцев в Бухаре и Хиве, хотя иногда российские чиновники в переписке со среднеазиатскими правителями апеллировали к их положениям и при рассмотрении конкретных дел. Так, начальник Амударьинского отдела генерал-майор Н. Г. Глушановский в послании к хивинскому хану Мухаммад-Рахиму II от 5 июня 1909 г. с требованием взыскать с местных торговцев долг в пользу русского подданного С. Голохвостова отмечал: "На основании статьи N 14 Мирного договора (т.е. Гандемианского договора. - Р. П.), Голохвостов, как русский подданный, должен быть удовлетворен прежде других кредиторов хивинских подданных" [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 300/39 с об.]. Тем не менее в большинстве случаев конкретные правоотношения должны были регулироваться текущим законодательством, в том числе частноправовыми актами. Однако частноправовые отношения в Средней Азии (как и на всем мусульманском Востоке) строились на основе шариата, нормы которого уже не отвечали новым типам правоотношений, в частности в гражданско-правовой, договорной сфере. Поэтому властям среднеазиатских государств приходилось восполнять обозначившиеся проблемы с помощью собственного нормотворчества, но делали они это опять же в соответствии с консервативными многовековыми традициями тюрко-монгольских государств.
В результате все правовые действия по созданию и деятельности на территории Бухары и Хивы отделений российских фирм и банков, фактически представлявшие собой заключение договоров от имени властей с российскими предпринимателями, оформлялись в издревле присущем тюрко-монгольским государствам порядке: путем издания бухарским эмиром и хивинским ханом соответствующих указов-ярлыков. Так, например, именно посредством издания такого указа бухарский эмир Музаффар в 1884 г. стал "партнером" русского телеграфа в Бухаре, вложив в его создание 9000 руб. и имея с каждого слова 10 коп. [Messurier, 1889, р. 164]. Аналогичным образом в начале XX в. эмир Абдул-Ахад личным распоряжением отвел резиденцию представительству компании "Кавказ-и-Меркурий" [Olufsen, 1911, р. 542]. В таком же порядке российские торговцы арендовали в Бухаре недвижимость под торговые конторы, склады, производство тканей и табака [Messurier, 1889, р. 176; Olufsen, 1911, р. 497], брали в разработку золотые копи (платя при этом эмиру роялти в размере 5% от добычи и ренту за пользование землей) [Norman, 1902, р. 295]. С санкции местных правителей российские торговые фирмы сти-
стр. 40
мулировали развитие виноделия и виноторговли в Бухаре [Skrine, Ross, 1899, p. 382; Norman, 1902, p. 295-296]. Торговля шкурами и мехами (в том числе ввозившимися в Бухару) осуществлялась через российских посредников, что нашло отражение в манифесте нового бухарского эмира Сейида Алим-хана (1910-1920), запретившего местным "доброжелателям" заниматься этой деятельностью в ущерб российским монополистам [ЦГА РУз, ф. И-1, оп. 2, д. 715/49, N 878]. Таким образом, можно говорить еще об одном помимо международных договоров 1873 г. уровне регламентации статуса российских торговцев в конкретных правоотношениях - указах местных правителей.
Формально сохранив независимость Бухарского эмирата и Хивинского ханства, российские власти загнали себя в своеобразный юридический тупик. Имея полную фактическую возможность реализовать на территории этих государств свою политику в различных сферах (включая экономическую), юридически они были вынуждены вести переговоры с местными властями, чтобы те официально согласились на проведение тех или иных мероприятий в политической, социальной, экономической или правовой сфере и оформили их с помощью собственных правовых актов. Нет нужды говорить, что подобный процесс нередко затягивался на долгие месяцы, а то и годы. Тем не менее подобные властные решения стали еще одним специфическим источником права - введением в действие российских правовых норм посредством издания указов-ярлыков бухарского эмира и хивинского хана, фиксировавших положения соответствующих российских нормативных актов.
Демонстрируя иностранным государствам (в первую очередь Англии) независимость Бухары и Хивы, формально опровергая обвинения в их захвате и присоединении к России, и поддерживая престиж среднеазиатских монархов в глазах собственных подданных, российские власти соглашались на то, чтобы инициатива принятия подобных решений будто бы исходила от самих правителей Бухары и Хивы. Так, уже в 1901 г. бухарский эмир "соизволил" санкционировать денежную реформу, включавшую равное хождение в эмирате бухарской теньги (тенге) и русского рубля и привязывание курса местной валюты к российской [Жуковский, 1915, с. 197-198], что существенно укрепило позиции российских предпринимателей в Бухаре. Аналогичным образом, когда российские власти решили построить в эмирате железную дорогу, соединяющую Бухару с Карши и Термезом, эмир издал соответствующий указ, в котором было "признано возможным разрешить" это строительство [Жуковский, 1915, с. 199].
Российские торговцы, получая многочисленные льготы и привилегии, со временем стали рассматривать свою деятельность в Бухаре и Хиве практически так же, как деятельность в пределах собственно Российской империи, в связи с чем порой весьма негативно реагировали на какие-либо ограничения своих возможностей дальнейшего развития дела. Например, русские торговцы, постоянно пребывавшие в Керки, жаловались как бухарским, так и российским властям на то, что предоставленная им на основании указа эмира территория для поселения слишком мала для дальнейшего развития, а бухарские власти не позволяют ее расширять, несмотря на то что российские торговцы имеют оборот более 1.2 млн руб. в год [Искандаров, 1963, с. 232]. Таким образом, официальные предписания местных властей, нередко издававшиеся по согласованию с российской региональной (туркестанской) администрацией, воспринимались русскими торговцами как фактическое нарушение их прав и привилегий.
Впрочем, нельзя сказать, что на протяжении всего пребывания среднеазиатских ханств под российским протекторатом положение российских предпринимателей исключительно улучшалось и укреплялось. Так, после включения Бухарского эмирата и Хивинского ханства в таможенную зону Российской империи в 1895 г. (соответственно лишения хана и эмира существенного источника дохода в виде таможенных сборов) имперские органы власти по инициативе администрации Туркестанского края признали возможным отменить некоторые положения мирных договоров 1873 г. Взимание налогов с российских торговцев стало таким же, как и с их местных партнеров [Ниязматов, 2010, с. 232-238]. При этом не обошлось и без некоторых юридических курьезов. Так,
стр. 41
наряду с другими налогами русские купцы в Бухарском эмирате были должны платить налог под названием аминана [Искандаров, 1963, с. 91], который в свое время был введен эмиром Музаффаром как специальный сбор для войны с Россией [Семенов, 1929, с. 48]. Впрочем, отдельные русские торговцы могли быть индивидуально освобождены от уплаты налогов в случае получения от властей соответствующих документов. В частности, в одном из приказов начальника Амударьинского отдела, ответственного за связи Российской империи с Хивой, упоминалось о том, что русские подданные, торгующие в ханстве, могут быть освобождены от уплаты налогов полностью или частично, если "предъявят ханским властям надлежащие торговые документы" [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 159/8].
Постоянно изменяющиеся нормы, регулировавшие экономическую деятельность в Бухаре и Хиве (как внутреннюю, так и с участием российского капитала), вызывали многочисленные нарушения и злоупотребления как со стороны ханских и эмирских чиновников, так и со стороны российских предпринимателей. Чиновники стремились взять как можно больше налогов с российских торговцев, в случае неподчинения нередко конфисковали товар или выручку за него. При этом далеко не все обиженные получали возможность обжаловать действия чиновников, обратившись к ханскому или эмирскому суду, либо задействуя российские административные структуры. То же касалось и российских поселенцев в Бухарском эмирате, которые намеревались создавать сельскохозяйственные предприятия: из-за злоупотреблений представителей местной администрации и сборщиков налогов они разорялись и были вынуждены уезжать, продавая за бесценок новоприобретенные земли в Бухаре, а российские власти не реагировали на их жалобы, поскольку считали, что увеличение числа русских поселенцев (с которых бухарский правитель не мог собирать налоги в таком количестве, как с собственных подданных) нарушает интересы эмира, что на данном этапе русско-бухарских отношений было невыгодно Российской империи, поскольку подорвало бы позиции эмира в собственном государстве и нарушило бы хрупкое равновесие в отношениях России и Бухары [Искандаров, 1963, с. 206].
Вместе с тем в случае нарушений правил торговли со стороны частных лиц - местных торговцев - российские власти проявляли большую активность по защите русских подданных. В Бухаре подобные дела рассматривались Российским политическим агентством на основе Положения "О круге ведомства мировых судей в Бухарском ханстве, Самаркандского Окружного Суда и российского политического агента в Бухаре по возникающим в пределах Бухарского ханства судебным делам", принятого в 1892 г. в качестве дополнения к "Положению об управлении Туркестанского края" 1886 г. [Свод законов, 1912, с. 452-453]. В Хивинском ханстве, где подобного российского представительства не существовало, его функции фактически выполнял Амударьинский отдел, функции начальника которого по отношению к хану Хивы во многом были аналогичны функциям политического агента по отношению к бухарскому эмиру.
В Центральном государственном архиве Республики Узбекистан хранится большое количество посланий руководства Амударьинского отдела хивинскому хану, содержащих не только требования (согласно протоколу представленные в виде просьб) рассмотреть такие споры, но и конкретные предписания, какое именно решение и на основе каких нормативных актов следует принять. Предписания зачастую были вполне однозначными, т.е. будущее решение ханского суда предопределялось ими. Например, в ответ на жалобу агента "Восточного общества" Егорова о захвате хивинскими подданными купленной обществом земли начальник Амударьинского отдела генерал-майор Глушановский в сентябре 1909 г. писал: "Сообщая об этом, прошу Вашу светлость приказать немедленно установить границы купленного "Восточными обществом" участка земли и по измерении передать... (7.5) танапов Обществу. О результатах настоящего письма прошу меня уведомить" [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 243/6 с об.]. В другом послании того же чиновника (о невыплате долга хивинским подданным русскому подданному) хивинскому хану предписывалось "дать немедленные распоряжения Вашей Светлости о разборе настоящего дела. И если жалоба Сапарьянца справедлива, удовлетворить его" [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 300/16 с об.].
стр. 42
В ряде случаев российские чиновники намекали хивинским ханам на негативные последствия в случае отказа в удовлетворении исков российских торговцев. Например, в июне 1909 г. тот же генерал-майор Глушановский, требуя от хивинского хана и его судей решения о взыскании долга с хивинских торговцев в пользу русского подданного С. Голохвостова, писал: "Если же Ваша светлость сделать это не найдете возможным, то прошу сообщить мне подробно причины отказа, т.к. я должен по этому вопросу сделать представление главному начальнику края (туркестанскому генерал-губернатору А. В. Самсонову. - Р. П.) и просить указания его высокопревосходительства, чтобы интересы русских подданных не страдали" [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 300/39 с об.]. Как раз в этот период в российских властных кругах активизировались дискуссии относительно окончательной ликвидации независимости Бухарского эмирата и Хивинского ханства и присоединении их территорий к Российской империи (см.: [Центральная Азия..., 2008, с. 309-310]), так что возможное ухудшение взаимоотношений с туркестанским генерал-губернатором представляло существенную угрозу положению хивинского хана.
Это позволяет выделить еще одну группу источников права, которыми регламентировался статус российских торговцев в Бухаре и Хиве, - конкретные предписания российских региональных властей (начальников Амударьинского отдела в Хивинском ханстве) или дипломатических представителей (российских политических агентов в Бухарском эмирате) в целях защиты интересов подданных Российской империи в среднеазиатских ханствах. Несмотря на то что сами эти акты напрямую не действовали в Бухаре и Хиве, они служили своеобразными руководствами для принимаемых бухарскими и хивинскими монархами или судьями решений.
Интересно, что русские предприниматели порой не только выступали жертвами произвола местных чиновников, но и сами нарушали правовые нормы. Так, пользуясь неопытностью и неосведомленностью местного чиновничества в законах, регулирующих торговые отношениях ханств и России, они пытались получать (и даже получали) льготы и преференции, предъявляя документы, вообще не являвшиеся юридическими. Например, в 1903 г. начальник Амударьинского отдела был вынужден издать специальный приказ, в котором отмечал, что "книжки "Права и обязанности", выданные генералом Галкиным тем русским подданным, проживающим в Хивинском ханстве, торговым документом служить не могут" [ЦГА РУз, ф. И-125, оп. 1, д. 159/8].
В заключение небезынтересно отметить особенности статуса европейцев, посещавших во второй половине XIX - начале XX в. Бухарский эмират и Хивинское ханство. В соответствии с распоряжениями русских властей такие иностранцы приравнивались к российским подданным, получая те же права и привилегии, подпадая под юрисдикцию российских судебных органов и пр. Например, в специальном послании хивинскому хану от 10 ноября 1901 г. временно исполняющий должность начальника Амударьинского отдела полковник Васильев, сообщая о поездке двух германскоподданных в Бухару и Хиву "с коммерческими целями", писал: "прошу относиться к гг-м Вольдемару Пруссу и Иоганну Прейссе как к русским подданным, со всеми вытекающими привилегиями" [ЦГА РУз, ф. И-1, оп. 1, д. 309/5]. Согласно Положению "О круге ведомства мировых судей в Бухарском ханстве...", "пребывающие в пределах Бухарского ханства иностранцы, принадлежащие к христианским вероисповеданиям, состоят под непосредственным покровительством российского политического агентства, и во всем, что касается полицейского и судебного порядка, подчиняются тем правилам, кои установлены или впредь будут установляемы для проживающих в ханстве русских подданных" [Свод законов, 1912, с. 453]. В некоторых случаях российская администрация (а с ее подачи - и ханские власти) использовала своеобразную "юридическую фикцию": например, в Бухарском эмирате иностранцам (т.е. не местным и не русским предпринимателям) запрещалось заниматься разработкой золотых месторождений, однако некоторые европейские дельцы договаривались, что будут делать заявки на право разрабатывать золото "от имени лиц русской национальности, которые их в том уполномочивают" [Искандаров, 1963, с. 248].
стр. 43
На первый взгляд такие нормы защищали интересы иностранцев-христиан (иностранцы-мусульмане судились местными судами), пребывающих в Бухаре и Хиве, обеспечивая им защиту и судебное разбирательство по российским законам (более "цивилизованным", нежели местные). Однако на самом деле они отражали запрет бухарским и хивинским властям на прямое сношение с иностранцами, т.е. внешнюю политику, что вполне соответствовало понятию российского протектората над эмиратом и ханством, по сути являвшихся вассалами Российской империи.
Таким образом, несмотря на многочисленные проблемы как чисто правового (несовершенство нормативной базы), так и административного (злоупотребления властей среднеазиатских ханств) характера, российской администрации удавалось защищать интересы российских торговцев в Бухаре и Хиве, достаточно четко закрепить их правовое положение и способствовать ведению дел между российскими и местными предпринимателями в соответствии с российской практикой. Эта деятельность способствовала постепенному распространению принципов и норм российского права, регулировавших экономические отношения, в среднеазиатских ханствах и тем самым дальнейшей интеграции Бухары и Хивы в политико-правовое пространство Российской империи.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Губаревич-Радобыльский А. Экономический очерк Бухары и Туниса. Опыт сравнительного исследования двух систем протектората. СПб., 1905.
Давронов Х. Изменения в экономике Бухарского эмирата в период протектората России (1868-1917 гг.). Дисс. ... канд. ист. наук. Душанбе, 1990.
Еров А. Ш. Бухарский эмират на мировом рынке: вторая половина XIX начало XX столетия. Дисс. ... канд. ист. наук. Душанбе, 2005.
Жуковский С. В. Сношения России с Бухарой и Хивой за последнее трехсотлетие. Пг., 1915.
Искандаров Б. И. Восточная Бухара и Памир во второй половине XIX в. Ч. 1. Душанбе, 1962.
Искандаров Б. И. Восточная Бухара и Памир во второй половине XIX в. Ч. 11. Душанбе. 1963.
Логофет Д. Н. Бухарское ханство под русским протекторатом. Т. 1-11. СПб., 1911.
Ниязматов М. Поиск консенсуса. Российско-хивинские геополитические отношения в XVI - начале XX в. СПб., 2010.
Погорельский И. В. Очерки экономической и политической истории Хивинского ханства конца XIX и начала XX в. (1873-1917 гг.). Л., 1968.
Садыков А. С. Экономические связи Хивы с Россией во второй половине XIX - начале XX в. Ташкент, 1965.
Садыков А. С. Россия и Хива в конце XIX - начале XX века. Ташкент, 1972.
Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., 1952.
Свод законов Российской империи. Кн. 1. Т. П. СПб., 1912.
Семенов А. А. Очерк поземельно-податного и налогового устройства б. Бухарского ханства // Труды Средне-Азиатского Государственного Университета. Серия 11. Oricntalia. Вып. 1. Ташкент, 1929.
Тухтамстов Т. Г. Русско-бухарские отношения в конце XIX начале XX в. Победа Бухарской народной революции. Ташкент, 1966.
Тухтамстов Т. Г. Россия и Хива в конце XIX - начале XX в. Победа Хорезмской народной революции. М., 1969.
ЦГА РУз - Центральный государственный архив Республики Узбекистан. Ф. И-1, Канцелярия туркестанского генерал-губернатора. Ф. И-125, Канцелярия хивинского хана. http://www.zerrspiegel.orientphil.uni-halle.de.
Центральная Азия в составе Российской империи / Отв. ред. С. И. Абашин, Д. Ю. Арапов, Н. Е. Бекмаханова. М., 2008.
Шкунов В. Н. Торгово-экономические отношения Российской империи с сопредельными странами Востока во второй половине XVIII - первой половине XIX в. Дисс. ... докт. ист. наук. Ульяновск, 2009.
Becker S. Russia's Protectorates in Central Asia: Bukhara and Khiva, 1865-1924. L.; N.Y., 2004.
Messurier A. le. From London to Bokhara and Ride Through Persia. L., 1889.
Morrison A.S. Russian Rule in Samarkand, 1868-1910: A Comparison with British India. Oxford, 2008.
Norman H. All the Russias: Travels and Studies in Contemporary European Russia, Finland, Siberia, the Caucasus, & Central Asia. L., 1902.
Olufsen O. The Emir of Bokhara and His Country: Journeys and Studies in Bokhara (with a Chapter of My Voyage on the Amu Darya to Khiva). L., 1911.
Pierce R.A. Russian Central Asia 1867-1917: A Study in Colonial Rule. Berkeley, LA, 1960.
Skrine F.H., Ross E.D. The Heart of Asia: A History of Russian Turkestan and The Central Asian Khanates From The Earliest Times. L., 1899.
стр. 44
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
![]() |
Editorial Contacts |
About · News · For Advertisers |
![]() 2020-2025, BIBLIO.UZ is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Uzbekistan |