24 - 25 апреля 2008 г. в Институте языкознания РАН (Москва) состоялись Тенишевские чте-ния-2008. Это уже четвертая конференция, посвященная памяти выдающегося российского тюрколога Э. Р. Тенишева (1921 - 2004).

За четыре года, прошедшие со времени кончины ученого, усилиями коллег и учеников Эд-хяма Рахимовича, руководства института чтения превратились в ежегодную Всероссийскую академическую конференцию. Участие в ее работе считают важным и почетным для себя ученые - востоковеды, тюркологи, монголисты, алтаисты - из разных регионов России и стран ближнего и дальнего зарубежья.

Первые Тенишевские чтения состоялись в 2005 г., вторые в 2006 г. Значительным результатом третьих чтений (2007) был изданный по их материалам сборник "Аспекты алтаистики" (М., 2007).

На конференции были представлены доклады коллег и друзей Э. Р. Тенишева, его учеников и учеников его учеников. Тематика - всевозможные области тюркской и шире - алтайской лингвистики, история и структура языков алтайского типа, их внешние генетические связи и контакты. Имя Эдхяма Рахимовича продолжает служить делу преемственности и развития российской алтаистики.

Открывая конференцию, старейший сотрудник сектора тюркских языков Института языкознания К. М. Мусаев рассказал о жизни и совместной работе со своим коллегой Э. Р. Тенише-вым - человеком, ученым, организатором.

К. М. Мусаев продолжил выступление докладом "О среднекыпчакском литературном языке". Для множества средневековых памятников тюркских языков, отметил он, до сих пор не выработан единый план исследования, который мог бы охватить все известные памятники. Нет и единого мнения ни об историческом отношении этих памятников друг к другу, ни о их месте в системе древних и современных тюркских языков.

В средневековье функционировал единый кыпчакский литературный язык, который имел незначительные диалектные различия на обширных территориях Евразии. Его памятники дошли до нас в виде многочисленных словарей и текстов разного жанра и свидетельствуют о важной роли кыпчаков в средневековье. Этот литературный язык, вобравший в себя богатый язык устного народного творчества кыпчакских племен, восходит к древнетюркскому литературному языку. Как литературный язык, так и древнетюркское "руническое" письмо имели территориальные разновидности с некоторыми отличиями.

Среднекыпчакский литературный язык в дальнейшем участвовал в формировании современных кыпчакских и огузских национальных литературных языков.

В докладе Ф. Ш. Нуриевой (Казанский гос. ун-т) "Норма и вариативность в языке тюрко-язычных памятников средневековья" были представлены результаты изучения начального этапа становления татарского литературного языка, являющегося изводом поволжско-тюркского литературного языка. На основе детального обследования большого круга памятников

стр. 114
разного содержания показано, что литературный язык в Золотой Орде складывался на основе кыпчакского койне, которое в трудах писателей и поэтов, опиравшихся на многовековую общетюркскую литературную традицию, впитало региональные языковые черты. В работе использована новая для татарского языкознания методика сплошного лексико-морфологического анализа всех привлеченных памятников и статистическая обработка материала. Полученные результаты интерпретируются через призму членения фактов на "базисные" и "периферийные", соотносимые с понятиями норм и вариативности.

Г. Ф. Благова (Ин-т языкознания) изложила принципы составления научной биографии акад. А. Н. Самойловича в аспекте современной историографии тюркских языков.

Историография тюркологии как часть науковедения в настоящее время призвана кардинально расширить исследовательский материал, в первую очередь за счет обращения к архивным фондам. С этой точки зрения первая научная биография А. Н. Самойловича, составленная и изданная Ф. Д. Ашниным 45 лет назад (ж. "Народы Азии и Африки". 1963. N 2), требует добавлений, уточнений, доработки. В архивных фондах А. Н. Самойловича и его коллег особое место занимает эпистолярное наследие, и прежде всего - переписка с В. В. Бартольдом, длившаяся почти четверть века (87 писем). А. Н. Самойлович считал научную переписку отдельной "стороной научной деятельности". В письмах содержится документально подтвержденная информация о тогдашнем состоянии тюркологии, направлениях ее развития, научных идеях.

Г. Ф. Благова предложила комплекс методических приемов по наиболее эффективному использованию архивных материалов.

Ф. Г. Хисамитдинова (Ин-т истории, языка и литературы, Уфа) говорила о трех периодах развития языкознания в Башкирии: досоветском (конец XVIII - первая четверть XX в.), советском (20-е-80-е гг. XX в.) и постсоветском.

Башкирский язык был введен в научный обиход тюркологов в 1920 - 1930 гг. благодаря интенсивной экспедиционной деятельности основоположника башкирского языкознания Н. К. Дмитриева и его коллег. В советский период башкирскими языковедами решались задачи, связанные с разработкой обновленного литературного языка, алфавита, двуязычных и толковых словарей; с созданием новых грамматик, учебников. В постсоветский период продолжены традиционные для башкирского языкознания исследования, созданы новая академическая грамматика башкирского языка, новые толковые, русско-башкирские, башкирско-русские словари. В последние годы стали развиваться этнолингвистические, а также социолингвистические исследования.

Задачами, стоящими перед башкирским языкознанием в ближайшем будущем Ф. Г. Хисамитдинова считает создание корпуса разговорной речи и корпуса письменных текстов XX в., создание электронных ресурсов на башкирском языке.

К. Н. Бичелдей (МГПУ) отметила роль Тенишевских чтений в консолидации тюркологического научного сообщества, в обеспечении преемственности научных направлений, которыми многие десятилетия руководил Э. Р. Тенишев. К. Н. Бичелдей осветила проблему ритмомелодического исследования побудительных предложений хакасского языка. Создание максимально информативной программы исследования требует системного подхода к изучению и инвентаризации всех общих для хакасского литературного языка и специфических для диалектной системы признаков побудительности на структурном, семантическом и функциональном уровнях.

Т. Н. Боргоякова (Хакасский гос. ун-т им. Н. Ф. Катанова, Абакан) рассказала о функциях и семантике вспомогательных глаголов в хакасском языке. Около 20 вспомогательных глаголов в большинстве случаев функционируют как служебные компоненты, выражающие способ действия, в сочетании со смысловым деепричастием в препозиции. Каждая из этих конструкций может выступать в следующих функциях: 1) служить основой для образования сложных глаголов; 2) выражать различные способы действия; 3) выражать видовое значение; 4) образовывать сложные видо-временные и модально-временные форманты.

Доклад Л. Л. Глашева (Ин-т археологии Кавказа, Нальчик) был посвящен проблеме реконструкции тюркских языков Хазарского каганата. Докладчик предлагает различать три языка: язык волжских булгар, язык гуннов Северного Кавказа и язык меньшинства - верхушки правящего дома Хазарского каганата. Письменные источники, византийские и восточные, согласуются в том, что хазарские каганы происходят из Средней Азии. Сохранившиеся хазарские слова (титулы, имена и др.) имеют аналогию в титулатуре среднеазиатских тюрков {каган, шад, джабгу, хатун, тархан). Хазарский язык, стоявший близко к языку тюрков Западного

стр. 115
Тюркского каганата, к X в. был окончательно поглощен другими тюркскими языками Восточной Европы.

В докладе И. Г. Добродомова (МГПУ) "Тюркизмы в душевных грамотах московских князей" анализируются встречающиеся в душевных грамотах (завещаниях) московских князей XIV в. тюркские лексические элементы, являющиеся загадкой для историков-медиевистов и лингвистов, которые дают им приблизительные и даже неверные толкования, представленные и в русской исторической лексикографии. На основании этимологических соображений установлено значение тюркизмов катпорга (мешочек, сумка, карман), тузлукъ (солонка). Встречающееся там же слово калита (карман), вопреки распространенному мнению, в силу нарушения в нем гармонии гласных не может считаться тюркизмом.

П. П. Дамбуева (Ин-т языкознания) в докладе "Выражение рефлексивного значения в современном бурятском языке" рассмотрела ряд средств выражения рефлексивной семантики: аффиксы, специальные лексические элементы, участие лексического значения глагола, а также его окружения в выражении направленности действия на субъект. П. П. Дамбуева считает, что рефлексивный залог употребителен в любом языке, возвратные конструкции встречаются не реже, чем другие залоговые формы и значения, и потому отсутствие развернутых сведений о рефлексивных конструкциях в монгольских языках представляет собой значительный пробел в их грамматическом описании.

А. В. Есипова (Кузбасская гос. пед. акад., Новокузнецк) представила доклад "Элементы синтаксиса в словообразовании" о прилагательных на -лыг (-лы) в тюркских языках. В докладе установлено наличие словообразовательных отношений между производным на -лыг и его производящим; выявлены признаки, отличающие производные на -лыг от словоформ; приведены свойства аффикса -лыг, характерные для дериватем; рассмотрены факторы, затрудняющие признание данных аффиксов собственно словообразовательными.

Материалом исследования по шорскому языку послужил электронный корпус шорских текстов, сведения по другим тюркским языкам заимствованы из научной литературы. На основании данных шорского, татарского, турецкого языков и материалов тюркских языков Сибири установлено, что своеобразие производных на -лыг не разрушает свойства прилагательных и не исключает их из системы прилагательных тюркских языков. В докладе показано, что данный аффикс относится к собственно словообразовательным многозначным аффиксам с иерархически организованной системой значений, сложившейся в результате сильного и слабого словообразования. Проведенное исследование подтверждает мнение тюркологов, считающих, что прилагательные на -лыг составляют особую группу прилагательных, характерных для тюркских языков.

Доклад И. Л. Кызласова (Ин-т археологии РАН) "Облик енисейских эпитафий: представления о вечности" посвящен памятникам енисейской рунической письменности, особенностям ее материальных носителей и их внешнему облику. Создатели енисейских эпитафий использовали лишь древние камни предшествующих эпох, многие века до этого стоявшие в степи: изваяния энеолита и эпохи бронзы, менгиры раннего железного века. Об этом говорит форма камней, пустынный загар поверхностей и сохранившиеся на них петроглифы. Следовательно, согласно представлениям раннего средневековья вечными камнями (бенгю таш) были лишь те, что стояли в степи с незапамятных времен. Доклад сопровождался показом иллюстраций и слайдов, вызвавших большой интерес аудитории.

Л. Латфуллина (МПГУ) воспроизвела выступление Э. Р. Тенишева в апреле 2001 г. в Институте языкознания на заседании, посвященном его 80-летию и 50-летию научной деятельности. Это были его воспоминания о детстве, юности, окружении, выборе жизненного пути, о философии науки и предназначении ученого.

О. А. Мудрак (Ин-т языкознания) в докладе "Монголизмы в поэзии Махмуда Кашгарского" предложил новое прочтение стихотворений, приведенных Махмудом Кашгарским. На основании уточненного анализа текстов предложены некоторые новые переводы. С лингвистической точки зрения интересно большое количество заимствований из среднемонгольского в языке этих стихотворений, что указывает на значительные бытовые и военные контакты с монголами.

Д. М. Насилов (ИСАА при МГУ) сделал сообщение о форме на -дук в "Диване" Махмуда Кашгарского. Для исторической грамматики тюркских языков большой интерес представляют комментарии Махмуда Кашгарского об употреблении аффикса -дук/-дяк; его временное значение тюркологи часто определяют как "причастие прошедшего времени". Интересны свя-

стр. 116
зи данного причастия с другими глагольными формами. В частности, отрицательная форма -мадук и в памятниках, и в современных языках выступает функциональным эквивалентом для причастия на-міш: -мадук = -маміш. Некоторые тюркологи связывают -дук с формой прошедшего времени на -ды, видят в ней праформу для претерита на -ды. В качестве доказательства эти ученые ссылаются на указание Махмуда на то, что в некоторых диалектах -дук выступает как финитная форма (ол йа кур-дук = ол йа кур-ды - МК II).

В докладе приводятся доказательства в пользу того предположения, что в данном случае Махмуд, следуя арабской традиции, вывел несуществующую функцию этой формы по аналогии; возможно, он исходил из предикативного употребления формы -мадук. Поэтому ссылки на примеры из "Дивана", по-видимому, не имеют доказательной силы.

Ю. В. Норманская (Ин-т языкознания) в докладе "Реконструкция пратюркской системы метеорологических названий и ее развитие в современных тюркских языках" рассмотрела следующие вопросы: 1) многозначность в названиях метеорологических явлений в современных тюркских языках является архаизмом или инновацией? 2) не связана ли эта многозначность с географической локализацией носителей этого языка?

Относя каждый конкретный пример многозначности к архаизмам либо к инновациям, Ю. В. Норманская принимала решения, пользуясь специально разработанным алгоритмом. Ею были сделаны следующие выводы.

Многозначность, являющаяся инновацией, связана с географической локализацией языков: синкретичное описание 'холода' представлено в основном в южных языках (турецком, азербайджанском, узбекском, туркменском, кумыкском, каракалпакском). Однако сохранение многозначности, являющейся архаизмом, никак не связано с географией распространения языков, например: 'жара, тепло' - в якутском, турецком, азербайджанском, халаджском, кумыкском; 'иней, изморозь' - в чувашском, якутском, тувинском, хакасском; турецком, азербайджанском, туркменском, кумыкском, татарском, ногайском, каракалпакском; киргизском; узбекском, уйгурском.

В докладе А. В. Дыбо (Ин-т языкознания) "Заимствования из древних языков Синьцзяна в языке Махмуда Кашгарского" отмечалось, что это изолированные заимствования из ранне-мандаринского китайского, из согдийского (возможно, местного диалекта), из средневековых языков Синьцзяна - хотано-сакского и тохарского-В и изолированные из среднемонгольского. Тематические области - политическая жизнь, торговля и хозяйство. Обоюдная направленность заимствований в случаях сакского и тохарского свидетельствует о тесном этническом взаимодействии.

В докладе Р. А. Тадиновой (Ин-т языкознания) представлена краткая история чеченско-тюркских языковых контактов. Устанавливается характер изменений заимствованных тюркских элементов разных языковых уровней в структуре чеченского языка. Так, на примере реализации тюркских заднеязычных согласных к, г в словах, перешедших в чеченский язык, устанавливается конкретный источник заимствования; анализируется морфологическая адаптация тюркских имен с точки зрения их словообразования; рассматривается совокупность причин различных изменений структуры тюркского слова при переходе его в чеченский язык.

З. Н. Экба (Ин-т языкознания) осветила вопрос о заимствованиях арабского и персидского происхождения, получивших новые значения в современных тюркских языках. Для современных тюркских языков существует традиционная классификация семантических изменений в них слов арабского и персидского происхождения, согласно которой в отдельную группу выделяются так называемые слова, получившие новые значения. Однако при более глубоком этимологическом анализе и детальном рассмотрении этих заимствований одновременно в нескольких группах языков почти всегда обнаруживается если не прямая, то косвенная связь этих новых значений со значением в языке-источнике (в докладе приводится ряд примеров).

Следовательно, наличие неких общих семантических компонентов в значениях слов в арабском и персидском, пратюркском и его рефлексах в современных тюркских языках дает основание рассматривать эту группу слов не как "получившие новые значения", а скорее как "расширившие круг значений в результате заимствования". Более детальное исследование подобного рода заимствованных слов применительно к нескольким группам языков одновременно предоставляет возможность не только восстанавливать предполагаемые утраченные значения многозначных слов в языке-источнике, но и воссоздавать ряды лексических единиц, вышедших из употребления в одних языках, но сохранившихся в качестве заимствований в других.

стр. 117
Г. Вуд (Горно-Алтайск) в докладе "Понятие Бога и его имен у алтайцев" рассмотрела вопрос перевода Библии на алтайский и другие тюркские языки в свете неоднозначной трактовки слов, использующихся в этих языках при именовании бога (хозяина, господина).

К. Ю. Решетников (Ин-т языкознания) в докладе "Некоторые поправки к уральской реконструкции" рассмотрел рефлексацию уральского *а первого слога в самодийском языке, продемонстрировав ряд дополнительных распределений, которые, по всей вероятности, снимают необходимость реконструкции для прауральского дополнительной фонемы ы, вводимой в прауральский вокализм М. Саммалахти и Ю. Янхуненом.

В заключение отмечалось, что чтения были весьма плодотворными. Их участники получили возможность представить на суд коллег результаты своих исследований, обменяться мнениями, рассмотреть ряд проблем, касающихся различных областей тюркской лингвистики.

Permanent link to this publication: