Ю. Г. АЛЕКСАНДРОВ. МОЖЕТ ЛИ РОССИЯ СТАТЬ "ЕВРОАЗИАТСКИМ ТИГРОМ". М., Ин-т востоковедения РАН, 2007. 480 с*

А. И. САЛИЦКИЙ (ИМЭМО РАН). В названии монографии Ю. Г. Александрова в неявной форме содержится вопрос, который, на мой взгляд, может быть частично разрешен при несколько иной формулировке. Например, такой: "Возможно ли воспроизведение в России экономической динамики, близкой к той, что наблюдалась в прошлом и наблюдается в настоящее время в успешных азиатских странах?". Для ответа на вопрос, поставленный таким образом, важно обозначить общие черты в социально-экономическом развитии азиатских государств и их хозяйственных стратегиях. Нелишне заметить, что слово "тигр" у экономистов обычно ассоциируется с относительно небольшим числом стран и территорий Восточной Азии, иначе именуемых "новоиндустриальными". Это относительно некрупные образования, увы, потерявшие в новом веке те темпы роста, которые, собственно, и послужили их выделению в качестве примера для других. Одновременно на передний план в группе лидеров выдвинулись два азиатских исполина. Их опыт представляется еще более актуальным, в том числе для России.

Речь, подчеркну, не идет о противопоставлении. Как бы вобрав в себя опыт "новоиндустриальности", Китай и Индия просто предложили экономистам задуматься о существовании более полных и потому более универсальных моделей развития крупных государств. По этой причине принципиально не соглашусь с Ю. Г. Александровым в том, что "Китай при всех его успехах все же не лучший образец для подражания из-за его уникальности".

Говоря о России как "тигре", на мой взгляд, нельзя игнорировать современный Китай. Добавлю, что тезис об уникальности нынешнего Китая и невостребованности его опыта не разделяют многие зарубежные ученые и с Запада, и с Востока. Они, например, ввели в 2004 г. в научный оборот выражение "Пекинский консенсус"1, подразумевая под этим крупную смену вех в мировой экономике и фактическую кончину "Вашингтонского консенсуса", долгое время рушившего национальные хозяйства. Не разделяют тезиса об уникальности Китая и китайские философы, поскольку есть существенная разница между "индивидуальным" ("особым") и "уникальным". Не согласятся с этим тезисом и китайские экономисты, написавшие горы томов о зарубежном хозяйственном опыте, которые активно использовались реформаторами в этой стране. Не случайно ностальгией по собственному динамичному прошлому окрашены работы многих японских и южнокорейских экономистов-синологов, усматривающих его черты в современном Китае. Германские востоковеды, в свою очередь, отмечают сходство нынешней китайской модели с концепцией "социального рынка"

* Продолжение. Начало см.: Восток (Oriens). 2008. N 5, с. 156 - 177.

1 Ramo J. C. The Beijing Consensus: Notes on the New Physics of Chinese Power. L.: The Foreign Policy Centre, 2004.

стр. 150
Людвига Эрхарда. Наконец, китайский опыт ценен тем, что это "успех здесь и сейчас", причем успех страны со средним по мировым меркам уровнем дохода на душу населения, близким к российскому показателю.

Подчеркну, что самобытность не исключает, а предполагает творческое использование чужого опыта. Китай в определенном смысле - как раз наименее уникальная страна, поскольку его огромная масса и разнообразие внутренних условий не позволяют быть чересчур специфичным. Успехов бы не было без правильного понимания общих истин и закономерностей. Опыт страны с гигантским разнообразием хозяйственных условий, решившей задачу совмещения рынка и социализма, не может не иметь универсальное значение.

Более того, ретроспективный взгляд на экономическую историю "тигров" в свете нынешних успехов "слона" и особенно "дракона" позволяет выделить несколько типичных черт того, что уже можно считать азиатской экономической общностью - причем отнюдь не в негативном значении, подобном "азиатскому способу производства". Эти черты достаточно хорошо известны. Относительно низкая обеспеченность земельными ресурсами, особая острота проблемы занятости, первоначальный недостаток капитала, технологическая отсталость и другие факторы были той почвой, которая практически повсеместно в Азии питала и продолжает питать те или иные стратегии модернизации. В центре этих стратегий, что важно, по-прежнему находится индустриализация, которая сочетает замещение импорта и ориентацию на экспорт.

Характерная черта структуры экономики современной Азии - наличие целого ряда государств, в которых доля промышленности в ВВП существенно превосходит удельный вес сферы услуг (такое явление крайне редко наблюдалось в развитых западных странах и Японии). Это прежде всего КНР (где в промышленности производится 49% ВВП против 39% в сфере услуг), страны-нефтеэкспортеры, некоторые НИС второй волны (Индонезия, Малайзия), а также Вьетнам и Туркменистан.

Примечательно, что в 2001 - 2007 гг. темпы роста промышленного производства опережали увеличение объема производимых услуг в КНР, Индии и Малайзии. Та же тенденция отмечалась в Монголии, Вьетнаме, Лаосе, Камбодже. Распространилась данная закономерность и на Таиланд, Турцию, Иран, Пакистан, Бангладеш, Узбекистан и Туркменистан. С учетом роста цен на нефть выросла и доля промышленности (добывающей) в ВВП стран-нефтеэкспортеров. В Сингапуре, на Филиппинах, в Индонезии и Республике Корее промышленный рост по темпам лишь немного уступал динамике третичной сферы. Все это подтверждает тот факт, что индустриализация Азии продолжается.

Индустриализация не противоречит активному освоению населением Азии достижений "постиндустриального" мира в сфере услуг. Естественные преимущества и объективные потребности стран Азии в промышленном развитии в сочетании с новыми возможностями связи и информационных услуг обещают дать оригинальные примеры успешного экономического строительства и творческого решения национальных задач.

Заметим, что глобальная тенденция к сервисизации экономики для развивающихся стран в определенном смысле выгоднее, чем для развитых государств. Многие отрасли сферы услуг расширяются главным образом экстенсивно, поскольку механизировать и автоматизировать их невозможно. Так как производительность труда здесь ниже, чем в промышленности, увеличение числа занятых в секторе услуг для развитых стран означает общее снижение квалификации работников и нередко стагнацию доходов. В полной мере это справедливо и для России. Наоборот, для населения развивающихся государств занятость в сфере услуг - существенный шаг вперед

стр. 151
по сравнению с работой в низкопроизводительном сельском хозяйстве или неформальном секторе.

Впрочем, не забыто в Азии и сельское хозяйство. За вторую половину XX в. производство сельскохозяйственной продукции в Азии увеличилось в 4.8 раза, а население выросло в 2.6 раза. Это позволило добиться самообеспечения продовольствием, активизировать участие в международной торговле агропродукцией. В наступившем веке темпы прироста сельскохозяйственного производства еще более значительно опережают темпы роста населения. В России, напротив, не преодолен кризис отрасли.

Включив современный Китай в азиатскую модель развития, мы обнаружим, что в этой части света по-прежнему широко распространены планирование, сильное государственное регулирование, целенаправленное выращивание конкурентоспособных на мировом рынке предприятий, селективное использование иностранного капитала. Такая модель предусматривает повышенную норму накопления и значительные масштабы инфраструктурного строительства, без которого невозможно создание полноценного внутреннего рынка.

Постепенно повышаясь, средняя норма накопления в азиатских странах уже в 1970-е гг. достигла показателей развитых стран. В последующем ее рост продолжился, хотя иногда прерывался кризисами. Эта тенденция была в первую очередь связана с развертыванием процесса индустриализации, включая его инфраструктурную составляющую. Кредитная сфера была очень активна, исключительно высокую роль играли и играют государственные банки, в том числе банки развития.

Динамичный рост доли стран Азии в мировом ВВП в сочетании с увеличивающейся и в новом веке нормой накопления позволили этой части света стать главной инвестиционной площадкой современности: в валовом исчислении здесь реализуется более половины всех мировых капиталовложений. Сохранение повышенной нормы накопления в основном массиве азиатского хозяйства правомерно рассматривать в качестве важной предпосылки дальнейшего упрочения позиций Азии в мировой экономике. Следует подчеркнуть, что процесс накопления в возрастающей мере обеспечивается собственными финансовыми средствами и технологиями.

Для успешных стран Азии характерна осторожность во взаимодействии с ТНК развитых стран. Собственных ТНК в Азии сравнительно немного. Не исключено, что такая организация хозяйства лучше с точки зрения развития внутреннего рынка и экономической динамики. Существует вполне обоснованная точка зрения: одной из причин замедления темпов экономического роста в развитых странах начиная с 70-х гг. прошлого века явились как раз процессы глобальной монополизации и транснационализации. Многоотраслевые национальные концерны, внесшие в послевоенный период большой вклад в научно-технический прогресс, уступали место относительно узко специализированным ТНК. Экстенсивный захват внешних рынков, вывод из состава компаний "непрофильных" активов (аутсорсинг) и сокращение издержек за счет выноса производства за рубеж теснили в корпоративных стратегиях интенсивные методы борьбы за рынок, в том числе разработку принципиально новых продуктов.

В современном Китае ситуация в этом смысле особенно контрастна. Там государственные (или акционерные) межотраслевые концерны, тесно связанные с исследовательскими организациями, остаются главными двигателями национальной экономики. Не исключено, что эта организационная форма окажется более плодотворной и в инновационной перспективе.

Непосредственное участие государства в экономике с 1980-х гг. сокращалось, менялись и методы регулирования экономики. Это явление получило название либерализации. Не обошло оно и Азию. Говоря в целом, либерализация экономики отражала в развивающихся странах Азии выросшую дееспособность национальных производителей товаров и услуг, а также успешное решение государством первоначальных

стр. 152
задач модернизации и индустриализации. Это, разумеется, означало не уход государства из экономики, а лишь концентрацию его усилий на новых задачах и отказ от исчерпавших себя методов воздействия на хозяйство. В большинстве стран Азии либерализация носила дозированный характер, что во многом объясняет сохранение этой частью света высоких темпов экономического роста - в отличие от стран Латинской Америки, Африки и "переходных" государств.

Либерализация дает положительный эффект при достаточной, в том числе инфраструктурной, зрелости хозяйства и государственного управления. Неподготовленная или преждевременная либерализация может обернуться кризисами и крупными провалами. Ситуация усугубится, если отсутствие умения или желания регулировать экономическое развитие новыми средствами государство маскирует риторикой о неизбежности либерализации и оправданности ее негативных социальных последствий.

Становление и развитие экспортного сектора за протекционистским барьером и очень неспешная либерализация внешнеэкономической и валютной сфер явились еще одной важной закономерностью хозяйственного развития как "тигров", так и крупных стран Азии. КНР и Индии и ныне удается сочетать усиление своих внешнеэкономических позиций с целенаправленным формированием отраслевой структуры хозяйства, иностранных и собственных капиталовложений за рубежом. При этом принципиально важно, что и "тигры", и Китай с Индией прекрасно понимали, что простое открытие рынков может лишь законсервировать имеющиеся сравнительные преимущества, а вот будущая специализация в мировом хозяйстве требует целенаправленной политики.

Мирохозяйственные достижения крупнейших азиатских стран являются результатом четкой субординации стратегии, политики и практики, их исторической преемственности и тесной увязки с внутри- и внешнеполитическими задачами. Политику Китая и Индии в области внешней торговли и использования иностранных инвестиций в 80 - 90-е гг. прошлого века правомерно квалифицировать как сочетание селективного открытия национальной экономики с жестким государственным контролем и протекционистскими мерами.

Такая политика себя оправдала. В 1997 - 1998 гг. в результате "перегрева" хозяйств, усугубленного чрезмерными заимствованиями и спекулятивным движением краткосрочных капиталов, четыре восточноазиатские страны столкнулись с валютно-финансовым кризисом. Пути выхода из кризиса были во многом схожими: ужесточение валютного регулирования и контроля над банковской системой, восстановление доступного для реального сектора кредита и инвестиционного механизма, расширение экспортного производства. Показатели международной ликвидности пострадавших в кризисе стран значительно улучшились к середине нынешнего десятилетия.

Сейчас можно говорить о преодолении большинством азиатских стран проблем, связанных с недостатком валюты, что долгое время сдерживало их экономическое развитие. Фактически ликвидирована валютно-кредитная монополия стран Запада. Таким образом, возникают дополнительные возможности при разработке целей хозяйственной стратегии и внешнеэкономической политики. Форсированное открытие национальных хозяйств не выглядит императивом, в то же время дальнейшее укрепление позиций на мировом рынке носит почти взрывной характер.

В новом веке государства Азии заметно активизировали участие в международной торговле. Благодаря высоким темпам индустриализации значительно улучшилась структура их экспорта: сейчас это преимущественно продукция обрабатывающей промышленности, причем очень быстро растет удельный вес высокотехнологичных товаров.

Вместе с тем в первой половине нынешнего десятилетия темпы экономического роста оказались выше в азиатских государствах с относительно низкой степенью от-

стр. 153
крытости хозяйства. Несколько снизилась и роль прямых иностранных инвестиций в экономическом развитии большинства стран этой части света. Азиатские государства, включая крупнейшие страны, все активнее вывозят капитал, в том числе в виде прямых инвестиций.

На современном этапе рыночное качество хозяйства и высокая международная конкурентоспособность в азиатских странах в той или иной мере достигнуты, достаточно высока и норма накопления. На повестку дня выходит другой вопрос - активизации роли государства в развитии и повышении емкости внутреннего рынка. Последнее вряд ли возможно без усиления перераспределительной роли государства. Дело в том, что в нынешних условиях основным ограничителем экономического роста становится уже не столько дефицит капитала, сколько недостаток спроса. Повысить его можно за счет более равномерного распределения доходов.

Поэтому важным фактором сохранения высоких темпов экономического роста становится в Азии усиление государственного перераспределения. В первые годы нового века рост доли государственных доходов и расходов в ВВП был характерен для стран с самой высокой хозяйственной динамикой: КНР, Казахстана, Индии, Вьетнама, Бангладеш, Таиланда. Напротив, в странах с низкими темпами прироста ВВП (Тайвань, Сингапур, Шри-Ланка) наблюдалось сокращение удельного веса бюджетных доходов и расходов. Доля государственных расходов в ВВП в развивающихся государствах Азии в целом выросла с 17% в 1990 г. до 20% в 2000 г. и продолжает быстро увеличиваться. В Китае, например, в 2004 - 2006 гг. ежегодный темп прироста государственных доходов превышал 20%, а в 2007 г. составил 32.4%.

По мере экономического развития крупных и особенно крупнейших стран проблема модернизации в значительной мере становится внутренней: источником положительного опыта служат уже не зарубежные примеры, а достижения передовых регионов внутри страны. Соответственно распространение этих достижений по всей хозяйственной системе, преодоление региональных разрывов и диспропорций становится еще одним важнейшим направлением государственной политики и идеологии.

Последнее, о чем нельзя не упомянуть, - региональное экономическое сотрудничество в Азии. Долгое время оно развивалось значительно медленнее, чем в других частях света. На рубеже столетий наметилась тенденция к усилению регионализации. При этом от сплошной либерализации внешнеэкономической политики в рамках ВТО азиатские государства переходят к выборочной, делая упор на укрепление внутрирегиональных связей и двусторонние преференциальные соглашения о торговле и услугах. В результате снижается удельный вес вертикальных торгово-экономических связей (с развитыми государствами) и повышается доля горизонтальных (между развивающимися странами), на периферию внешнеэкономической либерализации отодвигаются "глобальные" институты, включая ВТО и МВФ, отношение к которым у российских экономистов нередко носит оттенок чрезмерного почитания.

Значительный вклад в экономическую регионализацию в Азии вносят страны АСЕАН, а также Китай. Многообещающим с точки зрения консолидации усилий развивающихся стран в деле экономического развития и совместной защиты своих интересов на мировом рынке представляется соглашение об образовании КАФТА (зоны свободной торговли КНР-АСЕАН). Укрепляется региональное сотрудничество и в других частях Азии, стремительно распространяясь на новые сферы, включая валютно-финансовую. В результате азиатские государства существенно укрепили коллективные и индивидуальные позиции в мировой экономике, повысили возможности противостоять кризисам.

Многообразие путей социально-экономической эволюции азиатских стран и успешное преодоление ими разного рода догматических построений свидетельствует о необходимости реализации индивидуальных стратегий развития. Такие стратегии могут представлять собой сочетание наработанных человечеством теорий и моделей

стр. 154
хозяйственного роста или приверженность какой-то одной доктрине. Важно, чтобы стратегия обеспечивала рост и более равномерное распределение его результатов среди разных групп и слоев общества. Проблемы отсталости, зависимости и бедности при сохранении нынешней динамики уже не выглядят непреодолимыми.

Государство в странах Азии сохраняет роль организатора социально-экономического развития, защитника внутреннего рынка, бизнес-инкубатора, строителя инфраструктуры, регулятора отношений между национальным и зарубежным капиталом, монополиями и рынком. Сокращение госсектора не носит здесь обвального характера. Наоборот, в последние годы в Азии инициированы крупные государственные программы, направленные на смягчение региональных и социальных диспропорций.

Нечто похожее наблюдается в России лишь в самое последнее время. Интуитивно улавливая мощные динамические импульсы с Востока, наша страна, однако, еще далека от последовательного выстраивания и реализации собственной стратегии модернизации. Без учета опыта Азии и конечно же Китая такая стратегия вряд ли будет полноценной.

К сожалению, в России факторы высокой экономической динамики стран Азии пока не воспроизведены. Рост ВВП происходит на основе опережающего и явно гипертрофированного роста сферы услуг, включая неконкурентоспособный по мировым стандартам финансовый сектор. Судьба же отечественной обрабатывающей промышленности вызывает обоснованную тревогу, усугубляемую куда более высоким, чем в Азии, ростом тарифов. Очень низки вложения в инфраструктуру, сельское и лесное хозяйство. Растет разрыв в доходах. Реальный сектор лишен доступного кредита. Региональное экономическое сотрудничество в рамках СНГ ослабевает.

Некоторое повышение нормы накопления в 2006 - 2007 гг. может остановиться, в том числе из-за запущенного Минфином РФ тезиса о "перегреве экономики". Чрезмерными представляются и внешние заимствования финансового сектора, нисколько не облегчающие условий кредитования реального сектора экономики. При этом России в отличие от успешных стран Азии так и не удалось добиться стабилизации внутренних цен. Причин здесь много, но важен результат: подавление ценовой конкурентоспособности хозяйства, импортная "лавина", усугубляющая гипертрофию сферы услуг. Переход к модернизационному сценарию остается под вопросом.

В. А. МЕЛЬЯНЦЕВ (ИСАА при МГУ). За последнее время опубликованы сотни книг и тысячи статей, посвященных российским реформам и преобразованиям. Казалось бы, уже почти все сказано... Однако насыщенная рядом интересных мыслей и статистических выкладок книга известного востоковеда-экономиста Ю. Г. Александрова, придерживающегося, я бы сказал, преимущественно рационально-либеральных взглядов, под интригующим названием побуждает к дискуссии по поводу итогов и перспектив социально-экономической модернизации РФ.

Хотя структура и компоновка отдельных разделов книги, возможно, не совсем совершенны, а общие и промежуточные выводы можно было бы четче сформулировать, в работе наряду с критическим анализом российских метаморфоз последних двух десятилетий содержится, что ценно (и не так уж часто встречается в специальной литературе), ряд оптимистических и одновременно реалистичных оценок происходящего. Подчеркивается, что, несмотря на массу существующих проблем и сложностей, происходит-таки более или менее эффективная рыночная адаптация экономики. И при определенных условиях возможно относительно быстрое развертывание экспорториентированных российских крупных компаний как в сфере ТЭК, так и в ряде других секторов промышленности.

Зададимся и мы вопросом, который прямо заявлен в названии книги: из того, что мы сейчас наблюдаем, становится ли российская экономика все больше похожей на "евроазиатского тигра"?

стр. 155
1) Да, действительно, российская экономика (ВВП) растет относительно быстро (во всяком случае, несомненно, быстрее развитых стран)1. Однако с учетом того, что немалая ее доля приходится на неформальный сектор (по оценкам, не менее 20 - 30% ВВП2), мы - давайте признаемся - не знаем, каким именно темпом она в действительности растет.

У многих (если не у большинства) экономистов и прочих сограждан есть ощущения/подозрения, что в реальности дефляторы (т.е. индексы цен, которые используются для перевода динамики макроагрегатов, выраженных в текущих ценах, в так называемые неизменные цены) занижены, а, следовательно, в официальных российских справочниках среднегодовая динамика российского ВВП может быть завышена, на мой взгляд, по крайней мере на один-два процентных пункта. Иными словами, среднегодовой темп прироста российского ВВП даже в условиях восстановительного роста (по нашим оценкам, в 1999 - 2007 гг. не более 5 - 6% в год3) был в целом ниже, чем в азиатских НИС в период их ускоренного роста, а также в КНР и Индии последних двух десятилетий4.

2) Вместе с тем подчеркнем, что вследствие стремительного удорожания экспортируемых Россией углеводородов и сырья и повышения индекса бартерных условий ее внешней торговли5, а также расширения экспортной квоты в ВВП среднегодовой темп прироста реального располагаемого дохода РФ, согласно расчетам Всемирного банка, в 2000 - 2006 гг. опережал темп прироста ВВП по меньшей мере на 4 процентных пункта6. Подчеркнем, что такого рода "прибавки" к своему экономическому росту за сколько-нибудь длительный период не имел ни один из известных мне "азиатских тигров".

3) Предпринятый мною анализ динамики совокупной факторной производительности (с учетом возросшего числа работающих иммигрантов, значительного повышения степени загрузки производственных мощностей по сравнению с концом 1990-х гг.7) показал, что экономический, во многом восстановительный, рост РФ в последние 8 - 10 лет определялся не столько интенсивными факторами (в частности, повышением производительности труда - как это следует из материалов официальной статистики), сколько экстенсивными детерминантами8, которые, по нашим расчетам и оценкам, обеспечили не менее трех четвертей прироста российского

1 См.: IMF. World Economic Outlook, April 2008. Washington, D.C., 2008, p. 242, 246.

2 По оценкам экспертов, в 2003 г. неформальная экономика РФ могла быть эквивалентна примерно 46% ее валового национального дохода (Economy Characteristics // www.doingbusiness.org/ExploreEconomies/EconomyCharacteristics.aspx.).

3 См.: ЭКО, 2007, N 6, с. 20.

4 См.: В. А. Мельянцев. "Восточноазиатская модель" экономического роста: важнейшие составляющие, достоинства и изъяны. М.: ИСАА, Гуманитарий, 1998, с. 49; он же. Два азиатских гиганта: основные контуры экономического развития // Восток (Oriens). 2007. N 4, с. 124.

5 Индекс экспортных цен, деленный на индекс импортных цен.

6 В 2000 - 2006 гг. в Китае и Индии, в которых индекс бартерных условий внешней торговли снижался, среднегодовой темп прироста реальных располагаемых доходов оказался, напротив, ниже, чем рост ВВП соответственно на 1.3 и 0.5 процентных пункта (См.: The World Bank. World Development Indicators, 2008. Washington, D.C., 2008, p. 195).

7 См.: The World Bank. Russian Economic Report. N 15, p. 19; N 16, p. 2. Washington, D. C. November 2007 - June 2008; Б. А. Замараев. Национальное хозяйство России на рубеже ХХ-ХХI веков. М., 2006, с.).

8 О чем пишет и автор обсуждаемой книги (см. с. 61, 145 - 147). Анализ эффективности постреформенной экономики России - непростое дело. Немалые проблемы связаны с адекватным учетом структурных сдвигов в валовом продукте, корректным расчетом динамики используемых основных производственных фондов и реально отработанного времени (см.: С. Дробышевский и др. Факторы экономического роста в регионах РФ. М.: ИЭПП, 2005; В. А. Бессонов, К. Б. Воскобойников. Динамика основных фондов и инвестиций в российской переходной экономике. М., ИЭПП, 2006).

стр. 156
ВВП9. Этот показатель близок к индикатору по КНР, эффективность роста которого оставляет желать лучшего (что подчеркивается даже в официальных публикациях), но он явно хуже, чем в Индии и основной группе "азиатских тигров" за последние два-три десятилетия (по нашим расчетам, в 1980 - 2005 гг. в Южной Корее, Тайване и Индии не менее двух пятых прироста ВВП определялось повышением совокупной производительности)10.

4) В немалой мере сравнительно низкий вклад интенсивных составляющих экономического роста РФ связан с тем, что основной капитал страны в течение долгого времени практически мало обновлялся и в целом сильно технологически устарел. По оценкам экспертов, если в 1990 г. средний возраст оборудования в РФ был на пять лет больше, чем в США, то теперь - почти на пятнадцать лет11. Из-за неразвитости дорог страна, по оценкам, ежегодно несет потери, эквивалентные 3 - 5% ее ВВП12.

5) Несмотря на высокую норму внутренних сбережений13 и возросший приток иностранных инвестиций в экономику РФ14, норма валовых внутренних капиталовложений в РФ остается низкой. Хотя после дефолта рассматриваемый показатель вырос с 14 - 15% ВВП в 1999 г. до 17 - 18% в 2005 г. и 21% в 2007 г., он все еще значительно меньше, чем, например, в Таиланде (в 2006 г. 29% ВВП), Южной Корее (30%), Индии (33%) и Китае (41%; все подсчеты - в национальных ценах)15. Расчеты в международных ценах на базе паритетов покупательной способности валют показывают, что отставание России от "азиатских тигров" и стран авангарда по этому важнейшему фактору экономического роста еще глубже. Согласно обследованиям, недавно проведенным Всемирным банком, норма капиталовложений, измеренная в ППС, в 2005 г. в РФ не превышала 11 - 12% (!), составляя в развитых странах 19 - 20%, в Индии 22 - 23%, в Республике Корее 30%, в КНР 39%16. Нелишне напомнить, что "тигровый" рост Японии и азиатских НИС в период их ускоренного развития был во многом, а может быть, и прежде всего связан с высокой нормой капиталовложений (достигавшей в среднем примерно одной трети ВВП)17.

6) В отличие от азиатских НИС и современного Китая, в которых в период форсированного развития от четверти до трети прироста ВВП обеспечивалось за счет

9 Расчеты и оценки по: В. А. Мельянцев. Россия за три века: экономический рост в мировом контексте // Общественные науки и современность. 2003. N 5. Табл. 2; он же. Россия, крупные страны Востока и Запада: сравнительная оценка индексов международной конкурентоспособности, производительности и качества жизни // Ломоносовские чтения. Востоковедение. М: ИСАА при МГУ, 2005, с. 212; The World Bank. World Development Report, 2008, p. 340 - 341; The World Bank. Russian Economic Report. N 16. Washington, D.C., June 2008, p. 2,4.

10 См.: В. А. Мельянцев В. А. "Восточноазиатская модель" экономического роста: важнейшие составляющие, достоинства и изъяны. М.: ИСАА, Гуманитарий, 1998, с. 49; он же. Два азиатских гиганта: основные контуры экономического развития // Восток (Oriens). 2007, N 4, с. 124.

11 См.: А. Балацкий, А. Гусев. Железная логика - 3 (России потребуется примерно четверть века на ликвидацию технологического разрыва с Соединенными Штатами) // НГ-Наука, 23 апреля 2008 г.

12 О качестве российских дорог см.: A. Kolesnichenko. Russia's Deadly Roads // Business Week. May 29,2008.

13 Норма внутренних сбережений в РФ в 2005 - 2007 гг. была почти на три пятых выше нормы капиталовложений (см.: The World Bank. Russian Economic Report. N 16. Washington, D. C., June 2008, p. 2, 5; World Development Report, 2008, p. 341).

14 По данным Всемирного банка, валовой приток ПИИ в экономику РФ вырос с 7 млрд. дол. в 2003 г. до 14 млрд. в 2006 г. и 28 млрд. дол. в 2007 г. (см.: The World Bank. Russian Economic Report. N 16. Washington, D. C., June 2008. p. 7).

15 А. Р. Белоусов. Эволюция системы воспроизводства российской экономики: от кризиса к развитию. М., Макс-Пресс, 2006, с. 358; World Development Report, 2008, p. 340 - 341; The World Bank. Russian Economic Report. N 16. Washington, D.C., June 2008, p. 5).

16 World Bank. World Development Indicators, 2008, p. 8 - 10.

17 Согласно рассчитанной нами трехфакторной модели, более высокие темпы роста ВВП в развивающихся странах на две пятых определялись более высокой нормой вложений в физический и "человеческий" капитал (В. А. Мельянцев. Развивающиеся страны: рост, дифференциация, экономический вызов // Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение. 2006, N 2, с. 23).

стр. 157
перемещения занятости из сельского хозяйства в промышленность и сферу услуг18, РФ уже давно исчерпала этот важный ресурс модернизации. Она к тому же, как и ряд развитых стран, имеет стареющее население, утратив, таким образом, "демографический дивиденд".

7) В отличие от многих развивающихся стран для современной России характерен сравнительно высокий показатель среднего числа лет обучения взрослого населения (по нашим расчетам и оценкам, в 2007 г. - 13.6 лет; в Индии - 6.7 года, в Китае - 8.4 года; в развитых странах 17 лет) и достаточно высокий индикатор охвата обучением в высшей школе (68% по сравнению с 12% в Индии, 19% в КНР; и 82% в США)19. При этом качество обучения во многих вузах, к сожалению, оставляет желать лучшего. Только одна седьмая часть вузовских преподавателей занимается научной работой (это вдвое меньше, чем на рубеже 1980-х и 1990-х гг.)20. Многие из них весьма "продвинутого" возраста. А средняя продолжительность предстоящей жизни от рождения, несмотря на рост уровня жизни за последние 10 лет, мало меняется: она (65- 66 лет) уже ниже, чем в Индии (66 - 67 лет) и значительно ниже, чем в Китае (73 года), - странах, с гораздо более низкими подушевыми доходами.

Таким образом, качество не только физического, но и "человеческого" капитала по многим компонентам, к сожалению, продолжает деградировать. Между тем нелишне подчеркнуть, что в РФ совокупные расходы на высшее образование, науку и информационные технологии в ВВП (в 2006 - 2007 г. 5.7% ВВП) уже ниже, чем в Китае и Индии (свыше 7%) и в два-три раза меньше, чем в азиатских НИС (в среднем по Южной Корее и Тайваню 11 - 12% ВВП) и развитых странах (13 - 15% ВВП)21. Особо отметим, что в "азиатских тиграх" наращивание "человеческого капитала" всегда было важнейшим приоритетом.

8) В настоящее время в РФ принимаются определенные, но в целом пока крайне недостаточные меры по усилению финансирования науки, которая двадцать лет держалась на "голодном пайке". Этот фактор, а также неконкурентная организация российской науки обусловили тот факт, что, располагая все еще примерно одной десятой общемирового числа научных работников, РФ производит менее 1% мировой научной продукции по сравнению с 36% в США, 16% в Германии и примерно 6% в Китае. Наращивая сырьевой, прежде всего углеводородный, экспорт (о чем немало и предметно написано в книге), Россия, увы, остается карликом в экспорте технологических товаров и услуг. Доля высокотехнологичных товаров в экспорте готовой продукции РФ (не более 8% в 2005 г.) уступает "азиатским тиграм" в три-четыре раза (в 2005 г. в Таиланде 27%, в Южной Корее и Китае 31 - 32%)22.

9) Представляется, что, несмотря на то, что в последние восемь лет в РФ, несомненно, окрепла экономическая и политическая устойчивость, качество государственных институтов, по имеющимся весьма многочисленным оценкам, остается крайне невысоким - даже по сравнению с Китаем и Индией, не говоря уже о группе "азиатских тигров" (см. график).

Высокий уровень коррупции (у России, как известно, 143-е место в мире), растущая двухзначная инфляция (особенно на продукты питания, самообеспеченность ко-

18 См.: В. А. Мельянцев. Как это произошло: возникновение и распространение интенсивного способа производства в ныне развитых, развивающихся странах и России // Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение. 2004, N 3, с. 15.

19 Составлено и рассчитано по: The World Bank. World Development Indicators, 2007, p. 78 - 80; UNDP. Human Development Report, 2007/2008. N. Y., 2007, p. 269 - 272.

20 Ф. Э. Шереги, М. Н. Стриханов. Наука в России: социологический анализ, М., 2006, с. 227.

21 Рассчитано по: The World Bank. World Development Indicators, 2007, p. 304 - 306, 308 - 310; UNDP. Human Development Report, 2007/2008. N.Y., 2007, p. 265 - 267.

22 The World Bank. World Development Report, 2008, p. 342 - 343; см. также: С. Цирель. Растут ли груши на яблоне: отечественные инновации двадцать лет спустя // Независимая газета, 27 мая 2008 г.

стр. 158
График

Примечание: индикатор качества институтов изменяется от -2.5 до 2.5.

Рассчитано по:D. Kaufmann, A. Kraay, M. Mastruzzi. Governance Matters VI: Aggregate and Individual Governance Indicators, 1996 - 2006. WPS N 4280. World Bank, Washington, D. C., 2007.

торыми в РФ составляет не более половины), высокий уровень неравенства (коэффициент Джини - свыше 0.4)23 - все эти характеристики явно контрастируют с большинством успешных азиатских НИС. Это снижает уровень доверия (и социального капитала) в обществе, увеличивает трансакционные издержки, препятствует адекватному накоплению физического и "человеческого" капитала и повышению степени его эффективного использования24.

10) Вместе с тем, отмечая явные различия между "азиатскими тиграми" и РФ, я, как и автор книги, отнюдь не считаю, что Россия фатально обречена на вечное отставание. Главное, в чем можно согласиться с Ю. Г. Александровым, это то, что, несмотря на многие трудности, у России, несомненно, есть перспективы и немалые шансы на успешное развитие - при условии проведения правильной, последовательной и активной политики. Закончился период стабилизации и восстановления экономики. Очевидна нацеленность предыдущего и нынешнего президентов РФ на активизацию неотложных структурных реформ, в том числе важнейшей - административной (призванной способствовать повышению эффективности управления и снижению масштабов коррупции), а также на реализацию приоритетных, прежде всего инновационных, национальных проектов. Связанное с этим наращивание капиталовложений, конечно, может привести к некоторому всплеску и так высокой инфляции (предположительно на один-два процентных пункта в год)25. Но в дальнейшем, как об этом пишет и автор обсуждаемой книги, увеличение предложения и усиление рыночной конкуренции, в том числе за счет увеличения числа малых и средних предприятий и таким образом преодоления монополизма, вполне способно сбить высокую инфляцию и тем самым способствовать улучшению инвестиционного климата и повышению эффективности национальной экономики.

(Окончание следует)

23 О том, почему аномально высокие (и аномально низкие) показатели неравенства тормозят экономический рост см.: В. А. Мельянцев. Азиатский экономический рывок: масштабы, эффективность, последствия // Глерию Широкову: я хотел бы с тобой поговорить / Отв. ред. С. В. Сопленков, А. М. Петров. М.: Акад. гуманитарных исследований, 2006, с. 59 - 160, 169.

24 См.: V. Shlapentoch. Trust in Public Institutions in Russia // Communist and Post-Communist Studies, 2006. Vol. 39, N 2, p. 157, 159, 161, 169.

25 См. об этом: В. М. Полтерович. Снижение инфляции не должно быть главной целью экономической политики правительства России // Экономическая политика современной России. М., 2006, N 2 (33).

Permanent link to this publication: