7 - 8 ноября 2006 г. в Институте стран Азии и Африки при МГУ состоялась международная конференция под этим названием, приуроченная к 50-летию ИСАА. В ее работе приняли участие эксперты из ИСАА, МГИМО (У) МИД РФ, ИВ РАН, ИДВ РАН, Института США и Канады РАН. Среди зарубежных гостей были профессора трех университетов Тайваня (Чжэнчжи, Тамкан и Цин-юнь), ученые из тайваньской Академии Синика, а также студенты и аспиранты из КНР.

Программа конференции, прошедшей под председательством директора ИСАА М. С. Мейера и академика РАН B. C. Мясникова, включала 20 докладов о внешних и внутренних проблемах "подъема Китая", влиянии КНР на глобальное и региональное развитие, сотрудничество и безопасность. Особое внимание было уделено связям между Россией, КНР и Тайванем, а также вопросам внутриполитического развития Тайваня, отношений двух берегов Тайваньского пролива и региональных моделей демократии.

Конференции была оказана поддержка представительством Тайбэйско-Московской координационной комиссии по экономическому и культурному сотрудничеству. Ее глава Чень Жунцзе отметил: ""Подъем Китая" вызывает много научных споров. Взгляды мирового сообщества разнятся от пессимистичных до оптимистичных. Мне кажется, нам следует применять прагматичный, разумный и серьезный подход, а также общими усилиями искать пути ответа и на угрозы, и на возможности, создаваемые "подъемом Китая"".

Эксперты Тамканского университета - директор Института России В. В. Малявин и профессор А. Л. Писарев поделились с коллегами впечатлениями о политических событиях 2006 г. на Тайване, связанных с массовой кампанией за импичмент президента Китайской Республики (КР) Чэнь Шуйбяня. Большинство участников конференции поддержали их в том, что кризис на острове не означает краха тайваньской демократии. Напротив, ход прокурорского расследования, высокая организация протестов и четкие действия правоохранительных органов лишь еще больше повысили авторитет тайваньской демократии в глазах всего мира. При этом, по словам В. В. Малявина, Тайвань до сих пор остается единственной истинно демократической страной в пространстве Большого Китая.

Вопрос о критериях и наличии внутренних условий для развития демократии в странах Азии, включая Китай, рассмотрел В. Я. Бергер (ИДВ) в докладе "Перспективы политических реформ в Китае". Он отметил, что демократизация политической системы КНР сдерживается опасениями власти утратить контроль над обществом и открыть путь к его дестабилизации. Но попытки сохранить в почти неизменном виде отношения между мало меняющимся авторитарным государством и быстро трансформирующимся обществом чреваты еще большим подрывом социальной и политической стабильности. Хотя главной движущей силой экономического роста Китая за последние десятилетия стали рыночные реформы, они не только создают условия для политической демократизации, но и используются для усиления барьеров, ей противостоящих. Принятие решений по многим ключевым вопросам развития страны наталкиваются на многие препятствия, включая корыстные интересы бизнес-элит. Вместе с тем появление социальных групп с заметно расходящимися интересами оказывает двоякое влияние на перспективы развития Китая. С одной стороны, оно может подорвать общественную стабильность, с другой - помогает вызреванию объективных условий для роста демократии. Как отметил В. Я. Бергер, существенная демократизация авторитарного режима в КНР - дело не близкого будущего, не предрешенное категорически. И все же в обществе и руководстве страны растет понимание того, что задержка реформ в политике может поставить под сомнение достижение долгосрочных стратегических целей развития Китая. Как полагает В. Я. Бергер, способность нынешнего руководства КНР делать своевременные выводы из ошибок дает основание смотреть в будущее с осторожным оптимизмом.

Вопросу об издержках и побочных эффектах "подъема Китая" был посвящен ряд выступлений. В. Т. Гельбрас (ИСАА) в докладе "Успехи КНР и их цена в условиях глобализации" отметил, что наряду с экономическими успехами и общим подъемом страны в конце XX и в начале XXI в.

стр. 142

Китаю приходится платить за свои достижения немалую цену. Быстрый рост обострил многие экономические, социально-политические, экологические и другие проблемы. Это эрозия центральной власти, снижение эффективности производства, колоссальная растрата природно-сырьевых ресурсов, стагнация внутреннего рынка, рост социального неравенства и конфликтов, усиление межрегиональных различий, коррупции и преступности и т. д. В целом итоги экономического развития страны за последнюю четверть века показывают, что их невозможно оценивать как только положительные. Цена, которую общество платит за форсированные темпы экономического роста, оказалась чрезмерно высокой.

Об относительности цены и успехов китайских реформ говорил и В. А. Мельянцев (ИСАА) в докладе "Китайская модель развития: общие контуры, внешние эффекты, международные сравнения". Докладчик считает, что показатели интеграции Китая в мировое хозяйство требуют уточнений. Так, по привлечению иностранных инвестиций КНР вряд ли превосходит развивающиеся страны и достигает лишь четверти от среднего показателя по развитым государствам. Все глубже интегрируясь в мировую экономику, Китай начинает испытывать критическую зависимость от импорта ряда сырьевых и других товаров, а также технологий. Для КНР характерен быстрый рост капиталонакопления при несбалансированности его структуры. Эффективность инвестиций в последние 5 - 10 лет снизилась почти в 1.5 раза. Рост производительности труда не очень устойчив. 20% промышленных, в том числе треть государственных, предприятий остаются убыточными. Хотя банки Китая внешне снизили долю "плохих долгов", по мнению ряда экспертов, реальная ситуация выглядит иначе. Наряду с проблемами в экономике, резко ухудшается состояние среды обитания, что чревато социально-экологическим кризисом и негативными последствиями для всего мира. Данные статистики об успехах КНР в области борьбы с нищетой и бедностью оспариваются рядом экспертов. Хотя за годы реформ Китай добился резкого снижения доли самых бедных людей, все еще не решены и обостряются многие социальные проблемы в сильно перенаселенной стране, народ которой лишен многих политических прав. В целом, как полагает В. А. Мельянцев, еще рано подводить итоги китайских реформ. Общий экономический потенциал КНР сильно возрос, но в модели развития есть много изъянов, подрывающих ее устойчивость. Воздействие КНР на мировую экономику также неоднозначно.

Зам. директора ИСАА А. Н. Карнеев в докладе "Китай и глобализация через призму дискуссий китайских ученых" отметил, что в отличие от некоторых российских обществоведов, критически относящихся к процессам политической и экономической глобализации, в Китае изначальная настороженность по поводу этого явления уступила место более оптимистичному подходу. Проблему "подъема Китая", по мнению автора, нельзя адекватно понять без учета дискуссии о путях развития Китая, как одного из главных бенефициариев процесса глобализации. Что же касается пределов глобализации и возможностей независимого развития в современном однополярном мире, китайские политологи высказали интересные соображения о формировании "китайской модели" встраивания в современный мир, отличной от общих нормативов. Дискуссии китайских политологов по поводу так называемого Пекинского консенсуса и "эффекта Китая" позволяют не только анализировать те или иные тенденции развития современного мира, но и заглянуть на "кухню", где "варятся идеи" для нынешнего и следующего поколения китайских руководителей.

В 2005 - 2006 гг. в КНР развернулись споры о "всестороннем переосмыслении" курса реформ. О. М. Ворох (ИДВ) в докладе "Экономические дискуссии в эпоху Ху Цзиньтао" рассмотрела материалы двух самых крупных обсуждений, стимулом для которых стал рост социальных противоречий, затронувших широкие слои общества. Нынешнее руководство КНР, отметила она, разрешает экспертам обсуждать накопившиеся проблемы, но не позволяет ставить под сомнение политику реформ и социалистический курс преобразований. Дискуссии, которые ведутся вокруг официальной концепции "социалистического гармоничного общества" позволяют китайским властям взять усиливающуюся критику реформ под свой контроль и ужесточить свои позиции в качестве арбитра в споре о реформах.

Новейшие идеологические сдвиги отмечены в докладе А. В. Ломанова (ИДВ) "Концепция "гармоничного развития" и современная ситуация в КНР". С 2005 г. лозунг "социалистического гармоничного общества" занимает ведущее место в пропаганде КНР, и сначала он был призван оправдать корректировку реформ в интересах отсталых и бедных социальных групп и регионов Китая. Но уже сейчас можно говорить о попытке властей выработать общую концепцию, охватывающую не только социально-экономическую сферу, но и проблемы экологии, и даже внеш-

стр. 143

ней политики Пекина. Активное развитие концепции "гармоничного общества" в канун намеченного на 2007 г. XVII съезда КПК указывает, по мнению докладчика, на желание Ху Цзиньтао укрепить личную власть путем усиления своей идеологической легитимности.

Участники конференции уделили также большое внимание значению "подъема Китая" для регионального развития и отношений с соседями, включая Россию и страны Восточной Азии. Так, С. Г. Лузянин (МГИМО(У) МИД РФ) в докладе "Политика Владимира Путина в Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Регионально-страновые приоритеты 2005 - 2006 гг." рассмотрел новые тенденции российской политики в отношении КНР, Кореи, Японии и стран ЮВА. По словам докладчика, к 2006 г. произошла эволюция и некоторая переоценка китайского фактора в политике РФ: возобладала системная методология, появилось реальное сотрудничество по всему спектру международных проблем, с тенденцией к акцентированию позиций РФ и КНР в противовес США. В экономике наблюдался рост зависимости КНР от российских энергетических ресурсов, и РФ - от китайских инвестиций и технологий, опыта интеграции в мировое хозяйство и реформирования экономики. Резюмируя особенности японского вектора современной российской политики, докладчик подчеркнул акцент на территориальную целостность РФ, явное стремление к соблюдению государственных интересов, поиск новых экономических ресурсов для развития Сибири и российского Дальнего Востока. Общий контекст политических двусторонних отношений на 2007 г., вероятно, останется в рамках прежнего формата, представляемого как "дипломатия улыбок при сдержанном диалоге и внутреннем напряжении".

В 2000 - 2006 гг. политику РФ в ЮВА можно условно рассматривать на двух уровнях: коллективного участия в перспективных проектах регионального развития и двусторонних отношений с каждой из стран ЮВА. С 2000 г. В. В. Путин использовал АТЭС для "презентации" экономических и энергетических возможностей России в АТР. В рамках АТЭС начиная с 2003 г. ряд стран (Малайзия, Таиланд, Китай и др.) стали формировать оппозицию глобальным проектам США. Россия в этих условиях корректно поддержала данную оппозицию, мотивируя это необходимостью обеспечивать многополярный мир, не ограниченный единым американским "стандартом".

Суммируя характеристику современной восточной политики РФ, С. Г. Лузянин считает возможным говорить о том, что проект В. В. Путина "Возвращение России на Восток" уже начал реализовываться.

Особое внимание на конференции было уделено "тайваньской проблеме", динамике внутреннего развития Тайваня, отношений с КНР и роли этих отношений в региональном и глобальном развитии. В докладе "Тайваньский пролив в контексте современной региональной ситуации в Восточной Азии" А. В. Воронцов (ИВ РАН) отметил, что и Тайваньский пролив, и Корейский полуостров остаются наиболее конфликтными зонами в регионе. А сущность непростых отношений между берегами Тайваньского пролива невозможно адекватно понять без учета того фактора, что они развиваются под влиянием глобальных и региональных тенденций в регионе. Первые определяются прежде всего динамикой оси Вашингтон-Пекин, вторые - оси Пекин-Токио.

Сложный подход США к "подъему Китая" отразился в появлении доктрины "сдерживания и вовлечения" ("congagement"). Более жесткой выглядит доктрина "стратегического окружения" ("hedge strategy"). В 2005 г. США выдвинули в отношении КНР еще одну, более комплексную доктрину "ответственного акционера". Здесь акцент сделан на вовлечение КНР в систему международных связей, в роли законного "держателя акций", заинтересованного в сохранении этой системы, при выполнении им ряда условий и принятии правил игры.

Борьба за региональное лидерство между Пекином и Токио порождает новые раздражители и в отношениях КНР и Тайваня. Одним из них становится "угроза", с точки зрения Пекина, "возвращения" Японии на Тайвань. Известно, что в силу различий в колониальной практике японской империи у тайваньцев осталась более позитивная память о периоде 1895 - 1945 гг., чем в других азиатских странах-жертвах японского милитаризма. Если в КНР и в Корее включение Тайваня в зону ответственности сил самообороны Японии вызывает тревогу, то на Тайване это воспринимается как стабилизирующий фактор, уравновешивающий растущую мощь КНР.

В связях с КНР, как полагает докладчик, главная угроза для Тайваня исходит не от политики "одного Китая", и даже не от принятого в 2005 г. в КНР закона о борьбе с сепаратизмом, а от перспективы проиграть Китаю экономическое соревнование. Все больше экономистов утверждают, что Тайбэй запоздал с проведением экономических реформ. Увлеченность поисками новых аргументов в пользу суверенитета и полемикой с Пекином мешали Тайбэю решать многие насущные вопросы. В итоге бесплодных, но не безобидных споров с Пекином даже у союзников

стр. 144

Тайваня сложилось негласное мнение о нынешнем руководстве КР как "источнике хлопот" (trouble maker). В связи с этим многие эксперты возлагают надежды на нового лидера оппозиционной партии Гоминьдан (ГМД) Ма Инцзю. Большое внимание привлекла его идея дополнить известные "5 нет" в подходе к КНР "пятью надо", призванными возобновить двусторонние контакты с Пекином в разных сферах. Одобрение вызвало заявление лидера ГМД о том, что все его инициативы отражают "четкую тайваньскую идентичность" (притом не требующую достижения независимости) и нацелены на закрепление за Тайванем имиджа борца за мир в регионе. По мнению А. В. Воронцова, такое понимание реалий создает предпосылки для спокойного, конструктивного диалога. А при выработке оптимальной модели отношений между берегами Тайваньского пролива имеет смысл обратить внимание на опыт Пекина, по мнению многих аналитиков, пока преуспевающего в балансировании мощи США в непровокационной "умной манере".

Интерес у участников конференции вызвал доклад В. А. Корсуна (МГИМО(У) МИД) "Проблема представительства Тайваня в ООН в контексте "мирного подъема Китая"", в котором он рассмотрел историю попыток Тайваня после 1971 г. "возвратиться" в ООН. Как отметил докладчик, Пекин всегда успешно блокировал инициативы Тайваня. В итоге, от "штурма" ООН тайбэйские лидеры перешли к долгой "осаде". Жесткая блокада со стороны Пекина заставляет тайваньскую дипломатию быть более изобретательной и в аргументации, и в поиске путей решения проблемы представительства в ООН "23-миллионного народа Тайваня". Терпеливый подход позволяет Тайбэю не форсировать блокируемое Пекином формальное вступление в статусе хотя бы наблюдателя в такие организации, как МВФ, МАГАТЭ, ВОЗ и др., а утверждаться в международно-правовом поле своей экономической, миротворческой и гуманитарной деятельностью.

Наконец, специального упоминания заслуживают представленные на конференции доклады тайваньских экспертов, в основном отражающие точку зрения современного, ориентирующегося на независимость, руководства КР. Хуан Цзечжэн (Ин-т Америки Тамканского ун-та) в докладе "Стратегические интересы Китая, Тайваня и России в Азии и их воздействие на региональную безопасность" отметил, что современный Китай можно представить в виде двух условных символов: вооруженного ракетами дракона и больной панды. Фактически, больная и слабая панда представляет для региональной безопасности еще большую угрозу, чем воинственный дракон.

Янь Цзянфа (Ун-т Цин-юнь) в докладе "Новая национальная идентичность Тайваня и политические перемены" попытался доказать, что приход в 2000 г. к власти Демократической прогрессивной партии (ДПП), выступающей за независимость, ознаменовал новую эпоху, связанную с ростом "тайваньской идентичности" и все большим отдалением самосознания жителей Тайваня и КНР. Признавая деликатность и сложность проблемы национальной и этнической идентичности, докладчик отметил, что начиная с 1980-х гг., эта проблема играет ключевую роль в политической жизни Тайваня, особенно в период выборов. Вопрос идентичности служит "линией разлома", по которой основные политические силы на острове делятся не на правых и левых, а на "зеленых" и "синих", т. е. сторонников независимости и сторонников воссоединения с Китаем. По мнению докладчика, "подъем Китая" заметно сужает международное пространство Тайваня, и этим стимулирует рост национального самосознания. А неприятие "китайской идентичности" усиливается угрозами со стороны КНР. В итоге социальная база сторонников "китайской идентичности" на острове сужается, а вопрос о "любви" к Тайваню становится полемическим критерием для соперничающих партий и других общественных сил. Отмечая, что рост тайваньской "национальной идентичности" связан с углублением демократии, Янь Цзянфа делает, на наш взгляд, весьма спорный вывод о том, что демократизация отдаляет Тайвань от Китая. На самом деле, при определенных условиях и неодномерном подходе, демократизация и рост самосознания могут, напротив, приводить к сближению обеих сторон Тайваньского пролива. Признавая, что и китайский, и тайваньский национализм находятся на подъеме, докладчик считает необходимым создать рамки или механизм, которые помогут избежать возможного столкновения двух видов национализма и так или иначе прояснить неопределенное будущее тайваньско-китайских отношений.

Тема новой тайваньской идентичности затронута и в докладе В. Ц. Головачёва (ИВ РАН) "Тайвань на заре XXI в. - смена символов, ритуалов и предрассудков". Как отмечает автор, начало XXI в. Тайвань проводит "на распутье", в тревожных поисках новых целей и путей развития. Если цели теоретически очевидны: самоопределение, самоутверждение и решение тайваньской проблемы, то пути их достижения не ясны, а конечный выбор зависит от сложного влияния общественных сил и настроений на Тайване.

стр. 145

В последние годы правящая ДПП вела поиски по следующим направлениям: демонтаж системы тоталитарного правления и политико-идеологического наследия Гоминьдана, возрождение местных культур и выработка новых путей и ориентиров развития. На деле, курс ДПП принял форму "декитаизации" и "натурализации" жизни общества для обретения "тайваньской идентичности". Эти тенденции представляют собой попытки переформирования имеющихся на Тайване этносоциальных групп, путем корректировки их коллективного сознания. А именно: путем выхода за рамки китаецентризма, возрождения локальных культур и выявления их связи с австронезийскими культурами, а также создания новой надлокальной общности через подтягивание некитайской этнической идентичности к уровню национальной идентичности.

Хотя минувшие годы не привели к денонсации и ломке главных политико-идеологических символов и ритуалов, очевидна постепенная эрозия устоявшихся за десятилетия правления ГМД пространственно-географических, временных, исторических и культурно-этнических ориентиров. Эрозия идет и сверху, и снизу, отражая сдвиги сознания и самоидентификации тайваньцев. И хотя сдвиги в социальном сознании - дело не скорое (если нет революции), ДПП закладывает сегодня реальные основы для таких сдвигов. Налицо тенденция, способная вызвать качественные перемены через 10 - 15 лет, с выходом на сцену тайваньской истории нового поколения граждан. Впрочем, как учит история, форсированная "декитаизация" и "тайванизация" сулят вызвать ответный всплеск этнического самосознания выходцев из Китая, подкрепленного мощной объективной тенденцией к экономическому, культурному и демографическому сближению обеих сторон Тайваньского пролива. В этих условиях любая не вполне отвечающая времени ревизия идеологии может затормозить развитие общества, породив кризис доверия, потерю харизмы правящей партией, приход к власти оппозиционных партий и очередной пересмотр политико-идеологических ориентиров общественного сознания.

Новая ревизия едва ли примет формы форсированной "рекитаизации" и "детайванизации". Видимо, будут предложены иные инициативы и методы их достижения: дальнейшее открытие Тайваня для контактов с миром и КНР, сбалансированные глобализация и подъем местных культур, упрочение демократии, отказ от конфликтных и манипуляторских методов в идеологии, поиск консенсуса на новой ценностной (морально-этической) основе. Достижение согласия по вопросу этнического самоопределения в многоэтничной среде Тайваня потребует отказа от национальных разногласий, эгоизма и предрассудков, а также курса на этнокультурный синтез. Консенсус по этническим и другим макросоциальным проблемам позволит решить вопрос "тайваньской идентичности". А это, в свою очередь, сделает реальным политическое урегулирование отношений двух сторон пролива и "тайваньской проблемы" в целом.

Тексты докладов конференции ""Подъем Китая": значение для глобальной и региональной стабильности" будут изданы в специальном сборнике, который увидит свет в текущем году.

Permanent link to this publication: