Études réunies par B. Brae de la Perrière et M.-L. Reiniche.

Paris: École Francaise d'Extrême-Orient, 2006. 312 p., il.

(Études thématiques. 15)*

Рецензируемая коллективная монография посвящена исследованию царской власти в разных уголках Южной и Юго-Восточной Азии. Она состоит из введения, написанного Б. Брак де ля Перьер и М.-Л. Рейниш, и семи очерков о самых разных временах и регионах, объединенных в первую очередь подходом авторов к изучению обществ прошлого и настоящего, который изложен во введении.

Б. Брак де ля Перьер и М.-Л. Рейниш предлагают применять к изучению социумов "антропологический" (в значении заимствованного из культурной антропологии/этнографии) подход, в соответствии с которым, во-первых, не следует овеществлять используемые нами категории мышления, такие как "политическое" и "религиозное"; во-вторых, нужно учитывать их подвижный, неустойчивый характер и подчас совершенно не совпадающее с современным соотношение в культурах прошлого и настоящего; в-третьих, необходимо изучать те способы, посредством которых сообщества людей создают и мыслят собственное единство, или идентичность; в-четвертых, в каждом конкретном случае требуется устанавливать сложное и противоречивое соотношение между определенной политикой и определенной религией (с. 2 - 5).

Французские исследователи задаются вопросом о том, каким образом царь становился особой сущностью (un itre singulier), отделенной от остального социума, сохраняя при этом способность представлять последний. Но ответ на этот вопрос дать можно, по их мнению, лишь после изучения конкретного случая воцарения. Особо стоит подчеркнуть важность такого рода исследований в свете того обстоятельства, что древние и средневековые азиатские монархии основывали свою

* Облики мира. Индуистские и буддийские монархии Южной и Юго-Восточной Азии / Под ред. Б. Брак де ля Перьер и М.-Л. Рейниш. Париж: Французская школа Дальнего Востока, 2006. 312 е., ил. (Тематические исследования. Вып. 15.).

легитимность во многом на религиозном фундаменте - и при этом не знали религиозных войн, хотя в их состав нередко входили исповедующие самые разные верования и обряды сообщества. Исследования природы царской власти важны и потому, что в современных восточных странах можно встретить самые разные формы использования традиционных институтов и представлений: от попыток узаконить с их помощью собственное правление до восприятия существующей власти как богоданной каким-либо сообществом или индивидом.

Мартина Ван Вуркенс исследует "Представления о Шиваджи (1627 - 1680) и политическое воображение в Махараштре" (с. 35 - 96) в XIX столетии на основании трудов Г. Даффа, Дж. Пхуле и М. Г. Ранаде. Образ этого героя маратхов колеблется между политическими, идеологическими и мифологическими представлениями от поборника равенства между людьми, защитника "истинной веры" до маратхского националиста; в нем традиционные индуистские воззрения причудливо смешиваются с колониальными и модернистскими концепциями власти. Фигура Шиваджи продолжает играть важную роль в индийском политическом мышлении до сегодняшнего дня.

Вероник Паш Юбер в эссе "Верховный владыка царей" (с. 97 - 117) реконструирует роль денежного богатства в Раджастхане по материалам двух устных историй о торговце (банья) и раджпуте, записанных в 1990-х гг. Предметом спора в обеих историях оказываются усы, которые решает носить торговец и чему пытается помешать раджпут. В первом случае раджпуту это удается, но вынужденный одарить своих воинов, пришедших на дуэль, он должен просить денег в долг у того же баньи, который выставляет условие: раджпут теперь должен снять свой тюрбан и поставить его к ногам торговца в знак подчинения. Раджпуту ничего не остается, как принять эти условия. По мнению исследовательницы, в этом проявляется важность имущества, в частности денег, для любой власти. Во второй истории вызванный раджпутом банья звонит в полицию и сообщает о намерении его убить, после чего служители порядка арестовывают раджпута, зафиксировав полную невиновность торговца, который получает право носить усы уже беспрепятственно. Способность баньи хитрить и изворачиваться, равно как и отсутствие оных качеств у раджпута, вкупе с его верностью своему долгу приводят к поражению последнего.

Анн-Валери Швейер реконструирует "Королевскую власть в Чампе по данным надписей" (с. 119 - 183). Чампа - общее обозначение политий центрального Вьетнама, населенных народом чамов, которые говорили на одном из австронезийских языков. Исследовательница исходит, впрочем, из гипотезы единой политий Чампы, концентрическое устройство которой можно обозначить термином "мандала" из индийской традиции (это - дальнейшее развитие теории О. Уолтерса [Wolters, 1982]). Швейер выявляет воздействие индийских представлений о власти, изложенных в "Законах Ману", "Артхашастре", пуранах и эпосе, на концепции царской власти у чамских владык.

Она отмечает и влияние буддизма, выражавшееся, в частности, в использовании некоторыми царями титула "чакравартин". Среди царских регалий в Чампе особое место занимал белый зонт. Правитель должен был пройти коронацию (абхишека), после которой он, как правило, принимал новое тронное имя. В царе отражалось или воплощалось божество, чаще Шива, но порой цари считались потомками богов и составляли генеалогии, восходившие к индийским "лунной" и "солнечной" династиям. Правитель был связан с культом линги Бхадрешвары - ипостаси Шивы - из святилища Ми Сон в Центральном Вьетнаме. В Чампе почиталось и женское божество, носившее имена "богини [из святилища] По Нагар" (yanpu Nagara), Бхагавати (букв, "госпожа") и Каутхарадеви ("богиня Каутхары"). По мнению исследовательницы, в VIII-IX вв. ее культ преобладал над почитанием линги Бхадрешвары, который вернул себе благосклонность правителей - и довольно неожиданно - в царствование буддиста Индравармана. Швейер тщательно реконструирует религиозную политику царей Чампы до XIII в. Особое внимание уделяется отношениям родства в Чампе. Счет родства мог вестись по материнской линии (в форме авункулата), но не был преобладающим и скорее служил для легитимации правителей по мере надобности в маститой родословной. Швейер отмечает роль сородичей правителя в управлении и реконструирует политогенез в Чампе.

Анна Вергати исследует "Индуистскую королевскую власть и интеграцию буддистов в Неварских царствах Непала" (с. 185 - 205). Невары - народность, составляющая примерно половину населения долины Катманду и говорящая на языке тибето-бирманской языковой семьи, в настоящее время государственном языке Непала. В первой части статьи анализируется взаимодействие королевской власти в период Малла (1200 - 1768) и их богини-покровительницы Таледжу с божествами индуизма. Во второй - рассматривается история интеграции буддизма в традиционную культуру невари и делается вывод о том, что она была в первую очередь социальной: буддийские жрецы и монахи образовали особую касту, способствовавшую формированию и сохранению их идентичности. Само выживание буддизма в Непале гарантировалось наследственным комплектованием жреческого и монашеского корпуса.

Статья Анри Стерна "Действительность и относительность вещей этого мира: об интронизации наследника в одном упраздненном индуистском царстве (Раджастхан, Индия)" (с. 207 - 223) посвящена вступлению 19 ноября 1984 г. на уже не существующий официально престол правителя (рана) Мевара Махендры Сингха, старшего сына последнего владыки Бхагвата Сингха, и анализу исторических корней этого обряда.

Анник Леви-Вар в очерке "Индуистские обряды посвящения буддийского царя в Таиланде" показывает их сложную структуру, в которой участвуют не только буддийские монахи, но и брахманы. Однако в отличие от классической индуистской традиции в тайском обществе брахман не поставляет царя на царство, а лишь руководит этой церемонией. Царь считается бодхисатвой и чакравартином (вселенским владыкой) одновременно, целями которого оказываются защита и распространение буддизма.

Б. Брак де ля Перьер в статье "Трактат об обликах мира. Анализ обрядов бирманской царской власти по данным трактата XVIII в." (с. 265 - 294) изучает бирманский текст XVIII в. "Lawka byuha kyan", название которого стало и заглавием самой коллективной монографии. Сравнение обряда посвящения царя с культами местных божеств (натов), или "тридцати семи владык" (nat), позволяет увидеть их структурное сходство. Сам царь в Бирме не считался божеством либо божественным созданием, он лишь получал власть от Тхинджя (Сакки) в результате долгого обряда посвящения, который включал основание царского дома, его захват принцем, "открытие ворот дворца", прибытие послов, праздники двенадцати сезонов и многие другие действия. Этот ритуал имеет много общего с новогодним праздником Тхинджянь: вступление царя на престол сопровождается "призывом к царскому новому году", а вода посвящения царя в своей сущности - та же очистительная сила, что и новогодняя (в Бирме на Новый год принято поливать друг друга водой). Правитель получал два магических предмета: свинец (chwepeta) и кольцо (nawara), обладание коими узаконивало его положение.

Некоторые аспекты коллективной монографии вызывают определенные сомнения. Так, во введении знаменитый трактат "Артхашастра" датируется IV в. до н.э. (с. 13), что едва ли можно признать убедительным: он относится к более поздней эпохе между II в. до н.э. и II в. н.э. [Вигасин, Самозванцев, 1984].

Ряд вопросов у рецензента вызывает статья А. -В. Швейер о Чампе. Исследовательница связывает общества Чампы с известной по китайским хроникам II-VII вв. страной Линьи, что в свете исследований М. Викери и У. Саусворта нельзя признать обоснованным: китайские географические описания под именем Линьи имеют в виду области, расположенные значительно севернее долины реки Тю - самого северного района обитания чамов [Vickery, 2005, p. 16 - 23; Southworth, 2001].

Швейер считает, что упомянутые в надписи С90А из Ми Сона, датирующейся 1080 г., "род/клан пальмы катеху и род/клан кокосовой пальмы" действительно существовали и были очень могущественными; более того, в их упоминании она видит следы местной чамской традиции, подвергшейся санскритизации (с. 159, 136). С этим вряд ли можно согласиться: кроме данной надписи, других свидетельств существования этих кланов нет, что позволяет вести речь о чисто умозрительных родословных, придуманных авторами надписи [Vickery, 2005, с. 29].

Сложно целиком принять идею Швейер о том, что власть правителя в Чампе зиждилась исключительно на религиозном фундаменте. Хотя из надписей и раскопанных святилищ действительно может сложиться такое впечатление, оно едва ли должно быть принято без уточнений. По крайней мере, желательно исследовать экономический фундамент власти вождей и царей Чампы, связь которых с долинами в устьях рек была отмечена К. Холлом [Hall, 1985, p. 179].

В заключение отмечу, что мелкие недочеты не могут умалить высокое научное качество коллективной монографии, а предложенная в ней методология заслуживает самого серьезного отношения.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Вигасин А. А., Самозванцев А. М. "Артхашастра " (проблемы социальной структуры и права). М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва "Наука", 1984.

Hall K. Maritime Trade and State Development in Early Southeast Asia. Honolulu: Hawaii University Press, 1985.

Southworth W.A. The Origins ofCampa in Central Vietnam: A Preliminary Review. Ph.D. Dissertation. L.: School of Oriental and African Studies, University of London, 2001.

Vickery M. Champa Revised // Asia Research Institute Working Paper Series. N 37. March 2005. 89 p. (www.ari. nus.edu.sg/pub/wps.html

Wolters O.W. History, Culture, and Region in Southeast Asian Perspectives. Singapore: Institute of Southeast Asian Studies, 1982.

Permanent link to this publication: