Frankfurt am Main: Peter Lang, 2003. 107 p. (Europaische Hochschulschrieften. Reihe XXI: Linquistik. Bd. 255)*

Критика и библиография. Рецензии. 

Рецензируемая работа - результат многолетних исследований Р. Абдувалиевой, посвященных изучению сандхи в санскрите и их фонологической и сравнительно- исторической интерпретации. Автора интересуют прежде всего внешние сандхи, которые действуют на стыках слов и в конце фраз, так как они могут пролить свет на решение проблемы конца слова в индоевропейском праязыке. Эта проблема, по мнению Р. Абдувалиевой, имеет чрезвычайно важное значение с точки зрения характеристики общего звукового устройства праязыка, а также в связи с установлением его слогоморфемного характера. В последние годы на эту тему исследований не проводилось, хотя компаративистика располагает немалым количеством данных относительно конца слова по отдельным индоевропейским языкам. Представляется, что в недостаточной степени принимаются во внимание многочисленные и разнообразные древнеиндийские сандхи, которые могут использоваться в качестве довольно важного источника при реконструкции конца слова в общеиндоевропейском языке.

Особое значение данного исследования состоит в том, что автор опирается не только на классические работы европейских и индийских языковедов XIX-XX вв., но и на большое число неопубликованных (рукописных) древнеиндийских трактатов, широкому кругу индологов и лингвистов недоступных.

В рецензируемой работе ставится задача исследования сандхи с точки зрения современных фонологических теорий. При этом, по мнению Р. Абдувалиевой, разные типы сандхи в древнеиндийском языковом материале не являются единой системой, которая определяется структурой языка: они представлены как в текстах, так и в грамматических описаниях ведийского языка и санскрита различными модификациями и вариантами, относящимися к разным историческим пластам и эпохам. Каждый тип сандхи рассматривается в работе с нескольких точек зрения: сначала формулируются правила сандхи, вводятся и поясняются связанные с ними термины (как они даны в древнеиндийских трактатах и более поздних европейских и индийских сочинениях); затем детально анализируются всевозможные исключения из общепринятых правил для выяснения того, синхронные ли это варианты или архаизмы, по возможности предпринимается попытка вскрыть причины появления исследуемого варианта; во всех случаях уделяется внимание историческому аспекту и, если это возможно, устанавливается относительная хронология разных типов древнеиндийских сандхи, их эволюция в разные исторические периоды - от общеиндоевропейского до индоиранского и далее до индоарийского. Своего рода итогом рассмотрения всех типов сандхи является их фонологическая интерпретация: случаи сандхи трактуются как разновидности нейтрализации (в понимании Н. С. Трубецкого и с опорой на его классификацию нейтрализации и типов фонемных оппозиций); выделяются бинарные фонологические оппозиции, а на их базе - дифференциальные признаки фонем. На этой основе предпринимается попытка реконструкции фонологической системы санскрита с учетом данных древнеиндийских сандхи.

Особо отмечу, что исследование Р. Абдувалиевой проводилось на основе литературных памятников. В работе были использованы: фрагменты из Ригведы и Атхарваведы; отрывок из

* Р. Абдувалиева. Феномен сандхи в санскрите. Франкфурт-на-Майне: Петер Ланг, 2003. 107 с. (Публикации высшей школы. Серия XXI: Лингвистика. Т. 255).

стр. 184

третьей книги "Махабхараты" - "Лесной главы" ("Рассказ о Савитри"); басни из "Панчатант-ры"; эпизоды из драмы Калидасы "Шакунтала". Наиболее сложные случаи сандхи Р. Абдувалиева подкрепляет примерами из индийских и европейских описаний санскрита, а также из известных учебников; архаизмы и нестандартные варианты - примерами из Atharva-pratisakhya, принадлежащими как ее автору, так и последующим комментаторам. Выбор пал именно на Atharva-pratisakhya, так как У. Уитни при ее издании привел соответствия к каждой сутре из других пратишакхий, учитывая изданные ранее трактаты. Тем самым он создал для исследователей довольно полную и целостную картину функционирования и развития древнеиндийской фонетической системы.

В первой главе автор ставит перед собой задачу описать сандхи гласных в древнеиндийском языке как явление динамическое. Решение этой проблемы поможет выяснить, какие типы сандхи в указанных выше памятниках являются новообразованиями, какие в эту эпоху постепенно утрачивали свою актуальность и исчезали, а какие могут быть отнесены к более ранним историческим периодам. Освещение этих вопросов, по мнению Р. Абдувалиевой, послужит базой для адекватной реконструкции вокализма в праязыке. При этом она учитывает не только индоарийские данные, но и данные древних иранских языков, принимает во внимание ряд положений индоевропейского сравнительно-исторического языкознания, а также данные современной фонологии и типологии.

На мой взгляд, чрезвычайно полезной и весьма любопытной является приведенная в этой главе (табл. на с. 36) классификация вокалических сандхи, принадлежащая еще древнеиндийским фонетистам. Они выделили четыре основных типа, или группы, сандхи гласных: abhinihita, praslista, ksaipra, udgraha.

К первому типу относятся сандхи конечных -е и -о перед начальным кратким а- следующего слова. Результатом, как известно, будет выпадение названного начального гласного, на письме же ноль звука будет передан при помощи вспомогательного знака - аваграхи. Иной результат дают сочетания конечных -е и -о со всеми остальными начальными гласными следующего слова, поэтому они попадают в другую группу и вместе с всевозможными сандхи конечных дифтонгов составляют четвертый тип - udgraha sandhi. Поведение конечного -а (как краткого, так и долгого) во всех сочетаниях с другими начальными гласными регламентируется правилами praslista sandhi, к которым также относятся сочетания конечных -/ с начальными /-, конечных -и с начальными и- и конечных слоговых -r с начальными слоговыми r - (вне зависимости от того, долгие они или краткие). Группа ksaipra sandhi объединяет все остальные случаи изменений конечных -/, -и и слоговых -r. Подобная систематизация вокалических сандхи ранее не вводилась в учебные пособия по санскриту, хотя могла бы быть полезной для всех, кто его изучает.

В первой главе весьма обстоятельно рассматриваются все четыре типа сандхи гласных, их природа, различные модификации, предлагаются некоторые гипотезы относительно их происхождения. В применении к каждому отдельно взятому типу была предложена его фонологическая интерпретация. Особый интерес представляет частотность каждого типа сандхи. Подобные подсчеты, как отмечает сама Р. Абдувалиева, несомненно, требуют специальных исследований, но все же некоторое представление об этом можно получить из проведенного ею статистического анализа пятой главы "Рассказа о Савитри": praslista sandhi - 114 случаев; abhinihita sandhi - 31 случай; ksaipra sandhi - 25 случаев; udgraha sandhi - 0 случаев. Такое внушительное число случаев сандхи гласных уже в эпическом санскрите - переходной ступени от ведийского языка к классическому санскриту - свидетельствует о том, что в древнеиндийском языке наметилась совершенно очевидная тенденция к избежанию зияния гласных.

Анализ фонемных нейтрализации, возникающих при сандхи гласных, позволяет автору рецензируемой работы сделать предположение, что в санскрите имелись фонологические оппозиции, определявшиеся следующими дифференциальными признаками: "вокальность-консонантность" (подтверждается случаями abhinihita sandhi, ksaipra sandhi и udgraha sandhi); "долгота-краткость" (выводится из случаев praslista sandhi); "диезность- недиезность", или относительное повышение гласного (выводится из случаев praslista sandhi); "бемольность-небемольность", или относительное понижение гласного (выводится из случаев praslista sandhi). При этом автор делает допущения относительно того, какие из признаков в каждой названной паре являются маркированными. Так, в первой паре маркированным считается признак "вокальности", во второй - "долготы". Два типа сандхи (praslista sandhi и udgraha sandhi) указыва-

стр. 185

ют на эквиполентный характер признаков "диезность" и "бемольность". Анализ случаев нейтрализации в ситуации с udgraha sandhi позволяет предположить, что в паре признаков "бемольность-небемольность" маркированной будет "бемольность" ¹ .

В конце первой главы Р. Абдувалиева приходит к заключению, что различные типы сандхи сформировались в разные исторические периоды: abhinihita sandhi восходят к индоиранскому периоду, все остальные типы - к индоарийскому.

Во второй главе проанализированы основные закономерности функционирования и развития сандхи согласных звуков в древнеиндийском, а также предпринята попытка установить их относительную хронологию. Автор выделяет четыре типа внешних сандхи согласных: 1) ассимиляция по наличию голоса (по "звонкости-глухости"); 2) сандхи, связанные с утратой аспирации; 3) сандхи конечных s и - r ; 4) сандхи конечных носовых. Согласно проделанному статистическому анализу, частота встречаемости отдельных типов сандхи согласных в пятой главе "Рассказа о Савитри" такова: сандхи конечных носовых - 280 случаев; сандхи конечных s и -r - 177; ассимиляции по "звонкости-глухости" - 25; утрата аспирации - 2 случая.

Проведенный анализ фонемных нейтрализации, возникающих вследствие сандхи согласных, позволил автору выделить следующие смыслоразличительные признаки: 1) "звонкость-глухость"; 2) "аспирированность-неаспирированность"; 3) "диффузность- компактность"; 4) "центральность-периферийность". Маркированными признаются фонемы, наделенные признаками, названными в каждой паре первыми.

Относительная хронология разных типов сандхи согласных приводится в таблице 12 (с. 91). По мнению Р. Абдувалиевой, к общеиндоевропейской эпохе восходят сандхи конечных s и -r; в индоиранский период возникли сандхи носовых согласных и ассимиляции по признаку "звонкость-глухость"; позже всех остальных, т.е. в индоиранскую эпоху, появились сандхи, связанные с утратой придыхания (они известны в компаративистике как "закон Грассмана").

В заключительной части Р. Абдувалиева считает необходимым привлечь данные некоторых фонемных нейтрализации, которые возникают вследствие ряда внутренних сандхи, так как, по ее мнению, выделенных ранее дифференциальных признаков недостаточно для полного и непротиворечивого описания всего инвентаря санскритских фонем. Таким образом, вводятся (дополнительно к перечисленным ранее) различительные признаки "прерывности-непрерывности", "назальности-неназальности", обосновывается необходимость раздельного рассмотрения "вокальности-невокальности" и "консонантности-неконсонантности". В общей сложности было предложено 11 пар дифференциальных признаков, необходимых и достаточных (с точки зрения автора книги) для описания системы гласных и согласных санскрита. Таблица 14 (с. 96 - 97) дает представление о том, как древнеиндийские фонемы характеризуются всеми этими признаками.

В конце книги приведены довольно обширный список литературы по данной проблематике (с. 100 - 105) и краткий глоссарий (всего 54 единицы) древнеиндийских фонетических терминов (с. 106 - 107), который вызывает целый ряд вопросов относительно принципов отбора и подачи включенного лексического материала, а также отсутствия в нем многих терминов, упоминавшихся в работе (в частности, там нет ни одного из конкретных именований различных типов сандхи, чему, собственно, и была посвящена рецензируемая монография). Отдельные термины довольно туманно определены как в словаре, так и в основном тексте книги. Это замечание касается, например, термина pluti - "удлиненный, растянутый, более долгий гласный". Во введении упоминание о данном типе гласных встречается не один раз, в том числе и в связи с во-

¹ Отмечу не совсем корректное, на мой взгляд, употребление в тексте монографии некоторых терминов, чье авторство бесспорно и всем лингвистам хорошо известно. Р. Абдувалиева не скрывает, что опирается на классическую работу Н. С. Трубецкого "Основы фонологии" и использует в целом ряде случаев как его авторские классификации оппозиций и нейтрализации фонем, так и термины, им предложенные. Н. С. Трубецкой, говоря о маркированности-немаркированности или об эквиполентности, относит эти определения не к признакам фонем, а к фонемным оппозициям. Т.е., если сохранять авторский замысел, то не следует говорить "маркированный признак": маркированной может быть фонема, которая характеризуется наличием этого признака, и соответственно немаркированным может быть не тот или иной признак, а член фонемной оппозиции, у которого данный признак отсутствует. Представляется, что это замечание не формальная придирка, а, напротив, свидетельство глубокого почтения к авторскому замыслу и слову, как оно было предложено и определено самим Н. С. Трубецким.

стр. 186

просом о числе фонем в санскрите. Р. Абдувалиева отмечает, что разные древнеиндийские источники указывают на разное число гласных в санскрите - от 13 до 23; почти во всех трактатах принимается существование кратких, долгих и удлиненных гласных, при этом число pluti признается разным в разных источниках.

Что же представляют собой эти особые гласные, где они появляются, и какова все-таки их протяженность - все это так и остается непроясненным в данной работе. Тем не менее вполне конкретный ответ на этот вопрос содержится в том числе и в одной из современных книг, предложенных в списке литературы. Так, Т. Я. Елизаренкова пишет: "Ведийские гласные бывают краткими (hrasva-) и долгими (dirgha-). Краткий гласный содержит одну мору (matra-), долгий гласный - две моры. В пратишакхьях упоминаются еще сверхдолгие гласные (pluti-), содержащие три моры. Эти гласные встречаются редко, обычно в глаголе вопросительного предложения, так что протяженность следует отнести за счет интонации, а не парадигматической характеристики самого гласного" (Т. Я. Елизаренкова. Грамматика ведийского языка. М.: Наука, 1982. С. 65).

Чрезвычайно много вопросов вызывают те части монографии, где древнеиндийские сандхи описываются в свете теории фонемных нейтрализации Н. С. Трубецкого, и особенно сомнительными представляются рассуждения Р. Абдувалиевой относительно того, какой из членов той или иной оппозиции следует признать маркированным или немаркированным. Напомню, что в "Основах фонологии" Н. С. Трубецкой не предлагает какой-либо четкой методики определения маркированности или немаркированности того или иного члена бинарной оппозиции. Поэтому нелишними были бы более детальные объяснения самой Р. Абдувалиевой, чем она руководствуется, признавая маркированными бемольные, звонкие, центральные и другие признаки. Наиболее уязвимыми в этом отношении выглядят оппозиции по признаку "звонкость- глухость", так как надо бы еще убедить читателей в том, что для санскрита данная оппозиция является именно привативной, а не эквиполентной, и что вообще имеет смысл говорить о маркированности в данном случае (и в любом случае не очевидно, что именно "звонкие" фонемы являются маркированными членами таких оппозиций).

По целому ряду причин вызывает недоумение предложенная Р. Абдувалиевой классификация санскритских фонем. Во-первых, в книге вообще нет никакой аргументации относительно числа и состава фонем в древнеиндийском ² . Чаще всего автор говорит на самом деле о графических знаках, как будто число букв и число фонем - это одно и то же (см., например, табл. 13). Во-вторых, нежелательно соединять вместе, без каких-либо комментариев и пояснений, признаки акустические и артикуляционные. На мой взгляд, их в принципе непозволительно смешивать и рассматривать в одном ряду: либо дается акустическая классификация, либо артикуляционная. В-третьих, не вполне понятно, что стоит за признаком "центральный- периферийный". В-четвертых, некоторые акустические понятия и термины трактуются неверно. Так, рассуждая о фонологической природе сандхи конечных - i и -и, когда они перед последующими гласными переходят в глайды - соответственно - у и -v (с. 50), Р. Абдувалиева почему-то считает очевидным, что здесь происходит нейтрализация по признаку "вокальность" и что сонанты данный признак утрачивают. Однако еще со времени выхода классической работы Г. Фанта, М. Халле и Р. Якобсона "Введение в анализ речи" (кстати, представленной в библиографии) известно, что сонанты являются одновременно и вокальными, и консонантными. Так что, совсем не очевидно, что в случае с появлением вместо - i и -и соответственно -у и - v мы имеем дело с утратой вокалического признака. Видимо, Р. Абдувалиеву здесь подвело то, что были смешаны две совершенно разные классификации, и она то говорит об этих признаках с позиций акустической классификации, то имеет в виду чисто артикуляционные различия между гласными и согласными. В-пятых, к концу книги невольно начинаешь мучиться вопросами: а зачем вообще приводятся все эти рассуждения о разных типах нейтрализации, о маркированных и немаркированных признаках? какое это имеет отношение к установлению, например, относительной хронологии древнеиндийских сандхи? может, это проливает свет на поставленную в начале монографии проблему конца слова в общеиндоевропейском? и т.п.

² Подобная же аргументация не представляется лишней или неуместной. Хотелось бы понять, на основании чего Р. Абдувалиева признает те или иные единицы фонемами, как ею решается вопрос о критериях их выделения. Такого рода рассуждения приводятся, например, в цитировавшейся выше "Грамматике ведийского языка" Т. Я. Елизаренковой или в "Грамматическом очерке санскрита" А. А. Зализняка.

стр. 187

Вероятно, Р. Абдувалиева для себя нашла ответы на эти вопросы, но мне, к сожалению, этого сделать не удалось, хотя и очень хотелось.

В результате осталось следующее впечатление. Есть подробнейшее описание разных типов санскритских сандхи и исключений из них, с достаточным количеством иллюстративного материала, с опорой на древние литературные памятники и грамматические трактаты, что может быть полезно как для лингвистов, интересующихся этой проблемой, так и для всех, кто просто изучает санскрит. Это - с одной стороны. Есть попытка описать эти сандхи, используя более современную терминологию, переосмыслить их в свете фонологических теорий XX в., но все - отдельно. Это - совсем с другой стороны. Причем в тексте монографии между ними имеется также своего рода сравнительно-историческая прокладка, в которой Р. Абдувалиева задается вопросами реконструкции, пытается установить, к какому историческому пласту можно отнести то или иное явление и т.д. На мой взгляд, в этих частях она привлекает неоправданно мало материалов и сведений из других индоевропейских языков, хотя это и не мешает ей строить гипотезы относительно времени возникновения тех или иных сандхи.

Довольно неожиданными оказываются завершающие все исследование заключительные выводы (с. 99), сделанные Р. Абдувалиевой:

1. Явление ослабления звуков на конце слова относится к общеиндоевропейскому состоянию, а именно - к позднеиндоевропейскому праязыку эпохи распада. Аналогичные явления наблюдаются и в некоторых индоевропейских языках, причем наметившаяся в праязыке тенденция к "деградации" (термин автора книги) конца слова в отдельных языках с течением времени еще больше усиливается. Это - было обусловлено, в свою очередь, очевидно усилившейся тенденцией к слиянию (или фузии) корня и различных аффиксов в единое, тесно спаянное флективное слово.

2. В древнеиндийском внутренние сандхи во многих случаях очень близки по своей природе и конечным результатам сандхи внешним, что можно интерпретировать как рефлекс древней самостоятельности, автономности морфем.

3. Анализ фактических вариантов сандхи, которые встречаются в текстах и в грамматических изданиях, вскрыл диалектику противоречия между попытками избежать зияния гласных и стремлением к нему как отражение перестройки, реорганизации позднеиндоевропейского типа в индоарийский языковой тип.

Достаточно сложно назвать приведенные выводы новыми и представляющими собой конечный результат данного сочинения: во-первых, это все общие места, уже известные индоевропейские факты, ради очередного озвучивания которых не было смысла проводить подобное исследование; во-вторых, по моему мнению, монография Р. Абдувалиевой была написана не совсем об этом (достаточно посмотреть, какие задачи ставятся в начале книги). "Заключительные выводы" - это уже почти аксиомы современной компаративистики. Сформулировав их таких образом (с некоторой претензией на новизну и на свое собственное их открытие), автор скорее снижает общее впечатление от данной работы, чем улучшает его.

Высказанные критические замечания, безусловно, ни в коей мере не умаляют отмеченных многочисленных достоинств рецензируемой книги.

Permanent link to this publication: