Московские ассирийцы - дисперсная этническая группа, проживающая в нашей столице. Диаспора, история которой в Москве начинается с конца первой четверти XX столетия, органично влилась в городскую многонациональную среду и играла заметную роль в городской культуре Москвы (ныне, к сожалению, эта роль практически полностью утрачена). История и культура московской ассирийской диаспоры - одной из самых крупных на территории бывшего СССР - до сих пор не изучена ¹ .

Цель статьи: на основе полевого материала попытаться рассказать о куная - локальной группе московских ассирийцев. Для этого использованы рассказы старожилов как об их московской жизни, так и о местах традиционного проживания, информацию о которых они восприняли в свое время от старших поколений. Сложность при сборе полевой информации и написании данной работы заключалась в полном отсутствии каких-либо источников (помимо полевых), касающихся данной группы, за исключением краткого упоминания в вышедшей в 1931 г. статье В. Скоробогатова "Айсоры в СССР" ² , в которой куная именуется "конай".

Информация о московских ассирийцах-куная в основном была собрана автором с помощью представителей этой группы Михаила (Шебовича) Авдышо (1930 г.р.) и Нины (Барутовны) Завзу (1931 г.р.), получивших в свое время сведения от поколения куная, пришедшего в Россию из мест традиционного проживания. При написании статьи также использованы результаты исследования истории московской ассирийской общины, проведенного автором в 1992-1993 гг.

Куная (наряду с джильвая, дизная и гяварная) - одна из наиболее многочисленных ассирийских групп, обосновавшихся в столице к середине 1920-х гг. Эта группа представляет собой уникальный случай (если не считать небольшую локальную сельскую группу шаветная, насчитывавшую в 1914 г. всего два десятка семей), когда все уцелевшие после исхода из Турции жители одного села обосновались в одном городе, а не рассеялись по разным регионам страны, как это было с представителями других ассирийских групп. Куная считаются одной из старейших московских ассирийских групп, игравшей значительную роль в жизни столичной диаспоры.

Куная в прошлом принадлежали к так называемым зависимым ассирийцам- райя из села Кон, располагавшегося в горах санджака Хаккяри на юге Ванского вилайета Турции ³ . Кон был довольно богатым селом, владевшим хорошими пастбищами и стадами. Село находилось рядом с землями независимых, или аширетных, ассирийцев маликства Тхума (тхумная) и ассирийцев-райя района Талан, или, как он чаще именуется в литературе - Таль (талная). В рассказах куная о своих соседях преимущественно упоминаются представители именно этих групп. Ассириец- куная М. Авдышо, опираясь на информацию, которую он почерпнул из разговоров с некоторыми представителями ассирийской интеллигенции, знающими расположение ассирийских селений в горах Хаккяри, утверждает, что Кон находилось на территории, администра-

(c) 2003

стр. 36

тивно подчинявшейся аширетному маликству Нижнее Тьяри. Однако его жители не были би-ашират (т.е. аширетными, или независимыми ассирийцами) и не идентифицировались как одна из локальных групп ассирийцев- тьярая.

Московский ассирийский этнолог Иосиф Зая в разговоре с автором утверждал, что с. Кон располагалось рядом с землями маликств Тьяри и Тхума, подчиняясь малику одного из них. Кстати, когда в 1930-х гг. часть куная выехала из СССР через Иран и очутилась на какое-то время в Сирии, где на р. Хабур возник компактный район, населенный турецкими ассирийцами, их поселили не туда, где жили талная, а к выходцам из Тьяри.

По словам И. Зая, куная отличались от основного населения двух первых племен-маликств внешним обликом: у них были большие носы, тогда как у тьярая и тхумная - маленькие. По словам информаторов, с талная у куная, помимо территориальной близости и одинакового социального положения, был и один разговорный диалект, однако куная считались не одним из подразделений талная, а самостоятельной группой.

Население с. Кон подразделялось на родовые группы (оджах). Жительница Москвы Н. Завзу, получившая информацию от старших членов своей семьи, которые родились в этом селе и покинули его уже взрослыми, называет такие группы, как Бе-Барута (Бе - от арамейского бне - сын), Бе-Стапо, Бе-Мерза, Бе- Кемайя, Бе-Быру, Бе-Акубра, Бе-Шаллю и др. Указать точное число родов, а также домов (хозяйств) в Кон она не смогла: знает только, что село было большим. М. Авдышо утверждает, что в селе насчитывалось 125 домов. Нина Завзу - представительница рода Бе-Барута, Михаил Авдышо - Бе- Стапо.

Во главе села стоял полувыборный малик-раис, происходивший из рода Бе-Барута. Накануне событий 1914- 1918 гг., ставших причиной исхода ассирийцев из родных мест, им был Завзу, родной дядя по матери Н. Завзу, имя которого уже в России при получении паспортов ее семья взяла в качестве фамилии. С возвышавшейся над селом горы, откуда были прекрасно видны дома и участки жителей, он наблюдал за трудом односельчан. Однако сам никогда в нем участия не принимал. В случае неудовлетворительной работы кого-либо из односельчан малик-раис вызвал провинившегося и проводил с ним воспитательную беседу.

По словам М. Авдышо, куная выращивали преимущественно кукурузу и рожь; Н. Завзу слышала от родителей про какие-то сады и знает, что у дяди во дворе росли грецкие орехи. Основным же занятием жителей села было отгонное животноводство. Разводили исключительно овец, которые давали молоко и шерсть - сырье, необходимое как в собственном натуральном хозяйстве, так и для обмена с жителями равнин. Жителям с. Кон, как уже отмечалось, принадлежали хорошие горные пастбища, на которые помимо них время от времени пригоняли свой скот и аширетные ассирийцы из Тхумы.

Вместе с пастухами из каждого дома на пастбище всегда уходила женщина, доившая овец и перерабатывавшая молоко в кисломолочные продукты длительного хранения (сыры и т.п.). Затем их складывали в большие глиняные кувшины и переправляли домой, где употребляли потом в течение всей зимы. Из шерсти овец изготавливали одежду, одеяла и пр. Часть продукции обменивалась на соль и другие необходимые для села продукты. Выменивали также и ткани, из которых шили женские платья. Ассирийский костюм, по словам информаторов, практически ничем не отличался от курдского, причем ассирийские женщины, будучи христианками, так же как и мусульманки, носили шерстяные шаровары.

К началу XX в. у ассирийцев, проживавших в Турции, появился еще один источник дохода - отходничество в Россию и другие страны, один из важных вспомогательных промыслов у всех групп, населявших юг Ванского вилайета. Так, родственник Н. За-

стр. 37

взу, Геваргиз, уже к 1906-1907 гг. прекрасно знал Россию и бывал в ней несколько раз, принося домой заработанные деньги. Чем именно он там занимался, Геваргиз никому не рассказывал. Часто ассирийцы собирали пожертвования якобы на нужды православных церквей Ближнего Востока, постройку храмов и т.п. При этом некоторые выдавали себя за священнослужителей. Средства сборщики присваивали себе. Такое занятие называлось хочогохство.

Дома в с. Кон строили из камня. Судя по тому, что родители Н. Завзу, вспоминая о своем прежнем жилище, упоминали би- лая - "низ" и би-хта - "верх", дома были двухэтажными. Помещение делилось на комнаты, сколько именно - сейчас уже никто не помнит. Обстановка была очень незатейливой: посреди комнаты находился земляной очаг- каюр, на нем готовили пищу, с его помощью обогревались и вокруг него спали, расстелив на полу шерстяные одеяла.

В селе была церковь св. Георгия (Мар-Геваргиз). По словам М. Авдышо, последним ее священником был Авдышо, впоследствии попавший вместе с односельчанами в Москву и живший вплоть до своей кончины в 1930-х гг. на Арбате. О внешнем облике церкви никто ничего сказать не смог. Скорее всего, это было типичное для ассирийских горных сел четырехугольное здание с плоской крышей. Относительно внутреннего убранства, по рассказам родителей Н. Завзу, известно, что стены были увешаны полотнами, называвшимися паруви. Самыми почитаемыми церковными праздниками были Рождество и Пасха, а также престольный праздник храма - шара д-Map-Геваргиз. Эти праздники активно отмечались куная и после их исхода в Россию.

Вблизи Кон проживали курды, с которыми жители села поддерживали добрососедские отношения: ходили друг к другу на свадьбы, праздники и т.п. Вместе с тем курды, проживавшие в других местах, часто делали на Кон набеги, преимущественно с целью похищения скота. Его воровали не только курды, но и аширетные ассирийцы. Родители Н. Завзу рассказывали о случае, имевшем место в начале 1910-х гг., когда ассирийцы из маликства Диз (дизная) пытались угнать овец, принадлежавших куная, но последние, не располагая каким-либо вооружением, кроме палок (ассирийцы-райя в отличие от аширетных не имели права владеть оружием), отбили свой скот и обратили в бегство вооруженных ружьями и кинжалами похитителей. Впоследствии, уже в Москве, когда куная пришли в гости на традиционно отмечаемый московскими дизная 1 октября праздник Мар-Шалыта, они встретили там незадачливых похитителей своего скота, также обосновавшихся со своими семьями в Москве. Участники давнего конфликта, с юмором вспомнив прошлое, помирились.

Браки куная заключали преимущественно в своей среде, причем допускались брачные союзы между троюродными братьями и сестрами: родители Н. Завзу состояли именно в такой степени родства. Ее мать вышла замуж в пределах своего рода, из богатой семьи в богатую семью. Мальчиков сватали в возрасте 14-15, девочек - в 12-13 лет. Н. Завзу рассказала эпизод, имевший место примерно в 1890-х гг. Житель с. Мазря из маликства Тхума во время драки в своем селе, не рассчитав силы, убил односельчанина и, опасаясь кровной мести, был вынужден бежать вместе со своей семьей. Они пришли в Кон, где попросили пристанища. Малик-раис, тогда еще не Завзу, а его отец, побоялся отказать аширетному ассирийцу, и тот с семьей остался в селе. Когда у беглеца подросли две дочери (одна из них - бабушка Н. Завзу), их выдали замуж за куная. А младший сын привел себе жену из с. Мазря. О браках с ассирийцами других племенных групп получить информацию, к сожалению, не удалось.

С началом Первой мировой войны на востоке Турции начался геноцид местного христианского населения, в том числе ассирийцев. После заявления в 1915 г. духовного и светского главы ассирийцев патриарха Мар-Шимуна Беньямина о выступлении его народа на стороне России и Англии против турок ассирийскому населению

стр. 38

Ванского вилайета, брошенному союзниками на произвол судьбы, пришлось уходить через Иран на территорию Российской империи. По словам М. Авдышо, ушедшие из родных гор вместе с другими ассирийцами жители с. Кон добрались до российского Закавказья в 1916 г. и были размещены царскими властями в одном из лагерей для беженцев в Батуми. Там они оставались вплоть до окончания войны в 1918г.

Н. Завзу рассказывает, что после войны ассирийцы решили попытаться вернуться назад, и небольшая группа сельчан пересекла турецкую границу. Возвращение прошло благополучно, однако следующая группа была обнаружена турками и уничтожена. Надежда на возвращение в Кон была окончательно похоронена, куная покинули Батуми и перебрались в Пятигорск. Во время двух поездок к ассирийцам Краснодарского края в 1995 г. мне доводилось слышать от местных жителей упоминания о пребывании куная на Северном Кавказе, причем одна из опрошенных, пожилая ассирийка-талная из Краснодара, была уверена, что куная до сих пор живут в крае. Однако московские куная это отрицают.

С Северного Кавказа куная стали постепенно перебираться вглубь России: в 1919 г. первые куная появились в Москве, а в 1920 г. основная масса бывших жителей с. Кон уже жила в Петрограде. В северной столице куная оказались в самый разгар голода, что не могло не сказаться на уровне заболеваемости и смертности истощенных людей. В 1923 г. большинство куная переехали из Петрограда в Москву, а последние семьи оказались в столице в 1924 г.

Все уцелевшее после исхода население с. Кон - около 50 семей - поселилось в центре Москвы. О первоначальном расселении ассирийцев-куная автор уже писал ⁴ . Это - Тверская улица (ул. Горького) и прилегающие к ней переулки, Арбат, Смоленская площадь. Патриаршие пруды. Следует добавить выявленные только в последнее время места поселения одной семьи на Каляевской улице и несколько семей рядом с другими ассирийцами в Табачном переулке. В ряде мест куная жили бок о бок с представителями других ассирийских племенных групп.

Из родов (оджах) куная в результате депопуляции, связанной с тяготами лагерей и голодовок в начале 1920-х гг., самыми многочисленными в Москве были Бе-Барута и Бе-Стапо. Первые поселились на Воздвиженке, улицах Большой Никитской, Немировича-Данченко, в Табачном переулке. Вторые жили на улицах Немировича-Дан-ченко, Станиславского, в районе Палашевского рынка. На Арбате и Смоленской площади обосновались Бе-Шаллю. Из других родов до Москвы добрались лишь немногие семьи: Бе-Мерза (одна семья на Каляевской улице), Бе-Быру (рядом с Бе- Барута на Большой Никитской), Бе-Кемайя (Тверская улица) и др. В 1930-х гг., в связи со сносом домов под новое строительство по ул. Горького, несколько семей куная были переселены в тогда еще подмосковное Ховрино. В 1960-1970- х гг., во время расселения центра Москвы и переселения москвичей в "спальные" районы, все небольшие колонии куная, равно как и другие московские ассирийцы, оказались разбросанными по всему городу.

Как практически все московские ассирийцы - выходцы из Турции, куная специализировались на чистке обуви, находясь все время на виду у москвичей и являясь неотъемлемой частью городского пейзажа 1920-1960-х гг. Этому занятию, по словам М. Авдышо, предшествовала работа мужчин куная по мощению улиц и укладке трамвайных путей. Но эта работа была временной, и после ее окончания куная, чтобы зарабатывать на жизнь, пришлось идти чистить обувь. По рассказам некоторых информаторов, правильно чистить обувь ассирийцев научил чистильщик-еврей, работавший на одном из московских бульваров. Места работы чистилыциков-куная располагались по центру Москвы, от Неглинной улицы до Арбата и Смоленской площади и по всей улице Тверской до площади Маяковского. Как правило, район, где располагались места работы, совпадал с районом проживания той или иной группы

стр. 39

ассирийцев, в том числе и куная. Прежде стоянки чистильщиков располагались почти во всех переулках, со временем их число по мере освоения ассирийцами новых занятий постепенно сокращалось. В 1999 г. в центре Москвы можно было насчитать около 10 обувных палаток, в которых работали ассирийцы-куная.

В первые годы пребывания ассирийцев в Москве, когда появление новых стоянок чистильщиков обуви носило стихийный и неорганизованный характер, между ассирийцами различных объединений нередко возникали столкновения из- за места на наиболее людных улицах. О "войне" из-за стоянок на Тверской улице, вспыхнувшей в 1923 г. между вооруженными кинжалами и металлическими прутьями куная и гяварная и с трудом разогнанной конной милицией, упоминает В. Скоробогатов ⁵ . По его словам, подобное больше не повторялось. Однако, по сведениям, полученным автором настоящей статьи от старожилов из многих ассирийских племенных групп, регулярные драки чистильщиков происходили и позже, особенно в районе Смоленского рынка. Здесь нередко дрались представители различных ассирийских групп, в том числе и куная. Однако чаще драки происходили между непосредственными претендентами на место, без вмешательства соплеменников.

Н. Завзу привела рассказ своей тети о событиях 1925 г., о драке, возникшей в результате попытки двух ассирийцев - выходцев из маликств Тьяри и Тхумы - воспользоваться своим прежним положением аширетных ассирийцев и отнять одну из стоянок у куная на Тверском бульваре. Результатом драки стала гибель тхумная и одного из куная, не имевшего к предмету конфликта никакого отношения. Гибель аширетного ассирийца-тхумная от рук ассирийцев-райя, которыми являлись куная, могла иметь для последних весьма тяжелые последствия. Хотя в Москве были лишь единичные семьи выходцев из Тхумы и Тьяри, гибель аширетного ассирийца от рук райя крайне возмутила многочисленных московских аширетных ассирийцев из племен дизная и джильвая. Последние собрались во дворе дома, где жил убитый, устроив своеобразный митинг, на котором высказали намерение вырезать всех куная. Убийства среди ассирийцев были довольно частым явлением, но убийство неаширетными ассирийцами би-ашират было чем-то из ряда вон выходящим. Аширетных ассирийцев подбивали на решительные действия родственники убитого тхумная, приехавшие, узнав о случившемся, из Тулы.

Как бы дальше развивались события - неизвестно, но в конфликт вмешались московские гяварная - самое крупное в городе объединение неаширетных ассирийцев. Их вооруженные представители (в 1925 г. у части населения на руках еще было много оружия, приобретенного во время гражданской войны) явились к месту конфликта, угрожая в случае его продолжения выступить на стороне куная. В этом случае вместо расправы би-ашират с куная произошла бы настоящая война с неаширетными ассирийцами, представленными двумя крупнейшими в Москве племенными группировками, которых могли поддержать и более мелкие. Би-ашират пришлось уступить. Вмешательство в описанное выше противостояние гяварная, еще за два года до этого воевавших с куная из-за стоянок, на мой взгляд, следует рассматривать как противодействие неаширетных ассирийских объединений усилению аширетных, неизбежно последовавшему бы в случае разгрома ими одной из крупнейших в городе групп ассирийцев-райя.

Этот рассказ был подтвержден и информацией, полученной автором от московских ассирийцев-гяварная - потомков участников тех событий. Во главе ассирийцев из Гявара тогда стоял Ирамия Шмовель - выходец из с. Мамикин, бывший до 1936 г. лидером этой племенной группировки в городе. В дальнейшем отношения ассирийцев-куная с джильвая и дизная нормализовались. Уже через какое-то время после поселения в Москве представители различных ассирийских племенных объединений постепенно преодолели прежнюю замкнутость. Этому немало способствовала дея-

стр. 40

тельность Союза ассирийцев "Хояд-Атур" (впоследствии "Хаядта"), ассирийских начальных школ, ассирийского клуба и других культурно-просветительных учреждений, функционировавших в Москве в 1920-1930-х гг.

В начале 1920-х гг. все ассирийцы-беженцы на территории Советского государства вместо беженских справок Татьянинского комитета ⁶ , выданных им еще царским правительством и считавшихся новыми властями недействительными, получили иранские паспорта. Советское подданство они получать поначалу не хотели, рассчитывая со временем вернуться назад. Турция от них отказалась, Иран же, имея виды на приграничные турецкие территории, прежде заселенные ассирийцами, дал последним свое гражданство. Н. Завзу рассказала, что именно в это время ее семья взяла в качестве фамилии имя дяди-малика. Имя ее деда по мужской линии, которое родители собирались взять в качестве фамилии для паспорта, было Манду. Однако чиновник, занимавшийся оформлением паспортов, отсоветовал им это делать, говоря, что в России с такой фамилией будут одни проблемы. Тогда их родственник Геваргиз, прежде несколько раз бывавший в России, знавший русский язык и поэтому в первые годы эмиграции помогавший односельчанам решать различные вопросы с властями, посоветовал взять фамилию в честь к тому моменту уже покойного родственника-малика. Это и было сделано.

Обмен иранских паспортов на советские у ассирийцев начался с конца 1920-х гг. Многие ассирийские семьи, в том числе и куная, не стали получать советские паспорта, а, пользуясь статусом иранских граждан, выехали в Иран. Основная миграция куная в Иран пришлась на 1930-1932 гг., при этом уехала самая активная часть группы. Из Ирана они быстро перебрались в находившуюся под французским мандатом Сирию, откуда впоследствии выехали на Запад. Сейчас их потомки проживают в Германии, Швеции, Австралии и США.

Оставшиеся в Москве куная поначалу продолжали сохранять свои традиции, принесенные с родины. По-прежнему отмечались религиозные праздники: Рождество, Пасха и престольный праздник церкви Мар-Геваргиз в с. Кон. Последний приходился на первый понедельник после 13 ноября, т.е. на первый понедельник ноября по старому стилю. В отличие от других московских ассирийских групп, праздники которых приходились на теплое время года, что позволяло им проводить застолья и праздничные танцы во дворах, куная приходилось довольствоваться лишь своими квартирами. Денег на аренду больших помещений у них, особенно в первые годы пребывания в Москве, не было. В квартире накрывали столы, женщины занимались устройством трапезы, предварительно принеся с собой заранее приготовленные блюда. Вплоть до 1947-1948 гг. на праздник не собирали денег, а приносили уже готовое угощение, предварительно договорившись, кто, что и сколько должен сварить. Этот обычай, по словам информаторов, называли шахар - котел. Он соблюдался также на свадьбах и похоронах. С конца 1940-х гг. его заменил предварительный сбор денег.

Мужчины тем временем с утра группами ходили по домам соплеменников и поздравляли их обитателей с праздником. Начинали обход с дома самого уважаемого человека. Затем все собирались в той квартире, где шла подготовка к празднованию. Там происходило застолье, играла музыка (зурна и барабан), собравшиеся пели ассирийские песни и общались друг с другом. Во главе стола всегда сидели старики и почетные гости. На праздник приходили ассирийцы других групп. В этом случае хозяева всегда уступали места гостям, а сами стояли возле стен, ожидая, пока не поедят пришедшие.

До конца 1940-х гг. ни на праздники, ни на свадьбы, ни на похороны на стол не ставили водку: это считалось грехом. В 1947 г. в виду того, что уже знакомые с этим напитком ассирийские мужчины стали приходить "под градусом" или специально отлучаться для этого с праздника, было решено "узаконить" присутствие водки на столе.

стр. 41

До 1932 г. праздник Мар-Геваргиз куная отмечали, как правило, в доме N 6 по ул. Немировича-Данченко. С этого года в связи с отъездом из СССР устраивавшей праздник семьи, которой принадлежала квартира (большинство же куная ютились по подвалам), вплоть до 1962 г. праздник публично не отмечался. Помимо отсутствия подходящего помещения, люди боялись собираться по причине начинавшихся репрессий и отмечали Мар-Геваргиз только в семейном кругу. В 1962 г. праздник снова стали отмечать, собираясь все вместе. На этот раз празднование происходило в доме N 33 по Большой Никитской улице. С 1972 г., когда не стало возможным собираться в указанном месте, празднование опять прекратилось. Одна из главных причин этого - отсутствие у куная деятельного лидера, способного организовать соплеменников. Другие же группы московских ассирийцев не прекращали отмечать свои праздники на протяжении всего периода жизни в Москве: поначалу во дворах домов, где жили, а затем в арендуемых помещениях. К этому можно добавить, что в 1993 г. один из московских ассирийцев-джильвая во время нашего с ним разговора о живущих в столице племенных группах назвал куная "самыми бедными" из московских ассирийцев. Таким образом, не исключено, что отсутствие средств на аренду помещения также могло быть причиной длительного перерыва в публичном устройстве традиционного праздника. В середине 1990-х гг. общий для куная праздник Мар-Геваргиз снова стал отмечаться. Празднования организует М. Авдышо. В ноябре 1999 г. для проведения праздника было арендовано помещение в Электрическом переулке, неподалеку от Белорусского вокзала.

Свадебная обрядность куная также изменилась после их переселения в Москву. Так, в с. Кон, по словам Н. Завзу, свадьбы длились "семь дней и семь ночей", в Москве же это было невозможно. Здесь свадьбы шли два-три дня. Традиционно приданого за невестой семья не давала; практически все свадебные расходы, включая даже покупку подвенечного платья и нижнего белья, несла семья жениха; невеста уходила от родных в том, в чем была одета. Сейчас свадебные расходы несут уже обе семьи, появилось приданое. Таким образом, свадебный обряд куная подвергся влиянию окружающей русской среды.

Первоначально ассирийские традиции у куная в Москве держались на стариках, которых уважительно называли хвар дыкна (на других ассирийских диалектах - дыкна хвара ) - "белая борода". Их авторитет был незыблемым: они примиряли односельчан в случае ссор, разрешали споры и конфликтные ситуации, следили за соблюдением обычаев, церковных постов и т.п. По данным, полученным от М. Авдышо, в 1920-1930-е гг. в группе куная эту роль выполняли Зумаев Бархаэль, Мушель и Барчо. Они также прекрасно знали богатейший ассирийский фольклор, о котором из нынешних московских ассирийцев мало кто имеет даже отрывочное представление. После ухода стариков из жизни к 1940-м гг. начался постепенный отход куная от старых традиций. Однако некоторые из них продолжают существовать. Например, обычаи, связанные с кумовством (карывута), в целом сохранились до сих пор. Наследственные крестные (карывэ) до настоящего времени продолжают исполнять свои функции на крестинах, свадьбах, похоронах. Они по-прежнему приглашаются из семей, связанных с куная кумовством еще со времен жизни в с. Кон.

Как и все ассирийцы, куная даже в годы гонений на религию в советский период ревностно исповедовали христианство и старались обязательно крестить младенцев, венчать молодых и отпевать умерших. После ухода из жизни священника Авдышо за выполнением церковных треб стали обращаться к духовенству русских церквей. Ходили в церкви, находившиеся поблизости. Н. Завзу, к примеру, была крещена в церкви Малого Вознесения еще до ее закрытия. Впоследствии единственным действующим храмом в местах проживания куная осталась церковь Воскресения на улице Неждановой. Рассказывают, что такое ревностное отношение к вере у ассирийцев

стр. 42

очень нравилось православным священникам, часто говорившим: "Наши, русские, про свои храмы забыли, а вы, молодцы, в них ходите, их поддерживаете". Покойников куная хоронили и продолжают хоронить рядом с местами погребения джильвая на Ваганьковском кладбище. В сентябре 1998 г. в Москве была освящена церковь Март-Марьям Ассирийской Церкви Востока, к которой до исхода из Турции принадлежали ассирийцы-куная. Часть наиболее активных верующих из старшего поколения стала ее посещать. Некоторые продолжают ходить в русские церкви.

Поскольку куная жили и работали чистильщиками обуви в самом центре Москвы, богатом театрами и домами, где жила творческая театральная элита, им приходилось постоянно соприкасаться с ее представителями. Дети куная играли во дворах вместе с детьми известных актеров. Последние привили ассирийской молодежи любовь к посещению театров, ярко проявившуюся в послевоенные годы.

Клиентами чистильщиков-куная были многие известные в свое время люди. По словам Н. Завзу, в первой половине 1950-х гг. проживавший на улице Горького С.В. Михалков чистил обувь только у ее брата Андрея Завзу, стоянка которого находилась напротив Центрального телеграфа. Дядя по матери М. Авдышо, Геваргиз Вениаминов, работал возле служебного входа в Большой театр, и все "звезды" прошли через него. Особенно хорошо он был знаком с С.Я. Лемешевым, которому регулярно помогал уходить от назойливых поклонниц. Вообще контакты московских чистильщиков-куная с представителями творческой элиты - это тема особого исследования.

Начиная с 1920-х гг. одним из любимых мест досуга ассирийцев-куная был Тверской бульвар, куда в воскресные и праздничные дни они выходили на прогулку целыми семьями. Одевались для этого всегда как на праздник: женщины - в хороших платьях, мужчины - в черкесках, галифе и т.п. Здесь обсуждали текущие события, политику, знакомились, присматривали брачных партнеров для детей. Куная, особенно молодежь, часто присутствовали на ассирийских церковных праздниках, которые устраивали представители других московских ассирийских групп. Чаще всего ходили к жившим в районе Пресни и Тишинки джильвая на Март- Марьям 27 августа и шара д-Марезе 26 сентября, а также к дизная 1 октября на Мар-Шалыта на Самотеку, где один из четырехэтажных домов был населен только ассирийцами и куда в этот день собиралась вся ассирийская Москва.

Групповое самосознание куная помимо исторической памяти, традиционной культуры, в том числе праздничной, основывалось и на чувстве гордости за авторитетных представителей группы, из московских ассирийцев-куная вышли Д. Исупов, бывший на протяжении пяти лет в 1970-х гг. секретарем посольства СССР в Сирии, а также 0.3. Михайлов - примерно в то же время начальник отдела ВЦСПС по машиностроению. Даниил (Даня) Исупов пользовался особым уважением у куная как человек, достигший очень высокого положения, и, самое главное, за свои личные качества. За столом он всегда сидел, несмотря на относительно молодой возраст, среди старейшин. Один москвич, лично знакомый с Д. Исуповым, рассказывал мне, что когда ассирийцы- чистильщики, с которыми он беседовал, зайдя почистить обувь, узнавали о том, что их клиент знает Даню Исупова, они отказывались брать с него деньги.

Куная первыми из московских ассирийцев стали вступать в браки с русскими. Еще в 1920-х гг. молодые куная в случае отсутствия соплеменниц брачного возраста брали в жены русских девушек, приезжавших в Москву на заработки из деревень. Представительницы русского крестьянства как нельзя лучше подходили для патриархальной ассирийской восточнохристианской среды. Многие куная вступали в браки с ассирийцами из других групп, особенно в тех дворах, где они проживали рядом. Много браков совершалось с джильвая, к которым куная постоянно ходили на праздники. В результате ассимиляции, а также наметившейся низкой рождаемости у поколения куная, родившегося в Москве в довоенные годы, прежде многочисленная группа к настоя-

стр. 43

щему времени сильно сократилась и насчитывает не более 20 семей, разбросанных по всему городу. Из прежних многочисленных родовых групп куная в настоящее время сохранились лишь Бе-Стапо и в значительно меньше числе Бе-Барута. Из рода Бе-Шаллю сейчас жив только один человек. Остальные родовые группы уже практически исчезли вследствие ассимиляции куная русскими и ассирийцами других групп.

До исхода из Турции у куная, как и у других ассирийцев, семьи были многодетными. По словам М. Авдышо, в с. Кон было как минимум по три-четыре ребенка в семье, а максимальное число детей доходило до десяти и более. Поколение, родившееся в местах традиционного проживания, поселившись в Москве, также старалось создать большие многодетные семьи: в них в среднем было по пять-шесть детей. Это было связано с тем, что неблагоприятные санитарные условия проживания большинства московских ассирийцев (сырые полуподвалы, изобиловавшие клопами, тараканами и грызунами) служили причиной довольно высокого уровня смертности среди детей. Однако поколение моих информаторов утратило установку на многодетность и имеет в среднем по два-три ребенка. Лишь в одной из семей было пятеро детей. В этом отношении куная представляют исключение среди крупных московских ассирийских групп, так как, к примеру, у джильвая и дизная еще в послевоенные десятилетия была высокая рождаемость и нередко встречались семьи, где было по пять-шесть детей. Более молодые поколения куная имеют в семьях всего по одному, реже по два ребенка.

Нынешнее старшее поколение куная еще помнит и частично соблюдает старые традиции, у молодых же поколений они уже утрачены. Так, язык знают только представители старшего поколения. Молодежь в значительной степени ассимилирована, оставаясь ассирийцами лишь номинально. Особого интереса у молодых людей к прошлому своей группы, к ее культуре, к сожалению, нет. Молодые ассирийцы если и начинают интересоваться историей своего народа, то первым делом стараются приобретать и изучать литературу, посвященную древней Ассирии, почти всегда игнорируя то, что было после ее падения.

В 1990-х гг., после распада СССР, из прежних республик Закавказья в Москву переселилось значительное число ассирийцев. Причинами этого переселения послужили тяжелая экономическая ситуация на местах, политика новых властей и национальных элит по отношению к меньшинствам и т.п. Надо отметить, что миграция в Москву ассирийцев из других регионов имела место и в предыдущие периоды, в результате чего ассирийская община в городе постоянно пополняется извне. По сравнению со старыми московскими ассирийцами закавказские в значительно большей степени сохранили свое самосознание (в ряде случае даже и племенное), язык, обычаи. С одной стороны, это способствует тому, что в настоящее время с возрождением общины, центром которого стал новопостроенный храм Март-Марьям, в ней появилось заметно больше носителей языка, хранителей ассирийских традиций, причем не только старшего возраста. С другой стороны, в московской общине в связи с притоком извне снижается процент коренных московских ассирийцев, являющихся потомками поселенцев 1920-х гг. Если во время переписи 1989 г. в Москве было зафиксировано 3196 ассирийцев, а по оценочным данным, в этот период их в городе проживало не менее пяти-шести тыс. человек, то сейчас, по оценочным данным, их уже не менее восьми тысяч, а по некоторым данным - даже десять тысяч. В конце 1980-х гг. коренные московские ассирийцы составляли от двух третей до трех четвертей от общего числа проживающих в Москве представителей этого народа. Сейчас их доля уже намного меньше.

Значительная часть молодых коренных московских ассирийцев не проявляет никакого интереса к прошлому своей городской общины, к той самобытной культуре

стр. 44

московских ассирийцев, которая сложилась и существовала в 1920-1960-х гг., во время жизни в старых московских двориках, регулярно устраиваемых в них ассирийских "престольных" праздников, в годы существования многочисленных стоянок чистильщиков и т.п. От некоторых представителей московской ассирийской интеллигенции мне приходилось слышать мнение о том, что это занятие должно быть поскорее забыто, так как прежняя специализация унижает их древний народ.

В связи с этим существует опасность того, что с уходом нынешнего старшего поколения московских ассирийцев- старожилов уйдет и память о старой ассирийской Москве, органично вписавшейся в прежнюю городскую культуру, существовавшей рядом с Москвой русской, Москвой татарской, Москвой еврейской и т.п. и, к сожалению, в настоящий момент уже разрушенной. Важным составным элементом Москвы ассирийской были и ассирийцы-куная - выходцы из одного из многих ныне не существующих ассирийских сел на юго-востоке современной Турции. В настоящее время эта группа представляет собой лишь исчезающие остатки некогда большого и сплоченного сообщества, которые еще более размываются под влиянием различных внешних факторов.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Частично этот пробел был восполнен полевыми исследованиями, начатыми автором настоящей работы в 1992 г. и продолжающимися поныне, которые сопровождаются поисками материалов в московских архивах. См.: Михайлов С.С. Формирование ассирийской общины в Москве в 1918 - начале 1920-х годов // Этнографическое обозрение. 1995. N 4. С. 137-144; он же. Община ассирийцев в Москве в 1920- х годах// Восток (Oriens). 1997. N 5.

² Скоробогатов В. Айсоры в СССР // Просвещение национальностей. М., 1931. N 1.

³ Ассирийские племенные группы Ванского вилайета Османской империи большинство исследователей делят на независимых, или аширетных, представителей шести племен- маликств: Джилу, Тхума, Баз, Диз, Верхнее и Нижнее Тьяри - и находящихся в полном подчинении турецких властей и курдских беков райя, к которым относят всех остальных (см., напр.: Саргизов Л.М. Ассирийцы стран Ближнего и Среднего Востока. Первая четверть XX в. Ереван, 1979. С. 9). К.П. Матвеев вслед за Р. Терменом последнюю категорию делит на "зависимые" и "полузависимые" племена. К "полузависимым" он относит население ассирийских областей, проживавшее в горах возле земель независимых ассирийцев и зависевшее более от своих аширетных соседей, нежели от турецких властей, а зачастую и вообще не соприкасавшееся с последними ( Матвеев К.П., Мар-Юханна И.М. Ассирийский вопрос во время и после первой мировой войны. М., 1978. С. 28-32; Термен Р. Отчет о поездке в санджак Хеккиари Ванского вилайета в 1906 году. Тифлис, 1910). Согласно последней классификации, куная - типичные представители полузависимых ассирийцев.

⁴ Михайлов С.С. Формирование ассирийской общины... С. 141.

⁵ Скоробогатов В. Указ. соч. С. 68.

⁶ Татьянинский комитет - благотворительная организация, возглавлявшаяся великой княжной Татьяной Николаевной и занимавшаяся помощью беженцам во время Первой мировой войны.

Permanent link to this publication: