Libmonster ID: UZ-1277

Singapore: National University of Singapore Press, 2009. VIII, 392 p., il.

ISBN 978 - 9971 - 69 - 424 - 1*

Рецензируемая коллективная монография представляет собой исследование взаимодействия Юго-Восточной Азии и мира ислама на протяжении более тысячи лет - с конца 1-го тыс. до наших дней. Именно этот хронологический размах отражается в понятии "большая длительность" (longue duree), которое Фернан Бродель предложил для осмысления истории человека в его взаимоотношениях с окружающей средой, зачастую циклической и во многом предопределяющей судьбы отдельных сообществ и индивидов [Braudel, 1958, р. 725 - 753].

В основу издания легли доклады семинара, состоявшегося в 2004 г. на базе Исследовательского института Азии (Национальный университет Сингапура). Некоторые из них были опубликованы ранее в Интернете (например: [Laffan, 2005]), но, собранные под одной обложкой, они лучше отражают замысел редактора Э. Тальякоццо (Сингапур) исследовать многообразные формы взаимодействия между двумя культурно-географическими мирами: Юго-Восточной Азией и Ближним Востоком.

Во вводной статье Э. Тальякоццо "Юго-Восточная Азия и Ближний Восток: определение объекта исследования"1 формулируются основные проблемы исследования: как ближневосточные разновидности ислама "захватили" (catch hold) ЮВА; изменились ли эти направления во время перемещения из Хиджаза на восток и подверглись ли они переосмыслению, если да, то какому; как лучше истолковывать культурный, политический и религиозный феномен передачи мусульманских представлений и практик; как были связаны две культурные области, чтобы передача стала технически возможной; изменил ли эти связи век колониализма; каковы связи двух регионов сегодня; изменились ли средства диалога цивилизаций; какими были механизмы коммуникации и как они менялись на протяжении истории.

Монография состоит из четырех частей.

Первая часть "Ранние измерения контакта" открывается статьей М. Лаффана (США) "В поисках Явы: мусульманская топонимика островной Юго-Восточной Азии от Шривиджаи до Снука Хюргронье". Американский историк утверждает, что известные Клавдию Птолемею топонимы  восходят к одному и тому же древнему слову "Yava/Jaba", от которого происходит и известное санскритское понятие  (букв. "остров ячменя"). Следуя известному филологу Варуно Махди [Mahdi, 2008, р. 111 - 143], М. Лаффан помещает древнюю Yava/Jaba2 на Суматру, в район реки Батангхари, провинция Джамби3, и полагает, что это был первый значительный политический центр региона. Древнемалайское царство Шривиджая, возникшее во второй половине VII в., претендовало на наследие древней Yava/Jaba и, по мнению М. Лаффана, подчинило себе действительную Яву (вопреки теории Р. Иордана и Б. Кол-леса о подчинении Шривиджаи яванской династией Шайлендров [Jordaan, Colless, 2009]). Лаффан утверждает, что известный в китайских источниках термин Shepo тоже обозначает Jaba, и сведения вьетнамских хроник о набеге 767 г. Shepo и Kunlun (малайцев?) на северный Вьетнам [Coedes, 1968, р. 91], равно как и данные чамских надписей о набегах из J(a)va, могут относиться и к яванцам, и к суматранцам, т.е. к Шривиджае.

Знаменитый арабский топоним Забадж  встречающийся у Ибн Хордадбеха (середина IX в.) и Абу Зайда (около 916 г.), отсылает, по М. Лаффану, к Шривиджае, а географически - к Суматре, а не к Яве, как думают Р. Иордан и Б. Коллесс, считающие, что он стал обозначать юж-


Юго-Восточная Азия и Ближний Восток: Ислам, движение и большая длительность I Под ред. Э. Тальякоццо. Сингапур: Изд-во Национального ун-та Сингапура, 2009. VIII, 392 с, ил.

1 Английское название charting directions можно перевести как "указание адреса, картографические указания", но это вряд ли отвечает содержанию главы.

2 В первой версии своей работы М. Лаффан настаивал на том, что первоначальный вариант звучал как Jaba [Laffan, 2005, p. 9, 11].

3 Здесь, вероятно, располагалось царство Малайю/Мелайю, подчиненное Шривиджаей между 671 - 685 гг.

стр. 207

ную часть Суматры лишь со второй половины IX в. [Jordaan & Colless, 2009, p. 57 - 66]. С XI в. термин Забадж, согласно М. Лаффану, теряет точное значение и на его место приходит Qamar, который обозначает ту же область - Джамби на Суматре. Сам термин Zabaj происходит от того же Yava/Jaba. С конца XIII в. на Суматре распространяется ислам и на смену Камару приходит топоним Jawa/Jawa. В дальнейшем в форме Jawi он станет обозначать всех представителей мусульманского мира островной Юго-Восточной Азии, что было зафиксировано нидерландским востоковедом К. С. Хюргронье при его посещении Мекки в 1885 г.

Статья М. Лаффана поражает обилием неточностей и натяжек. В своей попытке полностью отказать собственно Яве в праве на протяжении веков именоваться Явой Лаффан доходит до утверждения, что яванцы перешли к денежной экономике лишь около 1300 г., да и то использовали китайские монеты (р. 57, п. 87; 32). Уже давно известно, что чеканка монет на древней Яве началась не позднее рубежа VIII-IX вв. [Wicks, 1992, р. 243, 248 250]. М. Лаффан не приводит никаких аргументов в пользу того, что птолемеевские понятия восходят к одному и тому же слову, и не объясняет, почему они, действительно имея одинаковое происхождение, оказались разведены Птолемеем. Более того, обращение к тексту Птолемея убеждает в том, что географическая локализация  различна. В то время как острова Ябадиу и Сабадибы идут подряд (VII, 2, 28 - 29, причем последние обозначают сразу три острова антропофагов), город Забы помещается "в области лестов" (VII, 2, 6), между "Золотым Херсонесом" и "Большим заливом". В VIII книге Птолемея Забы отделены от Аргиры - столицы Ябадиу - пятью другими городами (VIII, 27, 4 & 10). Г. А. Таронян помещает город Забы на юго-восточном побережье Камбоджи в район современного города-порта Кампот [Древний Восток.., 2007, с. 403]. Мне же хотелось бы подчеркнуть, что Лаффан не обращает внимания на то, что Забы - это город, а не остров.

М. Лаффан никак не комментирует гипотезу С. В. Кулланды о том, что топоним Java образован сочетанием местного префикса i- и слова *(b)awa ("нижний", "вниз") и первоначально означал "находящийся внизу/нижний", т.е. "внешний остров" [Kullanda, 2006, р. 92 - 93], хотя и упоминает ее (р. 51, п. 16). Вместо разбора лингвистических данных, собранных С. В. Кулландой, он предпочитает принять допущение В. Махди о том, что термин Yava/Jaba означает "злак" и потому вполне приемлем цитированный выше санскритский топоним yavadvipa ("остров ячменя"). С. В. Кулланда уже отмечал, что эта идея восходит к X. Кёрну [Kullanda, 2006, р. 92]. Важнее, впрочем, другое:  Птолемея и yavadvipa санскритских текстов ("Рамаяна", "Брахманда-пурана") знамениты своим золотом и потому не могут относиться к собственно Яве; в сопоставлении со свидетельством китайского паломника Фа Сяня о посещении Yepoti в 413 - 414 гг. по пути из Шри-Ланки в Китай они могут означать только Калимантан [Kullanda, 2006, р. 91]. Впрочем, В. Махди видит здесь Суматру [Mahdi, 2008, р. 112]. С. В. Кулланда указывает на возможность существования особой цивилизации на Калимантане, язык которой, родственный современному малагасийскому, встречается во вводных формулах к надписям Шривиджаи [Kullanda, 2006, р. 94 96]. Хотя до сих пор нет археологических подтверждений этой гипотезы, лингвистические и географические наблюдения С. В. Кулланды и Р. Брэддела представляются более обоснованными, чем выкладки М. Лаффана.

М. Лаффан упоминает знаменитую надпись Шривиджайи из Кота Капура 686 г., где встречается предложение:  ("когда войско Шривиджаи отправилось в поход на землю Джава, не преданную Шривиджае". - Пер. С. В. Кулланды) [Кулланда, 2001, с. 250 - 262]), и трактует выражение "земля Джава" как указание на завоеванную ранее область Малайю-Джамби в низовьях реки Батангхари (р. 23). Но он не опровергает ни традиционное мнение, что это царство Пурнавармана на Западной Яве [Coedes, 1968, р. 83], ни гипотезу индонезийского эпиграфиста Бухари, что bhumi java - это одноименная деревня Бумиджава в провинции Лампунг на северном склоне горы Сламет в Южной Суматре [Boechari, 1979, р. 31]. С. В. Кулланда считает, что в надписи Кота Капур речь идет о Калимантане [Кулланда, 2001, с. 252, прим. 2].

Между тем в надписях Явы первое датированное упоминание термина Yava встречается в санскритской надписи из Чанггала 732 г.: "Был несравненный избранный остров по имени Ява, чрезвычайно одаренный различными зернами, начиная с риса, полный золотых рудников" (  - строки 13-14) [Захаров, 2010, с. 35, 37]. На Суматре и Калимантане, насколько мне известно, до сих пор не было найдено более ранних эпиграфических памятников, содержащих этот топоним. Термин  ri jawa "Земля Джава" встречается в древнеяванской надписи царя Локапалы Каюванги из

стр. 208

Прамбанана 856 г. [De Casparis, 1956, p. 312, 318], но позднее, в надписи того же правителя из Вуатан Тиджа 882 г., название царства сменяется на bhumi i mataram [Sarkar, 1971, p. 253, 257 -Fragment-Resink, Verso 6]. Эти факты свидетельствуют о том, что в VIII в. Явой назывался либо одноименный нынешний остров, либо находящееся на нем царство; в любом случае это название территориально относилось к собственно Яве.

Что касается более раннего времени, то китайские термины Yepoti и Shepo, в которых исследователи видят отражение слова Java, вполне могли обозначать иные области, что практически бесспорно для первого из названных топонимов. Второй же несравненно сложнее интерпретировать. В Шепо незадолго до 424 г. проповедовал буддизм кашмирский принц Гунаварман, а само царство отправило посольства в Китай в 433 и 435 гг. [Coedes, 1968, р. 54]. Между 742 - 755 гг. словом Шепо называлась старая столица царства Хэлин, которой пришел на смену загадочный город Полуцзясы (Р'o-lu-chia-ssu) согласно решению царя Цзияня (Chi-yen) [Coedes, 1968, p. 90]. В 820 - 873 гг. из Шепо прибывали посольства в Китай [Coedes, 1968, р. 107]. Обычно считается, что во всех этих случаях имеется в виду собственно Ява, ибо сама транскрипция Java = Shepo сомнений не вызывает. Однако если термин Java действительно обозначал первоначально "Внешний/нижний остров" и относился к Калимантану, как полагает С. В. Кулланда, то вполне возможно, что сведения V в. касаются этого острова, а не собственно Явы.

М. Лаффан утверждает, что первая надпись на древнеяванском языке появилась в 804 г. (р. 23, 52 - 53, п. 31). Это явная ошибка: надпись из Харингджинга, датированная 804 г., -поздняя копия, относящаяся к эпохе Маджапахита (XIV в.), о чем писали А. Баррет Джоунз4 и С. В. Кулланда [Barrett Jones, 1984, p. 2; Кулланда, 1992, с. 20]. Древнейшей аутентичной надписью считается текст на камне с плато Диенг 809 г. н.э. [Sarkar, 1971, р. 49 52]. Впрочем, недавно Дж. Сандберг предложил датировать надпись из Мундуана (Munduan) 807 г. н.э. и высказал сомнения в дате надписи Диенг: по его мнению, она относится к 854 г. [Sundberg, 2006, р. 116, п. 35; 111, п. 9, со ссылкой на Damais, 1952]. Внимательное чтение каталога Х. Б. Саркара и Л. -Ш. Дамэ убеждает, однако, в том, что существуют две надписи (а если принять замечание самого Дж. Сандберга, то даже три) с плато Диенг. Х. Б. Саркар отмечает, что в надписи 809 г. правитель области (памагат) Си Дама основал свободное от налогов владение (manima, от sima) [Sarkar, 1971, p. 49 - 50]. Саркар отдельно приводит надпись из Ваюку (Диенг), относящуюся к 854 г., в которой князь (raka) области Сисайра по имени Пу Вираджа освобождает от налогов орошаемые поля (savah) в Вайюку для буддийской общины Абхайянанда [Sarkar, 1971, р. 127]. Л. -Ш. Дамэ в своем перечне датированных надписей Индонезии подробно обсуждал дату надписи из Ваюку, но не упомянул надпись с плато Диенг 809 г. [Damais, 1951, р. 29 - 31; 1952, р. 30 - 31]. Почему Л. -Ш. Дамэ пропустил надпись с плато Диенг, которая идет под номером 2 в каталоге И. Брандеса [Brandes, 1913], остается загадкой. Если Дж. Сандберг прав в своей датировке надписи из Мундуана, то именно она окажется древнейшим памятником на древнеяванском языке.

Т. П. Барнард (Сингапур) в статье "Хадж, ислам и власть у бугов в раннеколониальном Риау" анализирует роль паломничества Раджи Ахмада в 1828 г. в Мекку в становлении образа бугов -покровителей ислама среди населения архипелага Риау-Лингга. Первоначально власть бугов, привлеченных на службу султанами Риау-Джохора, основывалась на их военной мощи, но в 1780-х гг. голландцы нанесли бугам ряд серьезных поражений, после чего их влияние в архипелаге ослабло [Тюрин, 2004, с. 158 - 159]. Восстановление их позиций связано с приглашением султаном Махмудом III в начале XIX в. на пост вице-короля (Yang Dipertuan Mudd) Раджи Али и женитьбой султана на бугийской принцессе Раджа Хамида. Центром бугийской общины в Риау стал остров Пеньенгат. В отличие от предыдущих мусульманских политий островной Юго-Восточной Азии буги перешли к пропаганде ортодоксального ислама, что предполагало паломничество в Мекку. Первым из бугийской верхушки хадж совершил советник султанов и вице-королей, мусульманский теолог Раджа Ахмад. Он поклонился святыням Мекки и Медины, купил землю и дома для будущих паломников и создал условия для дальнейших паломничеств бугийской общины Риау в Мекку. К началу XX в. почти все ее члены совершили хадж, что создало им репутацию одной из самых благочестивых мусульманских общин в ЮВА. Один из бугийских теологов, сын Раджа Ахмада, Раджа Али Хаджи, спутник отца во время паломничества и автор исторического трактата "Тухфат ан-Нафис" ("Драгоценный дар"), оставил пособие по


4 К сожалению, отмстив это обстоятельство, исследовательница оставила данную надпись в перечне ранних надписей и использовала ее в реконструкции основания освобожденного от налогов земельного владения (sima) [Barret Jones, 1984, p. 18, 83].

стр. 209

науке управления "Тхамарат ал-Махамма" ("Выгоды служебных обязанностей"), в котором правителю вменялось в обязанность поддерживать ортодоксальное мусульманское благочестие и обрядность и быть личным примером для подданных.

Мохаммад Реджван Отман (Малайзия) в статье "Происхождение и вклад ранних арабов в Малайе" подчеркнул роль выходцев из Хадрамаута (хадрами) - исторической области на юге Аравийского полуострова - в истории ислама на Малаккском полуострове.

Вторая часть "Колониальная эпоха" включает четыре статьи. М. К. Риклефс (Сингапур) в статье "Связи Ближнего Востока и движения за реформы и возрождение среди путихан на Яве XIX в." исследует религиозные процессы в яванском обществе в среде мусульманского духовенства (putihan - "белые"), включавшего служителей мечетей, религиозных учителей, хранителей священных мест и студентов в религиозных школах (песантрен). Среди яванской религиозной верхушки, особенно в среде жителей северного побережья острова, на протяжении XIX в. росло паломничество в Мекку. На Яве в то время господствовал традиционный синкретический ислам (kyai) с почитанием богини Южного Океана, духов растений, пещер, водных источников. Однако человек, совершивший паломничество в Мекку, утрачивал яванскую идентичность и становился "хаджи" членом мировой мусульманской общины. Среди совершивших хадж распространялась шариатская ортопраксия, примером чего служит школа Сидасрема в Сурабайе. Сложные процессы происходили и в суфийских орденах (тарекат). На смену традиционно умеренному синкретическому ордену Шаттарийя пришли ордена Накшабандийя ветви Кхалидийя и Кадирийя ва Накшабандийя. Эти ордена требовали более строгого соблюдения символов веры ислама в сочетании с суфийским мистицизмом и боролись с традиционными яванскими поверьями. Накшабандийя проповедовала среди яванской верхушки, а Кадирийя обращалась к простонародью. Мессианские и милленаристские идеи, распространившиеся в мире ислама около 1300 г.х. (ноябрь 1882 г.) и проявившиеся в движении Махди, существовали и на Яве, особенно в 1870-х гг. Это свидетельствует, по мнению М. К. Риклефса, об эволюции ислама в сторону большей ортодоксии и сложных изменениях в духовном мире яванцев.

Э. Тальякоццо в статье "Взгляд скептика: Снук Хюргронье и политика паломничества из Индий" освещает глубоко противоречивую деятельность крупнейшего исламоведа, специалиста по истории Юго-Восточной Азии и советника правительства Нидерландской Ост-Индии в Батавии К. С. Хюргронье (1857 - 1936) на примере его отношения к колониальным попыткам управлять паломническим движением из ЮВА в Мекку. На основании официальных писем К. С. Хюргронье к различным чиновникам нидерландской администрации вырисовывается образ противостоящего правительственной политике мыслителя, считавшего бесполезным преследование одеяния хаджи в Индонезии ("боязнь зеленых тюрбанов"), порицавшего попытки регулировать и тем более запрещать паломничество в Мекку, отмечавшего, что проблемы обеспечения безопасности паломников в Аравии порождаются в значительной степени жаждой наживы верховного Шарифа Мекки и губернатора Хиджаза, которые покрывали преступников. Он подчеркивал, что болезни среди паломников приводят к высокой смертности, а требования судоходных компаний оплатить проезд в обе стороны (из ЮВА в Аравию и обратно) и правительства предоставить подтверждение такой оплаты для выдачи паспорта затрудняют осуществление хаджа. Более того, высокая цена на билеты препятствует возвращению паломников в родные места и вынуждает их искать работу в Аравии. Хюргронье указывал, что фактической борьбы с эпидемиями холеры не вели именно ответственные за это чиновники в Аравии, что шейхи, которые организовывали паломникам хадж, часто стремились лишь к собственной наживе и затрудняли исполнение символа веры. Как востоковед и администратор, он опасался распространения панисламизма и особенно попыток Османской империи говорить от имени всей мусульманской общины.

Сумит К. Мандал (Малайзия) в статье "Бросая вызов неравенству в современном исламе: общественное брожение среди яванских арабов в начале XX в." показал, что религиозная школа ал-Ирсьяд (al-Irsyad), основанная в 1915 г., и фетва Ахмада Суркати, оспаривавшая привилегированное положение потомков Мухаммада (сеидов), играли важную роль в критике социальной иерархии местной арабской диаспоры и колониального общества в целом.

Н. Й. Г. Каптейн (Нидерланды) в статье "Юго-восточноазиатские споры и ближневосточное вдохновение: европейская одежда у минангкабау в начале XX в." реконструировал сложный процесс приобщения мусульман-минангкабау к европейской одежде и смену духовного ориентира с Мекки на Каир в их поиске сути ислама. Вплоть до начала XX в. нидерландская колониальная администрация предписывала малайцам, яванцам, арабам и другим местным жителям носить

стр. 210

традиционную одежду. В начале века эти предписания перестали тщательно соблюдаться, и местные жители смогли носить европейские брюки, галстуки, шляпы и куртки.

В мусульманской среде вопрос о допустимости ношения европейского платья мусульманином был крайне важен по религиозным соображениям. Речь тогда шла только о мужской одежде. Среди минангкабау сложились два направления: старое поколение (каум туа) и молодое (каум муда) [Тюрин, 2004, с. 280]: первое настаивало на недопустимости ношения истинным мусульманином европейской одежды (ношение европейской одежды означает переход в группу неверных - кафиров); второе допускало ношение европейской одежды. Его представитель хаджи Абдуллах Ахмад, издававший журнал "Ал-Мунир", обратился к египетскому теологу Мухаммаду Рашиду Риде с вопросом об одежде, и в каирском журнале "Ал-Манар" был опубликован его ответ: "Ислам не обязывает людей носить особую одежду, кроме предписанных одежд (ihiram) для хаджа и умры, большого и малого паломничества..." (р. 185). Рашид Рида указал на то, что сам Мухаммад однажды надевал византийскую мантию, а в другой раз - tailasan персидского происхождения (возможно, платок). Абдуллах Ахмад опубликовал эти материалы в своем журнале. Обращение сторонников каум туа к муфтию Мекки Абдаллаху аз-Завави с просьбой решить вопрос об одежде привело к неожиданному результату: аз-Завави запретил носить европейскую одежду в том случае, если ее надевают с целью подражать неверным, но допустил ее в том случае, если цель ношения состоит в защите от холода. Фактически это означало разрешение европейского платья для мусульман. Н. Й. Г. Каптейн считает, что переход к европейской одежде был связан с распространением денежной экономики, ростом индивидуализма, стремлением подчеркнуть лояльность нидерландской администрации и обмирщением, выражавшемся в отказе считать форму одежды знаком принадлежности к религиозной общине.

Третья часть монографии "Первая половина XX в." содержит три статьи.

М. Гилзенап (США) в статье "Темы и вопросы для истории арабских семей и наследования в Юго-Восточной Азии: предварительные размышления" показывает подвижный характер семей и понятий родства у хадрами Сингапура на примере завещаний земельного имущества. Исследователь выявляет взаимодействие мусульманского, английского и местного права в формировании представлений о наследовании.

У. Фрайтаг (Германия) в статье "От золотой юности в Аравии к лидерству в бизнесе Сингапура: наставления патриарха хадрами" публикует "Наставление" (таусийя) предпринимателя -шейха Абд ар-Рахмана бен Ахмада Ал-Кафа своей родне, составленное в 1907 г., и описывает историю этого семейства в XIX в.

Мона Абаза (Египет) в статье "М. Асад Шахаб - портрет индонезийского хадрами, соединившего два мира" реконструирует взгляды журналиста, жившего в 1910 - 2001 гг., уехавшего из Индонезии в 1965 г. в Саудовскую Аравию и вернувшегося на родину в 1985 г. Ярый антикоммунист и панисламист, Асад Шахаб обличал Сукарно за связи с коммунистами и женолюбие. Асад Шахаб был связан с Всемирной лигой мусульман, одной из наиболее влиятельных организаций ислама салафитского толка. Он верил в особую миссию Саудовской Аравии в распространении панисламской солидарности в Юго-Восточной Азии.

Четвертая часть книги "Современность" включает три главы.

Дж.Т. Саидл (Великобритания) в статье "Джихад и призрак межнационального ислама в современной Юго-Восточной Азии: сравнительно-исторический обзор" анализирует контекст призыва к джихаду в Индонезии и на Филиппинах на рубеже XXI в. Этот призыв в каждом случае имеет национальное и транснациональное измерение. В частности, на Филиппинах потенциальная привлекательность джихада значительно ослабляется местничеством, приверженностью к патронажу и соперничеством за него малых, разобщенных мусульманских групп. Часто под лозунгом джихада вооруженные группировки осуществляют обыкновенные грабежи. В Индонезии призыв к джихаду прозвучал в условиях резкого упадка ислама при демократизации. При этом он стал привлекательным в основном там, где мусульманам противостоят вооруженные и сплоченные группы христиан - на Молукках и Центральном Сулавеси. Однако как составная часть ислама джихад должен интерпретироваться и в транснациональном контексте, ибо ислам по своей сути есть проект объединения всех мусульман, несмотря на политические границы, местничество, местные практики и узкие интересы. Триумф глобального либерализма в экономике, политике и культуре в восприятии мусульман достигнут за счет ислама и означает не расширение свобод, а вторжение колонизаторских, частных интересов Запада. По мнению Дж.Т. Саидла, джихад сегодня, в условиях капиталистического рынка, транснациональных сил, часто связан-

стр. 211

ных с христианством и/или воспринимаемых как христианские по происхождению, и современного национального государства оказывается оборонительной стратегией ислама.

М. Йегар (Израиль) в статье "Сравнительные заметки о трех мусульманских повстанческих движениях в Юго-Восточной Азии (Бирма, Таиланд и Филиппины)" исследовал борьбу народности моро на юге Филиппин, мусульман таиландской провинции Паттани и мусульманского этноса рохингья в Северном Аракане (запад Мьянмы) с центральной властью этих стран. Он пришел к выводу, что все эти движения стремятся как минимум к достижению политической независимости и не готовы принять власть над собой немусульманских правительств. Мусульмане видят основу конфликта в религиозном, этническом и национальном противостоянии с центральной властью. Исследователь полагает, что проблема мусульманских меньшинств во всех трех странах неразрешима: ни одно правительство не готово поступиться своим суверенитетом и создать особые условия для мусульманского меньшинства, которое само не желает мириться с господством чуждой по религии власти и не способно интегрироваться в социальные структуры этнического и/или религиозного большинства. Переход территории Паттани к Малайзии, областей Моро к Малайзии или Индонезии, а рохингья в Северном Аракане - к соседнему Бангладешу, по мнению М. Йегара, "чрезвычайно невероятен". На сегодняшний день активная борьба мусульманских этнических меньшинств пока прекращена, хотя проблемы остались нерешенными.

М. Шафи'и Анвар (Индонезия) в статье "Политический ислам в постсухартовской Индонезии: спор между "радикально-консервативным" и "прогрессивно-либеральным" исламом" приходит к выводу о низкой вероятности введения шариата в Индонезии, как того требуют представители радикально-консервативного ислама, ориентирующиеся на ближневосточные модели ваххабизма. Он утверждает, что большинство индонезийских мусульман не считают шариат панацеей от всех бед Индонезии и видят в крайних взглядах радикально-консервативного ислама угрожающее оправдание насилия. Шафи'и Анвар подчеркивает, что, если правительство Сусило Бамбанга Юдойоно не справится с многомерным кризисом, влияние радикально-консервативного ислама может возрасти.

В целом коллективная монография получилась весьма интересной и содержательной. Думается, она будет полезна всем специалистам по современной Юго-Восточной Азии для реконструкции различных форм межкультурного взаимодействия региона с Ближним Востоком.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Древний Восток в античной и раннехристианской традиции (Индия, Китай, Юго-Восточная Азия) / Подбор текстов, пер. с древнегреч. и лат., примеч. и аннот. указ. Г. А. Тароняна; ввод. А. А. Вигасина. М.: Ладомир, 2007.

Захаров А. О. Надпись из Чанггала 732 г. и некоторые вопросы древнеяванской истории // Восток (Or/ens). 2010. N2.

Кулланда С. В. История древней Явы. М.: Восточная литература - Наука, 1992.

Кулланда С. В. Надпись Кота Капур (608 г. эры шака - 686 г. н.э.) // Дорофеева Т. В. История письменного малайского языка (VII - начала XX в.). М.: Гуманитарий, 2001.

Тюрин В. А. История Индонезии. М.: Восточный университет, 2004.

Barrett Jones A. Early Tenth Century Java from the Inscriptions: A Study of Economic, Social and Administrative Conditions in the First Quarter of the Century. Dordrecht-Holland, Cinnaminson USA: Foris Publications, 1984.

Bocchari. An Old Malay Inscription at Palas Pascmah (South Lampong) // Pra Seminar Penelitian Sriwijaya (Jakarta 1978). Jakarta: Puslit Arkenas, 1979.

Brandes J.L.A. Oud-Javaansche Oorkonden. Nagclaten Transcripties van wijlcn Dr. J.L.A. Brandcs. Uitgegeven door Dr. N.J. Krom. The Hague: Bataviaasch Genootschap, 1913.

Braudel F. Histoire et sciences sociales: la longue duree // Annates. Economies, societes, civilisations. 13e Annee. 1958. No. 4.

Cocdcs G. The Indianized States of Southeast Asia / Ed. by W.F. Vella, transl. by S. Brown Cowing. Honolulu: East-West Center Book, University Press of Hawaii, 1968.

Damais L. -Ch. Etudes d'epigraphic indoncsienne // Bulletin de l'Ecole Frangaise d'Extreme-Orient (BEFEO). T. 45. Fasc. 1. 1951 (http://www.pcrscc.fr/).

Damais L. -Ch. Liste des principalcs inscriptions datees de l'Indonesie// Bulletin de l'Ecole Francaise d'Extreme-Orient (BEFEO). T. 46. Fasc. 1. 1952 (http://www.pcrscc.fr/).

De Casparis J.G. Selected Inscriptions from the 7th to the 9th century A.D. Bandung: Masa Baru, 1956.

Jordaan R.E., Collcss B.E. The Maharajas of the Isles: The Sailendras and the Problem of Snvijaya. Leiden: Department of Languages and Cultures of Southeast Asia and Oceania, University of Leiden (Scmaian 25), 2009.

стр. 212

Kullanda S. Nushantara or Java? The acquisition of the Name // Indonesia and the Malay World. Vol. 34. N 98. March 2006.

Laffan M. Finding Java: Muslim Nomenclature of Insular Southeast Asia from Srivijaya to Snouck Hurgronjc // Asia Research Institute Working Paper Series, No. 52. November 2005 (www.ari.nus.cdu.sg/pub/wps.htm).

Mahdi W. Yavadvipa and the Merapi Volcano in West Sumatra // Archipel. Vol. 75. 2008.

Sarkar H.B. Corpus of the Inscriptions of Java (Corpus Inscriptionum Javanicarum) (Up to 928 A.D.). Vol. 1. Calcutta: Mukhopadhyay, 1971.

Sundberg J.R. Considerations of the Dating of the Barabudur Stupa // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde. D. 162. Afl. 1.2006.

Wicks R.S. Money, Markets, and Trade in Early Southeast Asia: The Development of Indigenous Monetary Systems to AD 1400. Ithaca (New York): Cornell University-Southeast Asia Program, 1992.

стр. 213

© biblio.uz

Permanent link to this publication:

https://biblio.uz/m/articles/view/SOUTHEAST-ASIA-AND-THE-MIDDLE-EAST-ISLAM-MOVEMENT-AND-THE-LONGUE-DUREE-Ed-by-E-Tagliacozzo

Similar publications: LUzbekistan LWorld Y G


Publisher:

Nurdin MansurovContacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: https://biblio.uz/Mansurov

Find other author's materials at: Libmonster (all the World)GoogleYandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

А. О. ЗАХАРОВ, SOUTHEAST ASIA AND THE MIDDLE EAST: ISLAM, MOVEMENT AND THE LONGUE DUREE. Ed. by E. Tagliacozzo // Tashkent: Library of Uzbekistan (BIBLIO.UZ). Updated: 19.11.2024. URL: https://biblio.uz/m/articles/view/SOUTHEAST-ASIA-AND-THE-MIDDLE-EAST-ISLAM-MOVEMENT-AND-THE-LONGUE-DUREE-Ed-by-E-Tagliacozzo (date of access: 17.02.2025).

Found source (search robot):


Publication author(s) - А. О. ЗАХАРОВ:

А. О. ЗАХАРОВ → other publications, search: Libmonster UzbekistanLibmonster WorldGoogleYandex

Comments:



Reviews of professional authors
Order by: 
Per page: 
 
  • There are no comments yet
Related topics
Publisher
Nurdin Mansurov
Самарканд, Uzbekistan
59 views rating
19.11.2024 (90 days ago)
0 subscribers
Rating
0 votes
Related Articles
Примеряют золушки?сапоги
Yesterday · From Golem Anzhanov
КАК ДЕСАНТНИКИ С "ТИГРИСОМ" БАНЮ ДЕЛИЛИ
3 days ago · From Golem Anzhanov
Боевая учеба: один выстрел - семь в уме?
3 days ago · From Golem Anzhanov
Тема для прапорщиков. Как предупредить наркоманию?
Catalog: Разное 
6 days ago · From Golem Anzhanov
Тема для прапорщиков. Изучение социально-психологических особенностей военнослужащих и практика их
Catalog: История 
7 days ago · From Golem Anzhanov
О культуре и контркультуре
9 days ago · From Golem Anzhanov
THE WORKING CLASS OF UZBEKISTAN IN THE PERIOD OF DEVELOPED SOCIALISM
Catalog: История 
16 days ago · From Azamat Usmanov
APPLICATION OF QUANTITATIVE METHODS AND COMPUTERS IN HISTORICAL RESEARCH
16 days ago · From Azamat Usmanov
THE FAILURE OF THE IMPERIALIST POLICY FROM A POSITION OF STRENGTH IN RELATION TO THE U.S.S.R.
18 days ago · From Azamat Usmanov
THE RUSSIAN WORKING CLASS FROM ITS BEGINNINGS TO THE BEGINNING OF THE 20TH CENTURY
19 days ago · From Azamat Usmanov

New publications:

Popular with readers:

News from other countries:

BIBLIO.UZ - Digital Library of Uzbekistan

Create your author's collection of articles, books, author's works, biographies, photographic documents, files. Save forever your author's legacy in digital form. Click here to register as an author.
Library Partners

SOUTHEAST ASIA AND THE MIDDLE EAST: ISLAM, MOVEMENT AND THE LONGUE DUREE. Ed. by E. Tagliacozzo
 

Editorial Contacts
Chat for Authors: UZ LIVE: We are in social networks:

About · News · For Advertisers

Digital Library of Uzbekistan ® All rights reserved.
2020-2025, BIBLIO.UZ is a part of Libmonster, international library network (open map)
Keeping the heritage of Uzbekistan


LIBMONSTER NETWORK ONE WORLD - ONE LIBRARY

US-Great Britain Sweden Serbia
Russia Belarus Ukraine Kazakhstan Moldova Tajikistan Estonia Russia-2 Belarus-2

Create and store your author's collection at Libmonster: articles, books, studies. Libmonster will spread your heritage all over the world (through a network of affiliates, partner libraries, search engines, social networks). You will be able to share a link to your profile with colleagues, students, readers and other interested parties, in order to acquaint them with your copyright heritage. Once you register, you have more than 100 tools at your disposal to build your own author collection. It's free: it was, it is, and it always will be.

Download app for Android